Все начинается с постели.
В; Где находилась та постель?
О: В мотеле за рекой. В другом штате.
В: Когда?
О: Перед Рождеством.
В: В той постели были вы и Дебра Уилкинс? В номере мотеля?
О: Да.
В: И долго все это продолжалось?
О: Это началось вскоре после ее свадьбы с Питером.
В: О чем вы говорили в номере мотеля?
О: Она завела со мной разговор о завещании.
В: Что она в нем упомянута как единственная наследница?
О: Да. Я не знал этого. А она видела документ, правда, еще не подписанный свидетелями. И действительно, на следующий день завещание было засвидетельствовано в нашей конторе несколькими служащими. Но она сказала мне, что желает унаследовать деньги...
В: Какую сумму? Миллионы...
О: Миллионы? Конечно, нет. Тысячи — да. Возможно, несколько сот тысяч. Что-то около этого. Но деньги в ее расчетах были на втором плане. Она просто не хотела с ним жить. Понимаете? Но если бы она развелась с ним, у нее осталось бы мало средств к существованию. Однако деньги ее интересовали меньше, чем любовь.
В: Вы любили друг друга, не так ли?
О: Да. И поэтому разработали план.
В: Какой же?
О: Убить его.
В: Вы действительно убили Питера Уилкинса?
О: Она так захотела.
В: И вы стреляли в Питера? О: Да.
В: И убили его.
О: Он был вторым.
В; А первый кто?
О: Мальчишка-испанец. Забыл, как его звали. На следующий день прочитал его имя в газете. Когда стрелял в него, не знал, кто он такой. Только потом узнал. И с другими точно так же было. Каррера? Каррера его звали?
В: Херрера.
О: Какое это имеет значение.
В: Вы упомянули о других...
О: Пачкунах. Мы хотели создать видимость, что кто-то охотится за пачкунами. Это Дебра придумала. Люди ненавидят пачкунов, вы это знаете. Они легко поверили, что кто-то охотится за пачкунами. Прошлым летом я был во Франции, в Тулузе. Так там стены тоже загажены пачкунами. Никаких политических лозунгов в Европе вы не увидите. Такая же пачкотня, как у нас. Выписывают краскопультами автографы, имена всякие. Отвратительно. Тамошним жителям это противно. Пачкунов везде ненавидят. Отличная выдумка Дебры. Нам даже пришла в голову мысль, что люди, возможно, будут приветствовать того, кто уничтожает пачкунов. А результат получился, как видите, плачевный, если не хуже.
Господи, что мы натворили! Мерзко.
В: Мерзко то, что вы пошли убивать Питера Уилкинса...
О: Да.
В: ...чтобы его жена получила наследство по завещанию.
О: Нет, нет. Ей нужно было освободиться от него, чтобы выйти замуж за меня. Я же вам говорил, что дело не в деньгах, а в любви.
В: Значит, ее муж пошел в кино...
О: Нет, нет, это была наша выдумка.
В: Он не ходил в кино?
О: Нет, он был дома. Я сказал ему, что у меня затруднение.
Мы работали над одним делом. Я убил его в его собственном доме, завернул в одеяло, отвез на улицу Харлоу. Там нашел хорошую стену...
В: Хорошую стену?
О: Покрытую пачкотней. И бросил его под ту стену. По нашему замыслу, это должно было выглядеть так, словно кто-то убивает пачкунов. Понимаете? Вот потому-то я и купил краску на следующий день. Газетчики с недоверием отнеслись к тому, что адвокат занимался пачкотней. Помните? Так что краску я купил для достоверности. Будто бы Питер втайне от всех разрисовывал стены. И записку для этой же цели оставил на трупе возле книжного магазина. Все предусмотрел, чтобы создать у горожан впечатление, что убийства совершает какой-то псих.
— И преуспели в этом, — заметил Клинг.
* * *
В коридоре он сказал:
— Даже если револьвера там и нет...
— Он там. Не сомневайся, — успокоил его Паркер. — С чего бы он тогда нам все выложил?
— Но даже если его там и нет, — не унимался Клинг, — вся квартира, из которой Уилкинс отправился в мир иной, напичкана уликами. А с того мгновения, когда мы найдем револьвер, все пойдет как по маслу. Мы арестуем вдову Уилкинса как сообщницу убийцы, и дело будет закончено. Теперь все переменится, а?
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что привидение больше не появится, — и Клинг широко, по-мальчишески улыбнулся.
* * *
Мусоровозы стояли рядами за высоким забором с колючей проволокой наверху. Пятьдесят, а может быть, и шестьдесят грузовиков. Машины были выкрашены в белый цвет — любимый цвет городского санитарного ведомства. Возможно, потому, что он олицетворяет девственную чистоту. Но, к несчастью, городские пачкуны всех мастей добрались и до мусоровозов, разрисовали их сверху донизу. И в результате они стали олицетворением городского упадка. В час ночи на стоянке было темно и тихо.
Картера проволока не беспокоила, поскольку он не собирался лезть через забор. И пролом в заборе он не собирался делать, потому что мусоровоз через него не пройдет. Чтобы вывести машину со стоянки, Картер намеревался откатить в сторону раздвижные ворота, которые крепились к столбу толстой цепью, замкнутой тяжелым висячим замком.
Картер принялся за замок.
Замок как замок, правда, довольно сложной конструкции, но каждый, кто знает, как отпирать без ключа один замок, без труда справится и с любым другим. Он возился в темноте, крутил замок, тряс его, вставлял в скважину то одну отмычку, то другую, обхаживал его, как понравившуюся ему женщину. Охраны никакой. Уж не вообразили ли они, подумал Картер, что колючая проволока и огромный замок удержат пачкунов на почтительном расстоянии от машин? Замок открылся через четыре минуты. Он откатил ворота, подбежал к ближайшему грузовику, разукрашенному во все цвета радуги, поднял капот, соединил проволоки зажигания, опустил капот, влез в кабину, включил передачу, развернулся и выехал из ворот на улицу.
Проехал четыре квартала и только тогда включил фары.
Ищи теперь ветра в поле.
* * *
В ту ночь на Флорри была слоенка «Доступ повсюду» небесно-голубого цвета, остальные лежали в кармане куртки.
Кто знает, может, кто-нибудь из охранников возьмет и скажет ему, что после полуночи действительна слоенка другого цвета. Было два часа ночи, и на концертной площадке стояла кладбищенская тишина. Он уверенно, как свой, прошел на площадку, у него и в мыслях не было, что его не впустят туда. Кивнул головой охранникам, но не стал объяснять, что собирается делать. Никаких объяснений, никаких извинений.
Прошел и все.
Тихо насвистывая себе под нос, он направился прямо к пульту управления, стоявшему в 50 метрах позади эстрады.
Там находилось все дорогостоящее оборудование. Вот здесь меня могут остановить, подумал он. И не ошибся.
— В чем дело? — спросил охранник, хотя прекрасно видел синюю слоенку, пришпиленную к куртке Флорри.
— Звукооператор, — ответил Флорри и показал ему черную сумку, которую держал в руке.
Нужно держаться попроще, подумал он.
— Не покажите ли вы мне, что у вас там? — потребовал охранник.
— Обязательно, — любезно произнес Флорри, расстегнул молнию и открыл сумку.
Охранник, светя фонариком, заглянул внутрь.
Там он увидел черный металлический ящик шириной 25 см, длиной 36 см и высотой 5 см.
Там Он увидел то, что завтра перевернет здесь все вверх дном.
— Это что за штуковина? — поинтересовался он.
— Микроусилитель, — ответил Флорри.
Это была ложь.
— А не поздно ли? — спросил охранник.
— Музыканты, — сказал Флорри и закатил глаза.
— Ладно, действуй, — разрешил охранник и остался наблюдать, а Флорри двинулся прямо к пульту управления. Охранник не спускал с Флорри глаз, а тот сновал вокруг и около пульта, делая вид, что занимается делом. Наконец это наскучило охраннику, и он присоединился к своему приятелю, стоявшему с правой стороны эстрады, возле звуковой колонки.
Вот тогда-то Флорри и принялся за дело всерьез.
За пять минут он нашел все четыре матричных выходных кабеля, тянувшихся от пульта к процессорной стойке. Еще через пять минут отсоединил выходные кабели от пульта и вставил туда свой черный ящик. Минуту спустя ящик был подключен и тщательно спрятан среди электронного оборудования.
Насвистывая, он помахал рукой двум охранникам, болтавшим возле эстрады, пожелал спокойной ночи охраннику, стоявшему у входа, и покинул площадку.
Из телефонной будки, что стояла на углу, где была припаркована его машина, Флорри позвонил Глухому и доложил ему, что к завтрашнему действу все готово.
— Спасибо, — поблагодарил его Глухой.
* * *
Карелла не мог уснуть.
В его голове звучали старые песни, он не знал их слов или знал только короткие обрывки, ни одной не мог вспомнить от начала до конца. Звучали разные мелодии, непрекращающийся концерт, но он не слышал его полностью. Песни из далекого прошлого, он много раз слышал их по радио, они слились в одно беспорядочное целое. Какой-то ночной низкотональный кошмар, и не было этому кошмару конца.
Карелла не мог поверить, что Глухой действительно нацелился на завтрашний концерт. Насколько он знал этого человека, а ему казалось, что он его отлично изучил, концерт — что бы он ни задумал натворить на нем: пожар, а может быть, что и похуже — был только отвлекающим маневром. Концерт был бесплатным, кассы не было, так что Глухому нечего было там грабить. Он нацелился на что-то другое, настоящий объект его внимания находился где-то в другом месте.
Но где?
Город большой.
В голове звучали песни.
Казалось, что какие-то часы в голове отсчитывают время.
Время неумолимо приближалось к часу дня, когда должен был начаться концерт.
Что еще произойдет завтра в час дня?
И где?
Звучали песни, слышанные когда-то по радио. Саксофоны и трубы, грохочущий барабан и бас, пианино и тромбон.
Что? — думал он.
Где?
Глава 13
Утро четвертого апреля выдалось серым, не предвещающим ничего хорошего. Небо над городом было плотно закрыто свинцовыми тучами. Около восьми часов, задолго до открытия концертной площадки, начали собираться зрители. Зрелище было бесплатным, места ненумерованы, и каждый мог становиться или садиться, где хотел. В десять часов тучи начали рассеиваться, а незадолго до одиннадцати ярко засияло солнце, а небо словно расцвело синими барвинками. Со стороны Речной Гавани дул свежий ветерок, усиливая утреннюю прохладу. Но никто из зрителей, собравшихся в парке на концерт, не жаловался. Разве можно было в апреле ждать лучшей погоды?
Словно в старые добрые времена, подумала Хлоя, когда народ издалека стекался на местные ярмарки. Сил попросил ее встретиться с ним ровно в одиннадцать у главного входа на площадку. Хлоя подошла туда и увидела толпу окруживших его поклонников. Они выкрикивали его имя, размахивали альбомами для автографов и программками, просили дать автограф. Он сразу же заметил ее, вырвался из толпы, подбежал, взял за руку.
Она почувствовала себя избранной, когда он провел ее мимо охранников и направился вместе с ней к высокому забору, окружавшему пространство позади эстрады.
— Давай наденем это, — проговорил он. — И ходи, где пожелаешь.
Он накинул ей на шею шнурок с оранжевой слоенкой. На верху слоенки было напечатано название ансамбля, «Блеск Плевка», а ниже — рельефными буквами слово «Артист». Они прошли мимо пивной палатки, потом через охраняемые ворота.
Сил помог Хлое подняться по деревянным ступенькам на эстраду. Там деловито сновали люди. Не выпуская руку Хлои, Сил подвел ее к Джибу, проверявшему уровни интенсивности звуков.
У каждого артиста были один, два, а у некоторых и три монитора, они крепились на ногах и позволяли слушать любого находившегося на эстраде исполнителя на заданном уровне интенсивности звука. Джиб прослушивал звучание дуэта девушек своего ансамбля, стоявших по обе стороны от него на расстоянии около двух метров. Девушки пели в стиле рэп «Ненависть», вторую песню сегодняшней программы ансамбля.
— Джиб, — обратился к своему напарнику Сил, — позволь представить тебе Хлою Чэддертон. Хлоя, это Джиб, лидер ансамбля.
— Как поживаете? — поздоровался Джиб.
— Это ее муж написал «Сестра моя женщина», — пояснил Сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
В; Где находилась та постель?
О: В мотеле за рекой. В другом штате.
В: Когда?
О: Перед Рождеством.
В: В той постели были вы и Дебра Уилкинс? В номере мотеля?
О: Да.
В: И долго все это продолжалось?
О: Это началось вскоре после ее свадьбы с Питером.
В: О чем вы говорили в номере мотеля?
О: Она завела со мной разговор о завещании.
В: Что она в нем упомянута как единственная наследница?
О: Да. Я не знал этого. А она видела документ, правда, еще не подписанный свидетелями. И действительно, на следующий день завещание было засвидетельствовано в нашей конторе несколькими служащими. Но она сказала мне, что желает унаследовать деньги...
В: Какую сумму? Миллионы...
О: Миллионы? Конечно, нет. Тысячи — да. Возможно, несколько сот тысяч. Что-то около этого. Но деньги в ее расчетах были на втором плане. Она просто не хотела с ним жить. Понимаете? Но если бы она развелась с ним, у нее осталось бы мало средств к существованию. Однако деньги ее интересовали меньше, чем любовь.
В: Вы любили друг друга, не так ли?
О: Да. И поэтому разработали план.
В: Какой же?
О: Убить его.
В: Вы действительно убили Питера Уилкинса?
О: Она так захотела.
В: И вы стреляли в Питера? О: Да.
В: И убили его.
О: Он был вторым.
В; А первый кто?
О: Мальчишка-испанец. Забыл, как его звали. На следующий день прочитал его имя в газете. Когда стрелял в него, не знал, кто он такой. Только потом узнал. И с другими точно так же было. Каррера? Каррера его звали?
В: Херрера.
О: Какое это имеет значение.
В: Вы упомянули о других...
О: Пачкунах. Мы хотели создать видимость, что кто-то охотится за пачкунами. Это Дебра придумала. Люди ненавидят пачкунов, вы это знаете. Они легко поверили, что кто-то охотится за пачкунами. Прошлым летом я был во Франции, в Тулузе. Так там стены тоже загажены пачкунами. Никаких политических лозунгов в Европе вы не увидите. Такая же пачкотня, как у нас. Выписывают краскопультами автографы, имена всякие. Отвратительно. Тамошним жителям это противно. Пачкунов везде ненавидят. Отличная выдумка Дебры. Нам даже пришла в голову мысль, что люди, возможно, будут приветствовать того, кто уничтожает пачкунов. А результат получился, как видите, плачевный, если не хуже.
Господи, что мы натворили! Мерзко.
В: Мерзко то, что вы пошли убивать Питера Уилкинса...
О: Да.
В: ...чтобы его жена получила наследство по завещанию.
О: Нет, нет. Ей нужно было освободиться от него, чтобы выйти замуж за меня. Я же вам говорил, что дело не в деньгах, а в любви.
В: Значит, ее муж пошел в кино...
О: Нет, нет, это была наша выдумка.
В: Он не ходил в кино?
О: Нет, он был дома. Я сказал ему, что у меня затруднение.
Мы работали над одним делом. Я убил его в его собственном доме, завернул в одеяло, отвез на улицу Харлоу. Там нашел хорошую стену...
В: Хорошую стену?
О: Покрытую пачкотней. И бросил его под ту стену. По нашему замыслу, это должно было выглядеть так, словно кто-то убивает пачкунов. Понимаете? Вот потому-то я и купил краску на следующий день. Газетчики с недоверием отнеслись к тому, что адвокат занимался пачкотней. Помните? Так что краску я купил для достоверности. Будто бы Питер втайне от всех разрисовывал стены. И записку для этой же цели оставил на трупе возле книжного магазина. Все предусмотрел, чтобы создать у горожан впечатление, что убийства совершает какой-то псих.
— И преуспели в этом, — заметил Клинг.
* * *
В коридоре он сказал:
— Даже если револьвера там и нет...
— Он там. Не сомневайся, — успокоил его Паркер. — С чего бы он тогда нам все выложил?
— Но даже если его там и нет, — не унимался Клинг, — вся квартира, из которой Уилкинс отправился в мир иной, напичкана уликами. А с того мгновения, когда мы найдем револьвер, все пойдет как по маслу. Мы арестуем вдову Уилкинса как сообщницу убийцы, и дело будет закончено. Теперь все переменится, а?
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что привидение больше не появится, — и Клинг широко, по-мальчишески улыбнулся.
* * *
Мусоровозы стояли рядами за высоким забором с колючей проволокой наверху. Пятьдесят, а может быть, и шестьдесят грузовиков. Машины были выкрашены в белый цвет — любимый цвет городского санитарного ведомства. Возможно, потому, что он олицетворяет девственную чистоту. Но, к несчастью, городские пачкуны всех мастей добрались и до мусоровозов, разрисовали их сверху донизу. И в результате они стали олицетворением городского упадка. В час ночи на стоянке было темно и тихо.
Картера проволока не беспокоила, поскольку он не собирался лезть через забор. И пролом в заборе он не собирался делать, потому что мусоровоз через него не пройдет. Чтобы вывести машину со стоянки, Картер намеревался откатить в сторону раздвижные ворота, которые крепились к столбу толстой цепью, замкнутой тяжелым висячим замком.
Картер принялся за замок.
Замок как замок, правда, довольно сложной конструкции, но каждый, кто знает, как отпирать без ключа один замок, без труда справится и с любым другим. Он возился в темноте, крутил замок, тряс его, вставлял в скважину то одну отмычку, то другую, обхаживал его, как понравившуюся ему женщину. Охраны никакой. Уж не вообразили ли они, подумал Картер, что колючая проволока и огромный замок удержат пачкунов на почтительном расстоянии от машин? Замок открылся через четыре минуты. Он откатил ворота, подбежал к ближайшему грузовику, разукрашенному во все цвета радуги, поднял капот, соединил проволоки зажигания, опустил капот, влез в кабину, включил передачу, развернулся и выехал из ворот на улицу.
Проехал четыре квартала и только тогда включил фары.
Ищи теперь ветра в поле.
* * *
В ту ночь на Флорри была слоенка «Доступ повсюду» небесно-голубого цвета, остальные лежали в кармане куртки.
Кто знает, может, кто-нибудь из охранников возьмет и скажет ему, что после полуночи действительна слоенка другого цвета. Было два часа ночи, и на концертной площадке стояла кладбищенская тишина. Он уверенно, как свой, прошел на площадку, у него и в мыслях не было, что его не впустят туда. Кивнул головой охранникам, но не стал объяснять, что собирается делать. Никаких объяснений, никаких извинений.
Прошел и все.
Тихо насвистывая себе под нос, он направился прямо к пульту управления, стоявшему в 50 метрах позади эстрады.
Там находилось все дорогостоящее оборудование. Вот здесь меня могут остановить, подумал он. И не ошибся.
— В чем дело? — спросил охранник, хотя прекрасно видел синюю слоенку, пришпиленную к куртке Флорри.
— Звукооператор, — ответил Флорри и показал ему черную сумку, которую держал в руке.
Нужно держаться попроще, подумал он.
— Не покажите ли вы мне, что у вас там? — потребовал охранник.
— Обязательно, — любезно произнес Флорри, расстегнул молнию и открыл сумку.
Охранник, светя фонариком, заглянул внутрь.
Там он увидел черный металлический ящик шириной 25 см, длиной 36 см и высотой 5 см.
Там Он увидел то, что завтра перевернет здесь все вверх дном.
— Это что за штуковина? — поинтересовался он.
— Микроусилитель, — ответил Флорри.
Это была ложь.
— А не поздно ли? — спросил охранник.
— Музыканты, — сказал Флорри и закатил глаза.
— Ладно, действуй, — разрешил охранник и остался наблюдать, а Флорри двинулся прямо к пульту управления. Охранник не спускал с Флорри глаз, а тот сновал вокруг и около пульта, делая вид, что занимается делом. Наконец это наскучило охраннику, и он присоединился к своему приятелю, стоявшему с правой стороны эстрады, возле звуковой колонки.
Вот тогда-то Флорри и принялся за дело всерьез.
За пять минут он нашел все четыре матричных выходных кабеля, тянувшихся от пульта к процессорной стойке. Еще через пять минут отсоединил выходные кабели от пульта и вставил туда свой черный ящик. Минуту спустя ящик был подключен и тщательно спрятан среди электронного оборудования.
Насвистывая, он помахал рукой двум охранникам, болтавшим возле эстрады, пожелал спокойной ночи охраннику, стоявшему у входа, и покинул площадку.
Из телефонной будки, что стояла на углу, где была припаркована его машина, Флорри позвонил Глухому и доложил ему, что к завтрашнему действу все готово.
— Спасибо, — поблагодарил его Глухой.
* * *
Карелла не мог уснуть.
В его голове звучали старые песни, он не знал их слов или знал только короткие обрывки, ни одной не мог вспомнить от начала до конца. Звучали разные мелодии, непрекращающийся концерт, но он не слышал его полностью. Песни из далекого прошлого, он много раз слышал их по радио, они слились в одно беспорядочное целое. Какой-то ночной низкотональный кошмар, и не было этому кошмару конца.
Карелла не мог поверить, что Глухой действительно нацелился на завтрашний концерт. Насколько он знал этого человека, а ему казалось, что он его отлично изучил, концерт — что бы он ни задумал натворить на нем: пожар, а может быть, что и похуже — был только отвлекающим маневром. Концерт был бесплатным, кассы не было, так что Глухому нечего было там грабить. Он нацелился на что-то другое, настоящий объект его внимания находился где-то в другом месте.
Но где?
Город большой.
В голове звучали песни.
Казалось, что какие-то часы в голове отсчитывают время.
Время неумолимо приближалось к часу дня, когда должен был начаться концерт.
Что еще произойдет завтра в час дня?
И где?
Звучали песни, слышанные когда-то по радио. Саксофоны и трубы, грохочущий барабан и бас, пианино и тромбон.
Что? — думал он.
Где?
Глава 13
Утро четвертого апреля выдалось серым, не предвещающим ничего хорошего. Небо над городом было плотно закрыто свинцовыми тучами. Около восьми часов, задолго до открытия концертной площадки, начали собираться зрители. Зрелище было бесплатным, места ненумерованы, и каждый мог становиться или садиться, где хотел. В десять часов тучи начали рассеиваться, а незадолго до одиннадцати ярко засияло солнце, а небо словно расцвело синими барвинками. Со стороны Речной Гавани дул свежий ветерок, усиливая утреннюю прохладу. Но никто из зрителей, собравшихся в парке на концерт, не жаловался. Разве можно было в апреле ждать лучшей погоды?
Словно в старые добрые времена, подумала Хлоя, когда народ издалека стекался на местные ярмарки. Сил попросил ее встретиться с ним ровно в одиннадцать у главного входа на площадку. Хлоя подошла туда и увидела толпу окруживших его поклонников. Они выкрикивали его имя, размахивали альбомами для автографов и программками, просили дать автограф. Он сразу же заметил ее, вырвался из толпы, подбежал, взял за руку.
Она почувствовала себя избранной, когда он провел ее мимо охранников и направился вместе с ней к высокому забору, окружавшему пространство позади эстрады.
— Давай наденем это, — проговорил он. — И ходи, где пожелаешь.
Он накинул ей на шею шнурок с оранжевой слоенкой. На верху слоенки было напечатано название ансамбля, «Блеск Плевка», а ниже — рельефными буквами слово «Артист». Они прошли мимо пивной палатки, потом через охраняемые ворота.
Сил помог Хлое подняться по деревянным ступенькам на эстраду. Там деловито сновали люди. Не выпуская руку Хлои, Сил подвел ее к Джибу, проверявшему уровни интенсивности звуков.
У каждого артиста были один, два, а у некоторых и три монитора, они крепились на ногах и позволяли слушать любого находившегося на эстраде исполнителя на заданном уровне интенсивности звука. Джиб прослушивал звучание дуэта девушек своего ансамбля, стоявших по обе стороны от него на расстоянии около двух метров. Девушки пели в стиле рэп «Ненависть», вторую песню сегодняшней программы ансамбля.
— Джиб, — обратился к своему напарнику Сил, — позволь представить тебе Хлою Чэддертон. Хлоя, это Джиб, лидер ансамбля.
— Как поживаете? — поздоровался Джиб.
— Это ее муж написал «Сестра моя женщина», — пояснил Сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50