Я не мог понять, откуда взялся туман, сэр, поскольку вокруг все было так ясно.
Гаррисон достал из конверта несколько глянцевых черно-белых снимков.
– Это те самые фотографии, которые Вы сделали?
Он начал по одной показывать их Гатри.
Тот подался вперед.
– Да, сэр, это те самые официальные фотографии.
– Я вижу, Вы сделали снимок лавины, которая заблокировала Ущелье.
– Да, мы пролетали низко, чтобы его сделать.
– Вы сказали, что это официальные фотографии. Следует ли нам понимать, что есть еще и неофициальные фотографии?
Гатри заерзал в своем кресле.
– Вообще-то я – кинолюбитель, и случайно прихватил с собой кинокамеру. Возможности у нее небольшие – стандарт 8 мм. Но условия были хорошие, да и горы казались такими красивыми, что я решил отснять одну часть.
– И пока Вы снимали, начался обвал, и Вам удалось заснять его?
– Кое-что, сэр.
Гатри сделал паузу.
– Я боюсь, что фильм не очень высокого качества.
– Но когда Вы проявили пленку, Вы поняли, насколько это важно и предложили Комиссии в качестве свидетельства. Это правильно?
– Да, сэр.
– Что ж, тогда мне кажется, что фильм будет лучшим свидетельством. Установите экран, мистер Рид, будьте добры.
Гул голосов раздался в зале, пока распорядители устанавливали экран и проектор. На окнах были спущены шторы. В полутьме Гаррисон произнес:
– Можете начинать.
Проектор щелкнул и загудел, на экране вспыхнули быстро сменяющие друг друга буквы на неясном белом фоне. Неожиданно появилось знакомое изображение – белые горы и голубое небо. Оно сменилось кадром с земной поверхностью.
– Это долина, – объяснил Гатри. – Вы можете видеть туман.
Он замолчал.
– Прошу прощения, сэр.
– Ничего, мистер Гатри. Комментируйте, если находите нужным.
– В первой половине фильма комментировать особенно нечего, – сказал Гатри. – Только горы. Несколько красивых панорам горы Кука.
Фильм продолжался. Обычная любительская съемка туриста. Но шли секунды, сцены сменяли друг друга, и напряжение в зале росло.
Наконец Гатри сказал:
– Мне кажется, сейчас должно появиться. Я попросил лейтенанта Сторея взять направление на север над долиной Хукахоронуи.
– На какой высоте Вы летели? – спросил Роландсон.
– Немного выше двух тысяч футов.
– Значит, западный склон долины находился прямо под вами.
– Да, сэр. После я обнаружил, что его высота – от вершины до дна долины – шесть тысяч футов. Вот он, наконец-то.
Камера взмыла вверх, показав кусочек голубого неба во весь экран, потом – несколько скал, тут и там поднимавшихся ввысь, и потом появился снег, настолько белый, резкий, что заболели глаза. С эстетической точки зрения это выглядело ужасно, но не это сейчас было главным.
Неожиданно изображение задрожало и расплылось, затем вернулась четкость.
– Вот он, – сказал Гатри. – Тогда-то все и началось.
Появилась слабая струйка серого цвета, тень от поднявшегося снега, становившаяся все больше, пока лавина двигалась вниз по склону. Вскоре она скользнула в сторону, и камера последовала за ней. Следующий, смазанный кадр изображал далекие горы и небо.
– Мы пытались выровнять самолет, – извиняющимся тоном сказал Гатри. – Мы были выбиты из колеи.
На другом кадре ослепительно-белые облака постепенно заслонила упавшая на горы тень, которая продолжала расти. Бэллард облизнул сухие губы. Ему приходилось однажды видеть огромный пожар на нефтевышках, и зрелище этого растущего облака, двигавшегося вниз по склону, напоминало ему вздымающиеся клубы черного дыма того пожара.
Кадр сменился круговой панорамой земной поверхности.
– Я попросил лейтенанта Сторея накрениться, – сказал Гатри, – чтобы можно было лучше рассмотреть долину. Он сделал это чересчур резко.
Кадры уже не дергались, и теперь можно было видеть, как пришел в движение целый склон. Хотя кадры были не очень четкими, зрелище впечатляло.
Теперь часть лавины почти достигла подножия горы и приближалась к самому туману, покрывавшему дно долины. Гатри сказал:
– Скоро у нас должно было кончиться топливо. Нам оставалось дать еще один круг и возвращаться назад.
Туман вел себя странно. Задолго до того, как лавина приблизилась к нему, туман неожиданно расступился, словно разогнанный невидимым реактивным самолетом. Он испарился самым волшебным образом, и на мгновение стали видны здания. Затем снег поглотил все.
Экран залил ослепительно белый свет, и в наступившей тишине был Слышен только звук ракорда, хлопающего по еще вращающейся бобине.
– Именно тогда у меня кончилась пленка, – сказал Гатри.
– Кто-нибудь может раздвинуть занавески? – попросил Гаррисон.
Его просьбу исполнили, и он подождал, пока не стихнет обмен мнениями.
– Итак, Вы отсняли пленку. Что Вы сделали потом?
– Связались со штабом по рации и доложили о том, что видели.
– И как там отреагировали?
– Они спросили, не можем ли мы приземлиться. Я спросил лейтенанта Сторея, и он сказал, что нет. Внизу все еще оставался небольшой туман, но это было не все. Понимаете, он не знал, где можно сесть после того, как все накрыла лавина. Тогда нам было приказано возвращаться в Крайстчерч.
– Благодарю Вас, мистер Гатри. Вы можете вернуться на свое место.
Гаррисон посмотрел на Макгилла.
– Есть ли у Вас какие-нибудь комментарии к тому, что Вы только что видели, доктор Макгилл? Вы можете отвечать со своего места.
– С профессиональной точки зрения этот фильм меня очень заинтересовал. Если мы узнаем количество кадров в секунду, мы сможем точно измерить скорость лавины. Фильм подтверждает наши догадки. Из-за тумана мы наблюдали, что впереди движущейся снежной массы шла воздушная волна. По самым приблизительным расчетам я могу допустить, что волна двигалась около двухсот миль в час. Такая волна, помимо лавины, и сама может вызвать значительный ущерб. Мне кажется, фильм следует сохранить и, само собой, сделать с него копии. Я не отказался бы иметь копию для своих исследований.
– Благодарю Вас.
Гаррисон посмотрел на часы.
– Время подошло к концу. Мы снова соберемся здесь завтра, в десять часов.
Его молоточек стукнул по трибуне.
23
Макгилл влился в поток выходящих из зала. Впереди, рядом с Бэллардом, он увидел высокую фигуру Стеннинга. Они не беседовали друг с другом и, выйдя в коридор, разошлись в разные стороны. Он улыбнулся и подумал, что ни одного из них семейство Бэллардов ни в чем бы не заподозрило.
– Доктор Макгилл!
Кто-то ухватил его за локоть и, обернувшись, он увидел подошедших сзади братьев Петерсенов, сначала Эрика, позади него – коренастую фигуру Чарли.
Эрик сказал:
– Я рад, что вы так отозвались о Джонни. Я хочу поблагодарить Вас за это.
– Не стоит, – сказал Макгилл. – Никогда не следует умалчивать о заслугах.
– Все равно, – смущенно сказал Эрик, – было очень благородно с Вашей стороны заявить об этом публично, особенно, если Вы, так сказать, в другом лагере.
– Минутку, – резко сказал Макгилл. – Я сохраняю нейтралитет – и не принадлежу ни к какому лагерю. Честно говоря, я не знал, что у вас есть какие-то лагеря. Это расследование, а не сражение в суде. Разве Вы не слышали, как настаивает на этом Гаррисон.
На Чарли это не произвело ни малейшего впечатления.
– Вы такой же нейтральный, как я – фея. Каждому ясно, что Вы с Бэллардом – два сапога пара.
– Замолчи, Чарли! – воскликнул Эрик.
– Какого черта я должен молчать? Гаррисон сказал, что хочет докопаться до всей правды, но хочет ли? Посмотрите на сегодняшние показания. Бэллард допустил грубую ошибку, но ему все сошло. Почему ты не напустил на него Лайалла?
– Слушай, Чарли, прекрати.
Эрик поглядел на Макгилла и выразительно пожал плечами.
– И не подумаю, – сказал Чарли. – У меня было три брата, а теперь остался один – и двое погибли по вине этого подонка. И что я должен делать? Спокойно ждать, пока он не перебьет всю семью Петерсенов?
– Успокойся, ради Бога, – раздраженно сказал Эрик. – А сейчас, доктор Макгилл Нейтральный, не уверяйте меня, что не увидите Бэлларда сегодня вечером.
– Я увижу его, – просто ответил Макгилл.
– Так вот, передайте ему то, что я думаю. Эрик предложил использовать шахту под убежище, но Бэллард отказался, считая, что шахта небезопасна. За безопасность шахты отвечал Бэллард – это ведь входило в его обязанности, не так ли? Но шахта была небезопасна. Я считаю, что это преступная безответственность, и надеюсь увидеть, как его привлекут за это. Вы его друг – расскажите ему об этом. – Чарли повысил голос: – Скажите ему, если я не привлеку его за убийство, то привлеку за гибель пятидесяти четырех человек.
Эрик взял его за руку.
– Прекрати вопить. Хватит истерик!
Чарли стряхнул его руку.
– Отстань!
Он гневно смотрел на Макгилла.
– Передайте своему дружку-убийце: пусть не попадается на моем пути, если я хоть раз его встречу, разорву на куски.
Макгилл посмотрел на него. Кроме них троих в зале никого не было. Он сказал:
– Я бы на Вашем месте воздержался от угроз. Вы рискуете устроить себе серьезные неприятности.
– Он прав, – сказал Эрик. – Ради Бога, заткнись. Не болтай попусту.
– Я не болтаю.
Указательный палец Чарли уперся в грудь Макгилла.
– Передайте Бэлларду, если он еще раз осмелится посмотреть на Лиз, я убью его.
– Убери свою руку, – мягко сказал Макгилл.
Эрик оттащил Чарли в сторону.
– Не задирайся, идиот.
Он уныло покачал головой.
– Извините нас, Макгилл.
– Нечего извиняться за меня, – заорал Чарли. – Боже, Эрик, ты такой же трус, как и все остальные. Ты тут пресмыкаешься перед: Макгиллом – могучим и властным, всезнающим доктором Макгиллом – и благодаришь за то, что он хорошо отозвался о Петерсенах. Какого черта? Да ведь он с Бэллардом затеяли хитроумнейшую операцию, перед которой Уотергейт покажется детской сказкой.
Эрик глубоко вздохнул.
– Чарли, мне иногда кажется, что ты не в своем уме. Может, ты все-таки заткнешься? Пойдем лучше выпьем пива и успокоимся.
Он обнял Чарли за плечи и направил его к двери. Чарли позволил увлечь себя, но повернул голову и крикнул Макгиллу:
– Не забудь. Передай Бэлларду, сукиному сыну, что он у меня десять лет в тюрьме проторчит.
В отеле Стеннинг зашел в свой номер, чтобы привести себя в порядок. Климат здесь был непривычно жаркий для него, и он обливался потом. Костюм его оказался слишком теплым для новозеландского лета, и он немедленно решил, что нужно купить костюм полегче, поскольку, похоже, расследование закончится еще нескоро.
После душа ему полегчало, он посидел немного в халате, записывая события дня, расшифровывая стенографические записи. Прочитав показания, он покачал головой и подумал, что Бэллард очутился в не совсем выигрышной ситуации; возникни дело о безопасности шахты, и против него могли бы выдвинуть серьезные обвинения, вздумай кто-нибудь копнуть здесь поглубже. Он поразмыслил и решил, что Рикмен копать тут не будет; не в его интересах вытаскивать что-нибудь, что может бросить тень на компанию. Ганн, юрист профсоюзов, сменил гнев на милость к Бэлларду, продолжая свои обвинения против компании. Стеннинг был удивлен, что юрист Петерсенов, Лайалл, не поднял этого вопроса. Видимо, все это было впереди.
Немного спустя он оделся и вышел из номера, обнаружив Бэлларда, который сидел за столом у бассейна с удивительно красивой молодой женщиной. Когда он подходил, Бэллард краем глаза заметил его и встал.
– Мисс Петерсен, это мистер Стеннинг, он приехал из Англии.
Седые брови Стеннинга приподнялись, когда он услышал ее имя.
– Добрый вечер, мисс Петерсен.
– Хочешь чего-нибудь холодненького? – предложил Бэллард.
Стеннинг присел за стол.
– С удовольствием. Джин с тоником, пожалуйста.
– Сейчас принесу. – Бэллард отошел от них.
– Я могла видеть Вас на расследовании Хука сегодня днем? – спросила Лиз.
– Да, я там был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44