Оба человека остановились у входа в банк. Тот, что поменьше, оперся о стену и закурил сигарету, с мнимым безразличием наблюдая за улицей через зеркальные очки. Второй стоял совсем рядом и что-то ему втолковывал, быстро и возбужденно. Правой рукой он яростно жестикулировал.
– Похоже, этот Джоджо уже наложил в штаны, – сказал Голд.
– Да. Похоже, он отговаривает своего напарника. И впрямь наложил в штаны. Явно хочет отказаться от всей этой затеи.
Пес в последний раз затянулся сигаретой и швырнул ее на мостовую. Джоджо подошел еще ближе и коснулся руки Пса. Он что-то шептал ему на ухо.
– Он не здешний, – сказал Хониуелл. – И к тому же размазня. Ему следовало бы заняться каким-нибудь другим делом, полегче. Если он вытащит револьвер, то рискует отстрелить себе свою собственную шишку. Следи за Псом. Пес может...
– Убить меня, – с улыбкой договорил за него Голд.
Хониуелл посмотрел на него искоса.
– Я только хочу, чтобы ты берег свою шкуру, Джек. Вот и все.
– Знаешь, что я тебе скажу, Хони? Я буду беречь свою шкуру. Но и ты береги свою черную шкуру. Нам надо смотреть в оба.
Пес сказал что-то тихо, но резко Джоджо, и тот отпустил его руку и понурил голову. Они оба вошли в банк.
– Манкузо, – сказал Голд в микрофон, – вы со Спайсером возьмите водителя. Не стреляйте в него – он наш человек. А вы, Кристиансен и Флорес, спрячьтесь за подпорной стенкой. И не показывайтесь. Мы возьмем их на выходе. Понятно?
– Понятно, лейтенант, – ответил другой голос.
– А ты, Майклс, со своим напарником закрой своей машиной подъездную дорогу. О'кей?
– О'кей, лейтенант.
– Ну что, все готовы?
Радио молчало. Хониуелл протянул руку к заднему сиденью и достал оттуда автоматический пистолет.
– Пошли, – сказал Голд в микрофон, одновременно толчком ноги распахивая дверцу.
На полпути через Санта-Монику Голд, точно с чьей-то подсказки, вытащил свой полицейский револьвер 38-го калибра и загнал патрон в патронник. Проезжавшие мимо них машины отклонялись в сторону. Разинув рты и широко раскрыв глаза, на них смотрели матроны с голубыми волосами и бородатые строители. Как будто на глазах у них, под ярким солнцем, разыгрывалась очередная сцена из телевизионного боевика. Машина Майклса остановилась на подъездной дороге.
– Проклятый ковбой! – прошипел Голд.
Они тесно прижались к стене по обеим сторонам от входа в банк. Шероховатости стены врезались в их спины. В висках у Голда стучало. Он дышал часто-часто, и во рту у него все пересохло, точно он был в знойной пустыне. И он знал, что это было не от короткой перебежки через улицу.
Они ждали.
Из кузова проезжающего пикапа им помахал маленький мальчик. К тротуару подъехала женщина в зеленой «севилье», но, увидев их, тотчас же укатила прочь.
Хониуелл прижался лицом к стеклянной двери и заглянул внутрь.
– Я не вижу их, Джек.
Голд хмыкнул в ответ.
– Хочешь зайти в банк?
– Нет, они же должны выйти, – сказал Голд. – Запасись терпением.
Хониуелл вновь привалился спиной к стене и тыльной стороной руки стер пот со лба. Мимо, с таксой на поводке, медленно пробежал мужчина лет шестидесяти в зеленых беговых трусах. Он улыбнулся им.
– Господи Иисусе, – выдохнул Хониуелл.
Голд заглянул одним глазком внутрь.
– Они выходят, – сказал он.
Хониуелл опустил автомат, прижав его плашмя к своей ноге, подошел к фургону, который стоял на стоянке. Он сделал вид, что открывает дверь, но в последний миг положил автомат на крышу фургона и занял боевую позицию. Пес и Джоджо были уже посредине двора, когда заметили, что подъездную дорогу загораживает машина Майклса. Они замерли на месте, отыскивая глазами свой «линкольн», где никого не было за рулем. Джоджо попятился назад. Рука Пса медленно поползла в карман пальто.
– Эй вы, чертовы поганцы! – завопил Хониуелл. – Руки вверх!
Джоджо пятился назад. Пес как-то весь съежился, стараясь быть незаметнее. Теперь рука была уже в кармане. Его взгляд метался между «линкольном» и прячущимся за машиной без номера Хониуеллом.
– Руки вверх или мы пристрелим вас на месте! – крикнул Хониуелл.
Джоджо уперся спиной в стену банка и медленно поднял руки. В это время из боковой двери банка появилась средних лет женщина в жакете от Шанеля. Она что-то записывала в свою чековую книжку и, не поднимая глаз, направлялась к своему «мерседесу».
– Берегитесь, леди! – закричал Хониуелл, но Пес уже успел обвить рукой ее горло и приставить дуло своего автоматического пистолета 45-го калибра к ее виску. Она была выше, чем Пес, но он резко наклонил ее назад, так что ее ноги оторвались от земли и только его рука удерживала ее от падения.
– Я вышибу ей все мозги! – заорал Пес, туфли свалились с ее ног, обтянутых чулками, и она тщетно барахталась, пытаясь достать до земли.
– Я вышибу ей все мозги.
Голд ворвался в банк и пробежал по залу, крича:
– Происходит ограбление. Никому не выходить в переднюю дверь. Всем лечь на пол.
Послышался удивленный гул, стоявшие в очереди люди уставились на Голда с нескрываемым удивлением. Было ясно, что только кассир знает об ограблении.
– Всем лечь на пол! – повторил свой приказ Голд и толкнул молодую азиатскую девушку, чтобы она легла. В поднятой левой руке он держал свой золотой значок и поворачивал его так, чтобы все могли видеть.
– Я из полиции. Всем лечь на пол. Сейчас же!
Толпа наконец осознала, что происходит, и все распростерлись на гладких плитках. Голд осторожно открыл боковую дверь.
Женщина стояла на коленях. Пес тесно прижимался к ней сзади. Одной рукой он держал ее за волосы, другой все еще приставлял пистолет к ее виску. Джоджо все еще стоял у стены с поднятыми руками так близко от Голда, что тот чувствовал, как он дрожит.
– А сейчас мы сядем в машину этой суки! – кричал Пес.
– Пес, ничего у тебя не получится, – сказал Хониуелл. – Твоя затея не сработает.
– Послушай меня, мать твою... Мы сядем в машину этой суки. Уберите ваш чертов драндулет!
Какой-то миг никто не двигался, никто ничего не говорил. Только шумели машины, проезжавшие по Санта-Монике.
– Сейчас я ее убью!
– О'кей, о'кей, – сказал Хониуелл. – Мы уберем машину.
Он подал знак Манкузо, и тот, пригнувшись, сел за руль и медленно вывел задним ходом машину с подъездной дорожки. Пес поднял женщину за волосы, все время стараясь держаться поближе к ней. Женщина хныкала. Голд оперся о косяк двери и прицелился.
– Мы сядем в машину этой суки и уедем.
– Мы не можем допустить этого, Пес! – крикнул в ответ Хониуелл. – Ты знаешь, что мы не можем этого допустить.
– Лучше пропусти меня, проклятый ниггер, или, клянусь, я пришью эту суку! Вышибу ей все мозги. Держитесь от меня подальше, мать вашу так!
Пес медленно, дюйм за дюймом, потащил женщину по стоянке. Не отрывая глаз от Хониуелла, он кивнул Джоджо.
– Пошли, парень.
Голд услышал, что сообщник Пса тихо плачет.
– Пошли, Джоджо, – повторил Пес.
– Ну, пожалуйста, Пес. – Джоджо вдруг зарыдал. – Пожалуйста!
– Говорю тебе, пошли, – прорычал Пес.
– О Господи, – сказал Джоджо, и вокруг его ширинки расползлось темное пятно. – Ну, пожалуйста, пожалуйста.
– Иди сюда, кусок куриного помета, или я тебя убью, – сказал Пес и направил свой автоматический пистолет на Джоджо. В этот момент он увидел Голда в дверях, увидел, что тот вооружен и что его пистолет нацелен прямо на него. Прежде чем он успел выстрелить, Голд опередил его. Джоджо у стены завопил и упал на колени. Из-под его кожаного пальто послышался оглушительный грохот, и Джоджо вновь завопил. Пес покачивался, у него на боку расползалось пятно крови. Он попробовал поднять свой пистолет, но Голд выстрелил два раза подряд. Пес повалился вперед на женщину, его тело забилось в конвульсиях. Женщина завизжала и попробовала выбраться из-под него. Она ломала себе длинные ногти, а ее рот и глаза были широко раскрыты от ужаса. Голд прошел вперед, не опуская своего револьвера 38-го калибра, готовый выстрелить еще раз, но Пес вдруг затих. Чувствуя на себе всю тяжесть мертвого тела, женщина завизжала еще громче. Голд схватил ее за руку и вытащил из-под убитого Пса. Он попробовал поднять ее на ноги, но ноги у нее были как резиновые, и она тяжело осела на асфальт. Она перестала визжать и, горько рыдая, старалась отдышаться. Теперь вокруг них собрались все другие полицейские, и Манкузо, который был в таких делах мастак, стоя перед ней на коленях, утешал ее. Хониуелл и Кристиансен накладывали ременной жгут на кровавый обрубок, который некогда был ногой Джоджо.
– Я же вас предупредил, что он отстрелит себе свою шишку. Только он отстрелил ногу, – сказал Хониуелл. – У него был обрез под пальто. Лучше бы у него был с собой игрушечный пистолет.
Джоджо стонал.
– Заткнись, задница! – проворчал Хониуелл, пытаясь остановить кровь. – Ты перепачкал мой лучший спортивный костюм.
Хониуелл поднял глаза на Голда.
– Пес мертв?
– Мертвее не бывает. Больше эта собака никого не укусит.
Голд прислонился к стене.
– С тобой все в порядке, Джек?
– Меня что-то подташнивает, Хони.
Хони пригляделся попристальней.
– Почему бы тебе не сесть в машину, Джек?
– Со мной все в порядке, – сказал Голд. – Ты уже вызвал «скорую» для этого засранца?
Хониуелл буркнул что-то невнятное. Он вновь принялся затягивать жгут. Появился Флорес с молодым парнем в наручниках.
– Как поступить с водителем, лейтенант?
Парень смотрел на тело убитого Пса.
– Господи, – чуть слышно произнес он.
– Чего ты хочешь, Нолан? – спросил его Голд. – Я могу отпустить тебя прямо сейчас. Или из полицейского участка. Или продержать тебя пару дней в кутузке, а потом выпустить.
Парень не мог оторвать глаз от Пса.
– Господи! Ведь он муж моей сестры.
– Отведи его в машину, – сказал Голд Флоресу. – Мы задержим его, а завтра я поговорю с окружным адвокатом, и через день мы его отпустим за отсутствием улик. Так будет лучше. Не думаю, что у такого дерьма, как Пес, были друзья, но осторожность не помешает. Так будет лучше.
Он повернулся к парню.
– Я поговорю с окружным прокурором, Нолан. Доложу ему о том, что ты для нас сделал, и попрошу отнестись к тебе снисходительнее. Я считаю, что ты искупил свой давешний проступок. Я поговорю с ним, а он позвонит кому следует.
– Господи Иисусе, – сказал парень. – Ты уложил его на месте.
– Завтра суббота, – вставил Флорес.
– Значит, ему придется побыть в кутузке до понедельника или вторника. Так будет лучше.
– Господи Иисусе, – продолжал твердить Нолан.
Вдалеке послышалось еще негромкое завывание сирены «скорой помощи», оно чем-то походило на отзвук гитарных струн. Спайсер, стоя на улице, махал вертолету, зависшему высоко в пропитанном смогом воздухе. Подкатил черно-белый автобус, и полицейские в униформах стали разгонять собравшихся зевак-автомобилистов. Хониуелл и Кристиансен все еще продолжали возиться с ногой Джоджо. Несколько мгновении Голд наблюдал за ними, затем пересек улицу и зашел в небольшой бар. Бар назывался «Уют»; бармен стоял на тротуаре с группой молодых людей, наблюдая за происходящим. Он вошел в бар следом за Голдом и занял свое место за короткой, обтянутой искусственной кожей стойкой.
– «Джонни Уолкер», черная марка, – сказал Голд и поднял широко расставленные большой и указательный пальцы.
Бармен был худым, загорелым, похожим на сосиску человеком в тесно облегающей футболке и шортах цвета хаки. Его волосы были острижены коротко, по-военному; в одном ухе – золотая серьга; на шее повязана красная банданна, на левом бедре – огромная связка ключей.
Он налил виски, отошел от стойки и смотрел, как Голд одним залпом выпил половину налитой ему большой порции.
– Эти люди мертвы? – спросил он.
Голд сделал еще глоток, наблюдая за барменом над краешком стакана. Поставил стакан на стойку и показал на него. Бармен налил еще порцию.
– Один мертв, а другой нет, – ответил Голд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84