А это Эйдриен Коуп.
— Чем могу быть полезен? — спросил хозяин, плавно переместив взгляд с Макбрайда на Эйдриен и обратно. Для человека с тяжелым кармическим грузом на душе он довольно собран, подумалось Льюису.
— Ну, хм… Я надеялся, что…
— Да?
— Я хотел поговорить с вами о… — Макбрайд явно не знал, как начать.
— О вашей работе, — сказала Эйдриен.
— О моей работе? — Шапиро обернулся к гостье и вскинул на нее свои блестящие угольно-черные глаза. — Я на пенсии.
— О работе, которой вы раньше занимались. О «МК-ультра».
Старик нахмурился, и в его глазах вспыхнула искорка раздражения.
— Вы репортеры?
Оба посетителя отрицательно покачали головами.
— Я уже сказал по телефону тому молодому человеку, что не собираюсь больше появляться в документальных передачах. С меня хватило и одного раза. — Шапиро возвел взор к небу, затем снова обратился к Макбрайду: — Хотя как форма искупления мало что может оказаться более действенным, чем видеть свою жизнь низведенной до звуковых битов, прерывающихся рекламой клиники по отсосу жира. — Он покачал головой. — Такого акта искреннего раскаяния я повторять не намерен.
— Мы не за этим пришли, — заверила Эйдриен.
— Разве? — Шапиро перевел взгляд с одного лица на другое. — Тогда зачем?
— Моя сестра и мистер Макбрайд стали жертвами ваших проектов.
Старик посмотрел на собеседницу с недоверием и возразил:
— Не думаю. Все это было так давно. — Он еле заметно усмехнулся, как бы извиняясь. — Если вы считаете себя жертвой контроля над сознанием…
— Не я, — сказала Эйдриен, — а моя сестра.
— Тогда бы я предложил ей выбросить телевизор. «Контроль над сознанием» сразу перестанет ее беспокоить. Вот мой совет.
— Я ничего не смогу ей передать, — ответила Эйдриен — Она мертва.
Шапиро отвел взгляд.
— Мне очень жаль, — проговорил он и после небольшой паузы добавил: — Послушайте, это очень сомнительная область. И исследования закрыли десятки лет назад.
— Вы так считаете? — спросил Макбрайд.
Шапиро проигнорировал иронию.
— Они могли стать очередным прорывом. Может, и стали им. Мы считали, что блага от выхода человека в открытый космос и высадки на Луну покажутся пустяками в сравнении с тем, что мы открыли бы вот здесь. — Он постучал себя по голове. Затем посмотрел на Эйдриен и горестно покачал головой: — Мы назвали это «внутренним космосом». — Шапиро вздохнул. — Много воды утекло с тех пор. Не знаю, сколько лет исполнилось вашей сестре, но этот молодой человек тогда еще в люльке лежал. — Бывший шпион улыбнулся одним ртом. — И в противоположность тому, что вы могли услышать, мы не экспериментировали на детях. Так что… — Старик развернулся, собираясь уйти.
— Вы не могли бы кое на что взглянуть? — спросила Эйдриен.
Шапиро обернулся.
— А потом, если вы попросите, мы уйдем, — заверила она.
— Уговор, — ответил он.
Она порылась в сумочке, нашла снимок имплантата и без лишних слов протянула его старику.
Дальнозорко щурясь, Шапиро подержал снимок в вытянутой руке. Скоро его лицо расслабилось, и бывший шпион поднял на гостью взгляд.
— Откуда это у вас?
— Один нейрохирург извлек из моей головы, — ответил за нее Льюис. — Меньше недели назад.
Глаза Шапиро вернулись к снимку. Он изучал его еще некоторое время и наконец с еле заметным кивком протянул фотографию Эйдриен.
— Зайдете?
Глава 34
По знаку Шапиро гости разулись. Интерьер его хижины представлял собой шедевр минимализма: циновки из рисовой соломы на струганном сосновом полу; светлые, точно выбеленные, стены; глиняная, покрытая зеленой финифтью печь. Из мебели присутствовали только столик из сосны, полдюжины подушек и стол, на котором красовалась составленная из белой орхидеи и двух изгибающихся длинных травинок икебана.
Хозяин положил снимок возле цветочной композиции и предложил гостям устраиваться на подушках. Сам же исчез за прозрачной японской ширмой. Несколько минут спустя он принес серый пузатый чайник с красноватым отливом и три крошечных чашки. Затем Шапиро медленно сел и принялся разливать чай, и до Макбрайда внезапно дошло, что, с тех пор как они с Эйдриен вошли в дом, никто не проронил ни слова.
Сидней Шапиро яростно подул на чай, пригубил его и отставил чашку в сторону. Затем взял в руки фотографию имплантата, вытянул ее на свет и еще какое-то время внимательно изучал. Наконец покачал головой и проговорил:
— Мое наследие… — Его рот растянулся в болезненной гримасе.
Эйдриен кивнула в сторону фотографии и без обиняков спросила:
— Что он делает с человеком? Конкретно.
Шапиро пожал плечами:
— Конкретно? Не знаю. Мне пришлось бы разобрать его — в лаборатории, — и, возможно, даже тогда я бы этого не определил. Сколько воды утекло с тех пор, подумать страшно.
— Но…
— Хотите узнать, как он действует и на что способен — берите литературу и читайте. Я бы посоветовал начать с Дельгадо.
— Кто такой Дельгадо? — поинтересовалась Эйдриен.
— Тридцать лет назад в «Таймс» проскочила сенсационная статейка, — ответил собеседник. — Насколько я помню, он учился в Йельском университете. В газете напечатали его фотографию: Дельгадо стоит с передатчиком в руках на арене для корриды, а прямо перед ним бык роет копытом землю. Потрясающее умение показать товар лицом!
— И что произошло? — спросила гостья.
— Он остановил быка — хладнокровно, на середине атаки. Впечатляющее зрелище. И это еще не все. Дельгадо нажал на другую кнопку — животное развернулось и неторопливо ушло.
— Что-то вроде шокового хомута? — предположила Эйдриен.
— Нет, что вы, — возразил Шапиро. — Не все так просто. Происходили двойные испытания: первая кнопка активировала вживленный в моторную секцию мозга быка электрод, а вторая превратила ярость животного в безразличие.
Макбрайд нахмурился. Ничего нового — он еще в студенчестве прочел все, что только писали о Дельгадо. Как и все на курсе.
— А что насчет этого? — спросил Льюис, постучав указательным пальцем по снимку.
Впервые с момента встречи Шапиро проявил признаки дискомфорта.
— Послушайте, — сказал он, — я динозавр. Я вне игры уже лет… — Старик спохватился и с улыбкой продолжил: — Давным-давно. Однако существуют вещи, о которых мне до сих пор нельзя говорить — я подписал договор о неразглашении.
— Хотя бы гипотетически, — не сдавалась Эйдриен.
Старик вздохнул:
— Не исключено, что это миниатюрная разновидность определенного прибора, который мог использоваться в экспериментальных целях в то или иное время.
Макбрайд хмыкнул над витиеватой уклончивостью старика, и Шапиро нахмурился. Взглянув на гостью, он пожал плечами:
— В открытой литературе на эту тему много информации. Думаю, я не раскрою большого секрета, если расскажу вам, как выглядит прибор.
— А что он собой представляет?
— Это вживляемый электрод.
— Каковы его функции?
Старик опять пожал плечами:
— По-разному.
— В зависимости от чего? — спросила Эйдриен.
— От частоты, на которую этот прибор настроен, — подсказал Макбрайд.
Шапиро улыбнулся:
— Хорошая догадка.
— А если предположительно? — поинтересовался Льюис.
— Четыре — семь мегагерц дали бы очень интересную реакцию, — ответил ученый.
— А чем это объясняется? — спросила девушка.
— Это частота, на которой можно ввести человека в гипноидальное состояние, близкое к мягкому гипнозу, но вызванное другими факторами. И человека можно ввести в состояние транса — сделать то, что мы называем «уводом».
— «Уводом»? — повторила Эйдриен, желая убедиться, что не ослышалась. Это же слово использовал доктор Шоу, когда она рассказала ему о поведении Макбрайда в Бетани-Бич после неприятности с сайтом.
— Так называют процесс, происходящий с мозгом, когда он дислоцирует определенный сигнал и следует за ним, — объяснил Макбрайд. — Световые вспышки, повторяющийся звук — в особенности тот, на который человек оказался закодирован в трансовом состоянии. В таких случаях говорят, что мозг «настроился» на сигнал.
Шапиро удивился:
— Вы неплохо подготовлены.
— Я психолог, — сказал ему Макбрайд.
— И что в таком случае должно произойти? — спросила Эйдриен. — Какова цель?
— Ну, — ответил старик, — это позволило бы периодически освежать и подпитывать состояние транса без необходимости каждый раз гипнотизировать пациента.
— Значит, если поместить такой прибор кому-то в голову, человек все время будет под гипнозом?
— Более-менее, — подтвердил Шапиро. — Хотя нет оснований считать, что это единственная функция прибора.
— Почему? — поинтересовался Макбрайд.
Хозяин наполнил опустевшие чашки. Впрочем, Эйдриен пила скорее из вежливости, чем от жажды: по вкусу напиток напоминал отвар из жженых водорослей.
— Потому что все изменилось, — наконец ответил Шапиро. — При создании имплантата такого рода, вероятно, используются нанотехнологии, где все измеряется миллимикронами, компьютерные технологии и бог знает что еще.
— А для чего все это?
— Гипотетически? Полагаю, таким образом можно ввести в мозг «сценарий», который на пару с гипнозом станет инструментом для формирования своего рода «виртуальной биографии».
Эйдриен и Макбрайд погрузились в размышления.
— Виртуальная биография… — проговорила Эйдриен.
— Мнимое прошлое, которое вы ни за что не отличите от настоящего. Вплоть до мелочей.
— Господи, — пробормотал Льюис.
Шапиро улыбнулся:
— Память — не больше чем жидкий строительный раствор химических элементов и электрических потенциалов, которыми не так трудно манипулировать. Если знаешь как. Например, хорошо известно, что, подняв в мозгу уровень ацетилхолина[42], можно нарушить контакт нервных клеток друг с другом. А когда такое происходит, человек теряет способность вспоминать. Казалось бы, информация на месте, а добраться до нее невозможно.
— И человек заболевает амнезией, — предположила Эйдриен.
— Совершенно верно. Еще чаю?
Макбрайд сидел, не в силах поверить в происходящее. «Как все цивилизованно, — думал он. — Обходительный пожилой человек непринужденно разливает чай в своем аскетическом домике. При таких обстоятельствах тяжело возненавидеть его за причиненный вред. Трудно представить ужасы, которые он изобрел. Трудно, но все-таки возможно». Внутри закипала злость, первобытная ярость из потаенных уголков сознания.
«Быки. Комната цвета охры. Мнимый Джефф Дюран».
Льюису захотелось как следует вмазать этому слащавому сукину сыну — пусть узнает, что такое настоящая пощечина. Но вместо этого Макбрайд сказал:
— Позвольте задать вам один вопрос?
— Валяйте.
«Не искушай меня».
— Опять же, рассуждая гипотетически, как бы вы осуществили это на практике?
Старик поерзал на подушке и спросил:
— Основываясь на том, что я читал в открытой литературе?
— Разумеется, — ответил Макбрайд.
Шапиро на миг задумался.
— Думаю, можно сделать пациенту электроэнцефалограмму, получить запись волн его мозга при разных раздражителях, сделать томографию с позитронным излучением и изготовить карту мозга — эмоциональные и мыслительные центры.
— А дальше? — спросила Эйдриен.
— Имея в распоряжении такую информацию, можно зашифровать подборку аудиограмм, направленных на эти центры, и подавать их в потоке сверхнизких частот. Это как раз то, о чем я говорил ранее: диапазон четыре — семь мегагерц.
— И если все это проделать, что произойдет? — поинтересовалась Эйдриен.
— Ну, — ответил Шапиро, — изменится ландшафт мозга.
— А это как понимать? — спросил Макбрайд.
— Мы привнесем некоторые очень специфические — хотя и временные — изменения в физическую структуру мозга.
— И в итоге?
— Все зависит от аудиограмм, — сказал Шапиро. — Один из результатов — амнезия.
— Полная амнезия? — уточнил Льюис.
Собеседник пожал плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Чем могу быть полезен? — спросил хозяин, плавно переместив взгляд с Макбрайда на Эйдриен и обратно. Для человека с тяжелым кармическим грузом на душе он довольно собран, подумалось Льюису.
— Ну, хм… Я надеялся, что…
— Да?
— Я хотел поговорить с вами о… — Макбрайд явно не знал, как начать.
— О вашей работе, — сказала Эйдриен.
— О моей работе? — Шапиро обернулся к гостье и вскинул на нее свои блестящие угольно-черные глаза. — Я на пенсии.
— О работе, которой вы раньше занимались. О «МК-ультра».
Старик нахмурился, и в его глазах вспыхнула искорка раздражения.
— Вы репортеры?
Оба посетителя отрицательно покачали головами.
— Я уже сказал по телефону тому молодому человеку, что не собираюсь больше появляться в документальных передачах. С меня хватило и одного раза. — Шапиро возвел взор к небу, затем снова обратился к Макбрайду: — Хотя как форма искупления мало что может оказаться более действенным, чем видеть свою жизнь низведенной до звуковых битов, прерывающихся рекламой клиники по отсосу жира. — Он покачал головой. — Такого акта искреннего раскаяния я повторять не намерен.
— Мы не за этим пришли, — заверила Эйдриен.
— Разве? — Шапиро перевел взгляд с одного лица на другое. — Тогда зачем?
— Моя сестра и мистер Макбрайд стали жертвами ваших проектов.
Старик посмотрел на собеседницу с недоверием и возразил:
— Не думаю. Все это было так давно. — Он еле заметно усмехнулся, как бы извиняясь. — Если вы считаете себя жертвой контроля над сознанием…
— Не я, — сказала Эйдриен, — а моя сестра.
— Тогда бы я предложил ей выбросить телевизор. «Контроль над сознанием» сразу перестанет ее беспокоить. Вот мой совет.
— Я ничего не смогу ей передать, — ответила Эйдриен — Она мертва.
Шапиро отвел взгляд.
— Мне очень жаль, — проговорил он и после небольшой паузы добавил: — Послушайте, это очень сомнительная область. И исследования закрыли десятки лет назад.
— Вы так считаете? — спросил Макбрайд.
Шапиро проигнорировал иронию.
— Они могли стать очередным прорывом. Может, и стали им. Мы считали, что блага от выхода человека в открытый космос и высадки на Луну покажутся пустяками в сравнении с тем, что мы открыли бы вот здесь. — Он постучал себя по голове. Затем посмотрел на Эйдриен и горестно покачал головой: — Мы назвали это «внутренним космосом». — Шапиро вздохнул. — Много воды утекло с тех пор. Не знаю, сколько лет исполнилось вашей сестре, но этот молодой человек тогда еще в люльке лежал. — Бывший шпион улыбнулся одним ртом. — И в противоположность тому, что вы могли услышать, мы не экспериментировали на детях. Так что… — Старик развернулся, собираясь уйти.
— Вы не могли бы кое на что взглянуть? — спросила Эйдриен.
Шапиро обернулся.
— А потом, если вы попросите, мы уйдем, — заверила она.
— Уговор, — ответил он.
Она порылась в сумочке, нашла снимок имплантата и без лишних слов протянула его старику.
Дальнозорко щурясь, Шапиро подержал снимок в вытянутой руке. Скоро его лицо расслабилось, и бывший шпион поднял на гостью взгляд.
— Откуда это у вас?
— Один нейрохирург извлек из моей головы, — ответил за нее Льюис. — Меньше недели назад.
Глаза Шапиро вернулись к снимку. Он изучал его еще некоторое время и наконец с еле заметным кивком протянул фотографию Эйдриен.
— Зайдете?
Глава 34
По знаку Шапиро гости разулись. Интерьер его хижины представлял собой шедевр минимализма: циновки из рисовой соломы на струганном сосновом полу; светлые, точно выбеленные, стены; глиняная, покрытая зеленой финифтью печь. Из мебели присутствовали только столик из сосны, полдюжины подушек и стол, на котором красовалась составленная из белой орхидеи и двух изгибающихся длинных травинок икебана.
Хозяин положил снимок возле цветочной композиции и предложил гостям устраиваться на подушках. Сам же исчез за прозрачной японской ширмой. Несколько минут спустя он принес серый пузатый чайник с красноватым отливом и три крошечных чашки. Затем Шапиро медленно сел и принялся разливать чай, и до Макбрайда внезапно дошло, что, с тех пор как они с Эйдриен вошли в дом, никто не проронил ни слова.
Сидней Шапиро яростно подул на чай, пригубил его и отставил чашку в сторону. Затем взял в руки фотографию имплантата, вытянул ее на свет и еще какое-то время внимательно изучал. Наконец покачал головой и проговорил:
— Мое наследие… — Его рот растянулся в болезненной гримасе.
Эйдриен кивнула в сторону фотографии и без обиняков спросила:
— Что он делает с человеком? Конкретно.
Шапиро пожал плечами:
— Конкретно? Не знаю. Мне пришлось бы разобрать его — в лаборатории, — и, возможно, даже тогда я бы этого не определил. Сколько воды утекло с тех пор, подумать страшно.
— Но…
— Хотите узнать, как он действует и на что способен — берите литературу и читайте. Я бы посоветовал начать с Дельгадо.
— Кто такой Дельгадо? — поинтересовалась Эйдриен.
— Тридцать лет назад в «Таймс» проскочила сенсационная статейка, — ответил собеседник. — Насколько я помню, он учился в Йельском университете. В газете напечатали его фотографию: Дельгадо стоит с передатчиком в руках на арене для корриды, а прямо перед ним бык роет копытом землю. Потрясающее умение показать товар лицом!
— И что произошло? — спросила гостья.
— Он остановил быка — хладнокровно, на середине атаки. Впечатляющее зрелище. И это еще не все. Дельгадо нажал на другую кнопку — животное развернулось и неторопливо ушло.
— Что-то вроде шокового хомута? — предположила Эйдриен.
— Нет, что вы, — возразил Шапиро. — Не все так просто. Происходили двойные испытания: первая кнопка активировала вживленный в моторную секцию мозга быка электрод, а вторая превратила ярость животного в безразличие.
Макбрайд нахмурился. Ничего нового — он еще в студенчестве прочел все, что только писали о Дельгадо. Как и все на курсе.
— А что насчет этого? — спросил Льюис, постучав указательным пальцем по снимку.
Впервые с момента встречи Шапиро проявил признаки дискомфорта.
— Послушайте, — сказал он, — я динозавр. Я вне игры уже лет… — Старик спохватился и с улыбкой продолжил: — Давным-давно. Однако существуют вещи, о которых мне до сих пор нельзя говорить — я подписал договор о неразглашении.
— Хотя бы гипотетически, — не сдавалась Эйдриен.
Старик вздохнул:
— Не исключено, что это миниатюрная разновидность определенного прибора, который мог использоваться в экспериментальных целях в то или иное время.
Макбрайд хмыкнул над витиеватой уклончивостью старика, и Шапиро нахмурился. Взглянув на гостью, он пожал плечами:
— В открытой литературе на эту тему много информации. Думаю, я не раскрою большого секрета, если расскажу вам, как выглядит прибор.
— А что он собой представляет?
— Это вживляемый электрод.
— Каковы его функции?
Старик опять пожал плечами:
— По-разному.
— В зависимости от чего? — спросила Эйдриен.
— От частоты, на которую этот прибор настроен, — подсказал Макбрайд.
Шапиро улыбнулся:
— Хорошая догадка.
— А если предположительно? — поинтересовался Льюис.
— Четыре — семь мегагерц дали бы очень интересную реакцию, — ответил ученый.
— А чем это объясняется? — спросила девушка.
— Это частота, на которой можно ввести человека в гипноидальное состояние, близкое к мягкому гипнозу, но вызванное другими факторами. И человека можно ввести в состояние транса — сделать то, что мы называем «уводом».
— «Уводом»? — повторила Эйдриен, желая убедиться, что не ослышалась. Это же слово использовал доктор Шоу, когда она рассказала ему о поведении Макбрайда в Бетани-Бич после неприятности с сайтом.
— Так называют процесс, происходящий с мозгом, когда он дислоцирует определенный сигнал и следует за ним, — объяснил Макбрайд. — Световые вспышки, повторяющийся звук — в особенности тот, на который человек оказался закодирован в трансовом состоянии. В таких случаях говорят, что мозг «настроился» на сигнал.
Шапиро удивился:
— Вы неплохо подготовлены.
— Я психолог, — сказал ему Макбрайд.
— И что в таком случае должно произойти? — спросила Эйдриен. — Какова цель?
— Ну, — ответил старик, — это позволило бы периодически освежать и подпитывать состояние транса без необходимости каждый раз гипнотизировать пациента.
— Значит, если поместить такой прибор кому-то в голову, человек все время будет под гипнозом?
— Более-менее, — подтвердил Шапиро. — Хотя нет оснований считать, что это единственная функция прибора.
— Почему? — поинтересовался Макбрайд.
Хозяин наполнил опустевшие чашки. Впрочем, Эйдриен пила скорее из вежливости, чем от жажды: по вкусу напиток напоминал отвар из жженых водорослей.
— Потому что все изменилось, — наконец ответил Шапиро. — При создании имплантата такого рода, вероятно, используются нанотехнологии, где все измеряется миллимикронами, компьютерные технологии и бог знает что еще.
— А для чего все это?
— Гипотетически? Полагаю, таким образом можно ввести в мозг «сценарий», который на пару с гипнозом станет инструментом для формирования своего рода «виртуальной биографии».
Эйдриен и Макбрайд погрузились в размышления.
— Виртуальная биография… — проговорила Эйдриен.
— Мнимое прошлое, которое вы ни за что не отличите от настоящего. Вплоть до мелочей.
— Господи, — пробормотал Льюис.
Шапиро улыбнулся:
— Память — не больше чем жидкий строительный раствор химических элементов и электрических потенциалов, которыми не так трудно манипулировать. Если знаешь как. Например, хорошо известно, что, подняв в мозгу уровень ацетилхолина[42], можно нарушить контакт нервных клеток друг с другом. А когда такое происходит, человек теряет способность вспоминать. Казалось бы, информация на месте, а добраться до нее невозможно.
— И человек заболевает амнезией, — предположила Эйдриен.
— Совершенно верно. Еще чаю?
Макбрайд сидел, не в силах поверить в происходящее. «Как все цивилизованно, — думал он. — Обходительный пожилой человек непринужденно разливает чай в своем аскетическом домике. При таких обстоятельствах тяжело возненавидеть его за причиненный вред. Трудно представить ужасы, которые он изобрел. Трудно, но все-таки возможно». Внутри закипала злость, первобытная ярость из потаенных уголков сознания.
«Быки. Комната цвета охры. Мнимый Джефф Дюран».
Льюису захотелось как следует вмазать этому слащавому сукину сыну — пусть узнает, что такое настоящая пощечина. Но вместо этого Макбрайд сказал:
— Позвольте задать вам один вопрос?
— Валяйте.
«Не искушай меня».
— Опять же, рассуждая гипотетически, как бы вы осуществили это на практике?
Старик поерзал на подушке и спросил:
— Основываясь на том, что я читал в открытой литературе?
— Разумеется, — ответил Макбрайд.
Шапиро на миг задумался.
— Думаю, можно сделать пациенту электроэнцефалограмму, получить запись волн его мозга при разных раздражителях, сделать томографию с позитронным излучением и изготовить карту мозга — эмоциональные и мыслительные центры.
— А дальше? — спросила Эйдриен.
— Имея в распоряжении такую информацию, можно зашифровать подборку аудиограмм, направленных на эти центры, и подавать их в потоке сверхнизких частот. Это как раз то, о чем я говорил ранее: диапазон четыре — семь мегагерц.
— И если все это проделать, что произойдет? — поинтересовалась Эйдриен.
— Ну, — ответил Шапиро, — изменится ландшафт мозга.
— А это как понимать? — спросил Макбрайд.
— Мы привнесем некоторые очень специфические — хотя и временные — изменения в физическую структуру мозга.
— И в итоге?
— Все зависит от аудиограмм, — сказал Шапиро. — Один из результатов — амнезия.
— Полная амнезия? — уточнил Льюис.
Собеседник пожал плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80