Болело все
тело и было трудно дышать. Потом я заметил, что комната на самом деле
наполняется дымом; он валил в распахнутую дверь и поднимался кверху из-под
пола. В комнате было светло, словно днем, но это не был ясный солнечный
свет, нет, это было желтое пламя! Мне стало жарко и я понял: в доме пожар!
Дом!... Внизу - огонь!
Я слушал сухой громкий треск, была страшная жара. Я попытался вскочить и
вскрикнул от боли, голова закружилась, мне пришлось снова сесть на кровать.
Я осторожно поднялся и, пошатываясь, добрался до двери. В коридоре горел
пол! Дым разъедал глаза. Я повернулся и побрел к зеркалу.
"Пауль! Пауль!"
Что это? Снова я брежу? Голос Моники. Надо попробовать поскорее выбраться
на воздух, пока я снова не рухнул. Зеркальная дверь была закрыта. Я с трудом
поднял руку и нащупал механизм в углу рамы. Господи! Он был разбит, словно
ударом тяжелого молотка... Меня качнуло, комната пошла вбок, пол накренился
и вздыбился. Вот теперь я пропал...
"Пауль!"
Нет. это не обморок, не игра воображения - я слышал крик Танкреда. Он
доносился снаружи! По стенке я добрался до окна. Окно было заперто. Целая
вечность прошла, пока мне удалось справиться с задвижкой. Я распахнув окно.
Внизу стояли Танкред и Моника. Увидев меня, они что-то закричали. Из-за
угла выскочила Эбба.
Я наклонился, высунулся в окно и дышал. Я чувствовал, что силы мои на
исходе. Было невыносимо жарко и кружилась голова. Вдруг снаружи в окно
уперлась лестница. По ней карабкался Танкред. Я услышал, как он кричит:
- Пауль! Спокойно! Я сейчас... Только не падай! Спасательная команда...
не бросит... друга в огне!
Он болтал без умолку. Я вывалился за подоконник, чуть не встал ему на
руки, и мы, мешая друг другу, поползли вниз. Моника с Эббой внизу держали
лестницу, она ходила ходуном. С моей пижамы сыпались искры.
А чуть позже я лежал в холодке, облаченный в длинные брюки Танкреда и в
его шерстяной свитер, моя бедная голова покоилась на коленях у Моники, а ее
дивные пальцы гладили мой гудящий лоб. Эбба сидела на корточках и держала у
моих губ бутылку со шнапсом. Моника всхлипывала и шептала:
- Пауль... Мой милый... Какой кошмар!..
- Успокойся, - твердила Эбба, - Все, слава Богу, уже позади. Все-таки мы
не опаздали.
Танкред смотрел на горящий дом. Черные стены "пиратского гнезда" были
охвачены пламенем, огненные языки лизали уже и северное крыло - они вплотную
подобрались к окошку, из которого я только что вылез. В желтой комнате
загорелись обои.
- Да... - сказал Танкред, - кое-кто неплохо на этом наживется...
- Не понял... - отозвался я.
- Смотри скорее в окна гостиной! Пока еще видно! Но за черным дымом и
ярким огнем я ничего не мог разглядеть, и Моника пришла мне на помощь:
- Там не осталось ни одной картины!
- Черт! - ужаснулся я, - что ж. теперь будет с Арне? Танкред повернулся
ко мне.
- Прежде всего, ты нам должен все рассказать.
- После! - ответил я, - Дай хоть немного опомниться. Лучше пока
расскажите, как вы оказались здесь. Вы что-то забыли в доме?
Он улыбнулся:
- Нет. Это был стратегический маневр. Я был уверен: сегодня ночью все
будет сделано. Но мы опоздали... Мы сошли с поезда на первой же станции и
отправились в Лиллезунд. Долго искали машину и в Лиллезунде никак не могли
договориться. Никто не хотел нас везти. Погода плохая, туман... Да и
запуганы люди, боятся "призрака".
- Послушай, а нельзя ли нам попытаться потушить пожар? Может, тут есть
пожарная команда?
- Да, тот человек, который согласился нас Отвезти, уже отправился за
помощью... Только, боюсь, тут уже ничего не поделаешь.
- Смотрите! Смотрите!.. - вдруг вскрикнула Эбба, она тыкала пальцем в
сторону моря и кричала, как мореплаватель при виде долгожданной суши: - Вон
там! Да вот же!
Облака тем временем слегка разошлись, появилась луна, и туман отступил
дальше в море, так что видимость была довольно сносная. Эбба указывала на
серое пятнышко, мелькавшее меж клочьями тумана: Корабль! Маленькое парусное
судно, подгоняемое свежим береговым ветром!
- Ага! - завопил Танкред. - Это они! Плывут себе под парусами! С
ценнейшей коллекцией картин... Всем - в моторку! Надо попытаться догнать...
Я хочу посмотреть!
Танкред орал, как безумный, и чуть не приплясывал от возбуждения. "Ну и
дела!.." - подумал я.
- Как ты, Пауль? Ты поедешь? Я встал и протянул Монике руку.
- Я в полном порядке, - произнес я твердо, но сам заметил, что голос
слегка дрожит. - Двинулись!
Мы побежали вниз, к лодке. Я двигался, в общем, неплохо, но когда
попытался завести мотор, оказалось, что руки у меня сильно трясутся, я никак
не мог ухватиться за шнур. Танкред схватил шнур, и через несколько секунд мы
ринулись вперед, в ночное море.
Никогда не забуду эту фантастическую погоню. Позади оставался берег,
роскошно иллюминированный свирепым пожаром, желтые отблески пламени
вспыхивали даже на отдаленных черных скалах, а по всему полыхавшему дому
взрывались новые и новые огненные смерчи. Старое пиратское гнездо бушевало,
словно грозный вулкан, издавна копивший в себе разрушительные силы, чтобы
однажды внезапно разразиться великолепным всепожирающим буйством. Вокруг
нас, окутанное серебристо-серым сиянием луны, сонно колебалось море,
безучастное и невозмутимое в сравнении с адским пламенем на берегу. А
впереди навстречу густому туману тихо скользил силуэт парусника.
Чем дальше мы уходили от берега, тем круче становились волны, но ветер
дул нам в спину, и лодка была хороша. Она энергично рвалась вперед, разрезая
вздымающиеся валы, а мотор яростно рычал, как разъяренная гонкой свора
охотничьих псов. Вскоре мы нагнали уже не одну сотню метров; расстояние
сокращалось с каждой минутой, и очертания судна делались все более четкими в
свете луны.
Корабль по размерам был не больше яхты, однако его мачты были значительно
выше, чем у современных суденышек Такого класса, а парус оказался весьма
устаревшего покроя. Корпус завершался нелепой высоченной кормой в виде
закрученной раковины. Весь корабль, и корпус, и паруса, был выкрашен под
цвет тумана и очень напоминал маленькую модель парусника у меня в спальне.
Вне всякого сомнения, именно этот корабль видел Теннес Тобиасен.
- Надо их догнать, пока не скрылись в тумане! - заявил Танкред, сидевший
у руля. - Пауль, как подойдем метров на десять-пятнадцать, включай
прожектор!
- Ты хочешь подойти так близко? - вырвалось у меня. - А если они будут
стрелять?
- Придется рискнуть! Мы должны рассмотреть повнимательнее! Если полетит
пушечное ядро образца одна тысяча восьмисотого года, бросаемся на дно лодки!
"Он еще способен шутить!" - подумал я.
Мы приблизились к паруснику на расстояние хорошего футбольного удара. Я
уже мог различить серые фигуры. тихо двигавшиеся по палубе, двух человек,
неподвижно стоявших у борта. Очевидно, они наблюдали за нами. Мне
показалось, что по перилам скользнула черная тень - неужели кошка? Моника
судорожным движением схватила мою руку, я ощутил ее частый, тревожный пульс.
Вот мы уже близко: не более тридцати метров разделяет нас, но тут
произошло неожиданное. Сила ветра ничуть не изменилась, однако парусник
внезапно увеличил скорость, и за секунду расстояние между нами резко
возросло.
- Уходят! - крикнул Танкред. - Прожектор! Я повиновался. Яркий пучок
света вонзился в ночную мглу. На мгновение наш прожектор выхватил из
зыбкого, нереального месива четкую картину. Высокий борт, витая корма,
паруса... Судно развило немыслимую для парусной яхты скорость, словно
огромная птица, влетело оно в клубящийся туман и растаяло.
Тут случилось такое, о чем я и сегодня не могу вспоминать без ужаса.
Эбба, сидевшая рядом с Моникой, вдруг вытянула руки вперед и закричала
звонким, срывающимся голосом:
- Йорген! Йорген!
Она поднялась и, хватая воздух руками, слепо таращилась в туман, туда,
где скрылся корабль. Моника выпустила мою руку и попыталась ее обнять, но
Эбба, казалось, ее не заметила, она кричала, как раненая птица, и рвалась
прочь. Танкред бросил руль и в отчаянном броске повалил ее на дно лодки. Все
закачалось у меня перед глазами, я услышал, как он кричит:
- Моника, сядь к рулю!
Не понимаю, как мы не перевернулись? Монике чудом удалось добраться до
кормы и выключить двигатель. Лодка выровнялась.
Плотная стена серого тумана стояла прямо передо мной, мы буквально
уткнулись в нее носом. Эбба уже не кричала, а громко плакала. Танкред сжимал
ее в объятиях и что-то тихо говорил. Я был перепутан, оцепенел, как кролик,
и едва дышал. Наконец, я сообразил, что пора уже выключить бесполезный
прожектор. Пальцы с трудом повиновались - видно, я еще не полностью
восстановился после полученного удара по голове.
Эбба тем временем затихла и Танкред усаживался с ней на скамью в центре
лодки.
- Пауль, - попросил он, - помоги, я хочу закурить... Я попытался зажечь
ему спичку. - одной рукой он все еще крепко прижимал к себе Эббу, которая
уткнулась лицом ему в грудь и тихо вздыхала, но у меня ничего не вышло.
- Давай лучше я помогу, - сказала Моника и подобралась к нам с кормы.
Мы все, кроме Эббы, закурили.
- Ну что ж... - сказал Танкред негромко, - по крайней мере, мы живы и
увидели все, что нужно. Моника, ты сможешь вести лодку?
- Давай я!.. - поспешил я вмешаться.
- Мне тут ближе, - ответила Моника, - а то как бы нам не перевернуться!
Она без особых проблем запустила мотор и повернула руль. Лодка пошла
назад.
- Но как же им удалось так быстро уйти? - спросил я. Танкред глубоко
затянулся. Потом выдохнул дым.
- Разумеется, у них есть мотор. Мощный и довольно бесшумный дизельный
двигатель. Как только мы слишком приблизились, они его включили. Нам его,
конечно, было не слышно - наша мельница трещит, как адская машина... А дым
от выхлопа мы бы увидели, не будь тумана.
- Давай я попробую выключить мотор! - предложила Моника. - Может услышим
что-нибудь?
Мы так и сделали. Но ничего слышно не было, кроме шума ветра я крика
чаек.
- Они тоже выключили двигатель, - сухо прокомментировал Танкред. - Он им
больше не нужен. И уж, конечно, им вовсе не нужно, чтобы мы их услышали...
Нет уж, давайте-ка постараемся поскорее добраться до берега. Устроим
Карстену маленькую радость - ночной визит четырех друзей.
* * *
Оказавшись на берегу, мы увидели, что у горящего дома собрались люди. Они
стояли кучкой на почтительном расстоянии и глазели. Ни один не принес ведра
воды.
- Старо, как мир, - сказал Танкред, - Норвежцы, по сути, всегда были
нацией зрителей и зевак.
Я сделал несколько шагов и тронул за плечо какого-то мужчину.
- Может быть, стоит еще попытаться потушить пожар? Человек обернулся, и я
увидел, что это - пастор. В свете трескучего пожара он выглядел не таким
допотопным, как среди белого дня. Его фанатичное лицо, казалось, обрело
значительность, он праздновал победу.
- Нет, брат мой, нет! Ничто не спасет Содом и Гоморру! Никто не спасется
от гнева Господня! Карающая рука постигла великого грешника... Никто не
может позволить себе заигрывать с дьяволом.
Мы направились к Йерну и добрались без приключений, разве что я пару раз
споткнулся и Эбба еще раз-другой принималась всхлипывать. Танкред вел ее за
руку, а в другой руке нес большую сумку, остальные вещи они оставили в
Лиллезунде. Мы с Моникой прошли всю дорогу в обнимку. Сегодня она спасла мне
жизнь - как странно... Я наклонил голову и тихо сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33