Враг был убежден, что я молюсь вечности в блоке-шесть и, следовательно, не способен нанести вреда централизованному зомбированию нуждающихся в этом (по мнению земных божков) граждан.
Я осмотрелся и вспомнил о клятых «светлячках». Пришлось вырвать эту светящуюся дрянь из чужого комбинезона и взять с собой, оставив свой датчик рядом с телесной оболочкой Славы.
Я не стал пугать плохой новостью впечатлительного Гостюшева, который и без того находился в депрессивно-пассивном состоянии. Я взбодрил его словами о долге перед Отечеством, и мы поспешили прочь от опасного места.
Пока нам везло: трудовой день заканчивался и научный люд разбрелся по своим боксам. Мы без проблем проникли в лабораторию, где коллега Гостюшев хранил трубку спутниковой связи. Через несколько минут мы обменивались энергичными мнениями о ситуации с внешним миром в лице Никитина и Орешко. Ор стоял такой, что Служба безопасности имела полное моральное право повязать нас как нарушителей сна дремлющей фауны и флоры. Я доказывал, что пришло время активных действий. Меня убеждали в обратном: рано, требуется более тщательная подготовка к Акции. Тогда я предупредил, что взорву все к такой-то матери!
— Я ему взорву, я ему взорву! — доносился возмущенный голос полковника Орешко, который, вероятно, метался по кабинету в ожидании генеральского звания. — Я ему взорву, сукин он сын!
— Никитин, передай полковнику, что он сам такой и что у меня есть электронно-виртуальная бомба, — пригрозил я. Глаза коллеги Гостюшева полезли на лоб от моих слов. — Будет маленький взрыв, как атомный. Тут рядом со мной товарищ, он подтверждает.
— Да, — выдавил из себя ученый, ничего не понимающий.
Короче говоря, консенсус, если выражаться мудозвонским языком политиканов, был найден. Мы с Гостюшевым прогрызаем ход к бронированной зоне «Гелио», а к нам на помощь идет подкрепление вместе с хакером и медвежатником. Веселая, знаете, такая гоп-компания.
Когда мы закончили активные переговоры с внешним миром, мой коллега Гостюшев заплетающимся языком задал вопрос:
— Саша, вы ещё живы?
— А почему бы мне не жить? — удивился я.
— Где ваш сенсор? — и указал на мою грудь: там темнела рваная рана комбинезона.
— Потерял, — развел я руками.
— Саша, отсутствие оного смерти подобно!
— Я же предупреждал: я крепче любой системы, — улыбнулся и, решив не пугать больше своего товарища по общей борьбе, выудил из кармана «светлячок» цвета оранж.
— О Господи, это откуда? — вскричал Гостюшев.
— Оттуда, — отмахнулся я. — А что такое?
— Такой сенсор дает возможность свободного прохода в секторы Б и В.
— Ну и прекрасно, — сказал я. — Значит, не надо будет бегать нагишом и светиться новогодней елочкой.
Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. (Эх, Слава-Слава!) Никто не знает своей судьбы, это правда. Даже я. Но предчувствие такое, что ночка ожидается тяжелая. Бессонная. Со смертельным исходом.
Мы ждали условленного с внешним миром часа, когда можно нам начинать, и я от скуки развлекал своего утомленного напарника веселыми анекдотами. Например, про жен разных стран, когда муж застает их с любовником.
Испанка. «Родриго, убей его, но не меня!»;
Англичанка. «Милорд, вы не вовремя вошли»;
Француженка. «Ну, что ж, Жан, ложись и ты…»;
Еврейка. «Абрам, это ты? Кто же тогда со мной?»;
Русская. «Иван, ей-Богу, последний раз. Только не по голове…».
Или ещё такой анекдот. Ползут двое пьяных. «Ты меня уважаешь?» — «Нет. Я тобой горжусь».
Мы так смеялись, что позабыли, где находимся. Что и говорить, даже перед расстрелом найдется место шутке. У тех, кто приводит приговор в исполнение.
Напомнил нам о долге сигнал из космоса — мол, пора действовать, господа!
Прогрызать дорогу нашим внешним боевым товарищам мы начали с промежуточного блокпоста между секторами А и Б.
Два удара — два полноценных трупа. (Шутка.) Хотя удары были. Отключив двух бойцов Службы безопасности от текущих проблем, я оттащил их в вентиляционную шахту проветриться. Спуск по крутому желобу был произведен благополучно, без проблем.
Проблемы возникли по дороге к общему блокпосту. К нам неосторожно прицепился боец СБ, требующий дополнительного допуска. Пришлось ему свернуть шею. К ужасу коллеги Гостюшева, который, видимо, по убеждениям был миротворец. Я развел руками: что делать? Если не мы, то нас; такая диалектика.
Потом мы ворвались в помещение, похожее на телевизионную студию (если я верно представляю ее), с громким предупреждением всем лежать во избежание серьезных телесных повреждений. Понятно, что кричал только я и не столь изысканно:
— Всем лежать, суки! Убью, падлы!
Меня прекрасно поняли, и большинство операторов благоразумно выполнили просьбу, упав ниц, однако один из них решил проявить отвагу и доблесть. Наверное, он хотел получить на грудь орден Ленина или звезду Героя. Посмертно. А заработал пулю в лодыжку. Похоже, это был не его день.
Затем, пока я заталкивал в дежурную комнатку-камеру неудачников в количестве шести человек, коллега Гостюшев, словно пианист в момент вдохновения, играл на клавишах Системы защиты. Судя по нагромождению аппаратуры и теле-, видеоэкранов с картинками любого, кажется, уголка Центра, можно утверждать, что это была тотальная слежка за научным людом.
Люди, как рыбки в аквариуме, плавали на экранах, занимаясь каждый своим делом. Читали, писали, лежали, спали, играли в компьютеры, гоняли Дуньку Кулакову — то есть жизнь бурлила энергичным подземным ключом.
— Еще немножко, — приговаривал Гостюшев у пульта. На большом экране мерцала многовитковая спираль, два конца которой близко подходили друг к другу. — Сейчас она, голубушка, должна соединиться. — С ловкостью иллюзиониста мой товарищ перебирал клавиатуру. — Есть контакт!
На экране вспыхнул звездоподобный орнамент с пульсирующими точками. Я взглянул на часы — с начала Акции набежало пять минут сорок секунд. Неплохо для старта.
Дальнейшие наши действия были так же стремительны и динамичны: я зачистил весь путь от зоны «Гелио» до первого блокпоста в секторе А, где находился лифт с выходом во внешний мир. Я работал аккуратно, стараясь не брать лишний грех на душу.
…Встреча двух миров, внешнего и внутреннего, была скоротечна. Из кабины лифта гурьбой вывалилась группа боевиков в черных масках, человек восемь; с ними — Никитин и Резо, но без маскарада; между моими боевыми друзьями находился ещё один человек в шлепанцах на босу ногу, однако с пузатеньким саквояжем в руках. Булыжник, мать его, медвежатника, так! Оказывается, его вытащили из постели. Опять в зону? Ан нет — всюду родные лица-мусала. Какое это счастье! И пока мой друг по юрсам переживал, я предупредил Никитина, что а) у нас осталось пятьдесят минут; б) его люди должны дежурить у каждого блокпоста; в) уничтожать только тех, кто будет агрессивен, особое внимание обращать на носителей алых «светлячков»; г) вперед!
Тренированным галопом наша группа помчалась по лабиринтам коридоров. Впереди, как знамя, мы несли нашего медвежатника в шлепанцах. По той причине, что у сейфа дыхание взломщика должно быть как у младенца. Несли Булыжника двое крепких ребят, в прошлом, наверное, штангисты-тяжеловесы. Бывший зек-милиционер переживал:
— Ой, где это я, Александр? В аду, что ли?
— Почти, Григорьич, — отвечал я. — Готовься вскрывать копилку. И за четверть часа.
— Да я завсегда готов, — кряхтел мой старый друг. — Добежали бы только ребятки. Вроде как Олимпиада в трубе.
Скоро цель была достигнута. Наша поредевшая группа оказалась у люкообразной стальной двери, похожей на вход в банковское хранилище.
— Так-так! — заинтересовался господин Булыжник, спрыгнув с надежных чужих рук. — Современный батюшка Крупп!..
— Пятнадцать минут, Григорьич, — решил напомнить я.
— Попрошу! — энергичным жестом удалил меня и любопытствующую публику от места борьбы человека и машины. — Ну-с, по скачкам и тихой, - и, открыв мягкий потертый саквояж, принялся за работу.
Я взглянул на циферблат — минутная стрелка бежала по кругу, и никакая сила не могла остановить этот вечный бег. Жаль.
— У хакера полчаса, — сказал я. — Хватит?
Никитин пожал плечами: полковник гарантировал высокопрофессиональную работу, а вот что получится?
— А где этот хакер? — спросил я, точно выматерился.
— Да рядом с Резо-Хулио. На корточках.
И действительно, у стеночки сидел молодой человек педерастического толка в дурацкой маске и в камуфляжной форме десантника. Я уже было приблизился к нему, чтобы выдать для бодрости необходимые инструкции, как вдруг в глубине лабиринтов протрещали автоматные очереди.
— О'е! — зарычал я и бросился к месту происшествия.
Хотели как лучше, а получилось как всегда.
Недотепа ученый, нарушив инструкцию сектора В, отправился к приятелю в сектор Б, чтобы обсудить с ним очередную мировую проблему, которая стукнула ему в голову среди ночи.
На общую беду, его «светлячок» был цвета розового приморского заката и был он, человек, конечно, малость к тому же глуховат и слеповат. На приказ остановиться он не обратил внимания, поскольку вообще не воспринимал подобных команд. И получил два сквозных ранения в ляжки. Что привело его в крайнюю степень изумления.
— Анатолий, — обращался он к Гостюшеву, — я не понимаю, это что, кровь? Моя кровь?
Исполнительный малый, вскормленный кашей «Геркулес», виноватился, стащив маску. Добродушный такой, симпатичный убийца басил:
— Я того… не хотел. Я ему кричу…
— Арсен, ты дуб! — ругался Никитин. — Если не можешь отличить ученого от подлипал.
— Я ему!.. А он прет, — обиженно басил боевик.
— Вроде кость цела, — осматривал пострадавшего Никитин. — Робин Гуд хренов.
— Так я ж! — страдал меткий стрелок. — Я ему!.. А он все одно прет!
— Хватит! — зарычал Никитин и приказал удалить поврежденного ученого путем переноса его тела в его же обитель. Для оказания первой помощи. Медицинской.
Разрешив неожиданную проблему, мы с Никитиным вернулись на передовой рубеж. И вовремя: бронированный люк медленно, но верно приоткрывался от нежно-садистских усилий Булыжника и товарищей в масках.
— Дрянная ширма, - пыхтел медвежатник. — Прошу…
— Мастер, Григорьич! — похвалил я его. — На пять минуток раньше…
— На том и стоим, Сашок, — заскромничал Булыжник. Дурануть суку власть за вымя.
Наша группа осторожно проникла в зону «Гелио». На удивление, это был небольшой, овальной формы отсек, похожий, повторюсь, на космический отсек орбитальной станции. Да, видимо, здесь находилась компьютерная Система управления по зомбированию биоиндивидуумов. Какое счастье, что я не имею отношения к наукам, а то бы, определенно, спятил от нагромождения ультрасовременной аппаратуры. По мне — проще заложить под это хозяйство несколько десятков тротиловых шашек да ка-а-ак!.. Нельзя. Народное, мать его, достояние.
Пока я рассуждал, сколько потребуется взрывного вещества, чтобы шандарахнуть к такой-то матери всю эту фантастическо искусственную планету, мимо меня проскользнул хакер сомнительной сексуальной ориентации, оставив после себя терпкий запах духов. Этот запах был мне знаком. Определенно, знаком. На лица, цифры, голоса и запахи у меня память хорошая. Странно. Хотя чему тут удивляться? Импортная парфюмерия широко летает нынче по стране.
Тем временем хакер занял место за пультом Управления и принялся совершать лишь ему одному известные манипуляции. Со сноровкой шулера в казино Монте-Карло или Москвы.
Никитин жестом показал, что присутствие публики излишне. И верно: мы топтались, как кони перед забегом вокруг экватора.
Группа отступила на заранее подготовленные позиции, а проще говоря, вывалилась в коридор. Здесь мы ещё раз обсудили наши действия. Пока все катилось подозрительно отлично, исключая недоразумение с ученым-недотепой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Я осмотрелся и вспомнил о клятых «светлячках». Пришлось вырвать эту светящуюся дрянь из чужого комбинезона и взять с собой, оставив свой датчик рядом с телесной оболочкой Славы.
Я не стал пугать плохой новостью впечатлительного Гостюшева, который и без того находился в депрессивно-пассивном состоянии. Я взбодрил его словами о долге перед Отечеством, и мы поспешили прочь от опасного места.
Пока нам везло: трудовой день заканчивался и научный люд разбрелся по своим боксам. Мы без проблем проникли в лабораторию, где коллега Гостюшев хранил трубку спутниковой связи. Через несколько минут мы обменивались энергичными мнениями о ситуации с внешним миром в лице Никитина и Орешко. Ор стоял такой, что Служба безопасности имела полное моральное право повязать нас как нарушителей сна дремлющей фауны и флоры. Я доказывал, что пришло время активных действий. Меня убеждали в обратном: рано, требуется более тщательная подготовка к Акции. Тогда я предупредил, что взорву все к такой-то матери!
— Я ему взорву, я ему взорву! — доносился возмущенный голос полковника Орешко, который, вероятно, метался по кабинету в ожидании генеральского звания. — Я ему взорву, сукин он сын!
— Никитин, передай полковнику, что он сам такой и что у меня есть электронно-виртуальная бомба, — пригрозил я. Глаза коллеги Гостюшева полезли на лоб от моих слов. — Будет маленький взрыв, как атомный. Тут рядом со мной товарищ, он подтверждает.
— Да, — выдавил из себя ученый, ничего не понимающий.
Короче говоря, консенсус, если выражаться мудозвонским языком политиканов, был найден. Мы с Гостюшевым прогрызаем ход к бронированной зоне «Гелио», а к нам на помощь идет подкрепление вместе с хакером и медвежатником. Веселая, знаете, такая гоп-компания.
Когда мы закончили активные переговоры с внешним миром, мой коллега Гостюшев заплетающимся языком задал вопрос:
— Саша, вы ещё живы?
— А почему бы мне не жить? — удивился я.
— Где ваш сенсор? — и указал на мою грудь: там темнела рваная рана комбинезона.
— Потерял, — развел я руками.
— Саша, отсутствие оного смерти подобно!
— Я же предупреждал: я крепче любой системы, — улыбнулся и, решив не пугать больше своего товарища по общей борьбе, выудил из кармана «светлячок» цвета оранж.
— О Господи, это откуда? — вскричал Гостюшев.
— Оттуда, — отмахнулся я. — А что такое?
— Такой сенсор дает возможность свободного прохода в секторы Б и В.
— Ну и прекрасно, — сказал я. — Значит, не надо будет бегать нагишом и светиться новогодней елочкой.
Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. (Эх, Слава-Слава!) Никто не знает своей судьбы, это правда. Даже я. Но предчувствие такое, что ночка ожидается тяжелая. Бессонная. Со смертельным исходом.
Мы ждали условленного с внешним миром часа, когда можно нам начинать, и я от скуки развлекал своего утомленного напарника веселыми анекдотами. Например, про жен разных стран, когда муж застает их с любовником.
Испанка. «Родриго, убей его, но не меня!»;
Англичанка. «Милорд, вы не вовремя вошли»;
Француженка. «Ну, что ж, Жан, ложись и ты…»;
Еврейка. «Абрам, это ты? Кто же тогда со мной?»;
Русская. «Иван, ей-Богу, последний раз. Только не по голове…».
Или ещё такой анекдот. Ползут двое пьяных. «Ты меня уважаешь?» — «Нет. Я тобой горжусь».
Мы так смеялись, что позабыли, где находимся. Что и говорить, даже перед расстрелом найдется место шутке. У тех, кто приводит приговор в исполнение.
Напомнил нам о долге сигнал из космоса — мол, пора действовать, господа!
Прогрызать дорогу нашим внешним боевым товарищам мы начали с промежуточного блокпоста между секторами А и Б.
Два удара — два полноценных трупа. (Шутка.) Хотя удары были. Отключив двух бойцов Службы безопасности от текущих проблем, я оттащил их в вентиляционную шахту проветриться. Спуск по крутому желобу был произведен благополучно, без проблем.
Проблемы возникли по дороге к общему блокпосту. К нам неосторожно прицепился боец СБ, требующий дополнительного допуска. Пришлось ему свернуть шею. К ужасу коллеги Гостюшева, который, видимо, по убеждениям был миротворец. Я развел руками: что делать? Если не мы, то нас; такая диалектика.
Потом мы ворвались в помещение, похожее на телевизионную студию (если я верно представляю ее), с громким предупреждением всем лежать во избежание серьезных телесных повреждений. Понятно, что кричал только я и не столь изысканно:
— Всем лежать, суки! Убью, падлы!
Меня прекрасно поняли, и большинство операторов благоразумно выполнили просьбу, упав ниц, однако один из них решил проявить отвагу и доблесть. Наверное, он хотел получить на грудь орден Ленина или звезду Героя. Посмертно. А заработал пулю в лодыжку. Похоже, это был не его день.
Затем, пока я заталкивал в дежурную комнатку-камеру неудачников в количестве шести человек, коллега Гостюшев, словно пианист в момент вдохновения, играл на клавишах Системы защиты. Судя по нагромождению аппаратуры и теле-, видеоэкранов с картинками любого, кажется, уголка Центра, можно утверждать, что это была тотальная слежка за научным людом.
Люди, как рыбки в аквариуме, плавали на экранах, занимаясь каждый своим делом. Читали, писали, лежали, спали, играли в компьютеры, гоняли Дуньку Кулакову — то есть жизнь бурлила энергичным подземным ключом.
— Еще немножко, — приговаривал Гостюшев у пульта. На большом экране мерцала многовитковая спираль, два конца которой близко подходили друг к другу. — Сейчас она, голубушка, должна соединиться. — С ловкостью иллюзиониста мой товарищ перебирал клавиатуру. — Есть контакт!
На экране вспыхнул звездоподобный орнамент с пульсирующими точками. Я взглянул на часы — с начала Акции набежало пять минут сорок секунд. Неплохо для старта.
Дальнейшие наши действия были так же стремительны и динамичны: я зачистил весь путь от зоны «Гелио» до первого блокпоста в секторе А, где находился лифт с выходом во внешний мир. Я работал аккуратно, стараясь не брать лишний грех на душу.
…Встреча двух миров, внешнего и внутреннего, была скоротечна. Из кабины лифта гурьбой вывалилась группа боевиков в черных масках, человек восемь; с ними — Никитин и Резо, но без маскарада; между моими боевыми друзьями находился ещё один человек в шлепанцах на босу ногу, однако с пузатеньким саквояжем в руках. Булыжник, мать его, медвежатника, так! Оказывается, его вытащили из постели. Опять в зону? Ан нет — всюду родные лица-мусала. Какое это счастье! И пока мой друг по юрсам переживал, я предупредил Никитина, что а) у нас осталось пятьдесят минут; б) его люди должны дежурить у каждого блокпоста; в) уничтожать только тех, кто будет агрессивен, особое внимание обращать на носителей алых «светлячков»; г) вперед!
Тренированным галопом наша группа помчалась по лабиринтам коридоров. Впереди, как знамя, мы несли нашего медвежатника в шлепанцах. По той причине, что у сейфа дыхание взломщика должно быть как у младенца. Несли Булыжника двое крепких ребят, в прошлом, наверное, штангисты-тяжеловесы. Бывший зек-милиционер переживал:
— Ой, где это я, Александр? В аду, что ли?
— Почти, Григорьич, — отвечал я. — Готовься вскрывать копилку. И за четверть часа.
— Да я завсегда готов, — кряхтел мой старый друг. — Добежали бы только ребятки. Вроде как Олимпиада в трубе.
Скоро цель была достигнута. Наша поредевшая группа оказалась у люкообразной стальной двери, похожей на вход в банковское хранилище.
— Так-так! — заинтересовался господин Булыжник, спрыгнув с надежных чужих рук. — Современный батюшка Крупп!..
— Пятнадцать минут, Григорьич, — решил напомнить я.
— Попрошу! — энергичным жестом удалил меня и любопытствующую публику от места борьбы человека и машины. — Ну-с, по скачкам и тихой, - и, открыв мягкий потертый саквояж, принялся за работу.
Я взглянул на циферблат — минутная стрелка бежала по кругу, и никакая сила не могла остановить этот вечный бег. Жаль.
— У хакера полчаса, — сказал я. — Хватит?
Никитин пожал плечами: полковник гарантировал высокопрофессиональную работу, а вот что получится?
— А где этот хакер? — спросил я, точно выматерился.
— Да рядом с Резо-Хулио. На корточках.
И действительно, у стеночки сидел молодой человек педерастического толка в дурацкой маске и в камуфляжной форме десантника. Я уже было приблизился к нему, чтобы выдать для бодрости необходимые инструкции, как вдруг в глубине лабиринтов протрещали автоматные очереди.
— О'е! — зарычал я и бросился к месту происшествия.
Хотели как лучше, а получилось как всегда.
Недотепа ученый, нарушив инструкцию сектора В, отправился к приятелю в сектор Б, чтобы обсудить с ним очередную мировую проблему, которая стукнула ему в голову среди ночи.
На общую беду, его «светлячок» был цвета розового приморского заката и был он, человек, конечно, малость к тому же глуховат и слеповат. На приказ остановиться он не обратил внимания, поскольку вообще не воспринимал подобных команд. И получил два сквозных ранения в ляжки. Что привело его в крайнюю степень изумления.
— Анатолий, — обращался он к Гостюшеву, — я не понимаю, это что, кровь? Моя кровь?
Исполнительный малый, вскормленный кашей «Геркулес», виноватился, стащив маску. Добродушный такой, симпатичный убийца басил:
— Я того… не хотел. Я ему кричу…
— Арсен, ты дуб! — ругался Никитин. — Если не можешь отличить ученого от подлипал.
— Я ему!.. А он прет, — обиженно басил боевик.
— Вроде кость цела, — осматривал пострадавшего Никитин. — Робин Гуд хренов.
— Так я ж! — страдал меткий стрелок. — Я ему!.. А он все одно прет!
— Хватит! — зарычал Никитин и приказал удалить поврежденного ученого путем переноса его тела в его же обитель. Для оказания первой помощи. Медицинской.
Разрешив неожиданную проблему, мы с Никитиным вернулись на передовой рубеж. И вовремя: бронированный люк медленно, но верно приоткрывался от нежно-садистских усилий Булыжника и товарищей в масках.
— Дрянная ширма, - пыхтел медвежатник. — Прошу…
— Мастер, Григорьич! — похвалил я его. — На пять минуток раньше…
— На том и стоим, Сашок, — заскромничал Булыжник. Дурануть суку власть за вымя.
Наша группа осторожно проникла в зону «Гелио». На удивление, это был небольшой, овальной формы отсек, похожий, повторюсь, на космический отсек орбитальной станции. Да, видимо, здесь находилась компьютерная Система управления по зомбированию биоиндивидуумов. Какое счастье, что я не имею отношения к наукам, а то бы, определенно, спятил от нагромождения ультрасовременной аппаратуры. По мне — проще заложить под это хозяйство несколько десятков тротиловых шашек да ка-а-ак!.. Нельзя. Народное, мать его, достояние.
Пока я рассуждал, сколько потребуется взрывного вещества, чтобы шандарахнуть к такой-то матери всю эту фантастическо искусственную планету, мимо меня проскользнул хакер сомнительной сексуальной ориентации, оставив после себя терпкий запах духов. Этот запах был мне знаком. Определенно, знаком. На лица, цифры, голоса и запахи у меня память хорошая. Странно. Хотя чему тут удивляться? Импортная парфюмерия широко летает нынче по стране.
Тем временем хакер занял место за пультом Управления и принялся совершать лишь ему одному известные манипуляции. Со сноровкой шулера в казино Монте-Карло или Москвы.
Никитин жестом показал, что присутствие публики излишне. И верно: мы топтались, как кони перед забегом вокруг экватора.
Группа отступила на заранее подготовленные позиции, а проще говоря, вывалилась в коридор. Здесь мы ещё раз обсудили наши действия. Пока все катилось подозрительно отлично, исключая недоразумение с ученым-недотепой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92