Когда Сэнсон знакомил их, он сказал Картеру, что Флорри — большой спец, он работал над звуковым оформлением вудстокского фестиваля.
Картер не представлял себе, какое отношение имеет Гровер-Парк к тому, что они собирались проделать в эту субботу, но Сэнсон посоветовал ему не забивать этим себе голову. Его дело — достать слоенку, а если он ее не достанет, о субботнем деле им придется забыть.
Добыть униформы оказалось легче легкого.
Насколько мне известно, можно просто пойти в магазин и купить их там прямо с вешалки, сказал он тогда Сэнсону.
Все он проделал легко, без заминки. Не было никакого магазина. Пришлось только позвонить в Департамент санитарии и сказать им, что команда бейсболистов, в которую входят служащие департамента, победила на соревнованиях...
— Я капитан команды, — представился он.
— Ну?
— ...и хочу купить у вас униформы на память об этой победе.
— Какие? — спросил человек на другом конце провода.
Сильный акцент уроженца Спокойного Места. Перед мысленным взором Картера предстал пожарный гидрант с сигарой во рту.
— Униформы, — произнес он, — которые носят сборщики мусора, работающие на мусоровозах.
— Вы имеете в виду темно-зеленые униформы? — уточнил человек.
— Да, — ответил Картер, — эти.
— У нас здесь есть такие, — сказал человек. — Рубашки с длинными рукавами, брюки, куртки и шапки. Все, что вам нужно. И рубашки с короткими рукавами и даже бумажные свитеры. Можем вам их дать. В них очень хорошо играть в бейсбол.
— Где вы находитесь? — спросил Картер.
— Отдел информации. У нас здесь есть что-то вроде маленького магазина. Комната 831. Приходите и найдете там все, что вам нужно. Золотая, 335. Знаете, где Золотая улица?
Пройдете по Нижней площади. Мы находимся рядом с тем местом, где был старый рынок. Комната 831. Приходите, и мы вас обслужим. Рубашки стоят 11 долларов. Те, которые с длинными рукавами. А брюки 15. Если вам нужен свитер...
— А у вас есть заплаты?
— Заплаты?
— Заплаты на рукава.
— Не знаю, есть ли они. Но вам могут их сделать. Поговорите с продавцами.
— А вы не сможете мне их достать, а? Я пришью их куда надо, и будет красота.
— Я подумаю, что смогу для вас сделать. Ладно? Сколько вам нужно комплектов?
— Всего четыре.
— Когда вы придете за ними?
— Завтра в течение дня.
— А я завтра выходной.
— Вы сможете оставить их для меня?
— Рубашки? Они здесь. Вам нужно только...
— Заплаты.
— Конечно, если я смогу их достать. Как вас зовут?
— Рэй Гарднер.
— Все в порядке, Рэй. Посмотрю, что смогу сделать для вас.
— Огромное спасибо.
— Пустяки.
Все легко и просто.
А вот достать мусоровоз будет чуточку труднее.
Сэнсон хотел, чтобы он угнал мусоровоз в тот самый день, когда они пойдут на дело. Приблизительно в полдень.
И подъехал на нем прямо к реке. Картеру этот план не понравился, и вот почему. Во-первых, воровство среди бела дня.
Это увеличивает риск. И кроме того, весь день машины ездят по городу, их не оставляют в безлюдных местах. А ночью они находятся на огражденных стоянках; на верху ограждений установлена колючая проволока. Ночью туда почти невозможно проникнуть, а днем об угоне и думать нечего. Сэнсон внимательно выслушал его возражения — он всегда внимательно слушает, глухой черт, — и сказал: «Ладно. Но сделайте это накануне ночью, поближе к утру. Я не хочу, чтобы какой-нибудь мусорщик обнаружил пропажу и всполошил весь департамент». Они договорились, что Картер угонит грузовик из гаража на улице Блэтти, что в Риверхеде, в глухую ночь накануне концерта.
А сейчас ему нужно достать слоенку.
Он видел движение в машине, толстяк не собирался спать.
Больше всего на свете Картер ненавидел сознательных государственных служащих. Он посмотрел в сторону фургона.
Может быть, дверь скрыта тенью, и он рискнет проникнуть внутрь под носом бодрствующего сторожа. Нет, дверь была освещена. А ему-то всего и нужно было полминуты, чтобы отпереть замок. Ну почему его сон не берет, этого парня?
Картер подождал еще десять минут, подумал, что толстяк будет бодрствовать всю ночь, и направился к окружавшим озеро деревьям. Только бы не наступить на каких-нибудь любовников. Он обогнул озеро, подошел к подъездной дороге, поднял камень величиной с дыню, приблизился к машине сзади, запустил камнем в заднее стекло и спрятался за деревьями. Толстяк с воплем выскочил из машины. Полминуты — и Картер уже возле фургона. Еще минута — и он отпер замок и открыл дверь. Прислушался. Где-то слева, на подъездной дороге, толстяк охотился за призраками. Затаив дыхание, Картер прикрыл за собой дверь и запер ее изнутри.
Потом вынул из кармана фонарь, хорошо заэкранировал его и только после этого включил. Фонарь испускал тонкий лучик света. Этого ему было достаточно, и он начал обыскивать фургон. Ящики не были заперты, потому что нечего было красть. Разве вот только слоенки. Приставленный к фургону охранник был абсолютно уверен, что ничего не случится. В металлическом шкафу, стоявшем в дальнем углу помещения, он нашел коробки со слоенками. Все слоенки были помечены, в левом углу, штампом фирмы и закодированы четырьмя цветами: желтым, розовым, голубым и оранжевым. Были слоенки с названиями различных ансамблей и были слоенки с крупными цифрами 1, 2, 3, 4. Наконец он нашел требуемое: слоенки с надписью ДОСТУП ПОВСЮДУ. Он не знал, каким цветом закодирован нужный Глухому день, и поэтому взял по одной слоенке каждого цвета. Потом схватил с полки горсть шнуров, выключил фонарь и хотел было уже выходить из фургона, как вдруг услышал за дверью шаги охранника.
Он затаился в темноте.
Толстяк подергал дверь за ручку.
Обычное дело.
Дергай-дергай, проверяй, заперта ли она.
Картер не зря запер дверь изнутри.
Он выжидал.
Шаги удалялись.
Картер услышал, как открылась дверь машины и снова закрылась. Толстяк звонил в контору: «Эй, кто-то разбил стекло моей машины!»
Картер подождал еще десять минут. Потом приоткрыл дверь, посмотрел в сторону машины, открыл дверь шире, вышел из фургона на лужайку и бесшумно растворился в ночи.
* * *
Следующее письмо Глухого принесли в комнату детективов в четверг, второго апреля, рано утром. Как обычно, короткая записка, скрепленная с листом бумаги. Вот что было написано в записке:
Дорогой Стив!
Доходит?
Привет.
Сэнсон
P.S. Чуть позже.
А вот что повествовала фотокопия из книги Риверы:
"Белокурые волосы Сишоны сверкали в лучах четырех лун. Повсюду вокруг них извивались обнаженные тела. Вопящие в ночи голоса.
— Толпа уничтожит самое себя, — сказала она Тайконе и продолжала:
— Она внезапно изменит свое поведение и увидит в себе старого врага. Ярость ослепит ей глаза. Она будет чувствовать только вражду, внушенную ей Старейшинами.
— Река течет быстрее после Весенних Обрядов, — произнес Тайкона.
— Но ярость поднимется раньше, — откликнулась Сишона."
* * *
— Не пойму, о чем он, черт его побери, толкует? — сказал Карелла.
— Ривера или Глухой? — спросил Браун.
— Глухой, — ответил Карелла. — Что этот проклятый осел пытается нам сообщить?
— Он не осел, — возразил Мейер. — Он скорее всего гений.
— Вот это он и хочет нам внушить.
— Давайте вспомним все с самого начала. Идет? — предложил Мейер. — Вначале он сообщил нам о толпе, которая вот-вот взорвется.
— Я хочу еще раз посмотреть эту дрянь, — сказал Карелла. Он начал раздражаться. Глухой всегда раздражал его.
Главным образом тем, что был глухим. Или представлялся глухим. Карелла никого в своей жизни так не любил, как женщину, которая действительно была глухой. Сукин он сын...
— Вот, возьми, — произнес Хейз.
Вчера зубной врач удалил краску с его зубов, и он снова выглядел нормально. Или почти нормально. Вначале зубной врач счистил краску и другие вещества тонким абразивным диском, потом отполировал зубы бумагой, покрытой наждачной пудрой. А в конце сообщил Хейзу, что эмаль не восстановится. Именно это ему и не сказали перед тем, как он позволил им испоганить свои зубы. Кальций реминерализирует их, успокоил его зубной врач. Черт знает, что это значит. Хейз был зол. И на Глухого, и на зубного врача.
Сыщики еще раз перечитали первое послание:
"Я страшусь взрыва, — произнес Тайкона. — Я страшусь, что топот ног преждевременно разбудит землю. Страшусь, что голоса множества людей разгневают спящего бога дождя, и он в ярости разверзнет хляби небесные до того, как будет побежден страх. Я страшусь, что невозможно будет обуздать ярость толпы.
— Я разделяю твой жуткий страх, сын мой, — сказал Окино. — Но ведь Равнина огромна, ее нельзя окружить стеной. Она вместит любую толпу, какой бы колоссальной она ни была. Потому-то и выбрали наши предки эту Равнину для ежегодных весенних священных празднеств."
* * *
— Толпа на огромной равнине, — проговорил Клинг.
— Толпа увеличивается, — прибавил Браун.
— Все больше и больше народа.
— Они толкаются.
— Готовы взорваться.
— Давайте посмотрим следующий отрывок, — предложил Карелла.
Они перечитали следующее послание:
"На гранитной башне, воздвигнутой в честь богов в дальнем конце огромной равнины, стоял Анкара. Оттуда он видел беспорядочную толпу, двигавшуюся к соломенному чучелу, олицетворявшему неурожай. Это обвязанное веревкой страшилище толпа намеревалась уничтожить, чтобы подавить свой собственный страх. Толпа неустанно двигалась вперед, люди пели, топали ногами, вопили. Огромный зверь, который, казалось, весь состоял из размахивающих во все стороны рук и бьющих о землю ног. Он жаждал уничтожить намеченную ему жертву, общего врага. Словно из одной глотки, вырывался рев: «Убей, убей, убей!»
* * *
— Беспорядочная толпа, — сказал Хейз.
— Толпа-убийца.
— Толпа, движущаяся к своей жертве.
— Поющая, топающая ногами, вопящая.
— Вся состоящая из размахивающих во все стороны рук и бьющих о землю ног.
— Убей, убей, убей!
— Ненавижу этого сукина сына, — заявил Карелла.
— Перечитаем сегодняшнее послание, — сказал Клинг.
Положили его на стол рядом с двумя другими посланиями:
"Белокурые волосы Сишоны сверкали в лучах четырех лун. Повсюду вокруг них извивались обнаженные тела. Вопящие в ночи голоса.
— Толпа уничтожит самое себя, — сказала она Тайконе и продолжала:
— Она внезапно изменит свое поведение и увидит в себе старого врага. Ярость ослепит ей глаза. Она будет чувствовать только вражду, внушенную ей Старейшинами.
— Река течет быстрее после Весенних Обрядов, — произнес Тайкона.
— Но ярость поднимется раньше, — откликнулась Сишона.
* * *
— Откуда он взял такие жуткие имена? — поинтересовался Клинг. — Сишона.
— Забудь ты про эту Сишону, — огрызнулся Браун. — Что он пытается внушить нам этим?
— Похоже на какую-то разнузданную оргию, — раздраженно предположил Хейз.
— Толпа, которая уничтожит самое себя, — проговорил Мейер.
— Изменит свое поведение.
— Увидит в себе старого врага, — закончил Клинг.
Сыщики переглянулись.
— Нам нужно найти эту проклятую толпу, — сказал Карелла. — Вот что нам нужно сделать.
* * *
Сегодня был день розовых пропусков.
У Флорри были слоенки четырех различных восхитительных цветов. А люди, ходившие по оцепленной охранниками лужайке, носили розовые слоенки. Флорри вынул свой розовый пропуск с надписью «Доступ повсюду», просунул сквозь отверстие в нем шнур, который ему дал Сэнсон, и завязал на шее. По своему многолетнему опыту Флорри знал, что если ведешь себя так, словно действительно работаешь в этом месте, никому и в голову не придет задавать тебе вопросы.
Слоенка помогла. У всех были розовые пропуска и деловой вид. Он прошел со своей карточкой через пропускной пункт, и оба стоявших там охранника даже не удостоили его взглядом.
На концертной площадке жизнь кипела с девяти часов утра. Специалисты и рабочие бригады начали подходить в шесть, еще затемно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Картер не представлял себе, какое отношение имеет Гровер-Парк к тому, что они собирались проделать в эту субботу, но Сэнсон посоветовал ему не забивать этим себе голову. Его дело — достать слоенку, а если он ее не достанет, о субботнем деле им придется забыть.
Добыть униформы оказалось легче легкого.
Насколько мне известно, можно просто пойти в магазин и купить их там прямо с вешалки, сказал он тогда Сэнсону.
Все он проделал легко, без заминки. Не было никакого магазина. Пришлось только позвонить в Департамент санитарии и сказать им, что команда бейсболистов, в которую входят служащие департамента, победила на соревнованиях...
— Я капитан команды, — представился он.
— Ну?
— ...и хочу купить у вас униформы на память об этой победе.
— Какие? — спросил человек на другом конце провода.
Сильный акцент уроженца Спокойного Места. Перед мысленным взором Картера предстал пожарный гидрант с сигарой во рту.
— Униформы, — произнес он, — которые носят сборщики мусора, работающие на мусоровозах.
— Вы имеете в виду темно-зеленые униформы? — уточнил человек.
— Да, — ответил Картер, — эти.
— У нас здесь есть такие, — сказал человек. — Рубашки с длинными рукавами, брюки, куртки и шапки. Все, что вам нужно. И рубашки с короткими рукавами и даже бумажные свитеры. Можем вам их дать. В них очень хорошо играть в бейсбол.
— Где вы находитесь? — спросил Картер.
— Отдел информации. У нас здесь есть что-то вроде маленького магазина. Комната 831. Приходите и найдете там все, что вам нужно. Золотая, 335. Знаете, где Золотая улица?
Пройдете по Нижней площади. Мы находимся рядом с тем местом, где был старый рынок. Комната 831. Приходите, и мы вас обслужим. Рубашки стоят 11 долларов. Те, которые с длинными рукавами. А брюки 15. Если вам нужен свитер...
— А у вас есть заплаты?
— Заплаты?
— Заплаты на рукава.
— Не знаю, есть ли они. Но вам могут их сделать. Поговорите с продавцами.
— А вы не сможете мне их достать, а? Я пришью их куда надо, и будет красота.
— Я подумаю, что смогу для вас сделать. Ладно? Сколько вам нужно комплектов?
— Всего четыре.
— Когда вы придете за ними?
— Завтра в течение дня.
— А я завтра выходной.
— Вы сможете оставить их для меня?
— Рубашки? Они здесь. Вам нужно только...
— Заплаты.
— Конечно, если я смогу их достать. Как вас зовут?
— Рэй Гарднер.
— Все в порядке, Рэй. Посмотрю, что смогу сделать для вас.
— Огромное спасибо.
— Пустяки.
Все легко и просто.
А вот достать мусоровоз будет чуточку труднее.
Сэнсон хотел, чтобы он угнал мусоровоз в тот самый день, когда они пойдут на дело. Приблизительно в полдень.
И подъехал на нем прямо к реке. Картеру этот план не понравился, и вот почему. Во-первых, воровство среди бела дня.
Это увеличивает риск. И кроме того, весь день машины ездят по городу, их не оставляют в безлюдных местах. А ночью они находятся на огражденных стоянках; на верху ограждений установлена колючая проволока. Ночью туда почти невозможно проникнуть, а днем об угоне и думать нечего. Сэнсон внимательно выслушал его возражения — он всегда внимательно слушает, глухой черт, — и сказал: «Ладно. Но сделайте это накануне ночью, поближе к утру. Я не хочу, чтобы какой-нибудь мусорщик обнаружил пропажу и всполошил весь департамент». Они договорились, что Картер угонит грузовик из гаража на улице Блэтти, что в Риверхеде, в глухую ночь накануне концерта.
А сейчас ему нужно достать слоенку.
Он видел движение в машине, толстяк не собирался спать.
Больше всего на свете Картер ненавидел сознательных государственных служащих. Он посмотрел в сторону фургона.
Может быть, дверь скрыта тенью, и он рискнет проникнуть внутрь под носом бодрствующего сторожа. Нет, дверь была освещена. А ему-то всего и нужно было полминуты, чтобы отпереть замок. Ну почему его сон не берет, этого парня?
Картер подождал еще десять минут, подумал, что толстяк будет бодрствовать всю ночь, и направился к окружавшим озеро деревьям. Только бы не наступить на каких-нибудь любовников. Он обогнул озеро, подошел к подъездной дороге, поднял камень величиной с дыню, приблизился к машине сзади, запустил камнем в заднее стекло и спрятался за деревьями. Толстяк с воплем выскочил из машины. Полминуты — и Картер уже возле фургона. Еще минута — и он отпер замок и открыл дверь. Прислушался. Где-то слева, на подъездной дороге, толстяк охотился за призраками. Затаив дыхание, Картер прикрыл за собой дверь и запер ее изнутри.
Потом вынул из кармана фонарь, хорошо заэкранировал его и только после этого включил. Фонарь испускал тонкий лучик света. Этого ему было достаточно, и он начал обыскивать фургон. Ящики не были заперты, потому что нечего было красть. Разве вот только слоенки. Приставленный к фургону охранник был абсолютно уверен, что ничего не случится. В металлическом шкафу, стоявшем в дальнем углу помещения, он нашел коробки со слоенками. Все слоенки были помечены, в левом углу, штампом фирмы и закодированы четырьмя цветами: желтым, розовым, голубым и оранжевым. Были слоенки с названиями различных ансамблей и были слоенки с крупными цифрами 1, 2, 3, 4. Наконец он нашел требуемое: слоенки с надписью ДОСТУП ПОВСЮДУ. Он не знал, каким цветом закодирован нужный Глухому день, и поэтому взял по одной слоенке каждого цвета. Потом схватил с полки горсть шнуров, выключил фонарь и хотел было уже выходить из фургона, как вдруг услышал за дверью шаги охранника.
Он затаился в темноте.
Толстяк подергал дверь за ручку.
Обычное дело.
Дергай-дергай, проверяй, заперта ли она.
Картер не зря запер дверь изнутри.
Он выжидал.
Шаги удалялись.
Картер услышал, как открылась дверь машины и снова закрылась. Толстяк звонил в контору: «Эй, кто-то разбил стекло моей машины!»
Картер подождал еще десять минут. Потом приоткрыл дверь, посмотрел в сторону машины, открыл дверь шире, вышел из фургона на лужайку и бесшумно растворился в ночи.
* * *
Следующее письмо Глухого принесли в комнату детективов в четверг, второго апреля, рано утром. Как обычно, короткая записка, скрепленная с листом бумаги. Вот что было написано в записке:
Дорогой Стив!
Доходит?
Привет.
Сэнсон
P.S. Чуть позже.
А вот что повествовала фотокопия из книги Риверы:
"Белокурые волосы Сишоны сверкали в лучах четырех лун. Повсюду вокруг них извивались обнаженные тела. Вопящие в ночи голоса.
— Толпа уничтожит самое себя, — сказала она Тайконе и продолжала:
— Она внезапно изменит свое поведение и увидит в себе старого врага. Ярость ослепит ей глаза. Она будет чувствовать только вражду, внушенную ей Старейшинами.
— Река течет быстрее после Весенних Обрядов, — произнес Тайкона.
— Но ярость поднимется раньше, — откликнулась Сишона."
* * *
— Не пойму, о чем он, черт его побери, толкует? — сказал Карелла.
— Ривера или Глухой? — спросил Браун.
— Глухой, — ответил Карелла. — Что этот проклятый осел пытается нам сообщить?
— Он не осел, — возразил Мейер. — Он скорее всего гений.
— Вот это он и хочет нам внушить.
— Давайте вспомним все с самого начала. Идет? — предложил Мейер. — Вначале он сообщил нам о толпе, которая вот-вот взорвется.
— Я хочу еще раз посмотреть эту дрянь, — сказал Карелла. Он начал раздражаться. Глухой всегда раздражал его.
Главным образом тем, что был глухим. Или представлялся глухим. Карелла никого в своей жизни так не любил, как женщину, которая действительно была глухой. Сукин он сын...
— Вот, возьми, — произнес Хейз.
Вчера зубной врач удалил краску с его зубов, и он снова выглядел нормально. Или почти нормально. Вначале зубной врач счистил краску и другие вещества тонким абразивным диском, потом отполировал зубы бумагой, покрытой наждачной пудрой. А в конце сообщил Хейзу, что эмаль не восстановится. Именно это ему и не сказали перед тем, как он позволил им испоганить свои зубы. Кальций реминерализирует их, успокоил его зубной врач. Черт знает, что это значит. Хейз был зол. И на Глухого, и на зубного врача.
Сыщики еще раз перечитали первое послание:
"Я страшусь взрыва, — произнес Тайкона. — Я страшусь, что топот ног преждевременно разбудит землю. Страшусь, что голоса множества людей разгневают спящего бога дождя, и он в ярости разверзнет хляби небесные до того, как будет побежден страх. Я страшусь, что невозможно будет обуздать ярость толпы.
— Я разделяю твой жуткий страх, сын мой, — сказал Окино. — Но ведь Равнина огромна, ее нельзя окружить стеной. Она вместит любую толпу, какой бы колоссальной она ни была. Потому-то и выбрали наши предки эту Равнину для ежегодных весенних священных празднеств."
* * *
— Толпа на огромной равнине, — проговорил Клинг.
— Толпа увеличивается, — прибавил Браун.
— Все больше и больше народа.
— Они толкаются.
— Готовы взорваться.
— Давайте посмотрим следующий отрывок, — предложил Карелла.
Они перечитали следующее послание:
"На гранитной башне, воздвигнутой в честь богов в дальнем конце огромной равнины, стоял Анкара. Оттуда он видел беспорядочную толпу, двигавшуюся к соломенному чучелу, олицетворявшему неурожай. Это обвязанное веревкой страшилище толпа намеревалась уничтожить, чтобы подавить свой собственный страх. Толпа неустанно двигалась вперед, люди пели, топали ногами, вопили. Огромный зверь, который, казалось, весь состоял из размахивающих во все стороны рук и бьющих о землю ног. Он жаждал уничтожить намеченную ему жертву, общего врага. Словно из одной глотки, вырывался рев: «Убей, убей, убей!»
* * *
— Беспорядочная толпа, — сказал Хейз.
— Толпа-убийца.
— Толпа, движущаяся к своей жертве.
— Поющая, топающая ногами, вопящая.
— Вся состоящая из размахивающих во все стороны рук и бьющих о землю ног.
— Убей, убей, убей!
— Ненавижу этого сукина сына, — заявил Карелла.
— Перечитаем сегодняшнее послание, — сказал Клинг.
Положили его на стол рядом с двумя другими посланиями:
"Белокурые волосы Сишоны сверкали в лучах четырех лун. Повсюду вокруг них извивались обнаженные тела. Вопящие в ночи голоса.
— Толпа уничтожит самое себя, — сказала она Тайконе и продолжала:
— Она внезапно изменит свое поведение и увидит в себе старого врага. Ярость ослепит ей глаза. Она будет чувствовать только вражду, внушенную ей Старейшинами.
— Река течет быстрее после Весенних Обрядов, — произнес Тайкона.
— Но ярость поднимется раньше, — откликнулась Сишона.
* * *
— Откуда он взял такие жуткие имена? — поинтересовался Клинг. — Сишона.
— Забудь ты про эту Сишону, — огрызнулся Браун. — Что он пытается внушить нам этим?
— Похоже на какую-то разнузданную оргию, — раздраженно предположил Хейз.
— Толпа, которая уничтожит самое себя, — проговорил Мейер.
— Изменит свое поведение.
— Увидит в себе старого врага, — закончил Клинг.
Сыщики переглянулись.
— Нам нужно найти эту проклятую толпу, — сказал Карелла. — Вот что нам нужно сделать.
* * *
Сегодня был день розовых пропусков.
У Флорри были слоенки четырех различных восхитительных цветов. А люди, ходившие по оцепленной охранниками лужайке, носили розовые слоенки. Флорри вынул свой розовый пропуск с надписью «Доступ повсюду», просунул сквозь отверстие в нем шнур, который ему дал Сэнсон, и завязал на шее. По своему многолетнему опыту Флорри знал, что если ведешь себя так, словно действительно работаешь в этом месте, никому и в голову не придет задавать тебе вопросы.
Слоенка помогла. У всех были розовые пропуска и деловой вид. Он прошел со своей карточкой через пропускной пункт, и оба стоявших там охранника даже не удостоили его взглядом.
На концертной площадке жизнь кипела с девяти часов утра. Специалисты и рабочие бригады начали подходить в шесть, еще затемно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50