– Подумайте об этом Макоумер, здесь ведь живут еще одни потенциальные потребители ваших военных игрушек. Мы становимся современными, нам потребуется передовое оборудование, которое конструирует и производит ваша компания.
Макоумер был поражен:
– Если это шутка, то вовсе не смешная. Я торгую только с правительством Соединенных Штатов и с его союзниками, под строгим правительственным контролем, – он наклонился вперед. – А правительство запрещает продажу подобных товарок в коммунистические страны.
– Конечно, – торопливо согласился Монах. – Ваша политика хорошо известна в нашем, гм, кругу. Я всего лишь высказал предположение. В Китае действительно происходят быстрые перемены. Все, что считается истинным сегодня, завтра распадается в пыль. Политика меняет направление, извивается, словно дракон. Мы похожи сейчас на слепца, который неожиданно прозрел. И постепенно он начинает наблюдать за тем, что вокруг происходит. Но что он может из этого извлечь? Сегодня – то, завтра – это. Вначале он движется медленно, совершает множество ошибок. И все же идет вперед. Потому что, однажды прозрев, он должен идти вперед.
Меня не интересуют проблемы Китая, – резко оборвал его Макоумер. – И время мое ограничено, дела призывают меня домой.
Монах слегка кивнул и ступил с тротуара на проезжую часть. Прежде чем Макоумер успел что-то сообразить, откуда-то появился старый автомобиль, притормозил. Монах открыл заднюю дверцу и жестом пригласил Макоумера садиться.
Макоумер нагнулся, забрался на сиденье, следом за ним сел Монах и захлопнул дверь. Он что-то скомандовал водителю на труднодоступном языке мандарин. Мотор взревел, такси, виляя из стороны в сторону, влилось в поток машин.
– Что ж, – сказал Монах, – давайте перейдем к делу.
* * *
Атертона Готтшалка провели в один из шести конференц-залов, расположенных по внешнему периметру Пентагона. В этом надежно звукоизолированном помещении, обшитом темными панелями, собрались начальники штабов вооруженных сил Соединенных Штатов. В стену позади них был вделан большой видеоэкран, с одной стороны от него стоял на подставке государственный флаг, с другой – флаги трех родов войск.
Одно из мест за восьмиугольным столом из некрашеного дерева было оставлено для Готтшалка. Перед ним поставили металлический кувшин с ледяной водой, простой стакан толстого стекла и разложили набор ручек и карандашей. Те же предметы, как он заметил, располагались и перед каждым из участников встречи. Все они восседали на высоких вертящихся креслах, обитых черным винилом. В правые подлокотники были вделаны хромированные пепельницы, и воздух в зале уже был сизым от сигаретного дыма.
Готтшалк кивнул своему помощнику, и тот принялся раскладывать перед присутствовавшими голубые папки.
– Джентльмены, – начал Готтшалк. – То, что вы видите перед собой, это план вашего будущего. План по обеспечению безопасности и... военного превосходства Соединенных Штатов Америки на вторую половину восьмидесятых и начало девяностых годов.
Он прервался, открыл свою папку и кивком головы пригласил остальных последовать его примеру.
– Теперь, когда я убежден, что все вы понимаете, что мое выдвижение в качестве претендента от нашей партии на пост президента перешло из стадии предположений в иную, более серьезную стадию, мне потребовалась дополнительная поддержка. Я не стану этого отрицать. Я пришел к вам не для того, чтобы запудривать вам глаза, – он как бы стыдливо улыбнулся, – но чтобы открыть их вам.
Раздались одобрительные смешки. Он оглядел присутствующих, и, взглянув каждому в глаза, дал понять, что обращается лично к каждому и с каждым готов поделиться только одному ему ведомой тайной.
– Вы меня уже достаточно хорошо знаете. И вы знаете, что в прошлом, а в особенности в последние четыре года, я изо всех сил сражался за укрепление нашей военной мощи с продажной и, на мой взгляд, слабой администрацией демократов. И вы также знаете, что пока я проигрываю битву с голубятней, в которую сейчас превратился Совет национальной безопасности.
Он снова умолк, налил себе воды, отпил глоток.
– Упоение разрядкой, царящее в нынешней администрации, серьезно меня беспокоит. Государственный департамент исходит из ошибочного представления о том, что нам изо всех сил следует стараться поддерживать хорошие отношения с принцами Саудовской Аравии, даже ценой напряженности в отношениях с Израилем, нашим надежным союзником на Ближнем Востоке.
Но есть и еще один аспект проблемы. Мой соперник на выдвижение, которое должно состояться в августе, принадлежит к той старомодной элите республиканского истэблишмента, которая пойдет на любые уступки Советам, не понимая, что дипломатические хитрости позволят русским превратить нас в подобие Афганистана, Польши и других стран третьего мира, названия которых вряд ли имеет смысл перечислять. И эти люди не понимают, что русские засылают своих агентов на наши военные базы, что руками их агентов уничтожаются такие героя, как подполковник Де Витт.
Присутствующие встретили это заявление аплодисментами. Готтшалк был доволен: это означало, что вступление, от которого зависело многое, задумано правильно. Он взял инициативу в свои руки. Они больше не считали его чужаком, ступившим на их территорию: проблема, с которой сталкивается любой штатский, независимо от его политической ориентации, была решена.
– Я просмотрел ежемесячные сводки разведданных, и я, как и вы, глубоко обеспокоен тем, чего добился СССР в последние четыре-пять лет в области развития вооружений. Предыдущая республиканская администрация – и вы это также хорошо знаете, – делала все от нее зависящее для увеличения военных расходов, но, увы, добилась немногого, поскольку ей противостояла довольно мощная оппозиция.
Он на минуту заглянул в лежавшие перед ним бумаги.
– Вот здесь, на первой странице, вы увидите данные по абсолютно новому типу вертолета с компьютерным управлением – присутствующие зашелестели бумагами. – Он полностью бронирован и способен развивать скорость примерно в три раза большую, чем самые современные вертолеты как у нас, так и в Советском Союзе.
Он оборудован прибором «ночного видения», лазерным компьютером и способен нести на своем борту восемь ракет. Короче, джентльмены, «Вампир» – это прорыв в военной технологии, он дает нам в руки высокомобильное смертоносное оружие.
Сенатор снова глотнул воды.
– В лежащих перед вами папках содержится информация постое шести новым разработкам, дающим нам военное превосходство над неприятелем. И все они – включая «Вампир» – существуют уже не только в чертежах, но в виде опытных образцов. Они уже реальность. Да, вы не ослушались: эти образцы – реальность, – Готтшалк наклонился вперед. – Они нуждаются только в вашем одобрении и – а вот самое трудное – в дополнительных ассигнованиях.
А теперь джентльмены, позвольте указать вам на то, что все эти новые системы вооружений есть плод деятельности всего лишь одной компании «Метроникс Инкорпорейтед». Вы наверняка знаете, что основатель и президент этой компании Делмар Дэвис Макоумер, и, вероятно, вы также осведомлены, что личные отношения у меня с ним не сложились, – сенатор вновь улыбнулся, и вновь раздались смешки. Готтшалк поднял руки. – Что ж, верно, у нас с ним есть разногласия по некоторым вопросам, – голос у него прозвучал так, будто он делился с ними каким-то интимным секретом. – И эти разногласия – личные, профессиональные и даже политические, остаются. Но... – он воздел вверх указательный палец, – в одном весьма существенном вопросе мы с ним едины: мы оба убеждены в том, что «Вампир» дает нашей стране преимущество в обеспечении собственной безопасности не только от мирового коммунизма, но и мирового терроризма.
Готтшалк посерьезнел.
– Джентльмены; в последнее время мы наблюдаем рост терроризма против Соединенных Штатов в Иране, Западной Германии, Египте и Перу. По мере приближения девяностых эти инциденты становятся все чаще. Мы видим, что чума уже перекинулась из стран третьего мира на Европу. Ею поражены даже наши союзники – Западная Германия, Италия, Франция и Великобритания.
И запомните мои слова: скоро смертоносная бацилла попадет и к нам. Мы должны быть готовы к этому и действовать быстро, решительно и уверенно. Джентльмены, разве мы можем допустить, чтобы граждане нашей свободной и смелой страны оказались заложниками в своем собственном доме?
Готтшалк правильно просчитал аудиторию и правильно построил речь, поскольку после этого риторического вопроса вновь зазвучали аплодисменты. Присутствующие улыбались, кивали, пожимали ему руку. Его поздравляли, ему обещали поддержку как и на предстоящем съезде, так и в дальнейшем, в предвыборной кампании.
Эти аплодисменты эхом звучали у него в ушах, даже когда он покинул зал и сел в свой лимузин, направлявшийся в Александрию. Он обернулся, глянул в заднее окно: никогда еще огни Вашингтона не казались ему такими ясными и чистыми, такими многообещающими.
Повинуясь импульсу, он нажал кнопку переговорного устройства и приказал водителю развернуться и везти его домой. Это торжество он должен разделить с женой и с Вашингтоном, округ Колумбия.
Когда они проезжали по Арлингтонскому мосту, Атертон не смог удержаться, чтобы не поприветствовать долгим взглядом монумент Линкольну: в свете прожекторов казалось, что он парит над землей.
Он приказал водителю остановиться и в полном одиночестве – время было уже позднее, – поднялся по отполированным ногами миллионов туристов ступеням к памятнику великого президента.
Потому что сегодня Атертон Готтшалк словно родился заново и словно впервые увидел огромную скульптуру Авраама Линкольна, ту самую, на которую он уже смотрел тысячу раз.
Готтшалк, будто в трансе, подошел еще ближе: он чувствовал силу и мощь, исходящую от монумента. Авраам Линкольн словно ожил и передавал свою силу и мощь ему, Атертону Готтшалку.
Это было высшим моментом в жизни Готтшалка. Он купался в лучах света, заливавших монумент и его, живого человека. Словно этот свет был направлен исключительно на него.
Скоро, очень скоро так и будет, подумал он.
Для того чтобы увенчать эту ночь, следовало сделать еще кое-что, и он быстро спустился, влез в лимузин и схватил телефонную трубку.
Кэтлин была в Нью-Йорке, так сказала ему секретарша из ее офиса. Так что он попросил оператора соединить его с нью-йоркским отелем «Парк-Меридиан» и, ожидая, откинулся на подушки сиденья.
Он лениво думал о том, что неплохо бы ближайшим чартерным рейсом подскочить в Нью-Йорк и застать ее врасплох. Он понимал, что это глупая мысль, и все же хотел этого. Но если он так поступит, это вызовет нежелательное паблисити, которое может подорвать его репутацию.
Сегодня днем он уже пытался ей дозвониться, но ее на месте не было. Сейчас уже поздно, наверное, она в гостинице. Черт, как же он ненавидел это бессильное сидение у телефона, к тому же номер снова не отвечал! Разозлившись, он швырнул трубку. Он, естественно, не мог оставить у оператора сообщение для мисс Кристиан: с таким же успехом он мог бы передать это сообщение непосредственно в редакцию «Вашингтон пост».
Прежнее приподнятое настроение улетучилось. Интересно, с кем сейчас Кэтлин? Может, она привела кого-то в гостиницу? А может, сейчас занимается любовью, не снимает трубку?
Чтобы отогнать мысли от Кэтлин, он заставил себя думать о тридцать первом августа. Вот уже закончился съезд, вот он уже прошел номинацию, вот уже началась кампания по избранию его в президенты. И вот он стоит на ступенях собора Святого Патрика, одного из самых прославленных зданий в мире, и Делмар Дэвис Макоумер наносит свой мастерски спланированный удар:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125