Чтоб жену свою ты нашел в чужой постели!
Но когда тот подошел к. двери, она бросилась между ним и кладовой, легла под дверь. Трогать ее не решились — разъяренная женщина опасна. Между тем женщины, которых привел участковый, смущенно пятились к выходу, недружелюбно поглядывая на работников милиции. Слезы Дженнетгуль подействовали на них. Одна попросила:
— Оставьте, пожалуйста, ее в покое. Она и так богом обижена!
Но участковый разозлился:
— Вах-хей, дайза! За спиной вы жалуетесь на нее, звоните нам: «Приводит посторонних мужчин, позорит весь район!» — а в глаза защищаете ее.
Они остались, свидетельниц даже прибавилось — на крики Дженнетгуль кое-кто завернул с улицы: «Что там у этих стряслось?» Такого наплыва народа хозяйка дома, конечно, не могла вынести. Испугалась: лежать перед всеми — только позориться. Она встала, отошла от двери. Шофер сразу же отпер замок, распахнул дверь. Всем в нос ударил такой дух, что женщины отпрянули, но шофер смело переступил порог, нащупал выключатель. После того как кладовая осветилась, соседки, превозмогая себя, с любопытством сгрудились в дверях.
На одной из стен кладовой был сооружен трехъярусный стеллаж: наверху была рассыпана картошка, по средним полкам — лук, на нижнем ярусе лежал мешок с рисом. К потолку была подвешена на проволоке половина свежей бараньей туши. Посреди кладовой стоял мешок с мукой.
Шофер окинул кладовку взглядом.
— Что еще, есть? — вопрос был обращен к Дженнетгуль. Она не ответила, а он в то же самое мгновение увидел
у самой двери какой-то большой предмет, накрытый старым женским халатом. Подошел, снял халат и увидел то, что интересовало уехавшего сейчас, майора,— узел.
Шофер стал развязывать веревку, а участковый начал составлять протокол. Тот самый халат шофер, постелил на полу, потом поднял узел себе на колени и вытряхнул его содержимое. Отрезов оказалось столько, что они не уместились на халате, раскатились по полу.
Дженнетгуль до этого стояла, прислонившись спиной к стене, и молча следила за происходящим. Когда отрезы оказались на полу, она резко отвернулась к стене, прижалась к ней лбом, потом изо всех сил рванула на себе платье — от плеча вниз. Одна половина осталась на ней, другая лоскутом свалилась к ногам. Широко раскрытыми глазами участковый смотрел на женщину. Онемевшие на миг женщины хором крикнули: «Бесстыдница!» — и тут же прикрыли ладошками рты. Дженнетгуль дрожала от холода...
Шофер, увидев, в каком виде она оказалась, поморщился, отвернулся от нее и спросил у понятых:
— Видели?
Женщины, ни слова не говоря, закивали головами.
— Не найдется ли метра? — спросил он.
— Зачем метр? Дай сюда! — сказала одна из свидетельниц.
Шофер протянул ей отрез, она расстелила его на полу и ловко пальцами стала измерять длину ткани.
— Ровно три метра.
Шофер стал пересчитывать отрезы, складывая их в ту же тару. Насчитал сорок восемь кусков.
— Сколько успела отоварить? Сколько было всего? — строго спросил участковый.
— Два отреза только и продала... И было-то мало — на пятьдесят платьев.
Шофер подошел к мешку с мукой, стоявшему посреди кладовой, стал поворачивать его. Поднатужился, сдвинул с места. Неожиданно его правая нога провалилась. Сдвинул мешок еще больше, встал на колени, стал разгребать землю. Руками делать это было неудобно, он взял с полки металлический совок. Работа пошла веселее, совок стукнул о металл. Теперь уже за дело взялся старший лейтенант. Он обкопал предмет со всех сторон, очистил от земли — открылся железный ящик. Понятые тяжело дышали над его головой. Шофер следил за Дженнетгуль... Участковый поддел совком крышку, она легко открылась, и все увидели сотенные купюры. Женщины охнули и отпрянули, как будто увидели перед собой змею...
Обыскали и другие примыкающие к кладовой помещения, но, кроме аптекарских весов, там не нашлось ничего интересного.
Дженнетгуль не захотела одна нести наказание за незаконные операции, она тут же выдала сообщницу, пришлось задержать и Сахрагуль.
ХЕДЖЕЙ
Из этого городка, не найдя там преступников, Хаиткулы позвонил подполковнику Джуманазарову:
— Думаю, они выехали из Теджена в Чарджоу. Настоящие имена: Гоша Сахатдурдыев — высокий, и Халлы Сеидов — старик, который курит и кашляет. Без проволочек их надо брать, товарищ подполковник. Дьявольски хитрые и опасные. Конечно, уже знают, что за ними погоня. Боюсь, что завтра может оказаться поздно, они опять где-нибудь схоронятся. Все надо решить в сегодняшний вечер и в эту ночь... Разрешите вернуться в Чарджоу?
Он услышал твердый голос начальника милиции: — Нет, сюда не надо ехать.— По его тону Хаиткуды понял, что подполковник сейчас сообщит что-то важное. Сделав паузу, Джуманазаров пояснил свои слова: — Хасянов выполнил твое задание. Он нашел мужа той, которую зарезали вместе с дочкой шестнадцать лет назад. Лечится в психоневрологической больнице в Геок-Теце, лечится давно... Запиши: Халык Мангыдов, 1920 года рождения, родился в Ходжамбасском районе. Езжай туда, посмотри, в каком он состоянии. Должен, же что-то знать... Здесь операцией буду руководить сам, вызывал уже ребят. Из Геок-Тепе давай сразу сюда.
Озадаченный Хаиткулы положил трубку.
АШХАБАД
В Геок-Тепе из Теджена можно попасть только через Ашхабад. «Сирота», он же Аманмурад, на предельной скорости довез Хаиткулы до здания министерства. Первым, кого он увидел в коридоре, был участковый из Кеши, Старший лейтенант коротко доложил о результатах осмотра кладовой в доме Дженнетгуль. Хаиткулы поблагодарил его:
— Спасибо. Сделали важное дело.— Он зашагал дальше по коридору, чтобы еще застать Аннамамеда.
— Товарищ майор! — Его окликнул тот же старший лейтенант.
Хаиткулы остановился.
— Товарищ майор, вы просили напомнить, что хотите мне что-то сказать...
— Ты хорошо выглядишь в форме с университетским значком. Лет пять, наверно, проработал? Скоро еще звездочку получишь на погоны, особенно после сегодняшнего...— Хаиткулы понизил голос так, .чтобы проходившие мимо служащие не слышали их разговора.— Но есть один недостаток у тебя...
— Какой, товарищ майор?
— Несмотря на заслуги сегодняшнего дня, тебе, дорогой...— Хаиткулы немного помедлил,— еще далеко до настоящего работника милиции.— Он пошел дальше, оставив обескураженного участкового.
Перепрыгивая через ступеньку, он поднимался по лестнице на второй этаж, но, увидев Ходжу Назаровича, сбавил шаг и напустил на себя серьезный вид. Сразу вспомнил, как от-
читал его Ходжа Назарович, когда после университета он бегал по министерским коридорам. Возможно, и Ходжа Назарович это помнил — он улыбнулся, заметив, как сбавил шаг Хаиткулы на середине лестничного марша. Он крепко пожал майору руку:
— Я радуюсь успехам соратников больше, чем своим собственным. Уже знаю обо всем. Завтра с министром летим в Энск. Ты пока иди в кабинет, сиди и пей чай, я через десять минут зайду к Аннамамеду...
Аннамамеду не понравилось, что Ходжа Назарович советовал отложить поездку в Геок-Тепе на следующий день, но тот сумел убедить их обоих, что ехать туда лучше именно завтра. Он пожурил Аннамамеда за спешку, а Хаиткулы сказал:
— Я распоряжусь, чтобы машина в обязательном порядке заехала за вами. Аннамамед тоже пусть едет с тобой. Утро вечера мудренее (известную пословицу он произнес по-русски)... К тому же, Хаиткулы, учти: огонь, который быстро вспыхивает, скоро и гаснет. Милиции нужны крепкие, энергичные, мужественные люди. Если хочешь подольше потрудиться, научись немного беречь себя. На тебя возлагаются большие надежды, запомни это в обязательном порядке, Хаиткулы-хан!
ГЕОК-ТЕПЕ
Служебная «Волга» свернула в ту сторону, где маячили горы, въехала в поселок Геок-Тепе, пересекла его. На окраине высились больничные корпуса. Еще минута — и «Волга» замерла у глухих металлических ворот.
На проходной вахтер стал настойчиво требовать от них пропуска — милицейские удостоверения не произвели на него никакого впечатления. Хаиткулы пришлось долго его уговаривать, пока он согласился пойти за дежурным врачом. Тот с большим уважением отнесся к их документам, разрешил им войти в больничный двор, объяснил, как найти кабинет главного врача.
Главный врач был занят. Пришлось подождать. Правда, присесть им не удалось: здесь было только одно кресло, и стояло оно почему-то в самом конце длинного коридора. Во всех больницах обычно у главного врача своя приемная,
где его могут ждать пациенты. В этой же больнице не было ни приемной, ни стульев, ни очередей.
Врачи в белоснежных халатах выходили из кабинета, но на них не обращали никакого внимания. Никто не подошел, никто не спросил у них, давно ли ждут? Зачем пришли? Двое приезжих для них просто не существовали. Вот, кажется, последний врач выпорхнул из кабинета, и Аннама-мед храбро решил постучать в дверь. Он только собрался сделать это, как дверь распахнулась и из кабинета вышел степенный человек в таком же белоснежном халате. Тоже не обратив на них внимания, он стал удаляться по коридору, но вдруг остановился, повернул назад и вернулся. Подошел к ним.
— Извините, вы кто такие? По какому делу?
— Мы из Министерства внутренних дел. Разве непохоже? Только там работают люди, обладающие железным терпением.
Шутливый тон, каким ему ответил Аннамамед, вызвал у озабоченного главного врача слабую улыбку. Он неожиданно оказался и отзывчивым, и деловым человеком. Без предисловий спросил у них, что их конкретно интересует. А услышав фамилию «Мангыдов», поманил их пальцем и повел за собой, по очереди распахивая одну дверь за другой.
В конце концов он, по-видимому, нашел того, кого искал. Они вошли в небольшой кабинет. На их «салам» сидевший за столом врач даже не повернул шеи. Он продолжал заниматься своим делом, хотя и прислушивался, что говорил ему главный врач. Высказавшись, тот оставил их в кабинете втроем.
Уже изрядно полысевший врач продолжал водить пером по бумаге. Ему, видимо, не хотелось оставлять своего занятия, а они обратили внимание, что оно носило довольно странный характер.
Врач писал обыкновенной перьевой ручкой; когда чернила кончались, он этого не видел, и его перо только царапало бумагу, не оставляя на ней никаких следов. Потом, спохватившись, обмакивал перо в старомодную школьную чернильницу, и продолжал писать, хотя последних слов фразы совсем не было видно. Исписанные загадочными письменами страницы бросал в стопку. И так без конца: аршинными буквами напишет четыре-пятъ прерывистых строк и бросает этот лист бумаги на еще не просохшие чернила предыдущего.
А вдруг увлеченный Своим делом врач забыл о них или же прослушал, что говорил ему начальник? А то бы сообразил, кто здесь сидит,— люди, у которых свободного времени, может быть, гораздо меньше, чем у кого-либо на свете. Напомнить о себе?
Наконец он стряхнул чернила с пера в чернильницу, взял из шкафчика тряпочку, вытер перо так тщательно, что оно заблестело, спрятал ручку в ящик стола. Повернул к ним голову:
— Я не понимаю, зачем вы приехали... Вы, к сожалению, опоздали на несколько лет. Пятнадцать лет и три дня Мангыдов живет здесь, из которых несколько последних, лет он не приходит в себя. Не пойму, на что вы рассчитывали...
Аннамамед не знал, что ответить ему, поэтому заговорил Хаиткулы:
— Мы рассчитываем на вас.
— Какой вам от меня прок?
— Вы нам можете очень помочь... Скажите, отчего Мангыдов сошел с ума? В чем причина: в его наследственности, болезни или особых жизненных обстоятельствах?
Доктор ответил:
— Именно последнее и было причиной...
— Вы знаете, доктор, что у него убили жену и дочь?
— Знаю с его слов.
Хаиткулы чуть не вцепился в него:
— С его слов?!.. Так что... как это? Он бывает нормальным?
— Очень редко, примерно раз в год он приходит в сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Но когда тот подошел к. двери, она бросилась между ним и кладовой, легла под дверь. Трогать ее не решились — разъяренная женщина опасна. Между тем женщины, которых привел участковый, смущенно пятились к выходу, недружелюбно поглядывая на работников милиции. Слезы Дженнетгуль подействовали на них. Одна попросила:
— Оставьте, пожалуйста, ее в покое. Она и так богом обижена!
Но участковый разозлился:
— Вах-хей, дайза! За спиной вы жалуетесь на нее, звоните нам: «Приводит посторонних мужчин, позорит весь район!» — а в глаза защищаете ее.
Они остались, свидетельниц даже прибавилось — на крики Дженнетгуль кое-кто завернул с улицы: «Что там у этих стряслось?» Такого наплыва народа хозяйка дома, конечно, не могла вынести. Испугалась: лежать перед всеми — только позориться. Она встала, отошла от двери. Шофер сразу же отпер замок, распахнул дверь. Всем в нос ударил такой дух, что женщины отпрянули, но шофер смело переступил порог, нащупал выключатель. После того как кладовая осветилась, соседки, превозмогая себя, с любопытством сгрудились в дверях.
На одной из стен кладовой был сооружен трехъярусный стеллаж: наверху была рассыпана картошка, по средним полкам — лук, на нижнем ярусе лежал мешок с рисом. К потолку была подвешена на проволоке половина свежей бараньей туши. Посреди кладовой стоял мешок с мукой.
Шофер окинул кладовку взглядом.
— Что еще, есть? — вопрос был обращен к Дженнетгуль. Она не ответила, а он в то же самое мгновение увидел
у самой двери какой-то большой предмет, накрытый старым женским халатом. Подошел, снял халат и увидел то, что интересовало уехавшего сейчас, майора,— узел.
Шофер стал развязывать веревку, а участковый начал составлять протокол. Тот самый халат шофер, постелил на полу, потом поднял узел себе на колени и вытряхнул его содержимое. Отрезов оказалось столько, что они не уместились на халате, раскатились по полу.
Дженнетгуль до этого стояла, прислонившись спиной к стене, и молча следила за происходящим. Когда отрезы оказались на полу, она резко отвернулась к стене, прижалась к ней лбом, потом изо всех сил рванула на себе платье — от плеча вниз. Одна половина осталась на ней, другая лоскутом свалилась к ногам. Широко раскрытыми глазами участковый смотрел на женщину. Онемевшие на миг женщины хором крикнули: «Бесстыдница!» — и тут же прикрыли ладошками рты. Дженнетгуль дрожала от холода...
Шофер, увидев, в каком виде она оказалась, поморщился, отвернулся от нее и спросил у понятых:
— Видели?
Женщины, ни слова не говоря, закивали головами.
— Не найдется ли метра? — спросил он.
— Зачем метр? Дай сюда! — сказала одна из свидетельниц.
Шофер протянул ей отрез, она расстелила его на полу и ловко пальцами стала измерять длину ткани.
— Ровно три метра.
Шофер стал пересчитывать отрезы, складывая их в ту же тару. Насчитал сорок восемь кусков.
— Сколько успела отоварить? Сколько было всего? — строго спросил участковый.
— Два отреза только и продала... И было-то мало — на пятьдесят платьев.
Шофер подошел к мешку с мукой, стоявшему посреди кладовой, стал поворачивать его. Поднатужился, сдвинул с места. Неожиданно его правая нога провалилась. Сдвинул мешок еще больше, встал на колени, стал разгребать землю. Руками делать это было неудобно, он взял с полки металлический совок. Работа пошла веселее, совок стукнул о металл. Теперь уже за дело взялся старший лейтенант. Он обкопал предмет со всех сторон, очистил от земли — открылся железный ящик. Понятые тяжело дышали над его головой. Шофер следил за Дженнетгуль... Участковый поддел совком крышку, она легко открылась, и все увидели сотенные купюры. Женщины охнули и отпрянули, как будто увидели перед собой змею...
Обыскали и другие примыкающие к кладовой помещения, но, кроме аптекарских весов, там не нашлось ничего интересного.
Дженнетгуль не захотела одна нести наказание за незаконные операции, она тут же выдала сообщницу, пришлось задержать и Сахрагуль.
ХЕДЖЕЙ
Из этого городка, не найдя там преступников, Хаиткулы позвонил подполковнику Джуманазарову:
— Думаю, они выехали из Теджена в Чарджоу. Настоящие имена: Гоша Сахатдурдыев — высокий, и Халлы Сеидов — старик, который курит и кашляет. Без проволочек их надо брать, товарищ подполковник. Дьявольски хитрые и опасные. Конечно, уже знают, что за ними погоня. Боюсь, что завтра может оказаться поздно, они опять где-нибудь схоронятся. Все надо решить в сегодняшний вечер и в эту ночь... Разрешите вернуться в Чарджоу?
Он услышал твердый голос начальника милиции: — Нет, сюда не надо ехать.— По его тону Хаиткуды понял, что подполковник сейчас сообщит что-то важное. Сделав паузу, Джуманазаров пояснил свои слова: — Хасянов выполнил твое задание. Он нашел мужа той, которую зарезали вместе с дочкой шестнадцать лет назад. Лечится в психоневрологической больнице в Геок-Теце, лечится давно... Запиши: Халык Мангыдов, 1920 года рождения, родился в Ходжамбасском районе. Езжай туда, посмотри, в каком он состоянии. Должен, же что-то знать... Здесь операцией буду руководить сам, вызывал уже ребят. Из Геок-Тепе давай сразу сюда.
Озадаченный Хаиткулы положил трубку.
АШХАБАД
В Геок-Тепе из Теджена можно попасть только через Ашхабад. «Сирота», он же Аманмурад, на предельной скорости довез Хаиткулы до здания министерства. Первым, кого он увидел в коридоре, был участковый из Кеши, Старший лейтенант коротко доложил о результатах осмотра кладовой в доме Дженнетгуль. Хаиткулы поблагодарил его:
— Спасибо. Сделали важное дело.— Он зашагал дальше по коридору, чтобы еще застать Аннамамеда.
— Товарищ майор! — Его окликнул тот же старший лейтенант.
Хаиткулы остановился.
— Товарищ майор, вы просили напомнить, что хотите мне что-то сказать...
— Ты хорошо выглядишь в форме с университетским значком. Лет пять, наверно, проработал? Скоро еще звездочку получишь на погоны, особенно после сегодняшнего...— Хаиткулы понизил голос так, .чтобы проходившие мимо служащие не слышали их разговора.— Но есть один недостаток у тебя...
— Какой, товарищ майор?
— Несмотря на заслуги сегодняшнего дня, тебе, дорогой...— Хаиткулы немного помедлил,— еще далеко до настоящего работника милиции.— Он пошел дальше, оставив обескураженного участкового.
Перепрыгивая через ступеньку, он поднимался по лестнице на второй этаж, но, увидев Ходжу Назаровича, сбавил шаг и напустил на себя серьезный вид. Сразу вспомнил, как от-
читал его Ходжа Назарович, когда после университета он бегал по министерским коридорам. Возможно, и Ходжа Назарович это помнил — он улыбнулся, заметив, как сбавил шаг Хаиткулы на середине лестничного марша. Он крепко пожал майору руку:
— Я радуюсь успехам соратников больше, чем своим собственным. Уже знаю обо всем. Завтра с министром летим в Энск. Ты пока иди в кабинет, сиди и пей чай, я через десять минут зайду к Аннамамеду...
Аннамамеду не понравилось, что Ходжа Назарович советовал отложить поездку в Геок-Тепе на следующий день, но тот сумел убедить их обоих, что ехать туда лучше именно завтра. Он пожурил Аннамамеда за спешку, а Хаиткулы сказал:
— Я распоряжусь, чтобы машина в обязательном порядке заехала за вами. Аннамамед тоже пусть едет с тобой. Утро вечера мудренее (известную пословицу он произнес по-русски)... К тому же, Хаиткулы, учти: огонь, который быстро вспыхивает, скоро и гаснет. Милиции нужны крепкие, энергичные, мужественные люди. Если хочешь подольше потрудиться, научись немного беречь себя. На тебя возлагаются большие надежды, запомни это в обязательном порядке, Хаиткулы-хан!
ГЕОК-ТЕПЕ
Служебная «Волга» свернула в ту сторону, где маячили горы, въехала в поселок Геок-Тепе, пересекла его. На окраине высились больничные корпуса. Еще минута — и «Волга» замерла у глухих металлических ворот.
На проходной вахтер стал настойчиво требовать от них пропуска — милицейские удостоверения не произвели на него никакого впечатления. Хаиткулы пришлось долго его уговаривать, пока он согласился пойти за дежурным врачом. Тот с большим уважением отнесся к их документам, разрешил им войти в больничный двор, объяснил, как найти кабинет главного врача.
Главный врач был занят. Пришлось подождать. Правда, присесть им не удалось: здесь было только одно кресло, и стояло оно почему-то в самом конце длинного коридора. Во всех больницах обычно у главного врача своя приемная,
где его могут ждать пациенты. В этой же больнице не было ни приемной, ни стульев, ни очередей.
Врачи в белоснежных халатах выходили из кабинета, но на них не обращали никакого внимания. Никто не подошел, никто не спросил у них, давно ли ждут? Зачем пришли? Двое приезжих для них просто не существовали. Вот, кажется, последний врач выпорхнул из кабинета, и Аннама-мед храбро решил постучать в дверь. Он только собрался сделать это, как дверь распахнулась и из кабинета вышел степенный человек в таком же белоснежном халате. Тоже не обратив на них внимания, он стал удаляться по коридору, но вдруг остановился, повернул назад и вернулся. Подошел к ним.
— Извините, вы кто такие? По какому делу?
— Мы из Министерства внутренних дел. Разве непохоже? Только там работают люди, обладающие железным терпением.
Шутливый тон, каким ему ответил Аннамамед, вызвал у озабоченного главного врача слабую улыбку. Он неожиданно оказался и отзывчивым, и деловым человеком. Без предисловий спросил у них, что их конкретно интересует. А услышав фамилию «Мангыдов», поманил их пальцем и повел за собой, по очереди распахивая одну дверь за другой.
В конце концов он, по-видимому, нашел того, кого искал. Они вошли в небольшой кабинет. На их «салам» сидевший за столом врач даже не повернул шеи. Он продолжал заниматься своим делом, хотя и прислушивался, что говорил ему главный врач. Высказавшись, тот оставил их в кабинете втроем.
Уже изрядно полысевший врач продолжал водить пером по бумаге. Ему, видимо, не хотелось оставлять своего занятия, а они обратили внимание, что оно носило довольно странный характер.
Врач писал обыкновенной перьевой ручкой; когда чернила кончались, он этого не видел, и его перо только царапало бумагу, не оставляя на ней никаких следов. Потом, спохватившись, обмакивал перо в старомодную школьную чернильницу, и продолжал писать, хотя последних слов фразы совсем не было видно. Исписанные загадочными письменами страницы бросал в стопку. И так без конца: аршинными буквами напишет четыре-пятъ прерывистых строк и бросает этот лист бумаги на еще не просохшие чернила предыдущего.
А вдруг увлеченный Своим делом врач забыл о них или же прослушал, что говорил ему начальник? А то бы сообразил, кто здесь сидит,— люди, у которых свободного времени, может быть, гораздо меньше, чем у кого-либо на свете. Напомнить о себе?
Наконец он стряхнул чернила с пера в чернильницу, взял из шкафчика тряпочку, вытер перо так тщательно, что оно заблестело, спрятал ручку в ящик стола. Повернул к ним голову:
— Я не понимаю, зачем вы приехали... Вы, к сожалению, опоздали на несколько лет. Пятнадцать лет и три дня Мангыдов живет здесь, из которых несколько последних, лет он не приходит в себя. Не пойму, на что вы рассчитывали...
Аннамамед не знал, что ответить ему, поэтому заговорил Хаиткулы:
— Мы рассчитываем на вас.
— Какой вам от меня прок?
— Вы нам можете очень помочь... Скажите, отчего Мангыдов сошел с ума? В чем причина: в его наследственности, болезни или особых жизненных обстоятельствах?
Доктор ответил:
— Именно последнее и было причиной...
— Вы знаете, доктор, что у него убили жену и дочь?
— Знаю с его слов.
Хаиткулы чуть не вцепился в него:
— С его слов?!.. Так что... как это? Он бывает нормальным?
— Очень редко, примерно раз в год он приходит в сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41