– И не подумаю возвращаться в Неваду.
– Да?
– Я и дня не проведу за решеткой, хоть и пришил того придурка. – Крошка мерзко, с бульканьем, рыгнул.
– Это почему?
– Мистер Уильямсон!.. Прошу вас... пожалуйста...
– Ты знаешь почему.
– Так скажи мне. Скажи.
– Потому что я знаю что-то, без чего вам не обойтись.
– Ты о чем?
– Сам знаешь.
– О чем же?
– Мистер Уильямсон...
– Я знаю, кто прикончил всех твоих евреев. Там, в еврейском, районе.
Голд внимательно посмотрел на него.
– Откуда ты знаешь?
Крошка запихивал в пасть здоровенный хот-дог.
– Просто знаю, – прочавкал он.
– Откуда тебе знать, разве только ты сам прикончил их?
– Мистер Уильямсон, я настоятельно советую...
– Нет, не я.
– Докажи.
– Я скажу вам кто.
– Хорошо. Кто же?
– Мистер Уильямсон!
Крошка энергично работал челюстями.
– Ух ты! Представь себе, я не так глуп. Я ничего не скажу, пока мы не заключим сделку.
Голд засмеялся. Засмеялся и Крошка. Голд вытащил из кармана коробок, чиркнул спичкой, закурил, глубоко затянулся, кончик сигары покраснел. Уильямсон, со вторым хот-догом в руке, наблюдал за ним, словно завороженный. Голд выдохнул дым, улыбнулся ему и стал жонглировать сигарой. Потом ткнул пальцем в хот-дог.
– Никак не накушаешься, Крошка?
Тот напряженно всматривался в него.
– Как сказать. Я ведь с вечера ничего не ел.
Крошка зажмурился, облизнулся, поднес хот-дог ко рту. Голд одной рукой обхватил его сзади за толстую шею, а другой вбил ему в глотку целый хот-дог. Крошка подавился, попробовал встать, но Голд ткнул его мордой в третий чизбургер.
– Бог мой! Ты что, какого черта... – Танненбаум брызгал слюной от ярости.
– Джек, что ты делаешь?! – Долли кинулся к нему.
– Партнер! – крикнул Голд, и Замора встал между ним и остальными. Поднял руки.
– Не мешайте ему.
Двое молодых детективов кивнули в ответ и отступили.
Крошка пытался выплюнуть чизбургер, перевести дыхание, но Голд поставил ногу на его огромный мягкий живот. Как будто произошла утечка газа; Крошка согнулся пополам, наклонился над столом и изверг два чизбургера, два хот-дога и две порции жаркого.
Воняло, как в сточной канаве. Стовосьмидесятикилограммовая туша корчилась на четвереньках, вереща, как свинья, когда ее режут. Голд наступил ему на руку, надавил всем весом. Крошка попытался закричать, но вышло только какое-то урчанье. Голд опустился рядом на колени. Во рту у него снова была сигара, он снова затянулся и, схватив грязные рыжие космы, рывком приподнял голову Крошки и прижег ему щеку. Тот рванулся.
– Голд, я отниму у тебя значок! – ревел Танненбаум.
– Ради Христа, Джек! – вопил Мэдисон.
Голд даже не посмотрел в их сторону.
– Ты скажешь мне, что знаешь, или я выжгу тебе глаза.
Уильямсон дышал как загнанная лошадь.
– Богом клянусь, ты ответишь!
Голд, по-прежнему игнорируя Танненбаума, почти ласково нашептывал в покрытое бородавками ухо:
– Никто тебе не поможет, и начхать, что будет дальше. Глаза-то у тебя не будет. Понял?
Крошка понял. Очень хорошо понял.
– Не разговаривай с ним!
Крошка скользнул равнодушным взглядом по защитнику. Попросил Голда:
– Умыться-то можно?
Вместо ответа Голд ткнул в него сигарой.
– О'кей, о'кей. Два дня назад. В четверг. На штаб-квартире Клана. Этот хлыщ...
– Все присутствующие – соучастники! Все виновны! – Танненбаум хлопнул дверью.
Крошка без всякого интереса проводил глазами взбешенного адвоката. И продолжил. История заняла несколько минут. Вся комната провоняла потом и блевотиной.
– Почему Аттер выгнал этого парня? Почему не поверил ему? У него действительно была какая-то информация?
Крошка пожал плечами. Он уже сидел на своем месте и успел вычистить из бороды остатки рвоты.
– Джесс – гад. Так себя ведет, точно мы все у него в кармане. Он полное дерьмо, кретин. Любит встряхнуть ребят, сделать вид, что у него везде уши. Рыскал, вынюхивал все утро, вот теперь он знает того убийцу. А может, все по его приказу и делалось. Тут врывается этот пижон и заявляет, он, мол, этакий праведник, а головы всех паршивых евреев все равно что у него в багажнике. Ну, Джесси решил, что парень врет, или он шпик, или того хуже...
– Синий фургон, ты сказал?
– Так.
– Последняя модель?
– Может, 77-я или 78-я.
– Номер?
– Калифорнийский. Цифр не помню. Джесс знает.
Голд пролистал блокнот.
– Откуда знает?
– Посуди сам. После того как мы вытолкали парня, надавали ему пинков и он отвалил, Джесс вышел и в бинокль следил, как фургон покатился с горы. А потом и говорит нам, что засек номер и сравнит с номером шпиона из ФБР. Все разыгрывает большого человека, хочет нас припугнуть. Хочет показать, что все знает наперед. Черта с два он знает. Кое-кто из придурков в Дезерт-Виста думает, он новый Иисус Христос, а я знаю, что он просто кусок дерьма. Ну, мы все вернулись в штаб, и Джесси записал номер на клочке бумаги и спрятал в карман. Я видел.
Голд вновь прикурил сигару. Крошка с опаской покосился на него.
– Ну, мужики, это все, что я знаю. И все чистая правда.
Мучитель улыбался ему сквозь клубы дыма.
– Умница, Крошка, право, умница. Но с чего ты взял, что попал в точку? Что это и есть Убийца с крестом? Какие улики против него?
Крошка ухмыльнулся.
– Слушай, я служил в охране Чарли Мэнсона. И у этого парня такие же гнусные глаза. Он сдвинутый. Крыша поехала. А трт фрайер, которого вы ищите, как раз такой. Сечешь?
– А имени ты не расслышал?
– Никто его не звал по имени.
Голд кивнул и закрыл блокнот.
– О'кей, Крошка. Придется тебе еще денек посмотреть фотки из архива. Скажешь, если узнаешь того типа.
На столе и на полу засыхали грязные лужи.
– Тебе дадут новый завтрак. Лучше что-нибудь другое, а то опять затошнит.
– Нет, чего там, «Томми» – о'кей. Люблю «Томми».
Голд подал знак Заморе и детективам следовать за ним и пошел к двери.
– Эй, – окликнул Крошка, – а как наша сделка? Что будет со мной? Работаем вместе?
Голд задержался в дверях.
– Об Ангеле можешь забыть. Очевидная самооборона. Что касается Невады, сделаю что смогу. Если это и вправду наш парень и если то невадское дело не первостепенной важности, думаю, ехать не придется.
Крошка недоверчиво прищурился.
– Не надуешь?
– Слово джентльмена и еврея.
Уильямсон заржал было, но потом задумался.
В холле Голд деловито обратился к молодым детективам.
– Очень жаль; но спать сегодня не придется. С этого момента – вы члены отряда особого назначения. Выпейте кофе и притащите этой свинье побольше фотографий.
– Только правых? – Юноша нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Нет, – сказал Голд задумчиво, – не только. Крошка, похоже, давно якшался с этой сворой лунатиков, шатался по всему Западу. А с этим паршивцем не сталкивался. А потом парень пришел проситься в Клан. Я думаю, он впервые попытался найти единомышленников. Прибежал, как щенок, который тащит в зубах кролика и ждет, что его за это погладят по головке. Классическая шизофрения. А Клан отверг его – этим-то, видимо, и объясняется бойня в кафе Гершеля.
– Думаешь, это в самом деле Убийца с крестом? – спросил Замора.
– Слава Богу, один такой в городе.
Голд повернулся к детективам из Ван-Ньюис.
– Покажите Крошке все фотографии, все – хулиганов, извращенцев, маньяков, всех. Особо психов. Смирительная рубашка ему как раз впору. Но сперва дайте этому животному пожрать. Надо беречь его силы. Все, делайте!
Копы рысью бросились исполнять приказания. Голд и Замора пошли к стоянке.
– Что теперь?
– В округе Сан-Бернардино есть судья, который мне кое-что должен. Попытаем счастья, надеюсь, он выдаст ордер на обыск без проволочек.
– Обыск? Где?
– В штаб-квартире Калифорнийского клана. Хочу слегка потрясти старину Джесса Аттера.
На лужайке, рядом со стоянкой, громко спорили Долли Мэдисон и Ирвинг Танненбаум. Заметив Голда, Танненбаум накинулся на него:
– Что ты о себе возомнил? Что возомнил?!
– Утихни, Ирвинг. Инфаркт хватит.
– Вообразил, что он вне закона. Ошибаешься, поверь мне. Ответишь перед судом!
Голд и Замора подошли к «форду». Голд распахнул дверцу.
– Ирвинг, почему бы тебе не пойти домой и не сказать своей еврейской мамочке, что сегодня, впервые в жизни, ты поступил разумно? Ты вышел из комнаты, когда коп допрашивал свидетеля, и тем самым, может, спас ей жизнь. Ступай похвастайся.
– Ты спятил! Ты хуже преступника!
Голд захлопнул дверь и уехал. Танненбаум что-то кричал вслед.
11.15 утра
Плывущее из города облако ядовитого черного смога, как одеяло, окутывало Дезерт-Виста. Не было и двенадцати часов, а жара уже стояла страшная – и ни намека на ветерок. Солнце безжалостно пекло голые вершины.
Джозеф Кристофер Катлер-младший, тридцатисемилетний низенький светловолосый шериф городка Дезерт-Виста, сердито гнал свой скоростной патрульный автомобиль по петляющей, грязной горной дороге, обдавая градом камней идущие сзади с зажженными фарами машины охраны. Шериф был сыном ветерана Джо Катлера, которого лет тридцать назад новобранец Джек Голд выручил во время перестрелки на ранчо.
– О'кей, о'кей. Пусть у тебя есть ордер! – кипятился шериф. Пот тек по его мясистой физиономии, пачкал накрахмаленный воротник форменной рубашки хаки. – Но прошу тебя, спокойно. Спокойно, о'кей?
Шериф Катлер был из тех людей, что любят все повторить несколько раз.
– Чего ты-то суетишься, Малыш? – Сидящий рядом Голд холодно взглянул на него. – Эти гады тебе что, приятели?
Услышав свое детское прозвище, Катлер поморщился.
– Послушай, Джек. Людям нравится здесь, потому что тут хорошо и спокойно. Безопасно. В самом деле безопасно, – втолковывал он, не отрывая глаз от дороги, вцепившись в руль.
– Для кого? – перебил Голд.
Шериф Катлер еще крепче ухватился за руль.
– Для всех добрых людей. Пока парни из Клана соблюдают законы и не впутывают граждан Дезерт-Виста в свои говенные дела, они никому не мешают. К тому же многие в городишке думают, что Джесс Аттер и его ребята отпугивают всякую шпану, ну, всяких там криминальных типов.
– Каких типов? – подзуживал Голд.
– Брось, Джек! Ну чего ты добиваешься? – воскликнул Катлер.
– Никак не пойму, что у тебя на уме, Малыш.
– Хорошо, хорошо! Ниггеры! Ниггеры и латиносы! Какого черта, кто ж еще грабит и насилует?
Замора на заднем сиденье заржал, и Катлер через зеркальце раздраженно зыркнул на него.
– А евреи? – спросил Голд. – Советую поджечь несколько крестов – вот тебе и повод, избавишься заодно от евреев. Чем не способ? Такое в Дезерт-Виста не пробовали? Дарю.
Катлер совсем растерялся, ослабил руль и чуть не сшиб ящики с деревенской почтой.
– Полегче, Джек, полегче! Дай передохнуть! Не я создал этот дерьмовый мир!
– И значит, не тебе возиться в этом дерьме! Так?
– Ради Христа! Мы едем делать обыск! Чем ты недоволен?!
– Но ведь тебе это не по душе, Малыш?
– Ради Христа! Отвяжись, Джек!
– Ты окопался в этом городишке, в своем маленьком безопасном офисе – и забыл, что значит быть полицейским. Видел бы это твой старик!
Катлер затормозил, из-под колес полетела галька. Они остановились перед штабом Клана. Сопровождающие машины чуть не врезались в них. Шериф ерзал на сиденье.
– Не болтай чепухи, Джек. Не болтай чепухи. Ты спас шкуру моего старика, он был тебе бесконечно благодарен, и я тоже. Но до евреев ему дела не было. Он любил тебя, именно тебя. И от других копов он ни капельки не отличался. Так что не вали все на мою бедную голову, Джек, не вали. Мне жить в этом городишке. Эти люди платят мне жалованье. И дали маленький безопасный офис. Дали работу. А Ферфакс-авеню меня не касается. Другой участок.
Голд сунул Катлеру под нос ордер.
– Ну так давай, делай свою долбаную работу, шериф. Обыскивай!
– О'кей. – Катлер выхватил ордер и ногой распахнул дверцу.
Четыре человека вышли из штаба и смотрели вниз, на приближающихся Голда, Катлера и Замору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84