Немного успокаивало только то, что холеного мужчину с ровно остриженой, красиво поседевшей бородкой он видел впервые и, значит, с образом конторы никак совместить не мог. Даже после того, как услышал его приказ в кабинете шефа да еще и в присутствии Кузнецова-старшего.
Бородач казался чрезвычайно странным человеком. Несмотря на исключительно интеллигентную внешность он часто и громко, с хрустом, зевал, по нескольку раз спрашивал об одном и том же и постоянно совал руку в боковой карман ветровки, будто именно там у него находилось сердце и он все время проверял, не остановилось ли оно.
- Дед часто озирался? - ладонью согнав с губ очередной зевок, спросил Дегтярь.
- Да не очень.
- Если бы ты сам добирался от остановки у офиса до его дома, ты
бы ехал этим же маршрутом?
- Я?.. Вообще-то я в другом районе живу... Я...
- Что ж ты, город не знаешь?
- Вообще-то знаю...
- Ну, и как бы ты ехал?
- Как?.. Наверное, так же... Ну, может, в одном месте не стал бы
пересадку делать...
- Почему? - лениво удивился Дегтярь.
- Там всего две остановки проехать надо на другом маршруте. Деду, как пенсионеру, платить не нужно. А мне бы пришлось. Я бы сэкономил пехом...
- Пе-ехом, - перекривил Дегтярь. - Нельзя быть таким жадным.
- А я и не жадный.
Курьер обиженно шмыгнул носом и, повернув голову влево, уставился на висящую на стене копию картины художника Сурикова "Покорение Сибири Ермаком". Копия была неплохой. Только татарская конница, скачущая по верху речного обрыва, выглядела скорее не конницей, а добравшейся до уреза воды тайгой. Со школы курьер помнил, что Суриков - его земляк, но только теперь, глядя на эпохальное полотно, заметил, что нос и глаза Ермака, рукой указующего на смятенных врагов, были так похожи на нос и глаза Кузнецова-старшего. Он всего третий раз в жизни сидел в кабинете президента фирмы и впервые без него.
- Он с кем-нибудь по пути заговаривал? - тоже посмотрев на казаков, палящих из всех ружей по щитам ордынцев, спросил Дегтярь.
- Да вроде нет.
- Мне нужно не вроде, а точно!
- Нет, не заговаривал.
- На сто процентов?
- Да.
- В магазин заходил?
- Нет.
- Вот так запросто доехал до дома, вошел в него и все?
- Да.
Скучный курьер надоел Дегтярю. Такие люди даже если что и знают, ничего не скажут. Со страху. Второй фирменный коротышка, экспедитор грузовых перевозок, выглядел повеселее. Именно ему Дегтярь отдал рацию, угодливо предложенную Кузнецовым-старшим.
Дед исчез за калиткой собственного двора три часа семь минут назад, а рация упрямо молчала. Но даже это нравилось Дегтярю. Он приказал выходить на связь только после появления чего-то существенного, и рябой экспедитор, судя по всему, ревниво исполнял его указание.
- У меня в ваших краях старый друг живет, - с ходу придумал
Дегтярь. - В какой-то Березовке. Это далеко от Красноярска?
- Не очень... Если машина есть, то вообще рядом.
- Симпатичный городишко?
- Райцентр.
В голосе курьера сквозило презрение. Наверное, все-таки к райцентру, решил Дегтярь, и еще раз спросил:
- Он чем-нибудь знаменит?
Вздохом курьер предварил свой ответ. Само сидение в президентском кабинете выжимало из него силы, а допрос бородатого, явно не местного, судя по певучему голосу, бородача, забирал даже их жалкие остатки.
- Березовка-то? - переспросил он. - Нехорошее место.
- Почему же?
- Бандитов там много.
- Что, все жители поголовно - бандиты?
- Ну, не поголовно. Так не бывает. А недавно у них банду взяли. Во всех газетах было написано. Даже в столичных...
- Большая банда?
- Трое. Пацаны... Но звери страшные...
- В каком смысле?
- Ну, поубивали народу много... Могли просто так, за бутылку водки убить...
- Собутыльника, что ли?
- Нет. Убить хозяина дома и что есть украсть... А там народ бедный. Всех денег, что украли, порой на бутылку хватало...
- Значит, бандитское место эта Березовка...
Шорох эфирных шумов заставил Дегтяря взять со стола рацию и прижать к уху. Внутри черного брикета будто бы резвились мыши. Они шуршали соломой и никак не могли найти выход из подпола. Дегтярь не мешал мышам.
- Твою мать! - наконец-то подали они человеческий голос. - Кто эту парашу придумал! Але! Вы меня того... слышите?.. Или нет?..
- Слы-ы-ышу, - растянув "ы" в зевке, ответил Дегтярь. - Чего у тебя?
- Это кто?
- Это я. Тот, что с бородой. Ну, давай быстрее говори, что случилось.
- Дед того... вышел из дома и почапал по улице вниз.
- Чапай за ним.
- А если засечет?
- Не лезь под фонари. Твое спасение - темнота. Ты что, фильмов про шпионов не видел?
- А если побежит?
- Кто побежит? Дед?
- Ага.
К горести Дегтяря экспедитор оказывался еще глупее курьера. Исполнительный дурак хуже врага.
- Слушай приказ, - забыв о подкатывающемся ко рту зевке, отрубил Дегтярь. - С деда глаз не спускать! При побеге преследовать, не теряя из виду и самому не попадая в поле зрения! Понял?
- Ага.
- При первом же контакте его с кем-либо срочно выйди на связь! Понял?
- А вы шефу скажите, что я сверхурочные отрабатываю? Ночь все-таки...
- Премиальные будут точно! Кузнецов мне так и сказал: обоим - по премии, - соврал Дегтярь.
- Тогда хорошо.
- Следи в оба!
Мыши опять стали шурудить в сухой соломе. Все-таки мыши. А как сейчас Дегтярю не хватало пары волков. Чтоб не шуршали, а в два броска настигли цель, схватили зубами, притащили и бросили к его ногам. Хотя, возможно, дед и не был ниточкой к цели. Мало ли чайников сидит на остановках, пропуская по два-три автобуса!
Глава двадцать девятая
СУНДУК С СОКРОВИЩАМИ
Дом изнутри пропах старыми тряпками, пылью и трухой. Согнув руку в локте, Дегтярь вдохнул сквозь ткань ветровки воздух. Теперь он стал гораздо чище. Ощущение было обманчиво, но он все-таки спрыгнул с подоконника вовнутрь дома. Половицы проскрипели, будто протираемое тряпкой окно. Руку пришлось опустить, и чудный воздух дома вновь заполнил легкие Дегтяря. Желтым кружком фонарика он осветил половицы у своих ног, но досок не увидел. Поверх них лежали серые шерстяные дорожки. Они были такие старючие, что, скорее всего, уже срослись с досками пола.
Луч рывками обежал комнатку: засаленные обои с дурацкими крупными бабочками, иконостас на стене из двух десятков фотографий, по большей части пожелтевших, ветхих, панцирная кровать с никелированными шишечками, телевизор с линзой.
Не удержавшись, Дегтярь проскрипел к нему по комнате и с интересом заглянул вовнутрь линзы. Там, как и положено было для таких конструкций пятидесятых годов, синела вода. Причем от нее не пахло тиной. Вода была свежей.
"Неужели работает?" - удивился Дегтярь, но искать штепсель не стал. Он искал иное, совсем иное.
В дальнем конце улицы, за кирпичной доминой трансформаторной подстанции, стоял джип. В нем ждали его мрачный, азиатского вида водитель и два телохранителя-качка.
До дома деда Дегтярь добрался тылами, смело перелез забор, поскольку по докладу курьера собаки во дворе не было, ни злой, ни какой другой, и ножом отщелкнул створку окна.
Он и сам не знал, что же здесь искал. Просто нужно было что-то делать, чтобы не уснуть, и он решил наведаться к деду в гости, пока тот топал куда-то по полночному городу.
С новой точки луч фонаря нашел уже другие вещи: горшки с цветами на подоконниках, гобелен с русалкой, шкаф с зеркалом. Комната уже стала казаться странной. Подумалось, что если пройти к шкафу, стать к нему спиной и снова осветить ее, то луч обнаружил бы уже совсем другие вещи. Комната напоминала матрешку, которую, сколько ни открывай, последнюю все равно не найдешь.
Дегтярь никогда не подчинялся наваждениям. Он верил только в факты. Но этой ночью на мгновение сдался. Усталость, застрявшая в скулах и в сердце, заставила его пройти к шкафу, упереться в него спиной и снова обвести комнату лучом. Мелькнул знакомый иконостас из фотографий, панцирная кровать, гобелен и горшки с цветами. Мистика испарилась. Остался запах старых тряпок, пыли и трухи.
"Колхоз "Напрасный труд", - мысленно обозвал свои хлопоты Дегтярь, но пачка долларов, ощущаемая на груди как нечто приятное, радостное, родное, заставила его осмотреть поближе уже осмотренные лучом вещи.
Под тяжелым, будто мешок с цементом, матрасом он ничего не обнаружил, кроме пары старых портянок. Возможно, что дед имел обыкновение сушить их именно таким способом. На фотографиях все люди выглядели веснушчатыми. До того они были засижены мухами. В земле горшков обрамлением к цветам желтели окурки.
По-собачьи подвигав носом, Дегтярь еще раз внюхался в уже почти неощущаемый воздух дома и присутствия табака в нем не нашел. "Camel", считал он с окурка уцелевшую у фильтра надпись.
Обернувшись к шкафу, Дегтярь увидел в нем свое смутное отражение, и у него возникло ощущение, что шкаф - его единственный свидетель. Под недовольный скрип пола он шагнул вправо, убрал свое отражение из зеркала и только теперь рассмотрел, что справа от шкафа стоит сундук.
Его покрывал поверху такой же пыльный серый половик, по которым расхаживал Дегтярь. Откинув фонариком его полог, он увидел амбарный замок, и дужка замка толщиной в палец остановила его. Для его открытия требовался лом. Или граната. Ни того, ни другого у Дегтяря не было.
В эту минуту до того нестерпимо захотелось спать, что боль из сердца и скул метнулась к вискам. Он зло, небрежно сбросил с сундука половик. Открылись намертво проржавевшие петли. Доски вокруг них были потемневшими, будто они сумели впитать в себя время.
Дегтярь вздохнул и поплелся к окну.
Через семь минут он залез обратно уже с гвоздодером. Для чего водитель джипа возил его в багажнике, он не знал. Но то, что все-таки возил, Дегтярю понравилось, хотя вида он не подал. Кроме гвоздодера там было еще немало чего интересного и важного для провинциальной жизни.
Шурупы, намеревавшиеся сидеть в досках вечно, с хряском вылезли наружу. Крышка откинулась в сторону замка, откинулась со стоном и всхлипом. Она вроде бы звала хозяина, чтобы показать свою беспомощность.
Фонариком Дегтярь брезгливо покопался в столетнем тряпье, с удивлением видя, как спрятанные еще в годы тридцатые, а то, может, и в двадцатые отрезы разваливались будто труха. Рулон серой шерсти в правой части сундука рваться не стал. Он нехотя перевалился влево, на своих изувеченных соседей, и Дегтярь чуть не вскрикнул.
На дне сундука стояли новенькие коричневые ботинки. Легкое потемнение на стельке выдавало, что их успели поносить, но успели совсем немного. На коже вблизи шнурков проступала вдавленная надпись - "rieker". Все буквы были одного роста. Но прописными не воспринимались.
- Ха-а... Ха-а... - испугав Дегтяря, ожила в кармане рация.
- Что у тебя? - вырвав ее из тепла, нервно брызнул он слюной на пластиковые соты.
- Ха-а... У меня это... есть новости...
- Не тяни! Что у тебя?
- Дед того... вошел в ресторан.
- Куда?!
Брови так сдавили кожу на лбу Дегтяря, что она сразу заныла.
- В ресторан... А что?
- В фуфайке?
- Ну да!.. В телогрейке...
Лоб уже не ныл, а кричал. Наконец-то заметив неудобство, Дегтярь расслабил его, но теперь уже ощутил неимоверную усталость. Наверное, если бы его сейчас легонько пнули, он бы упал прямо на пыльные половики и заснул бы, даже не замечая старческих запахов дома.
- Что он там делает? - пересилив себя, спросил Дегтярь.
- Не вижу. Его швейцар вовнутрь впустил.
- А ты тоже войди.
- Как? В моей драной куртке?
- Тогда одень фуфайку!.. У вас, что, в рестораны только в фуфайках пускают?
- Вообще-то нет...
- Тогда придумай, как туда войти!
- Ясно...
- Ладно, слушай внимательно. У ресторана, как и у любого подобного заведения, есть черный ход. Проникни через него. Если что, сделай вид, что ошибся. Наплети чего-нибудь. Мне нужно знать, куда пойдет дед, с кем встретится! Ты понял?
- Ага.
- Не ага, а так точно!
- Ну да... Точно...
- Все!.. Конец связи!
Антеннкой рации Дегтярь почесал натруженный лоб и вновь вернулся ощущениями к сундуку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67