Тот как-то странно, по-волейбольному, в сцепке, выбросил перед собой костистые руки, и Санька, отброшенный ими, врезался затылком в кирпичную кладку вентиляционной шахты. Впрочем, в ту секунду ему было все равно, во что он врезался. Просто мир сразу исчез, стал ему безразличен, и он, падая на горячую жесть, не видел, что часть этого ненужного ему мира -- парень в куртке-ветровке -- этим же встречным движением был отброшен к краю крыши и, пытаясь найти опору, проткнул ногой пустой прозрачный воздух, и, скорее всего, уже через пару секунд лежал бы на асфальтном дне двора-колодца, если бы не совершил немыслимый для обычного человека проворот в воздухе и не зацепился за карниз кончиками пальцев.
Сейчас этот парень сидел в соседней комнате, устало прислонившись затылком к стене и, когда лейтенантик-следователь, одетый, впрочем, по-штатски, в белую курортную рубашонку и светло-кремовые брючки, опускал глаза к бумагам, чтобы отыскать вопросы, в которых он пока ничего не понимал, этот парень с невероятной для сонного лица резкостью бросал взгляды то влево, на зарешеченное окно, то на дверь. Ни то, ни другое ему явно не нравилось, потому что на подглазьях все плотнее и плотнее собиралась синева. Когда он взглянул на зеркало, а значит, на Саньку, ощущение воришки снова вернулось, и ноздри у солиста группы перестали дышать.
-- Пусть смотрит, -- успокоил его майор. -- Все равно мозгов не хватит додуматься...
-- А если хватит?
-- Без толку. К тому же мы их слышим, а они нас нет.
Майор милиции Лучников, начальник перевальненского отделения, напоминал запорожского казака, во всяком случае, такого, какими их рисовал Илья Репин. Не хватало только оселедця на макушке, хотя, впрочем, его и без того некуда было бы приделывать. В том месте, где ему полагалось расти, лаковой полировкой блестела лысина. Зато таких усов не было ни у одного героя Репина. Создавалось ощущение, что все волосы, потерянные им на макушке, проросли между носом и верхней губой.
-- Не наш герой, не местный, -- с трудом вытягивая воздух из комнаты сквозь густые усищи, проговорил Лучников. -- И не приморский. Я тех героев тоже всех знаю...
-- Разрешите, товарищ майор? -- неслышно вошел в комнату пожилой мужчина.
-- А-а, химик-алхимик, ну что там у тебя? -- обрадовался его приходу Лучников.
-- Отпечатки почти совпадают. В смысле, подозреваемого и те, что остались на подоконнике дома и досках забора. Хотя и много проблем. На отпечатках, что на подоконнике и досках, след сильно смазан...
-- А кровь?
-- Рано еще! -- густо покраснел мужчина, и от этого седина на его висках проступила еще четче. -- К вечеру будут результаты.
-- У тебя все, химик-алхимик?
-- Скорее всего, паспорт у него поддельный. Но это, товарищ майор, лишь подозрение. Надо в город паспорт отослать. У них аппаратура лучше.
-- В городе все лучше. Иди, химик-алхимик.
Санька проводил взглядом маленького, похожего по внешнему виду на колхозного счетовода, мужичка и хотел уж спросить, долго ли тот работает экспертом и можно ли ему доверять, как в фильме на стекле-экране после паузы, вызванной замешательством следователя, раздался интересный вопрос:
-- Скажите, где вы находились в ночь с понедельника на вторник?
Именно в эту ночь пропал Эразм.
-- Не помню, -- вяло огрызнулся парень. -- А какое это имеет значение?
-- Сейчас все имеет значение, -- пофилософствовал следователь.
-- В какую-такую ночь?
-- С понедельника на вторник.
-- А-а, это легко проверить! У меня алиби!
Парень оттолкнулся затылком от стены, и его худощавое, с четко прочерченными линиями скул лицо стало на экране чуть крупнее. Судя по глазам, спокойствие давалось ему все труднее и труднее.
-- Я был в лагере альпинистов. На высоте двух двести над уровнем моря. Можете запросить ребят. Они там до их пор.
-- Хорошо. Мы вызовем их на допрос, -- пообещал следователь.
У него были такие уши, что любой его вопрос вызывал улыбку. Но никто не улыбался. Ни по ту сторону стены, ни по эту. Иногда из комиков получаются неплохие трагики.
-- А где вы были прошлой ночью? -- старательно вычитал с бумажки следователь.
Ворот его рубашки посерел от пота.
-- Башлыков, -- впервые назвал Саньку по фамилии Лучников, -- ты мне объясни, как ты его вычислил?
-- Он стоял у дома Букахи, когда я был у него.
-- А-а, значит, по физиономии!
-- Нет, было далеко. Я не мог разглядеть черты лица.
-- А как же тогда?
-- По зонту.
Усы Лучникова медленно подвигались влево-вправо, замерли и просвистели вырвавшимся из ноздрей потоком. Судя по звуку, майор милиции мог за раз вогнать в себя весь воздух комнаты. Тогда бы Саньке только и осталось, что потерять сознание. А возможно так и было, раз надсадно гудело что-то в ушах.
-- Зонт же обычный, черный, -- все-таки выпустил сомнение из-под усищ Лучников.
-- Да, черный, -- вяло согласился Санька. -- Но он был весь в серых грязных точках. Обычно после дождя, если зонт просох, то он чистенький. А если ты стоял под деревом, то капли смыли с листьев пыль, и она потом обязательно при просыхании оставит серые пятна. С прежнюю, советскую, копейку размером...
-- М-м-да.
Теперь уже сверху вниз и обратно подвигал усами Лучников. Видимо, усы заменяли у него все сразу.
-- Ну, а предположим, -- все-таки нашел он довод против санькиной логики, -- а предположим, что не он один стоял в тот день под деревом... Что ж ты, стал бы всех с грязными зонтами ловить?
-- Всех бы не стал. К тому же у него была довольно похожая куртка-ветровка. А когда он отошел от кассы и оставил отпечаток подошвы на грязном газоне, я нагнулся и увидел уже знакомый треугольник...
-- В каком смысле?
-- Точно такой же или примерно такой я видел в огороде у нашей хозяйки. Рядом с забором.
-- Получается, аж три совпадения?
-- Да, три.
-- Штурманский вариант...
-- Что? -- не понял Санька.
-- Я до службы в мореходке учился. Штурманское дело у нас было. Так преподаватель -- а химик-алхимик еще тот был! -- учил, что надежнее всего место в море определить по трем береговым ориентирам. Два могут ошибку дать. А три -- никогда!
После этих слов Санька ощутил себя еще мельче, чем до этого. Рассказом о зонтике увеличил, а от воспоминания Лучникова тут же свою значимость уменьшил. Майор оказался еще и бывшим моряком. И все у него выглядело цельным, литым. Даже усы хорошо подходили под образ. А Санька, бросивший службу и ничегошеньки в пении не достигший, самому себе показался хлипким и ни к чему не пригодным.
Одного-единственного бандита и то не смог сам взять. Андрей, ушедший прямо из отделения уговаривать ребят остаться, больше не спорил с ним о конкурсе. Погоня примирила их.
-- У меня к вам просьба, -- после вздоха произнес Санька.
Честно говоря, ничего не хотелось делать. Но идти к Буйносу, чтобы отказаться от своих обещаний, выглядело уже глупо и не по-мужски. Хотя и до бандитов дела не было. Они стали ему безразличнее Буйноса. Теперь он уже все делал будто автомат -- машинально, без всякой мысли.
-- Что за просьба-то? -- важно посопел Лучников.
-- Мне нужны данные о прошлом Буйноса. У него была судимость...
-- А-а, это по этому поводу мне Нина звонила?
-- Наверно. Я ее просил узнать адрес, где он жил и где произошла драка со смертельным исходом.
-- Да, она продиктовала мне адрес, -- задумчиво произнес Лучников. -Думаешь, эта месть -- оттуда?
-- Ничего я не думаю. Я предполагаю. И не больше.
Чуть не сказал: "А предполагать не хочется -- страх!"
-- Запросим, -- неуверенно пообещал Лучников.
Тон его голоса не понравился Саньке. Он представил, как много инстанций нужно пройти запросу -- район, город, область, центр, Московская область, район уже в Московской области, опять центр, опять область, город, район -- и сразу принял решение:
-- Я могу от вас позвонить в Москву?
-- Конечно! -- обрадовался Лучников.
-- Тогда запрос не делайте. Есть другие варианты.
-- Хорошо! -- еще сильнее обрадовался Лучников. -- Позвоните из моего кабине...
-- Разрешите, товарищ майор? -- оборвал его бодрый голос вернувшийся эксперт.
-- ...нета, -- машинально закончил Лучников. -- Что у тебя, химик-алхимик?
-- Паспорт в Приморск отправили.
-- Да ладно. Мог бы и не докладывать.
-- Я это, товарищ майор...
-- Ну, чего у тебя еще?
Мужичок стоял с загадочным лицом. Он будто бы только сейчас выиграл много денег в лотерею, но не знал, есть ли действительно такие деньги у организаторов лотереи.
-- За язык, что ли, тянуть надо? -- нервно дернул усами Лучников.
-- Сделайте одолжение, товарищ майор! Прикажите арестованному наголо раздеться...
-- Это еще зачем?
-- Потом скажу.
-- А сейчас нельзя?
-- Ну, прикажите...
-- Вот химик-алхимик! Пользуется моей добротой! Ладно. Скажи дежурному, чтобы прямо в следственной комнате раздели. Вроде как обыск...
-- Так его уже обыскивали, -- вспомнил Санька.
-- Ничего. Это лишний раз никогда не помешает...
Через пять минут вернувшийся в их телевизорную комнату мужичок-эксперт вплотную приник к стеклу и смотрел на стриптиз такими горящими глазами, будто был гомосексуалистом. Саньке стало не по себе от вида его горящих глаз, и он уже решил уйти, но тут мужичок, смахнув пот с подбородка, радостно объявил:
-- Он! Точно -- он!
-- С чего взял? -- прогудел Лучников.
-- Посмотрите на его левую ногу.
-- Ну и что?
-- Нога как нога.
-- Ничего подобного! Два пальца сросшихся! Мизинец и соседний! Я же нашел, что изменена хромосома... Помните?
Лучников ничего не помнил. Зато Санька посмотрел на мужичка с восхищением. Он больше не казался ему счетоводом. Минуты пребывания рядом с ним приобрели совсем иное значение. Этими минутами уже можно было хвастаться.
-- Чуть не забыл! -- дернулся лицом эксперт. -- Там какой-то парень разыскивает вас...
-- Меня? -- удивился Санька.
-- Да. Если вы -- Александр и музыкант, то вас. Он сказал, что его Ковбоем зовут.
-- Товарищ майор! -- тут же воспрянул Санька. -- Его нужно в эту комнату допустить!
-- Кого -- его?
-- Ковбоя. Ну, помните, я рассказывал о парне из Приморска, который развозил записки от бандитов?
-- А-а, роллер! -- фыркнул Лучников.
-- Я уверен, что именно этот альпинист, -- кивнул Санька на стекло, за которым одевался задержанный, -- заставлял его раздавать записки. Все совпадает: короткая прическа, рост, кроссовки, майка...
При слове "майка" он повернулся к стеклу и понял, что зря упомянул о ней. На задержанном была скорее светло-синяя, чем серая майка. Он медленно, с раздражением пытался просунуть голову в отверстие ворота, и то, что у него это не получалось, навеяло Саньке мысли о том, что парень совсем недавно, уже в целях конспирации сменил "засвеченную" серую майку, но сменил неудачно, не на свой размер, и теперь эта чужая майка выдавала его.
Голова наконец-то прорвалась, показав усталое и безразличное лицо, и Лучников именно в этот момент разрешил:
-- Ладно. Пусть зайдет. Не такой уж он химик-алхимик, чтоб догадаться про мой телевизор. Если что, скажешь ему, что это просто стеклянная перегородка, -- повернулся он к Саньке.
-- Хорошо.
-- Иди. Зови, -- приказал Лучников эксперту.
Ковбой вошел странной раскачивающейся походкой. Немодные коричневые сандалии сделали его ниже, смешнее и еще провинциальнее. В роликах все-таки был какой-то заграничный шарм.
Он приблизился к Саньке со смущенным видом. Он вроде бы хотел оправдаться, что забыл в роллерском угаре как нужно ходить и одними глазами просил не обращать внимания на его необычную походку.
-- Зра-ась-сть, -- сквозь зубы поприветствовал он всех сразу.
-- Познакомьтесь, -- предложил майору Санька. -- Ковбой. А вообще-то -- Саша. Хороший парень.
-- А есть такие? -- сощурив глаза, тиснул Лучников вялую кисть Ковбоя. -- Приводы в милицию были?
-- А что? -- глухо спросил в свою очередь Ковбой.
-- О! Значит, были! Но ты не наш, не перевальненский. Точно?
-- Да, -- нехотя ответил Ковбой.
-- У меня к тебе просьба, -- обратился к роллеру Санька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66