Но ему хватило этого, чтобы прослыть в полку лучшим штурманом. Возможно, что со временем он бы дорос до флагманского штурмана, но Вася иногда любил забыться в спиртовом дурмане, а потом к тому же пришла эпоха секвестра, и он понял, что флагманским не станет уже никогда.
- Малоразмерных целей - четыре, - считал Карванен обстановку с индикатора. - Три движутся вдоль берега. Одна - с направлением от берега. Курс... пеленг...
Услышав цифры курса и пеленга, Жора Прокудин вцепился правой рукой в штурвал и, ощутив под пальцами витки шпагата, залитые плотным слоем лака, почему-то представил, что и катер с беглецами он скоро схватит такой же мертвой хваткой. Он еще не знал, как это сделает, но то, что сделает что-нибудь обязательно, знал.
Минут через десять томительного полета, когда никто из троицы не проронил ни слова, первым подал голос Вася Карванен:
- Вижу цель. Слева тридцать...
- Где?! - попытался привстать Жора Прокудин, но шнур переговорного устройства не дал ему этого сделать.
Волынский снисходительной улыбкой оценил неудачную попытку и показал пальцем в иллюминатор. Он был квадратным, совсем вроде бы не авиационным по жориным представлениям, и он не сразу понял, чего хочет командир.
А когда понял и разглядел на синей-синей пленке моря нечто
белесое и треугольное, с чернотой в вершине треугольничка, то чуть не сорвал с головы шлем.
- Они! Это - они! Снижайся!
Легко оставив позади катерок, Волынский притопил правую педаль и, войдя в разворот, направил "бэшку" на снижение. Он специально не подключался на связь с берегом, потому что представлял, какие слова забьют эфир. Никакой берег выручить его сейчас не мог, а пистолет с черной дыркой выходного отверстия все смотрел и смотрел на его висок.
- Ты проверь, - предложил он Жоре Прокудину. - Вдруг не твой катер...
- Мой! Мой!
Белое, похожее на семечку, тело катера увеличивалось прямо на глазах. Чернота на его борту увеличивалась тоже, и чем быстрее это происходило, тем все сильнее становилось в душе Прокудина самоощущение миллиардера. Будто бы это увеличение пятна увеличивало и капитал на его счету в банке.
- Двое! - вдруг заметил он, что в катере только двое пассажиров. Двое!.. Где третий?!
Волынский совершенно не понял вопроса. Одновременно он должен был удерживать в поле зрения восемнадцать указателей на щитке, и среди этих горящих зеленым фосфором указателей не было ни одного второстепенного.
- Ниже не могу, - испугал Волынского высотомер. - Надо скорость сбрасывать.
- Так сбрось!
- Тогда сядем на воду.
- Никакой воды! Лети!
- Мы можем и по воде за ними. У "бэшки" фюзеляж типа лодки...
- Типа чего? - опять услышал блатное словечко Жора Прокудин и все-таки разглядел людей на пронесшемся на встречном курсе катере. - Их все-таки двое: охранник и малыш!.. Где Гвидонов?! А?!
- Еще раз идти на разворот? - недовольно спросил Волынский.
- Да! Да! Да! Однозначно!
Любимое слово Топора почему-то сильнее всего подходило к моменту.
- Догони его сзади! Не сбоку, а сзади! - потребовал Жора от летчика. Чтоб мы над ними зависли!
- У меня не вертолет, - мрачно пошутил Волынский.
- Будешь болтать - пристрелю!
- А дальше рулить сам будешь?
- Штурмана посажу!
- Он не умеет. Мог только Коробов, мой помощник.
- Это идейный такой?
Волынский не стал комментировать. Он уже несколько раз подготавливал себя к тому, чтобы выбить пистолет из рук террориста. На земле мешал Вася Карванен, в воздухе - ручки отката сидений. Они сдерживали любое резкое движение в сторону соседа. Но Волынский терпеливо ждал. Он не верил, что бандит не ошибется. Уже дважды террорист слишком долго смотрел в иллюминатор, и это вполне могло произойти в третий раз. Только одно занозой сидело в сердце: каждый такой момент казался удобным для нападения лишь тогда, когда он заканчивался.
- Еще ниже можешь? - мельком взглянув на приближающуюся корму катера, спросил Жора Прокудин.
- Нет, - зло ответил Волынский, хотя вполне мог снизиться еще на десяток метров.
- Покачай им крыльями. Пусть остановятся.
Волынский даже и не подумал выполнить приказ. Он решил сразу после пролета над катером резко снизиться и сесть на море так, чтобы получился подскок. Он-то знал, как нужно сгруппироваться, чтобы не врезаться головой в борт, а террористу такого удара хватило бы для минутной потери сознания.
- Помахай! - в истерике вырвал из себя крик Жора Прокудин, и тут же в самолете где-то внизу и чуть впереди произошло что-то странное.
Голый Вася Карванен сделал слишком резкое движение, вскинул руку, и она быстро стала темнеть.
- Что у тебя? - заметил черноту Волынский.
- Они выстрелили! - Попытался встать и выбраться со своего тесного места Вася. - Рука! Пуля попала в ладонь! И - стекла! Они разбили иллюминатор! Здесь свистит! Здесь...
- Ты видишь, какие они звери! - обрадовался Жора Прокудин. - Ты видишь, командир?!
- Вижу, - процедил сквозь зубы Волынский и на время перестал ощущать рядом с собой врага.
Враг был ниже, в катере. Возможно, он и целил в него, летчика, а
не в штурмана.
- Развернись еще раз! - приказал Жора Прокудин.
- Надо садиться. Штурману требуется перевязка.
- Плевать мне на твоего штурмана! Сам перевяжется! Если не развернешься, продырявлю башку!
- Подонок! - до боли в пальцах вцепился в штурвал Волынский и вдавил ногой левую педаль.
Стальное тело "бэшки" не помнило такого маневра из своей жизни. Гидросамолет Б-12 - не истребитель фирмы Сухого. Петлю Нестерова и "бочку" на нем не сделаешь. "Бэшка" - это алюминиевая шлюпка с приклепанными гнутыми крыльями. И когда она нырнула левым движком вниз, корпус задрожал, будто затемпературивший больной. Амфибия бы точно сорвалась в пике, если бы к Волынскому вовремя не вернулось хладнокровие. С трудом он выровнял самолет и, фыркнув, чуть не отругал себя вслух, но тут Жора Прокудин схватился свободной рукой за правый рог его штурвала и с силой потянул его вниз.
- Не трожь! - вцепился в его запястье Волынский.
- Ни-и-иже, - прохрипел Жора, уже понявший, каким движением штурвала можно приблизить амфибию к воде.
Плечом Волынский навалился на ручку отката сиденья и машинально подал вперед и правую ногу. Амфибия накренилась, и бешено вращающиеся лопасти разрубили на куски охранника, вновь вскинувшего пистолет. Кровь брызнула по днищу фюзеляжа, а "бэшка", все сильнее заваливаясь на правое крыло, начала писать над морем круг.
Маленький человечек, стоящий на руле, вместо того, чтобы смотреть вперед, по курсу несущегося на бешеной скорости катера, в ужасе вбирал в себя онемевшим взглядом разбросанные по черным мешкам куски мяса, бывшие еще несколько секунд назад человеком, и уж вовсе онемел, когда увидел знакомую голову, лежащую на самой корме, рядом с ревущим мотором. У него возникло ощущение, что ничего этого на самом деле не произошло, что это какой-то трюк, и нужно только спросить о чем-нибудь у головы, и телохранитель Гвидонова, бывший дзюдоист и бывший прапорщик спецназа, отожмется на руках и взлетит из-за кормы. И только когда он увидел, что охранник уже не сможет отжаться, потому что его рука лежит в полуметре от ног маленького человечка, бывшего начальника валютного отдела банка "Чага" и теперь единственного уцелевшего на катере пассажира, он вспомнил о страшном самолете. А вспомнив, услышал нарастающий гул авиационных двигателей.
Обернувшись, он увидел, что самолет несется прямо на катер, несется с креном, купая конец крыла в воде, и человечек одним быстрым движением крутнул руль влево. Правый борт катера приподнялся на резком повороте, но спасти человечка не смог.
Сверху острым корабельным килем, будто лезвием, катер развалило на две части, и выскочившие непонятно отчего шасси одним ударом убило пригнувшегося вбок человечка. "Бэшка" ткнулась в воду округлым носом, вспорола море, но корабельная форма фюзеляжа спасла ее. Самолет превратился в судно. Он еще пронесся метров пятьсот, распугивая рыб и чаек, но с каждой секундой вода все сильнее выравнивала его.
Когда он замер, Жора Прокудин с ужасом увидел, что у него больше нет пистолета. Пытаясь удержать равновесие в болтанке, он уцепился обеими руками за металлическую ступеньку трапа, ведущего из кабины. Обернувшись, он бросил хищный взгляд на Волынского, но пистолета в его руках не обнаружил. Скорее всего, "макаров" упал куда-то ниже. Возможно, к штурману.
- Обо что мы того... ударились? - сорвав шлем, спросил он и испугался тишины.
В синем воздухе мертвыми стальными листьями висели лопасти обеих винтов. "Бэшка" лежала на сонном штилевом море грудой металла. Она не погибла, но и не выжила.
- Кранты, - в ответ прохрипел Волынский. - Вода попала в движки... Кранты, - и поневоле нажал на кнопку связи с берегом.
- ...надцатый, где вы? - с середины слова прохрипел эфир. Восемнадцатый, где вы? Выйдите на связь!
- Во... восемнадцатый на связи, - вымученно ответил Волынский.
- Передаю микрофон командиру полка...
- Есть.
- Волынский, твою мать!.. Где ты, твою мать?!. Какого, мля, хрена... Тебе полный абзац... Тебе... Где, твою мать, этот... как его... террорист?.. Тьфу, что за слово!.. Подавиться, мля, можно!
Так и не нашедший пистолет Жора Прокудин на четвереньках прополз по трапу к двери, распахнул ее и, враз ослепнув от синевы и задохнувшись свежим воздухом, снопом упал в воду.
- Где, мля, террорист?! - заорал в самом центре головы летчика Волынского командир полка.
- Карванен ранен, - ответил Волынский, увидевший штурмана, который с трудом выкарабкивался из трюмов на освободившееся правое место в кабине. Самолет в аварийке, находится в приводненном состоянии с координатами...
- На кой хрен, мля, мне твои координаты?! - заорал комполка, хотя координаты ему были очень нужны. - Где тер... тер... лор... пер... ну, где этот сученыш?!
- Погиб при посадке, - ответил, глядя на распахнутую дверь, Волынский. - Его выбросило в море и он утонул.
Он ощущал какую-то нечеловеческую усталось. Его как будто бы
вывернули наизнанку, вычистили, а потом то, что осталось,
вывернули вновь, и внешне он вроде бы оставался тем же, а на самом
деле ничего от прежнего Волынского в нем уже не было. Ему даже не
хотелось самому отдраить дверь с левой стороны самолета и посмотреть, куда на самом деле девался террорист. До берега было целых тридцать пять километров или, говоря по-морскому, более двадцати миль, а судов поблизости - ни одного. Требовались способности олимпийского чемпиона по плаванию, чтобы добраться отсюда до берега. Террорист, судя по комплекции, на олимпийского чемпиона не тянул.
- Командир, дайте вашу аптечку, - взмолился севший на нагретое место Вася Карваненю - Надо продезинфицировать... Господи, да что же такое слово длинное!.. Ну, да... рану. Бо-ольно, гадство!..
В эту же самую минуту отплывший на пару сотен метров от "бэшки" Жора Прокудин все-таки сумел стащить с себя кроссовки и ставшие какими-то каменными джинсы, сумел осмотреться и только теперь понял, что самолет днищем уничтожил катер. Вместе с мешками.
Метрах в пятистах от кормы амфибии на воде отливало всеми цветами радуги нефтяное пятно.
"Что-то многовато для катера", - удивился Жора Прокудин и самому себе ответил: "А почему, собственно, многовато? Они же до Турции драпали. Соляркой, небось, загрузились под завязку".
В лазурном месиве вылившегося топлива совсем некрасиво, совсем неподходяще для цветной пленки покачивались обрывки полиэтилена, куски пластиковой обшивки, кепка человечка, стоявшего на руле. Пятен крови не было. Солярка замаскировала ее. И от этого почудилось, что и люди исчезли просто так, без гибели. Просто погрузились в теплую воду и всплыли где-то в другом месте.
Подплыв к светло-бежевой кепчонке, Жора Прокудин зачем-то ощупал ее, набрал побольше воздуха в легкие и нырнул точно под кепку. Глубина медленно втягивала его в себя, медленно сдавливала барабанные перепонки, и, когда в груди стало нестерпимо больно, так больно, словно туда начали вкручивать шурупы, Жора Прокудин перестал вдаваться в толщу воды и разрешил ей вытолкнуть его тело на поверхность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67