Никто их не обидит, если дома сидят, как полагается порядочным женщинам...
Разговор этот происходил сначала у порога, потому что Бекназар столкнулся нос к носу с хозяином дома, когда тот выходил. Он торопился, и Бекназар не стал его задерживать, они пошли рядом по улице. Какая1 разница, где вести вот такой «принципиальный» разговор? Имена Ханум и Мегерема не произвели на парня никакого впечатления, и за спором, само собой, забылось такое событие, как снос чьего-то дома.
Время от времени они повышали голоса, привлекая внимание прохожих. На них оборачивались, пожилые женщины долго смотрели им вслед. Бекназар чувствовал себя неловко.
Он не верил своим ушам, когда все это услышал от симпатичного, модно одетого парня. Ему все казалось, что Зульпикаров (такой была фамилия еще одного соседа Мегерема и Ханум) вот-вот весело рассмеется здесь же на улице: «Вах-хей, дорогой, надеюсь, не принял всерьез все, что я говорил...» Он даже спросил его:
— Ты шутишь со мной?
— Меня не обучали тратить время на шутки,— отвечал тот.
— Мать и отец с тобой живут?
— Жили...
— В таком большом доме один живешь?
— Жили раньше вместе — три брата, три семьи...
— А теперь?
— Не ужились... Я нисколько не жалею. Без них спокойно, просторно. Вовремя разъехались... До вражды не дошло. Теперь я один, и это хорошо. Не нужны ни друзья, ни враги, так легче прожить!
— Ну, скажешь... разве можно жить без друзей?
— Не обманывай себя, инспектор... И у тебя ведь нет настоящих друзей. Друзья — это жена и дети, пока они не выросли. А остальные так, пока рука руку моет — друзья. Захочешь строить дом — становись другом заведующего лесоскладом. Идешь в торговлю — заводи знакомых в ОБХСС... Продолжать мысль?
— Нет, теперь я буду говорить, а ты слушай.— Бек-назар почувствовал, как закипает в нем злость.— Это у нас, кстати, было... Из Москвы приехал студент на каникулы. Пошел с другом на танцы, оба с одной улицы, в одном классе учились. Хулиганы набросились на одного, а другой, увидев направленный на друга нож, успел спасти его, подставил себя под удар...
— Да слышал, слышал...
— Слышал? Так вот еще пример: один мой товарищ накопил вместе с братом деньги на «Жигули», подошла очередь, но все скопленное они отдали другу, чтобы он сыграл свадьбу...
— Да, да...
— А вот еще пример, слушай...
Бекназару пришлось ускорить шаги, чтобы не отстать от Зульпикарова. Когда он кончил, шофер молча окинул его взглядом и исчез среди прохожих. Хотелось догнать его и крикнуть прямо в лицо; «Ты — мой классовый враг! Таких, как ты, надо отправлять на, свалку, и общество от этого ничего не потеряет». Гнев застилал Бекназару глаза, он остановился посреди тротуара. Куда идти? Решил не возвращаться домой, пока не поговорит с сыном сладкоежки Марьям-апы.
Меджи был таким же словоохотливым, как и его мать. Именно от него первого Бекназар узнал важную деталь: в тот день, когда ломали дом Мегерема, Ханум не было здесь. «Еду готовил Мегерем, сам угощал нас и завтраком, и чаем». Но где была Ханум, он не знал.
На следующий день Бекназар поднял документацию винзавода и выяснил, что в те именно дни главный бухгалтер и директор вместе выезжали в командировку в Ашхабад. (Тогда был другой главбух, не тот, которого осудили.) Вот и приказ по винзаводу...
Бекназар навел справку, где работает сейчас бывший главбух винзавода. Набрал номер, но в учреждении, куда он позвонил, ответили: «Почему вы вчера не позвонили? Даже два часа назад был еще здесь, а сейчас он, к сожа-
лению, высоко в воздухе. Летит отдыхать, мы его проводили в отпуск...»
Отсутствие главного бухгалтера ничего не меняло — факт отъезда Ханум из дома во время ломки ее жилища почти доказан. Бекназар сделал в блокноте несколько заметок: по возвращении бывшего главбуха встретиться с ним; что делала Ханум во время командировки в Ашхабаде — в какой гостинице жила, с кем встречалась, куда ездила?
...Во второй половине того же дня отдел уголовного розыска заслушал доклад Хайдарова. Мнение было единодушным: следует еще раз допросить владелицу золотых монет. Начальник отдела решил провести этот допрос сам.
Участковый не знал убитого.
— Не здешний!
Жители ближайших домов качали головами:
— Не наш... Может, из колхоза?
Хаиткулы, выйдя из домика с тремя окнами, подозвал шофера и участкового:
— Вот что: найдите веник и сметите весь снег вокруг жертвы. Но только верхний слой, и очень осторожно. Понятно?
— Понятно, товарищ капитан!
Он осторожно стал пробираться туда, где лежал убитый. Все, кто только что были заняты осмотром трупа, молча поглядывали на Хаиткулы: «Слово за тобой»..
Хаиткулы подвел первые итоги:
— Конкретного мало, но кое-что есть. Ясно, что преступление совершено именно здесь. Как раз перед тем, как пошел снег. До двух часов ночи. Сторож точно заметил, когда он начал идти, когда кончился. Начался в два пять, кончился в пять двадцать... Сторож уверяет, что ему сообщили о том, что здесь лежит человек. Думаю, это верно. Думаю также, надо верить сторожу, что он не встретился с человеком, сообщившим о происшествии. Тот исчез, сам же сторож пошел к участковому. Вдвоем они пришли сюда. Смахнули с трупа снег, приподняли, положили к стене... В доме живет старуха с невесткой. Основываясь на их показаниях, можно судить, что человек погиб при наезде автомашины.
Эксперт Мыйманов сразу после Хаиткулы высказал свое мнение:
— Похоже, что так и было. Чтобы температура тела понизилась до настоящей, должно было пройти несколько часов. Смерть наступила около двух часов пополуночи... Передние ребра раздроблены. На стене дома есть свежие царапины. Учитывая все это, можно согласиться с версией, что преступник убил свою жертву, используя автомашину.
Слушавший внимательно Мартирос Газгетдинович Та-макаев сразу .же отдал распоряжение:
— Отправьте на экспертизу одежду убитого и все, что есть у него в карманах. На одежде должны остаться следы.— Он огляделся по сторонам, увидел следователя Нокерова, обратился к нему: — Вы, я вижу, составляете протокол, пойдемте с нами, скоро увидим нечто существенное — следы от колес... Эй, осторожней!
Он крикнул .это шоферу и участковому, с вениками в руках двигавшимся по снегу навстречу друг другу. Просить их об осторожности было излишним. Они походили сейчас на археологов.
Нокерод, увидев, что Карапетян закончил съемку и собирается уйти, остановил его:
— Карэн, сдай, пленки в лабораторию и сразу же возвращайся. К твоему приезду, думаю, откроются следы протекторов. Скажи, чтобы фотографии убитого размножили в пятидесяти экземплярах. Если сделают при тебе, штуки три-четыре захвати сюда.
Положили в «уазик» труп. На этой же машине оба эксперта, Карапетян и Мыйманов, уехали в город.Хотя Тамакаев вызвался первым осмотреть следы колес, он пока не сделал и шага к ним. Сейчас он был похож не на криминалиста, а скорее на философа, потерявшего нить мысли: глаза слегка прищурены, едва вздрагивают губы, шепчут что-то. Хаиткулы смотрел не отрываясь на этого удивительного человека. В нем было много смешного: уши, торчавшие из-под шляпы и похожие на криво приделанные ручки чайника... И все же сам Тямакаев смеха не вызывал — его облик излучал что-то властное, из-за чего его многие боялись.
Капитан заметил, как верхняя губа и кончик носа Тама-каева сомкнулись и между ними исчезла тоненькая полоска усов,— криминалист явно увидел что-то интересное.
Наконец-то! Хаиткулы вслед за Тамакаевым увидел отчетливые отпечатки протекторов. Он посмотрел на криминалиста:
— Считаю, что надо вызвать ГАИ. Как вы думаете? Тамакаев обернулся к нему, посмотрел невидящими глазами:
— А, вы еще здесь?
Хаиткулы, ни слова не сказав, направился к только что прибывшей машине с рацией, переговорил с ГАИ и, стараясь попадать в свои же следы, подошел к стене, у которой разыгралась трагедия. Действительно, на ней были и вмятины, и царапины, и следы вывалившейся штукатурки. Хаиткулы нагнулся, прикинул расстояние от земли до первой выбоины — около метра. Сантиметров на шестьдесят выше вторая вмятина — не больше человеческой ладони, но глубже первой. «Тут он совсем обессилел,— подумал Хаиткулы,— обессилел или был ослеплен, и его прижали к стене». Последние минуты погибшего ему представились так: ослепленный светом фар, человек, словно стремился сдержать машину, вытянул вперед обе руки, а сам, согнувшись, пятился назад... Но машину не остановить... Верхняя вмятина — след от затылка, нижняя... Хаиткулы не успел обдумать, откуда взялась нижняя вмятина,— за спиной раздался голос Тамакаева:
— Не теряйте времени, капитан!
Хаиткулы не ответил. Нет необходимости напоминать ему о том, что время дорого. Покидать место преступления, пока не будет досконально проверено все, он не имеет права. Он машинально стал подбирать куски снега из-под стены, как бы собираясь делать снежки, брал, сжимал в кулаке, пока снег не превращался в крошево. Хватал снег то левой, то правой рукой со всех участков, где не было следов. Нигде ничего подозрительного... «А вот здесь, похоже, он упирался ногами, чтобы устоять на снегу...» И вдруг почувствовал, что порезал пальцы. Хаиткулы раскрыл ладонь — сверкнули окрашенные кровью осколки толстого стекла.
Он выпрямился во весь рост, крикнул:
— Мартирос Газгетдинович!
Тот не торопясь подошел к Хаиткулы.
— Вот это другой разговор.— Криминалист осторожно взял осколок, поднес к самым глазам; прищурясь, всмотрелся.— Осколок фары. Возможно, той машины, а возможно, и нет. Как бы то ни было, находка очень важная.
— Только той машины.— Хаиткулы был уверен, что не ошибается.— Во-первых, те, кто здесь живут, с машинами дел не имеют, Мартирос Газгетдинович. Во-вторых, маленьких детей в доме тоже нет, чтобы они могли затащить эти стекла сюда и ими здесь играть. В-третьих, стекла лежали на снегу как раз там, где стоял потерпевший...
— А чем вы объясните, что фара оказалась разбитой? Неожиданный вопрос Тамакаева сразу же поколебал уверенность Хаиткулы.
И правда, чем это объяснить? Даже если на пути машины не было бы человека и она просто врезалась бы в стену, бампер не дал бы расколоться фарам. А тут никаких следов... бампер не коснулся стены...
— Чем это объяснить? Сейчас попробуем...— Хаиткулы повернулся спиной к стене, принял, позу жертвы, которую пять минут назад рисовало его воображение: словно борец, не желающий подпустить близко соперника, низко согнувшись, вытянул вперед обе руки.— Я тот парень, а вы — машина... Идите на меня, идите... Ну, представьте, что я за рулем. Расстояние между нами — всего один шаг. Но человек никогда без боя не отдает жизнь. Что я могу сделать в последние секунды своей жизни?
Рассуждая так вслух и. разыгрывая сцену гибели подростка, Хаиткулы почувствовал, что правой ноге его что-то мешает. Нагнулся, покопался в снегу, нащупал половинку кирпича, поднял ее, прицелился в Тамакаева, замахнулся... Прокурор-криминалист отпрянул в сторону.
Хаиткулы и сам удивился: откуда было взяться здесь обломку кирпича? В чистоплотности хозяек он убедился. Почему же кирпич не убрали? Значит...
— Мартирос Газгетдинович, посмотрите, наверху есть желоб?
— Есть. На ладонь вынесен от стены.
Хаиткулы стал расчищать мягкий снег возле своих ног. Так и есть! Под самым водостоком площадка была вымощена половинками кирпичей, чтобы не подмывало стену. Она едва была прикрыта снегом. Как он сразу ее не заметил! Быстро расчистив снег, обнаружил, что двух половинок на месте не было, причем явно обе вынуты недавно.
— Он успел вытащить только две штуки...— Хаиткулы говорил это Тамакаеву, не глядя на него.— Одной прицелился в фару, кинул и попал. Тот кирпич должен быть где-то поблизости.
— Или же...—Прокурор-криминалист наклонился над кирпичами, уложенными на земле, убедился, что их легко можно было вытащить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Разговор этот происходил сначала у порога, потому что Бекназар столкнулся нос к носу с хозяином дома, когда тот выходил. Он торопился, и Бекназар не стал его задерживать, они пошли рядом по улице. Какая1 разница, где вести вот такой «принципиальный» разговор? Имена Ханум и Мегерема не произвели на парня никакого впечатления, и за спором, само собой, забылось такое событие, как снос чьего-то дома.
Время от времени они повышали голоса, привлекая внимание прохожих. На них оборачивались, пожилые женщины долго смотрели им вслед. Бекназар чувствовал себя неловко.
Он не верил своим ушам, когда все это услышал от симпатичного, модно одетого парня. Ему все казалось, что Зульпикаров (такой была фамилия еще одного соседа Мегерема и Ханум) вот-вот весело рассмеется здесь же на улице: «Вах-хей, дорогой, надеюсь, не принял всерьез все, что я говорил...» Он даже спросил его:
— Ты шутишь со мной?
— Меня не обучали тратить время на шутки,— отвечал тот.
— Мать и отец с тобой живут?
— Жили...
— В таком большом доме один живешь?
— Жили раньше вместе — три брата, три семьи...
— А теперь?
— Не ужились... Я нисколько не жалею. Без них спокойно, просторно. Вовремя разъехались... До вражды не дошло. Теперь я один, и это хорошо. Не нужны ни друзья, ни враги, так легче прожить!
— Ну, скажешь... разве можно жить без друзей?
— Не обманывай себя, инспектор... И у тебя ведь нет настоящих друзей. Друзья — это жена и дети, пока они не выросли. А остальные так, пока рука руку моет — друзья. Захочешь строить дом — становись другом заведующего лесоскладом. Идешь в торговлю — заводи знакомых в ОБХСС... Продолжать мысль?
— Нет, теперь я буду говорить, а ты слушай.— Бек-назар почувствовал, как закипает в нем злость.— Это у нас, кстати, было... Из Москвы приехал студент на каникулы. Пошел с другом на танцы, оба с одной улицы, в одном классе учились. Хулиганы набросились на одного, а другой, увидев направленный на друга нож, успел спасти его, подставил себя под удар...
— Да слышал, слышал...
— Слышал? Так вот еще пример: один мой товарищ накопил вместе с братом деньги на «Жигули», подошла очередь, но все скопленное они отдали другу, чтобы он сыграл свадьбу...
— Да, да...
— А вот еще пример, слушай...
Бекназару пришлось ускорить шаги, чтобы не отстать от Зульпикарова. Когда он кончил, шофер молча окинул его взглядом и исчез среди прохожих. Хотелось догнать его и крикнуть прямо в лицо; «Ты — мой классовый враг! Таких, как ты, надо отправлять на, свалку, и общество от этого ничего не потеряет». Гнев застилал Бекназару глаза, он остановился посреди тротуара. Куда идти? Решил не возвращаться домой, пока не поговорит с сыном сладкоежки Марьям-апы.
Меджи был таким же словоохотливым, как и его мать. Именно от него первого Бекназар узнал важную деталь: в тот день, когда ломали дом Мегерема, Ханум не было здесь. «Еду готовил Мегерем, сам угощал нас и завтраком, и чаем». Но где была Ханум, он не знал.
На следующий день Бекназар поднял документацию винзавода и выяснил, что в те именно дни главный бухгалтер и директор вместе выезжали в командировку в Ашхабад. (Тогда был другой главбух, не тот, которого осудили.) Вот и приказ по винзаводу...
Бекназар навел справку, где работает сейчас бывший главбух винзавода. Набрал номер, но в учреждении, куда он позвонил, ответили: «Почему вы вчера не позвонили? Даже два часа назад был еще здесь, а сейчас он, к сожа-
лению, высоко в воздухе. Летит отдыхать, мы его проводили в отпуск...»
Отсутствие главного бухгалтера ничего не меняло — факт отъезда Ханум из дома во время ломки ее жилища почти доказан. Бекназар сделал в блокноте несколько заметок: по возвращении бывшего главбуха встретиться с ним; что делала Ханум во время командировки в Ашхабаде — в какой гостинице жила, с кем встречалась, куда ездила?
...Во второй половине того же дня отдел уголовного розыска заслушал доклад Хайдарова. Мнение было единодушным: следует еще раз допросить владелицу золотых монет. Начальник отдела решил провести этот допрос сам.
Участковый не знал убитого.
— Не здешний!
Жители ближайших домов качали головами:
— Не наш... Может, из колхоза?
Хаиткулы, выйдя из домика с тремя окнами, подозвал шофера и участкового:
— Вот что: найдите веник и сметите весь снег вокруг жертвы. Но только верхний слой, и очень осторожно. Понятно?
— Понятно, товарищ капитан!
Он осторожно стал пробираться туда, где лежал убитый. Все, кто только что были заняты осмотром трупа, молча поглядывали на Хаиткулы: «Слово за тобой»..
Хаиткулы подвел первые итоги:
— Конкретного мало, но кое-что есть. Ясно, что преступление совершено именно здесь. Как раз перед тем, как пошел снег. До двух часов ночи. Сторож точно заметил, когда он начал идти, когда кончился. Начался в два пять, кончился в пять двадцать... Сторож уверяет, что ему сообщили о том, что здесь лежит человек. Думаю, это верно. Думаю также, надо верить сторожу, что он не встретился с человеком, сообщившим о происшествии. Тот исчез, сам же сторож пошел к участковому. Вдвоем они пришли сюда. Смахнули с трупа снег, приподняли, положили к стене... В доме живет старуха с невесткой. Основываясь на их показаниях, можно судить, что человек погиб при наезде автомашины.
Эксперт Мыйманов сразу после Хаиткулы высказал свое мнение:
— Похоже, что так и было. Чтобы температура тела понизилась до настоящей, должно было пройти несколько часов. Смерть наступила около двух часов пополуночи... Передние ребра раздроблены. На стене дома есть свежие царапины. Учитывая все это, можно согласиться с версией, что преступник убил свою жертву, используя автомашину.
Слушавший внимательно Мартирос Газгетдинович Та-макаев сразу .же отдал распоряжение:
— Отправьте на экспертизу одежду убитого и все, что есть у него в карманах. На одежде должны остаться следы.— Он огляделся по сторонам, увидел следователя Нокерова, обратился к нему: — Вы, я вижу, составляете протокол, пойдемте с нами, скоро увидим нечто существенное — следы от колес... Эй, осторожней!
Он крикнул .это шоферу и участковому, с вениками в руках двигавшимся по снегу навстречу друг другу. Просить их об осторожности было излишним. Они походили сейчас на археологов.
Нокерод, увидев, что Карапетян закончил съемку и собирается уйти, остановил его:
— Карэн, сдай, пленки в лабораторию и сразу же возвращайся. К твоему приезду, думаю, откроются следы протекторов. Скажи, чтобы фотографии убитого размножили в пятидесяти экземплярах. Если сделают при тебе, штуки три-четыре захвати сюда.
Положили в «уазик» труп. На этой же машине оба эксперта, Карапетян и Мыйманов, уехали в город.Хотя Тамакаев вызвался первым осмотреть следы колес, он пока не сделал и шага к ним. Сейчас он был похож не на криминалиста, а скорее на философа, потерявшего нить мысли: глаза слегка прищурены, едва вздрагивают губы, шепчут что-то. Хаиткулы смотрел не отрываясь на этого удивительного человека. В нем было много смешного: уши, торчавшие из-под шляпы и похожие на криво приделанные ручки чайника... И все же сам Тямакаев смеха не вызывал — его облик излучал что-то властное, из-за чего его многие боялись.
Капитан заметил, как верхняя губа и кончик носа Тама-каева сомкнулись и между ними исчезла тоненькая полоска усов,— криминалист явно увидел что-то интересное.
Наконец-то! Хаиткулы вслед за Тамакаевым увидел отчетливые отпечатки протекторов. Он посмотрел на криминалиста:
— Считаю, что надо вызвать ГАИ. Как вы думаете? Тамакаев обернулся к нему, посмотрел невидящими глазами:
— А, вы еще здесь?
Хаиткулы, ни слова не сказав, направился к только что прибывшей машине с рацией, переговорил с ГАИ и, стараясь попадать в свои же следы, подошел к стене, у которой разыгралась трагедия. Действительно, на ней были и вмятины, и царапины, и следы вывалившейся штукатурки. Хаиткулы нагнулся, прикинул расстояние от земли до первой выбоины — около метра. Сантиметров на шестьдесят выше вторая вмятина — не больше человеческой ладони, но глубже первой. «Тут он совсем обессилел,— подумал Хаиткулы,— обессилел или был ослеплен, и его прижали к стене». Последние минуты погибшего ему представились так: ослепленный светом фар, человек, словно стремился сдержать машину, вытянул вперед обе руки, а сам, согнувшись, пятился назад... Но машину не остановить... Верхняя вмятина — след от затылка, нижняя... Хаиткулы не успел обдумать, откуда взялась нижняя вмятина,— за спиной раздался голос Тамакаева:
— Не теряйте времени, капитан!
Хаиткулы не ответил. Нет необходимости напоминать ему о том, что время дорого. Покидать место преступления, пока не будет досконально проверено все, он не имеет права. Он машинально стал подбирать куски снега из-под стены, как бы собираясь делать снежки, брал, сжимал в кулаке, пока снег не превращался в крошево. Хватал снег то левой, то правой рукой со всех участков, где не было следов. Нигде ничего подозрительного... «А вот здесь, похоже, он упирался ногами, чтобы устоять на снегу...» И вдруг почувствовал, что порезал пальцы. Хаиткулы раскрыл ладонь — сверкнули окрашенные кровью осколки толстого стекла.
Он выпрямился во весь рост, крикнул:
— Мартирос Газгетдинович!
Тот не торопясь подошел к Хаиткулы.
— Вот это другой разговор.— Криминалист осторожно взял осколок, поднес к самым глазам; прищурясь, всмотрелся.— Осколок фары. Возможно, той машины, а возможно, и нет. Как бы то ни было, находка очень важная.
— Только той машины.— Хаиткулы был уверен, что не ошибается.— Во-первых, те, кто здесь живут, с машинами дел не имеют, Мартирос Газгетдинович. Во-вторых, маленьких детей в доме тоже нет, чтобы они могли затащить эти стекла сюда и ими здесь играть. В-третьих, стекла лежали на снегу как раз там, где стоял потерпевший...
— А чем вы объясните, что фара оказалась разбитой? Неожиданный вопрос Тамакаева сразу же поколебал уверенность Хаиткулы.
И правда, чем это объяснить? Даже если на пути машины не было бы человека и она просто врезалась бы в стену, бампер не дал бы расколоться фарам. А тут никаких следов... бампер не коснулся стены...
— Чем это объяснить? Сейчас попробуем...— Хаиткулы повернулся спиной к стене, принял, позу жертвы, которую пять минут назад рисовало его воображение: словно борец, не желающий подпустить близко соперника, низко согнувшись, вытянул вперед обе руки.— Я тот парень, а вы — машина... Идите на меня, идите... Ну, представьте, что я за рулем. Расстояние между нами — всего один шаг. Но человек никогда без боя не отдает жизнь. Что я могу сделать в последние секунды своей жизни?
Рассуждая так вслух и. разыгрывая сцену гибели подростка, Хаиткулы почувствовал, что правой ноге его что-то мешает. Нагнулся, покопался в снегу, нащупал половинку кирпича, поднял ее, прицелился в Тамакаева, замахнулся... Прокурор-криминалист отпрянул в сторону.
Хаиткулы и сам удивился: откуда было взяться здесь обломку кирпича? В чистоплотности хозяек он убедился. Почему же кирпич не убрали? Значит...
— Мартирос Газгетдинович, посмотрите, наверху есть желоб?
— Есть. На ладонь вынесен от стены.
Хаиткулы стал расчищать мягкий снег возле своих ног. Так и есть! Под самым водостоком площадка была вымощена половинками кирпичей, чтобы не подмывало стену. Она едва была прикрыта снегом. Как он сразу ее не заметил! Быстро расчистив снег, обнаружил, что двух половинок на месте не было, причем явно обе вынуты недавно.
— Он успел вытащить только две штуки...— Хаиткулы говорил это Тамакаеву, не глядя на него.— Одной прицелился в фару, кинул и попал. Тот кирпич должен быть где-то поблизости.
— Или же...—Прокурор-криминалист наклонился над кирпичами, уложенными на земле, убедился, что их легко можно было вытащить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41