.. через месяц опять здесь будем,— Длинный кивнул им и пошел к машине.
Старик, обычно уходивший отсюда, не чувствуя никакой горечи, разлуки, не прощаясь и не оглядываясь, сегодня чувствовал, что ноги его налились свинцом. Или предчувствие чего-то неприятного заставляло его оборачиваться на гостеприимный дом.
Не посмотрев даже, кто сидит за рулем, Длинный приказал:
— Жми в Теджен! — Он укоризненно посмотрел на своего учителя: — Что случилось? Я что-то не пойму...
— Доживешь до моих лет, поймешь.
После этих слов они молчали до самого Теджена. Длинный заснул на заднем сиденье; Старик, наоборот, на этот раз не спал, курил сигарету за сигаретой.
ТЕДЖЕН
В тедженской чайхане они сели в сторонке, чтобы их видело поменьше человеческих глаз. После того как заказали по чайнику чая, Старик шутливо спросил:
— Выспался?
— Выспался.
— Если еще не проснулся, то вокруг есть кому тебя разбудить. Положение осложняется. Что будем делать?
— Я сам об этом всю ночь думал... Пожалел, что того шофера не заставили навсегда замолчать. Болтает, поди...
— Не жалей. Род туркмен и так невелик.
— В последнее время ты стал мягкосердечным, башлык.
— Заметил? Что-то происходит... что — сам не знаю, сам удивляюсь. Тут как-то смотрю, а у меня слезы из глаз ручьем льются. Старею.
— Давай, учитель, не будем отвлекаться. Если за нами гонятся, надо думать об обороне. Жаль, если поймают. Сам-то что думаешь предпринять?
— Здесь оставаться нельзя. Приеду домой, потом подамся в Россию... Жена и сын все равно со мной в могилу не лягут. Помогать буду.
— Вах, Россия! Разве, кроме России, нет других мест? Подумай об этом, башлык.
— Подумаю. Но в Россию попасть проще всего.
— Как я смогу жить там, зная, что жена — она же молодая— и ребятишки мои будут далеко? Трудно это, башлык. Лучше уж...
— Что лучше?.. Сказал, подумаю...
— Скажи сам: что лучше — смерть или жизнь вдали от своих?
— Для тебя — жизнь, а для меня... не знаю. Что хорошего скитаться? Так что имей в виду: если подашься на север — не проиграешь. Россия — большая страна. Деревенские люди там на туркмен похожи, такие же простые, доверчивые, гостеприимные. Деньги нам помогут- обзавестись хозяйством. Может, жениться придется. Русские бабы чистоплотные, тело у них белое, ласку любят. Добрые они. Русский язык хорошо знаем. Здоровье у нас крепкое. От кашля еще никто не умирал. Сменю климат, может, и кашель пройдет... Избавлюсь от него и.еще лет двадцать проживу. К этому времени выдумают, наверно, лекарства, чтобы жизнь продлевать. Будет в кармане тысяч пять-шесть, купим того лекарства и будем жить еще долго-долго, пока деньги не кончатся.
— Хорошо, учитель, но в запасе у меня есть и другая мысль.
— Знаю. Обмозгуем. Сейчас давай думать, как побыстрее домой добраться.
— Возьмем такси?
— Нельзя. Сейчас все такси обыскивают... Наверно, по радио, по телевизору уже передали. С этого дня забудь о бритье. Одежду здесь сменим. Потом домой. На одну ночь, не больше.
— Как скажешь, учитель.
Купив кое-что из одежды, они переоделись в запущенной уборной автостанции. Машину теперь уже найти было непросто, не к каждому шоферу можно подойти. Старик долго
приглядывался, к ним. Остановившийся самосвал марки «МАЗ» решил его сомнения. В просторной кабине можно и спрятаться, согнувшись... и управление, в случае чего, несложное... и посты ГАИ останавливать не станут... Увидев две двадцатипятирублевые купюры, шофер подмигнул ему...
...«МАЗ» рванул на полную мощь своего двигателя, и Старик почувствовал, как сердце снова тревожно сжалось. Ему опять стало жаль расставаться с маленьким, уютным городком, в котором они. пробыли-то всего несколько часов. Стал думать о том, что время пока работает на них: сегодня и завтра их будут искать в Ашхабаде, а послезавтра — уже повсюду, и прежде всего в Чарджоу. Им нужна только одна ночь. Нет, жить еще не надоело! Одна спокойная ночь, одна... и все может стать по-другому.
АШХАБАД
Хаиткулы сидел в кабинете Ходжи Назаровича. Анна-мамед был здесь же. Кроме них — начальник городской милиции и начальник угрозыска. Обсуждалась сложившаяся ситуация. Ходжа Назарович, правда, не столько участвовал в обсуждении, сколько размышлял над тем, как ему сегодня отчитываться перед министром. Его занимал один вполне конкретный вопрос: рассказывать ли ему о том эпизоде, вчера вечером, когда бандиты буквально проскользнули у Хаиткулы между пальцев? Если сделать на этом акцент, то вопрос о выдвижении его на. пост начальника городского отдела внутренних дел в связи с перемещением подполковника Джуманазарова отложатся на далекое будущее. С другой стороны, зачем расставлять акценты? Надо рассказать просто, как было... Ведь если Хаиткулы завтра задержит тех двоих, то сейчас, оговорив его, можно будет прослыть завистником. Нет, воздержись, Ходжа Назарович!
После совещания Хаиткулы поехал в Кеши, чтобы вместе с местным участковым обследовать этот район. Старший лейтенант как раз протирал тряпкой свой мотоцикл, когда подъехал Хаиткулы.
— Товарищ старший лейтенант, вы знаете, зачем я приехал к вам?
— Знаю, товарищ майор. Меня, предупредили. Я с утра объездил свой участок. Все, как всегда, спокойно.
— Ничего, проедете еще раз. Никто вчера гостей не принимал?
— Гости есть у некоторых — и ближние, и дальние. Две семьи проводили родню из аула: одни вчера, другие позавчера... Мы как, опять с самого начала будем обходить или зайдем к тем, кош я дома не застал, товарищ майор?
— Участок твой, тебе и виднее. Имей в виду, что уехавшие могли вернуться, надо проверить всех.
— Вообще-то, товарищ майор, есть тут одна одинокая, с подругой живет... К ней часто приходят то одни, то другие. Соседи жалуются. Но, знаете, если нет шума и драки, разве можно сделать замечание незамужней женщине? Чуть что — в слезы. Женщины — тоже люди, товарищ майор. Не могу я им запрещать принимать гостей.
— Начнем с нее. Как зовут?
— Дженнетгуль.
— Где работает?
Старший лейтенант виновато опустил голову:
— Много раз предупреждал ее, а она одно заладила: хоть голову отрежь, работать не пойду, живу на средства матери, муж кое-что оставил. Говорит: проживу мужнино — пойду работать... А сколько уже без мужа живет... Мать умерла. Какие она ей средства оставила, один аллах знает.
— Хорошо, хотя бы он знает, — хуже, когда никто не знает.
— Извините, товарищ майор, не поинтересовался... Оставив сельскохозяйственный институт справа от себя, они въехали в бывший аул Кеши, а теперь пригород Ашхабада. Хаиткулы продолжал задавать вопросы:
— Откуда ее подруга?
— Не знаю, товарищ майор.
— Может быть, из южных районов города?
— Может быть...
— С кем хозяйка двора поддерживает связь?
— Не знаю, товарищ майор. Я не думал, что это входит в обязанности участкового...
— Сколько месяцев вы на службе? — Хаиткулы, заговоривший с ним сначала на «ты», перешел на официальный тон.
— Сколько месяцев? Сколько лет!..
— Товарищ старший лейтенант, когда мы будем прощаться, вы мне напомните, чтобы я вам кое-что сказал, хорошо?
— Слушаюсь, товарищ майор!.. В-о-он, видите тот дом, некрашеный, под шифером, это и есть ее дом...
Шофер, не ожидая распоряжений майора, аккуратно подвел машину к самой калитке, поставил ее так, чтобы в случае стрельбы со двора они втроем могли быстро укрыться за ней.
— Приготовьте оружие.— Хаиткулы вынул из бокового кармана пиджака пистолет, переложил его в плащ, пошел за старшим лейтенантом.
Участковый постучал в дверцу, раздался громкий лай, потом легкие шаги.
— Кто там?
— Участковый.
Было слышно, как женщина,успокаивает собаку. Снова послышался ее голос, прозвучавший мягко, даже ласково:
— Что-то ты зачастил: к нам? Нам это приятно, только...
Дженнетгуль не договорила, она открыла калитку и увидела, что участковый не один. Собрала распущенные волосы с груди, забросила их за спину, тон стал другим:
— Что надо?
— Хозяйка, не держи нас на пороге. Есть к тебе несколько слов. Ты одна? — Участковый вошел во двор, держа руку в кармане. Дошел до веранды, остановился, осмотрелся по сторонам.
Хаиткулы и шофер подошли к нему, хозяйка торопилась следом.Они собрались у веранды, и Хаиткулы незаметно сделал знак головой участковому: в комнату! Обтянутая дешевой клеенкой дверь громко заскрипела, шофер и старший лейтенант скрылись внутри дома.
Хаиткулы остался на веранде с Дженнетгуль.
— Гелнедже, мы из уголовного розыска. Ищем тех, кто оставался у вас ночевать.— Хаиткулы понятия не имел, ночевал ли кто-нибудь у них, но решил прибегнуть к этой хитрости.—Один высокий, обритый наголо, другой низкого роста, лет шестидесяти.
Брови у Дженнетгуль поползли вверх, глаза округлились. Хаиткулы понял, что его слова попали в цель. Он продолжал:
— Они очень опасные преступники. Быстро говорите, они в доме или ушли?
— Вы опоздали, они уехали.
— Когда? Куда уехали?!
— Утром, в семь часов... Не сказали, куда поедут...—
В глазах у нее стояли слезы. — Мы сам хотели прийти к вам... в милицию.
— Что же, передумали?
— Испугались.— Она потупила глаза.
— Если хотите нам помочь, то и сейчас не поздно.
— Спрашивайте, все скажем...
— Имя и фамилия высокого?
— Зовут — Гоша, фамилия — Сахатдурдыев.
— Имя и фамилия старика?
— Халды Сеид.
— Давно их знаете?
— Три года.
— Сахатдурдыев вам привез из Чарджоу вещи. Вчера видели, как он сошел с самолета с мешком или с узлом.
На веранду вернулись участковый и шофер, оба пожали плечами — ничего подозрительного. Майор показал на замок и дверь в конце веранды.
— Дайте, пожалуйста, ключ, Дженнетгуль. Дженнетгуль стиснула в кулачке ключ от кладовки, привязанный к тонкой косичке, захныкала:
— Уехали они, говорю вам... Там их нет. Вы их ищете, да?
— Да, мы ищем именно их, и так как в этом, помещении у вас нет окон, я прошу его открыть. Мы вам верим, но все же...
— Вам нужны эти подонки?
— Да, они.
— Сейчас.
Дженнетгуль подбежала к камышовой стенке, отделяющей ее от соседа, громко позвала:
— Эй, сирота! Выгляни на минутку!
Из дома выглянул только что вернувшийся «сирота». Она замахала ему рукой, показывая, чтобы шел к ней. Тот перелез через ограду, но, увидев людей в милицейской форме, ринулся назад. Дженнетгуль схватила его за рукав.
— Он знает, куда они уехали. Скажет, куда отвез. Хаиткулы посмотрел на него:
— Это правда?
— Да, мы отвезли. Если Сахраджан или Дженнетгуль нам приказывают, мы не осмеливаемся отказаться.
— Куда их отвезли?
— В Теджен. Мы их там оставили.
— Оставили, говорите... вы не один, что ли, были?
— Нет, мы были одни.
— Где они остались в Теджене? «Сирота» посмотрел на Дженнетгуль.
— Скажи, сирота,— она кивнула ему.
— Остались в чайхане, в центре города.
— Спасибо, сирота,— поблагодарил майор.
У «сироты» дернулась, голова, он криво улыбнулся:
— Меня вообще-то зовут Аманмурат. Это Сахрагуль придумала мне такое имя — «сирота»...
— Вот что, Аманмурат. Без вас мне сейчас не обойтись. Сможете отвезти меня на вашей машине в Теджен? Покажете точно то место, где оставили их.
— Почему нет? Как Дженнетгуль скажет...
— Дженнетгуль не возражает.— Хаиткулы сказал несколько слов участковому и быстро пошел к калитке. «Сирота» перелез назад через ограду в свой двор.
Шофер попросил у Дженнетгуль ключ от кладовки, но она как будто не слышала его. Участковый вышел на улицу, вернулся с двумя женщинами.
— Извините, Дженнетгуль, придется при понятых взломать замок.
Обливавшаяся слезами Дженнетгуль ничего не ответила, но, увидев, что шофер собирается приступить к решительным действиям, дернула ключ, тот отлетел вместе с прядью ее черных волос. Дженнетгуль швырнула его шоферу под ноги.
— На! Чтоб твои дети не знали радости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41