Можете заказать еду сюда.
– Вы жалеете себя?
– Нет. Я жалею вас и свою семью.
– Может, я пошлю сержанта за вашей женой? – продолжал адвокат. – Если хотите, она придет с Дэвидом, а?
– Нет. Нет и нет. – Тайсон перешел на крик. – Как вы не поймете, что я не могу сейчас никого видеть. Ни мать, ни сестер, ни священника, вообще, никого. Как вы не понимаете, что если я увижу кого-то из них... Я не хочу, чтобы меня видели в таком виде... Разве не может человек немного пострадать в одиночестве? – Он ткнул пальцем в адвоката. – Вот вы, к примеру, хотели бы быть со своей семьей, случись с вами такое?
– Да, я бы хотел, Бен. Мне важна поддержка семьи.
– Да пошли вы со своей поддержкой... Что за идиотское слово?
Корва глубоко вздохнул, задержав на мгновение дыхание.
– Я просто хотел убедиться, что вы понимаете... что, может быть, вы в последний раз... вам разрешат говорить с ними без охраны.
Тайсон метался зверем по небольшому кабинету. Наконец он сказал примирительным тоном:
– Я и не думал обижать вас. Просто вы попались под руку. Уходите, прошу вас.
– Нет, сэр. Оставаться с подсудимым – это мой профессиональный долг, – отвечал ему Корва ровным голосом.
Тайсон перестал шагать и повернулся к Корве:
– Ну? Раз уж вы здесь, развлекайте меня.
– С юридической точки зрения и в пределах выдвинутых обвинений правительство употребило всевозможные доказательства своей силы.
– А почему у них на это уходит так много времени? Они же военные. Почему они не могут сразу все решить?
– Потому что защита доказала обратное. Такое, что они не ожидали услышать. – Он посмотрел, как Тайсон отреагировал на его слова. – Меня не огорчает то, что вы скрываете некоторую информацию. Я просил вас это сделать. Я хотел, чтобы все открылось произвольно и в свое время. Присяжные слушали, и за маской безразличия скрывались бушующие страсти. Они люди, следовательно, сейчас они спрашивают самих себя, как быть. – Корва вновь взглянул на притихшего Тайсона. – Вот прямо сейчас один или двое из них приводят доказательства, чтобы повлиять на второго или третьего члена жюри, говоря: «Черт с этим законом!» Только по этой единственной причине возможна отсрочка.
– Случится ли это? Пошлют ли трое из них закон к черту?
Корва прояснил ситуацию:
– Если они плюнут на закон, значит, они плюнут на армию. Они – часть системы, олицетворение военного кодекса, офицеры, дававшие присягу. Они больше заинтересованы в этой системе, чем любой гражданский присяжный в гражданской юридической системе. Как бы вы поступили на их месте? За что бы вы проголосовали?
Тайсон на минуту задумался.
– Я бы проголосовал за то, чтобы подсудимого признали виновным.
– И я тоже.
– Тогда почему же так долго? – изнывал от нетерпения Тайсон.
– Честно говоря, не знаю. Я говорил вам... у них там не все благополучно обстоит с голосованием. Думаю, один или двое из присяжных поставили себя под удар, выступив в вашу защиту. Может быть, этим человеком оказался сам Мур. Возможно, и Дэвид на вашей стороне тоже. Может быть, Синдел не терпится побыстрее проголосовать против. А вот Ласки хорошо бы было перетянуть на свою сторону. Я не знаю. Никто не знает... присяжные не перестают удивлять меня.
– Даже военные?
– Даже они иногда.
– Вы бы чертовски удивились, если бы выиграли процесс, – решил подтрунить Тайсон.
Корва расплылся в улыбке, но, заслышав в коридоре шаги, поспешно поднялся. После громкого стука в дверь на пороге появился военный полицейский с кипой газет и журналов. Он по-бараньи уставился в одну точку – журнал «Плейбой», предлагая Корве тоже полюбопытствовать. Не получив больше никаких распоряжений, полицейский удалился.
Тайсон и Корва беспорядочно листали журналы, время от времени утыкаясь в какую-нибудь статью с интригующим заголовком. В половине первого к двери кто-то подошел и робко постучал. Мужчины переглянулись, оставив свое бесцельное занятие. Вошедший в кабинет сержант Ларсон услужливо поинтересовался:
– Что вам заказать на ленч? Или вы пойдете в клуб?
Корва, оценив заботу, вежливо ответил:
– Сержант, путь пришлют сандвичи и кофе. Поразите нас своим кулинарным вкусом. И чтобы никакого белого хлеба и майонеза, – закончил он с шутливой строгостью.
Прошло с полчаса, и Тайсон не выдержал:
– Обычно на это уходит не больше пятнадцати минут. Может быть, вердикт уже вынесли?
– Мы еще успеем поесть до того, как нас вызовут. Попробуйте расслабиться.
– Да я расслабился, просто мне скучно.
Вновь за дверью раздались шаги, и в кабинет вошел сержант Ларсон с картонной коробкой. Тайсон увидел разнообразную снедь: сандвичи, салаты и несколько десертных блюд. Ларсон немного смутился.
– Это моя жена. Она очень настаивала. Надеюсь, вам понравится.
Корва отвечал, вожделенно поглядывая на такое великолепие:
– Передайте ей, что мы польщены ее заботой.
Тайсон из вежливости взял завернутый сандвич.
– Очень предусмотрительно с ее стороны, сержант.
Ларсон улыбнулся и тихо вышел.
Корва отыскал куриную котлету, зажатую двумя ломтиками ржаного хлеба, и вонзил в нее зубы.
– Как я говорил вам уже однажды и как вы сами видите и слышите каждый день, народ на вашей стороне.
– Я раньше не придавал особого значения общественному мнению американцев, я сноб по натуре. Я не заслуживаю того, чтобы мне устраивали комфортную жизнь так, как они ее себе представляют сейчас.
Корва нашел банку колы и с треском оторвал кольцо.
– Вы, мой друг, слишком хорошо усвоили, кто вы и что представляет собой мир, в котором вы живете. К сожалению, как ни крути, а вы с этим миром не ладите.
Тайсон порылся в коробке, выудил два пива и выпил обе банки, не поделившись с Корвой.
Корва ел без аппетита.
Тайсон в сопровождении полицейских прошествовал в туалет, адвокат пошел сам по себе. Долго тянувшийся день изматывал их скукой и тревогой. Рано заходящее осеннее солнце начало садиться в облака за горизонтом, и ветер, подувший с моря, разбрасывал красные и золотистые листья по газонам и тротуарам. Тайсон вновь подошел к окну и заметил, что толпа понемногу рассосалась, а те, кто еще не вернулся в церковь, стояли кучками, поеживаясь от студеного ветра.
– А прошлой осенью мы с сыном сгребали листья, я наколол дров и развел огонь в камине. Мы сходили на ферму, там у нас, на окраине, и купили тыквы и яблочный сок. Придя домой, я приготовил пунш. Все же я люблю вкус осени.
Корва продолжил разговор на такой же сентиментальной ноте:
– И я, знаете ли, тоже. Мне не хватало ее во Вьетнаме. Я попросил своего брата прислать мне коробку из-под ботинок с увядшими листьями. – Восторженно хмыкнув, он воскликнул: – Я дарил их людям, которые скучали без осени.
– Значит, в этом вы находили для себя психическую разрядку, – поддакнул Тайсон.
Корва взял из стопки «Дейли ньюс» и увидел заголовок, напечатанный большими жирными буквами: «Вердикт сегодня?».
Тайсон заглянул адвокату через плечо.
– Хороший вопрос. – Он посмотрел на стенные часы. Стрелки показывали четыре шестнадцать.
Минутой позже Корва отбросил газету и подошел к окну.
– Никто даже и не думает расходиться. Телепередвижка еще стоит.
– Не хотел бы я здесь заночевать, – проворчал Тайсон. – Возьмите меня лучше к холостякам, я не хочу домой.
– Хорошо. Я не буду с вами спорить, – успокоил его Корва. – Ожидание хуже всего, хотя это не такой уж плохой знак. Что-то, наверное, случилось в совещательной комнате.
– Но что там могло произойти? – спросил Тайсон, умирая от любопытства.
В четыре тридцать Корва захлопнул свой кейс и снял с вешалки пальто. Ни он, ни Тайсон не услыхали мягких, крадущихся шагов за дверью. В дверь постучали робко, даже предупредительно. И тут Тайсон понял, что им нечего рассчитывать на вечерний отдых.
Дверь распахнулась, в кабинет осторожно вошел сержант Ларсон и молча уставился на адвоката. Корва рявкнул, не в состоянии больше выдерживать молчания полицейского:
– Ну? Мы свободны?
– Нет, сэр. Присяжные вынесли вердикт.
Корва напрягся, но поблагодарил:
– Спасибо. – Он снова повесил пальто и сказал Тайсону с напускным безразличием: – Давайте послушаем, что они хотят сказать.
Тайсон направился к двери, придерживаемой Ларсоном. Сержант тихо напомнил:
– Сэр, возьмите с собой свои вещи.
– Что? – Тайсон замер на мгновение, не понимая, что от него требуется. Придя в себя, он сказал: – Да-да. Конечно. Я сюда больше не вернусь, да?
– Нет, сэр.
– Поблагодарите раввина за приют, если увидитесь с ним.
– Слушаюсь.
Выйдя в коридор, Ларсон вновь возглавил шествие. Видимо, почувствовав, что в его обязанности спешка не входит, сержант шел прогулочным шагом. Появление Тайсона в суде заставило замолчать неистовствовавшую публику. Он посмотрел по сторонам и заметил, что церковь битком набита, будто наступило пасхальное воскресенье.
Он специально прошел мимо стола присяжных, миновал обвинителей, не глядя на Пирса, Вейнрот и Лонго, и остановился у стола зашиты рядом с Корвой. Тайсон обратил внимание, что ненавистная тройка тоже теперь стояла, хотя это было совсем необязательно.
Тайсон заставил себя посмотреть на первый правый ряд. Марси, в деловом костюме из твида, сидела, положа ногу на ногу, и улыбалась ему. Дэвид казался печальным, а точнее, испуганным. Он спросил себя, что же творится сейчас в душе этого шестнадцатилетнего человека. Все три сестры Тайсона, подвижные, хорошенькие женщины, были преисполнены оптимизма. Его мать, которая редко выказывала какие-либо эмоции, кроме надменности, нетерпения или раздражения, сейчас выглядела обескураженной и старой. Тайсон, напустив на себя беспечный вид, вглядывался в лица присяжных. Он пытался отгадать их мысли, но тщетно.
Тайсон вернулся к действительности от сильного толчка адвоката. Корва зашептал:
– У трибунала есть свои увертки при оглашении приговора. Вердикты признанных невиновными начинаются со слов: «Мой долг известить вас...» А вердикты виновных – со слов «сообщить вам». Я хочу, чтобы вы это знали и подготовились.
Тайсон, не поворачивая головы, поблагодарил адвоката.
Через минуту полковник Спроул, щелкнув по головке микрофона, объявил:
– Суд продолжает работу. – Он обвел взглядом присутствующих и, убедившись, что стороны на месте, обратился к полковнику Муру: – Пришли ли присяжные к какому-нибудь решению по данному делу?
Мур поднялся и бодро ответил:
– Да.
Спроул вопрошающе посмотрел на обвинителей:
– Не будет ли обвинитель любезен принести мне решение, не заглядывая в него?
Майор Джудит Вейнрот жеманно повертелась у стола, затем направилась к полковнику Муру, который вручил ей решение. Она сделала вид, что не смотрит на длинные листы бумаги, и быстро подошла к кафедре Спроула. Вейнрот приготовилась терпеливо ждать, пока судья внимательно вчитывался в текст. Тайсон, Корва и переживающие за подсудимого люди затаив дыхание смотрели на ничего не выражавшее лицо судьи. Не найдя никаких отклонений от установленного образца составления вердикта, Спроул отдал две страницы майору Вейнрот.
– Верните, пожалуйста, эти документы председателю суда.
От неловкого движения бумаги выскользнули из ее рук и плавно легли на красный ковер. Нагнувшись, она суетливо начала подбирать листки и бестолково уронила их во второй раз. Вейнрот, пунцовая от собственной неуклюжести, подошла к столу присяжных, провожаемая сочувствующим взглядом полковника Мура. Возвращаясь на свое место, она посмотрела в глаза Пирсу и слегка покачала головой, однако никто не мог сказать с полной уверенностью, был ли это жест извинения за упавшие документы или же выражение триумфа.
Спроул, поправил галстук, посмотрел на Тайсона с едва заметным сожалением.
– Лейтенант Бенджамин Тайсон, пожалуйста, доложите о себе председателю суда.
– Слушаюсь, – сильным голосом ответил Тайсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Вы жалеете себя?
– Нет. Я жалею вас и свою семью.
– Может, я пошлю сержанта за вашей женой? – продолжал адвокат. – Если хотите, она придет с Дэвидом, а?
– Нет. Нет и нет. – Тайсон перешел на крик. – Как вы не поймете, что я не могу сейчас никого видеть. Ни мать, ни сестер, ни священника, вообще, никого. Как вы не понимаете, что если я увижу кого-то из них... Я не хочу, чтобы меня видели в таком виде... Разве не может человек немного пострадать в одиночестве? – Он ткнул пальцем в адвоката. – Вот вы, к примеру, хотели бы быть со своей семьей, случись с вами такое?
– Да, я бы хотел, Бен. Мне важна поддержка семьи.
– Да пошли вы со своей поддержкой... Что за идиотское слово?
Корва глубоко вздохнул, задержав на мгновение дыхание.
– Я просто хотел убедиться, что вы понимаете... что, может быть, вы в последний раз... вам разрешат говорить с ними без охраны.
Тайсон метался зверем по небольшому кабинету. Наконец он сказал примирительным тоном:
– Я и не думал обижать вас. Просто вы попались под руку. Уходите, прошу вас.
– Нет, сэр. Оставаться с подсудимым – это мой профессиональный долг, – отвечал ему Корва ровным голосом.
Тайсон перестал шагать и повернулся к Корве:
– Ну? Раз уж вы здесь, развлекайте меня.
– С юридической точки зрения и в пределах выдвинутых обвинений правительство употребило всевозможные доказательства своей силы.
– А почему у них на это уходит так много времени? Они же военные. Почему они не могут сразу все решить?
– Потому что защита доказала обратное. Такое, что они не ожидали услышать. – Он посмотрел, как Тайсон отреагировал на его слова. – Меня не огорчает то, что вы скрываете некоторую информацию. Я просил вас это сделать. Я хотел, чтобы все открылось произвольно и в свое время. Присяжные слушали, и за маской безразличия скрывались бушующие страсти. Они люди, следовательно, сейчас они спрашивают самих себя, как быть. – Корва вновь взглянул на притихшего Тайсона. – Вот прямо сейчас один или двое из них приводят доказательства, чтобы повлиять на второго или третьего члена жюри, говоря: «Черт с этим законом!» Только по этой единственной причине возможна отсрочка.
– Случится ли это? Пошлют ли трое из них закон к черту?
Корва прояснил ситуацию:
– Если они плюнут на закон, значит, они плюнут на армию. Они – часть системы, олицетворение военного кодекса, офицеры, дававшие присягу. Они больше заинтересованы в этой системе, чем любой гражданский присяжный в гражданской юридической системе. Как бы вы поступили на их месте? За что бы вы проголосовали?
Тайсон на минуту задумался.
– Я бы проголосовал за то, чтобы подсудимого признали виновным.
– И я тоже.
– Тогда почему же так долго? – изнывал от нетерпения Тайсон.
– Честно говоря, не знаю. Я говорил вам... у них там не все благополучно обстоит с голосованием. Думаю, один или двое из присяжных поставили себя под удар, выступив в вашу защиту. Может быть, этим человеком оказался сам Мур. Возможно, и Дэвид на вашей стороне тоже. Может быть, Синдел не терпится побыстрее проголосовать против. А вот Ласки хорошо бы было перетянуть на свою сторону. Я не знаю. Никто не знает... присяжные не перестают удивлять меня.
– Даже военные?
– Даже они иногда.
– Вы бы чертовски удивились, если бы выиграли процесс, – решил подтрунить Тайсон.
Корва расплылся в улыбке, но, заслышав в коридоре шаги, поспешно поднялся. После громкого стука в дверь на пороге появился военный полицейский с кипой газет и журналов. Он по-бараньи уставился в одну точку – журнал «Плейбой», предлагая Корве тоже полюбопытствовать. Не получив больше никаких распоряжений, полицейский удалился.
Тайсон и Корва беспорядочно листали журналы, время от времени утыкаясь в какую-нибудь статью с интригующим заголовком. В половине первого к двери кто-то подошел и робко постучал. Мужчины переглянулись, оставив свое бесцельное занятие. Вошедший в кабинет сержант Ларсон услужливо поинтересовался:
– Что вам заказать на ленч? Или вы пойдете в клуб?
Корва, оценив заботу, вежливо ответил:
– Сержант, путь пришлют сандвичи и кофе. Поразите нас своим кулинарным вкусом. И чтобы никакого белого хлеба и майонеза, – закончил он с шутливой строгостью.
Прошло с полчаса, и Тайсон не выдержал:
– Обычно на это уходит не больше пятнадцати минут. Может быть, вердикт уже вынесли?
– Мы еще успеем поесть до того, как нас вызовут. Попробуйте расслабиться.
– Да я расслабился, просто мне скучно.
Вновь за дверью раздались шаги, и в кабинет вошел сержант Ларсон с картонной коробкой. Тайсон увидел разнообразную снедь: сандвичи, салаты и несколько десертных блюд. Ларсон немного смутился.
– Это моя жена. Она очень настаивала. Надеюсь, вам понравится.
Корва отвечал, вожделенно поглядывая на такое великолепие:
– Передайте ей, что мы польщены ее заботой.
Тайсон из вежливости взял завернутый сандвич.
– Очень предусмотрительно с ее стороны, сержант.
Ларсон улыбнулся и тихо вышел.
Корва отыскал куриную котлету, зажатую двумя ломтиками ржаного хлеба, и вонзил в нее зубы.
– Как я говорил вам уже однажды и как вы сами видите и слышите каждый день, народ на вашей стороне.
– Я раньше не придавал особого значения общественному мнению американцев, я сноб по натуре. Я не заслуживаю того, чтобы мне устраивали комфортную жизнь так, как они ее себе представляют сейчас.
Корва нашел банку колы и с треском оторвал кольцо.
– Вы, мой друг, слишком хорошо усвоили, кто вы и что представляет собой мир, в котором вы живете. К сожалению, как ни крути, а вы с этим миром не ладите.
Тайсон порылся в коробке, выудил два пива и выпил обе банки, не поделившись с Корвой.
Корва ел без аппетита.
Тайсон в сопровождении полицейских прошествовал в туалет, адвокат пошел сам по себе. Долго тянувшийся день изматывал их скукой и тревогой. Рано заходящее осеннее солнце начало садиться в облака за горизонтом, и ветер, подувший с моря, разбрасывал красные и золотистые листья по газонам и тротуарам. Тайсон вновь подошел к окну и заметил, что толпа понемногу рассосалась, а те, кто еще не вернулся в церковь, стояли кучками, поеживаясь от студеного ветра.
– А прошлой осенью мы с сыном сгребали листья, я наколол дров и развел огонь в камине. Мы сходили на ферму, там у нас, на окраине, и купили тыквы и яблочный сок. Придя домой, я приготовил пунш. Все же я люблю вкус осени.
Корва продолжил разговор на такой же сентиментальной ноте:
– И я, знаете ли, тоже. Мне не хватало ее во Вьетнаме. Я попросил своего брата прислать мне коробку из-под ботинок с увядшими листьями. – Восторженно хмыкнув, он воскликнул: – Я дарил их людям, которые скучали без осени.
– Значит, в этом вы находили для себя психическую разрядку, – поддакнул Тайсон.
Корва взял из стопки «Дейли ньюс» и увидел заголовок, напечатанный большими жирными буквами: «Вердикт сегодня?».
Тайсон заглянул адвокату через плечо.
– Хороший вопрос. – Он посмотрел на стенные часы. Стрелки показывали четыре шестнадцать.
Минутой позже Корва отбросил газету и подошел к окну.
– Никто даже и не думает расходиться. Телепередвижка еще стоит.
– Не хотел бы я здесь заночевать, – проворчал Тайсон. – Возьмите меня лучше к холостякам, я не хочу домой.
– Хорошо. Я не буду с вами спорить, – успокоил его Корва. – Ожидание хуже всего, хотя это не такой уж плохой знак. Что-то, наверное, случилось в совещательной комнате.
– Но что там могло произойти? – спросил Тайсон, умирая от любопытства.
В четыре тридцать Корва захлопнул свой кейс и снял с вешалки пальто. Ни он, ни Тайсон не услыхали мягких, крадущихся шагов за дверью. В дверь постучали робко, даже предупредительно. И тут Тайсон понял, что им нечего рассчитывать на вечерний отдых.
Дверь распахнулась, в кабинет осторожно вошел сержант Ларсон и молча уставился на адвоката. Корва рявкнул, не в состоянии больше выдерживать молчания полицейского:
– Ну? Мы свободны?
– Нет, сэр. Присяжные вынесли вердикт.
Корва напрягся, но поблагодарил:
– Спасибо. – Он снова повесил пальто и сказал Тайсону с напускным безразличием: – Давайте послушаем, что они хотят сказать.
Тайсон направился к двери, придерживаемой Ларсоном. Сержант тихо напомнил:
– Сэр, возьмите с собой свои вещи.
– Что? – Тайсон замер на мгновение, не понимая, что от него требуется. Придя в себя, он сказал: – Да-да. Конечно. Я сюда больше не вернусь, да?
– Нет, сэр.
– Поблагодарите раввина за приют, если увидитесь с ним.
– Слушаюсь.
Выйдя в коридор, Ларсон вновь возглавил шествие. Видимо, почувствовав, что в его обязанности спешка не входит, сержант шел прогулочным шагом. Появление Тайсона в суде заставило замолчать неистовствовавшую публику. Он посмотрел по сторонам и заметил, что церковь битком набита, будто наступило пасхальное воскресенье.
Он специально прошел мимо стола присяжных, миновал обвинителей, не глядя на Пирса, Вейнрот и Лонго, и остановился у стола зашиты рядом с Корвой. Тайсон обратил внимание, что ненавистная тройка тоже теперь стояла, хотя это было совсем необязательно.
Тайсон заставил себя посмотреть на первый правый ряд. Марси, в деловом костюме из твида, сидела, положа ногу на ногу, и улыбалась ему. Дэвид казался печальным, а точнее, испуганным. Он спросил себя, что же творится сейчас в душе этого шестнадцатилетнего человека. Все три сестры Тайсона, подвижные, хорошенькие женщины, были преисполнены оптимизма. Его мать, которая редко выказывала какие-либо эмоции, кроме надменности, нетерпения или раздражения, сейчас выглядела обескураженной и старой. Тайсон, напустив на себя беспечный вид, вглядывался в лица присяжных. Он пытался отгадать их мысли, но тщетно.
Тайсон вернулся к действительности от сильного толчка адвоката. Корва зашептал:
– У трибунала есть свои увертки при оглашении приговора. Вердикты признанных невиновными начинаются со слов: «Мой долг известить вас...» А вердикты виновных – со слов «сообщить вам». Я хочу, чтобы вы это знали и подготовились.
Тайсон, не поворачивая головы, поблагодарил адвоката.
Через минуту полковник Спроул, щелкнув по головке микрофона, объявил:
– Суд продолжает работу. – Он обвел взглядом присутствующих и, убедившись, что стороны на месте, обратился к полковнику Муру: – Пришли ли присяжные к какому-нибудь решению по данному делу?
Мур поднялся и бодро ответил:
– Да.
Спроул вопрошающе посмотрел на обвинителей:
– Не будет ли обвинитель любезен принести мне решение, не заглядывая в него?
Майор Джудит Вейнрот жеманно повертелась у стола, затем направилась к полковнику Муру, который вручил ей решение. Она сделала вид, что не смотрит на длинные листы бумаги, и быстро подошла к кафедре Спроула. Вейнрот приготовилась терпеливо ждать, пока судья внимательно вчитывался в текст. Тайсон, Корва и переживающие за подсудимого люди затаив дыхание смотрели на ничего не выражавшее лицо судьи. Не найдя никаких отклонений от установленного образца составления вердикта, Спроул отдал две страницы майору Вейнрот.
– Верните, пожалуйста, эти документы председателю суда.
От неловкого движения бумаги выскользнули из ее рук и плавно легли на красный ковер. Нагнувшись, она суетливо начала подбирать листки и бестолково уронила их во второй раз. Вейнрот, пунцовая от собственной неуклюжести, подошла к столу присяжных, провожаемая сочувствующим взглядом полковника Мура. Возвращаясь на свое место, она посмотрела в глаза Пирсу и слегка покачала головой, однако никто не мог сказать с полной уверенностью, был ли это жест извинения за упавшие документы или же выражение триумфа.
Спроул, поправил галстук, посмотрел на Тайсона с едва заметным сожалением.
– Лейтенант Бенджамин Тайсон, пожалуйста, доложите о себе председателю суда.
– Слушаюсь, – сильным голосом ответил Тайсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111