Книга четвертая
Чет Кмау
Сентябрь, наши дни
Вашингтон – Даллас – Нью-Йорк
Самолет приземлился в международном аэропорту Вашингтона. Шел сильный дождь. Со стороны Атлантического побережья Флориды медленно и неумолимо, как перст судьбы, надвигалась буря.
Пять тридцать утра. В сером клочковатом тумане словно призраки двигались облаченные в желтые комбинезоны рабочие наземных служб. Трейси вспомнил изборожденное морщинами, осунувшееся лицо Золотого Дракона, его затуманенные слезами глаза, в которых засветилось счастье, едва он увидел бросившуюся ему навстречу дочь.
Он быстро обогнал неторопливых пассажиров со своего рейса и первым оказался в зале прилета. Надо было немедленно позвонить в отель Туэйту. В его номере никто не снимал трубку. Он позвонил в участок и попал на дежурного сержанта ночной смены: нет, сэр, он не знает, где в данный момент находится детектив-сержант Туэйт, да, сэр, он непременно передаст детективу, что ему звонил мистер Ричтер.
Трейси подозревал, что Туэйт околачивается у Мелоди, но не знал ни ее фамилии, ни адреса. Следовательно, этот вариант отпадал сам собой. Перед вылетом Трейси дал телеграмму в отель «Четыре времени года» в Джорджтауне, где заказал номер, и сейчас попросил сержанта, чтобы Туэйт звонил ему прямо туда.
После этого Трейси набрал местный номер. Взявшей трубку телефонистке на коммутаторе он назвал трехзначный добавочный.
– Слушаю.
– Это Мама.
– С возвращением, – чуть помолчав, произнес Директор.
– Все флаги подняты, – добавил Трейси, вспомнив, что лишь чудо позволило ему вернуться домой живым и невредимым, и звалось это чудо Пинг По: только благодаря ему и его большой радушной семье он выжил. Был ли он простым рыбаком? Трейси весьма сомневался, но все равно никогда не узнает этого наверняка.
– Заход через штормовую гавань, – сказал Директор, и связь тут же прервалась.
Трейси удовлетворенно повесил трубку. «Штормовая гавань» означала беспрепятственный проход в здание Фонда:
Директор лично встретит Трейси и проведет его таким образом, что ни одна живая душа не узнает об их встрече.
Именно так он и должен был отреагировать на условную фразу: «все флаги подняты» означало, что Трейси отчаянно нуждается в помощи всех оперативных служб Фонда. Обычно к этому прибегали на заключительных этапах грозящих провалом операций или же в самых экстренных случаях.
У Трейси не было багажа, и, тем не менее, поймать такси удалось только через двадцать минут. Кошмарнейшее сочетание мерзкой погоды и раннего утра, когда нормальные люди мирно сопят в своих постелях, подумал Трейси.
В густом утреннем тумане Вашингтон походил на город-призрак: из клубящейся серой мути внезапно выныривали величественные здания, которые мгновенно исчезали, стоило такси отъехать всего на несколько ярдов.
Он остановил машину на Семнадцатой улице, неподалеку от здания «Дочерей американской революции». Часы показывали 6.15, улицы были пусты. Он подождал, пока отъедет машина, перешел Семнадцатую улицу, оставляя за спиной штаб-квартиру законопослушных дамочек.
Трейси шел на север, в направлении Белого дома. Миновав Нью-Йорк-авеню, он оказался перед приемной президента – ее светящиеся окна были единственным признаком жизни во всем городе.
Пройдя насквозь Семнадцатую улицу, он свернул на Эйч-стрит, постоянно проверяя, нет ли слежки, хотя в данный момент это практически исключалось: никто, даже враги, не мог знать, что он покинул Гонконг. Но даже если бы кто-то и располагал этой информацией, он все равно не сумел бы вычислить, какой именно город Америки был пунктом назначения Трейси. На Эйч-стрит он снова свернул, вышел на Коннектикут-авеню и вновь двинулся на север, переходя с одной стороны улицы на другую, вглядываясь в витрины магазинов и правительственных зданий, в которых отражалась панорама улиц.
Никто и ничто не привлекало его внимания и не настораживало. Свернув на Ай-стрит, Трейси быстрым шагом вышел на Фаррагут-сквер, свернул налево и, продолжая контролировать улицу в боковых стеклах припаркованных машин, прошел почти до конца квартала.
Спрятавшись от дождя под козырьком какого-то подъезда, Трейси ждал зеленого сигнала светофора, боковым зрением отмечая чертыхающихся на бегу ранних прохожих, которых угораздило выйти в такую погоду без зонтов. Включился зеленый свет для замерших на «зебре» машин, Трейси вынырнул из своего убежища и, лавируя между набирающими скорость автомобилями, перебежал на противоположную сторону. Маневр занял не более десяти секунд и был предельно прост: если бы случилось невероятное и за ним все же пущена слежка, агенты просто-напросто упустили бы его. Но за ним никто не следил.
Трейси быстро подошел к кованым чугунным воротам, просунул через прутья решетки руку и отодвинул засов. Проскользнув в ворота, Трейси снова запер замок.
Он очутился в маленьком дворике. Даже самый ненаблюдательный человек, понял бы, что дворик представляет собой часть территории, принадлежащей расположенному поблизости собору Первой англиканской церкви. И в самом деле следил за двориком и прибирал его смотритель храма.
Принадлежал же он Фонду и попасть к запасному входу в его корпус можно было только через этот двор. Дождь монотонно шипел в листьях деревьев, пригибал стебли цветов на ухоженных клумбах. Трейси нырнул под широкие ветки лимонного дерева и вытер мокрое лицо.
Из неприметной двери, всего в десяти ярдах от Трейси, вышел человек под черным зонтом. Трейси невозмутимо наблюдал за тем, как он движется ему навстречу.
– Мама, – негромко окликнул человек. Трейси шагнул к нему и укрылся под зонтом.
– Так, – Директор пристально посмотрел ему в глаза, – я слышал, поездка у тебя получилась веселая.
Интересно, откуда он знает? – удивился про себя Трейси, но расспрашивать не стал: он уяснил очень давно, что говорить на такие темы с Директором бессмысленно.
Директор провел его через вертящиеся двери с матовыми стеклами. Все очень невинно: с таким же успехом они могли войти в здание публичной библиотеки. Вот только двери Фонда были пуленепробиваемые и могли выдержать взрыв средней авиабомбы.
Они оказались в вестибюле без окон, выложенном глазурованным кирпичом. Трейси заинтересовался помещением – его построили явно после того, как он покинул Фонд. Единственная дверь в вестибюле вела в небольшую, овальной формы комнату с выкрашенными ослепительно белой краской стенами. Освещение здесь было мягкое и приглушенное. Мебель в комнате отсутствовала, на стенах – ни одной картины или эстампа, только в небольшую нишу на высоте человеческого роста были вделаны великанские очки в толстой резиновой оправе. Директор направился прямо к нише.
– Взгляни-ка, – предложил он Трейси.
Трейси слегка наклонился и прижался лицом к мягкой резине. В темноте вдруг что-то сверкнуло, Трейси непроизвольно моргнул, и снова стало темно. Он выпрямился и сделал шаг в сторону, уступая место Директору.
– Мы пришли к выводу, – в голосе Директора можно было уловить нотки торжества, – что искусство обеспечения безопасности пасует, когда дело доходит до идентификации личности. Когда-то, не так давно – даже ты это должен помнить, – достаточно было снять отпечатки пальцев. Сегодня же есть множество специалистов по пластической хирургии, которые могут сделать человеку не очень сложную операцию и изменить его отпечатки пальцев. Путем микрохирургической операции, изменяющей рисунок папиллярных узоров. Аналогичным образом могут быть сдублированы тончайшие нюансы голоса каждого человека. Не так давно мы обнаружили, что имеется возможность фиксировать расположение кровеносных сосудов сетчатки – это позволило нам вновь обеспечить надлежащий уровень безопасности Фонда, равный ста процентам – он нажал на кнопку в верхней части ниши, и часть овальной стены отъехала назад. – Система кровеносных сосудов каждого человека уникальна. При помощи специальных линз и цифрового аналогового датчика камера фиксирует их рисунок в сетчатке глаза. Теперь ты тоже внесен в наш банк данных.
Из коридора они попали в лифт, который бесшумно вознес их в кабинет Директора. Открыв дверь примыкающей к кабинету ванной комнаты, Директор бросил Трейси махровое полотенце:
– Вытрись и переоденься в сухое. Одежду уже должны принести, – он махнул рукой в сторону ванной и подошел к рабочему столу. – У интендантской команды есть все параметры твоей фигуры. Отменно работают, черт бы их побрал! Во всяком случае, их досье отражают все происходящие с человеком изменения.
– Надо ли это понимать, – спросил Трейси, – что другие поступают иначе?
– Именно, – Директор сел за стол, поверхность которого украшал причудливый орнамент, соответствующий, на взгляд Трейси, неожиданным логическим ходам мысли хозяина стола и кабинета. Директор подпер руками голову и посмотрел на Трейси. – Например, ты. Ты давно не вспоминал о нас. Мама. Тебе вообще не следовало бы покидать нас.
– У меня не было выбора, – ответил Трейси, растираясь полотенцем. – Вы сами знаете.
– Ты убедил себя в этом, – фыркнул Директор. – Точнее говоря, разубедил. Ты поставил свои интересы выше наших, Мама. Ты воспринимал себя как существо особого порядка. Ты решил, что стал кем-то более значимым, не так ли?
Трейси пожал плечами:
– Я действительно стал другим. Теперь я уже почти человек.
Директор наконец-то, впервые за время их встречи, улыбнулся:
– И значит более уязвим. В машине они тебя едва не прикончили.
– Откуда вам это известно?
– Обработка информации о твоих похождениях в Колонии производилась круглосуточно. Я лично был на приеме в ту ночь, а помогали мне офицеры связи из Гонконга.
– Значит, вы все знали, но не помогли мне.
– А с какой стати мы должны были помогать тебе? Ты больше не член нашей семьи. А мы, в конце концов, не благотворительное заведение.
– Тогда почему же вы отслеживали все мои действия?
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – чуть повысил голос Директор.
В дверях появился худощавый молодой человек с большой картонной коробкой. Директор кивнул, сотрудник поставил коробку на угол стола и исчез за дверью.
– Получите ваши вещички, – Директор хлопнул ладонью по коробке. – Не сиди раздетый – простудишься, заболеешь и умрешь.
Он повернулся в кресле и поглядел в окно: город тонул в тумане, на серую пелену которого накладывалась мелкая сетка дождя.
Трейси подошел к столу и открыл коробку: нижнее белье, серые брюки, черные носки, сверкающие черные ботинки ручной работы, узкий пояс крокодиловой кожи того же цвета, тщательно разглаженная светло-голубая сорочка, все еще хранящая тепло утюга. В коробке оказались также рожок для обуви, флакон дезодоранта и пластиковая бутылочка с тальком. Трейси приступил к переодеванию.
– Лишь бы это не ударило по бюджету будущего года, – ухмыльнулся он. – Ваши бухгалтеры сойдут с ума, увидев счет.
– Не переживай по поводу одежды, которую тебе пришлось бросить в отеле, – Директор намеренно игнорировал колкость, – все улажено. Твои вещи прибывают сегодня вечером рейсом «Пан-Американ».
– А как насчет полиции?
– Забудь гонконгскую полицию.
– Чем я могу вам отплатить? – переодевшись в новую одежду, Трейси теперь был похож на человека.
Скрипнуло кресло. Директор упер немигающий холодный взгляд в Трейси:
– Как прикажешь тебя понимать, черт возьми?
– Вы прекрасно знаете, – медленно произнес Трейси. – Я бы не заинтересовал вас, если бы Фонд не задумал что-то по принципу quid pro quo.
– Ты ошибаешься. Мама. Это и есть quid pro quo.
– За что же?
Директор откинулся в кресле и провел ладонью по гладко выбритой щеке:
– Как бы мне это не было неприятно, но должен признать, ты оказался прав в отношении Кима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125