Девочка угнездилась на сиденье, машинально натянув индейское одеяло на колени.
– Хорошо, – кивнула она и добавила в тот мо­мент, когда Хьюго переключился на первую ско­рость: – И еще, если можно, колу…
Он посмотрел в зеркало, и их взгляды на мгно­вение встретились. Слабая улыбка осветила ее ли­цо. Чуть-чуть юмора.
– Скажи мне, как тебя зовут, – спросил он, гля­дя в зеркало.
– Алиса, – донеслось с заднего сиденья.
– Рад знакомству, Алиса. И добавил:
– Я – Хьюго.
Он взял влево и поехал на запад, к Беатрикс-парк.
Включил радио, и звук трубы Майлза Дэвиса за­полнил салон. Хьюго закурил, чувствуя спиной, что девочка понемногу расслабляется. Они молчали. У входа в парк стоял небольшой белый грузовичок – закусочная на колесах. Хьюго решил припарковать­ся так, чтобы продавец не видел Алису. Он остано­вился у ограды, и тут сзади прозвучал ее голос:
– Скажите, мсье, вы полицейский?
В тоне он различил напряженное ожидание, критичное, как ему показалось.
По непонятной ему самому причине Хьюго принял решение сказать правду.
– Нет… я не легавый… – Его поразила скорость, с которой был задан следующий вопрос.
– А кто тогда, у вас же пистолет?
Тороп вздохнул. Ну конечно… Этого она не за­будет.
Он вынул ключи из зажигания. Снова закурил, обдумывая ответ.
Выдать полуправду, не вдаваясь в подробности.
– Я работаю на одну международную органи­зацию…
Молчание… И новый вопрос:
– На международную организацию? ООН? Или что-то вроде этого?
– Послушай, Алиса, – перебил ее Хьюго, игно­рируя живой интерес, вспыхнувший в ее взгля­де. – Давай-ка лучше я тебя порасспрашиваю, ладно?
Алиса замолчала и опустила глаза. На бледных щеках выступил легкий румянец.
– Не обижайся! – Голос его смягчился, – Если хочешь, чтобы я помог, должен точно знать все, что с тобой произошло, а пока… – С этими словами он открыл дверь. – Мы все-таки поедим жареной кар­тошки.
И он хитро улыбнулся маленькой беглянке. Об­рамленное светлыми волосами лицо озарилось от­ветной улыбкой. Алиса выдохнула:
– И кока-колой.
Она собралась было выбраться из машины и присоединиться к своему высокому черноволосому спасителю, но он остановил ее:
– Конечно, и колой тоже, но ты остаешься в ма­шине. – Он сказал это так жестко, что Алиса поня­ла: возражений он не потерпит.
Хьюго вернулся с большим коричневым паке­том, и Алиса жадно набросилась на еду. Мужчина по имени Хьюго сидел, прислонившись спиной к дверце, и ел свою картошку.
– Ладно, – наконец проронил он. – Теперь рас­скажи мне все по порядку. Люди в бордовом вэне… они твои родственники?
– Да, – Алиса нервно сглотнула. – Но моя мама очень злая… и… и мы сейчас с ней не ладим.
Пауза. Молчание.
– Я хочу добраться до папы, он в Португалии… и, если бы вы просто отвезли меня в Утрехт на вок­зал, это было бы замечательно…
– Зови меня Хьюго, так будет проще… Тон оказался слишком жестким.
«Черт бы тебя подрал, Тороп, во что ты опять вляпался? Почему сразу не попросил девочку уб­раться из машины, как только нащел ее?» Хьюго вздохнул. По той же самой причине, которая когда-то привела его в самое сердце Балкан. «Ну и что те­перь?» – спрашивал он себя, внутренне уже решив рискнуть – безумно и бессмысленно.
Хьюго доел картошку, допил пиво, дождался, когда Алиса закончит, сложил мусор в бумажный пакет, бросил его на пассажирское сиденье и тро­нул машину с места.
– До Утрехта всего сорок километров… Я тебя отвезу»
Тороп выехал на шоссе А2, которое вело на Ут­рехт и Арнхейм.
Его одолевали сомнения. Он чувствовал, что де­вочка сказала ему часть правды, вернее – крупи­цу. Главное она скрыла. С каждой минутой неясное ощущение превращалось в уверенность.
Минут через пятнадцать он услышал за спиной легкое сопение; оглянувшись через плечо, Хьюго обнаружил, что девочка спит, натянув на себя клетчатое одеяло. Она совершенно расслабилась, светло, по-детски улыбаясь во сне.
«Ну и кретин, – думал о себе Хьюго, глядя на черную ленту шоссе. – Выжил там, чтобы вляпать­ся здесь».
Он догадывался, что его ждет впереди.
Алиса не знала, что именно ее разбудило. Скорее всего – тяжелый, холодный ослепляющий свет. Аможет, запах бензина или ровный шум, похожий на тихий стук сердца, спрятанного под кожухом.
Она поняла, что машина остановилась. На бен­зозаправочной станции. Приподняв голову, девоч­ка разглядела спину Хьюго в старой куртке с чер­но-белым мишкой и гербом команды «Лос-Анджелес рейдере». Залив тридцать три литра, Хьюго вставил шланг на место.
Обошел машину и сел за руль. Алиса тихонько потянулась. Она не знала, почему так случилось, но внезапно ей показалось, что она в полной безопас­ности. Такого покоя она давно не испытывала. По­раженная внезапным открытием, поняла, что этот человек… да, именно так, играет сейчас роль ее от­ца. Временно, конечно. Это так хорошо! Алиса по­думала, что это обстоятельство – один из таинст­венных ключей той замечательной науки, психоанализа, которой она однажды обязательно займется.
Хьюго поставил машину на стоянке, метрах в двадцати от кассы, обернулся и увидел, что девоч­ка проснулась.
– Ну как, – спросил он с легкой улыбкой, – хо­рошо поспала?
Алиса, не до конца проснувшись, что-то про­бормотала совсем по-детски.
– Ладно, пойдем что-нибудь съедим и попьем горяченького…
Именно в этот момент девочка наконец оконча­тельно проснулась и вспомнила… вспомнила все, что произошло. Взглянув на часы на приборной до­ске, Алиса ужаснулась: 23 часа 1 минута. Господи боже, но ведь Утрехт всего в сорока километрах от Амстердама, а они ехали целых два часа.
Напряженная, как провод под током, она поста­ралась говорить спокойным тоном:
– Извините, а… где мы сейчас находимся? Молодой темноволосый черноглазый спаси­тель внимательно взглянул на нее:
– Мы в Бельгии. К югу от Маастрихта. Во взгляде светилось лукавство.
– Сейчас я тебе все объясню, – продолжил Хьюго. – Когда я подъехал к вокзалу в Утрехте, ты уже спала. Я пошел посмотреть расписание, и единственным подходящим поездом в южном на­правлении был поезд до Маастрихта, он отходил сразу после полуночи, я подумал – нет смысла бу­дить тебя, ждать до полуночи и отправлять одну ночным поездом, тем более что Маастрихт для ме­ня – небольшой крюк.
Алиса спокойно восприняла поток свалившей­ся на нее информации, удивляясь одному – таин­ственной силе, исходящей от этого человека. В его искренности не было ничего показного. Он просто излагал факты, давая ей время подумать и выска­заться. Его поведение было безупречно логичным.
И все-таки тайна оставалась, хотя в ней не бы­ло ничего угрожающего. В Хьюго не было той тем­ной злой силы, которую излучали мать, Вильхейм, Кеслер…
Нужно было что-то отвечать.
– Я и правда выпила бы горячего чаю, – непри­нужденно бросила она, удивляясь сама себе.
– Вот и хорошо, – хитро подмигнул он, – все лучше, чем кола.
Прежде чем Алиса успела ответить, Хьюго вы­лез из машины и открыл дверь с ее стороны – осто­рожно и почтительно, словно швейцар в ливрее, но в его поведении не было ничего шутовского. Просто распахнулась дверь в холодную ночь, и они вышли под ночное небо, усыпанное мириадами звезд. Ас­фальт стоянки блестел в оранжевом электриче­ском свете фонарей.
Алиса последовала за Хьюго к кассе, потом к кафе в дорожном кинотеатре. Все ее чувства обост­рились. Она могла различать ультрафиолетовое излучение, исходящее от асфальта, особое мерца­ние желтого неонового света из кафе, завывание холодного ветра с Северного моря, рев машин, ко­торые неслись по шоссе, как ракеты с красно-жел­тыми огнями.
Девочка подняла голову, заметив перифериче­ским зрением, какая белая у Хьюго кожа. Как у глубоководной рыбы… Высоко в небе слабо мерцали далекие звезды. Над дорогой, по ту сторону черно­го пустыря, плыл по небу серп бледной луны.
Алиса вдруг почувствовала неразрывную связь с этой планетой. Ее свет пронизывал все вокруг, за­ставляя ее чувствовать незнакомое прежде воз­буждение. Все было четким, ясным, сухим, жест­ким, сияющим и невыносимо определенным. Как стальная окантовка стеклянной двери кассы в жел­том стеклянном стакане.
Ушедший вперед Хьюго остановился, поджи­дая Алису у входа, чтобы открыть ей дверь.
Алиса встряхнулась и побежала к нему.
Она вошла в зал, освещенный желтыми лампа­ми дневного света, твердо зная, что только что пе­режила нечто очень важное для себя, хотя и не могла объяснить почему. Она чувствовала, что из­менилась. Слилась с этим тусклым миром холодно­го света, пластиковой мебели, нержавеющей стали туалетных комнат и горячим воздухом сушилок.
Они съели стандартно-невкусную еду, какую по­дают во всех придорожных кафе, пребывая в со­стоянии странной фаталистичной безмятежности (Алиса чувствовала, что так влияет на нее Хьюго). Он не торопился, не похоже было, чтобы он слишком уж осторожничал, вглядываясь в каждое новое лицо и отслеживая все углы и закоулки. Ни­какой особой нервозности.
Алиса не могла знать, как жестко ему прихо­дится контролировать себя.
Чертов ежесекундный контроль, который нельзя выдать окружающим. Правило безопасности, препо­данное им Ари Москевицем, Хьюго всегда держал его в голове, контролируя ситуацию. Оставаться спо­койным и замечать все первым – старая добрая ме­тодика итало-американских гангстеров, о которых все время пишет Уильям Берроуз-младший.
Он чувствовал привычную и приятную тя­жесть оружия, висевшего в кобуре под мышкой. Хьюго выпил легкого пива и съел один двойной гамбургер, чтобы не осоловеть. Он медленно жевал жирную еду, зная, что от подобных блюд можно взять да и задремать внезапно за рулем, и это на скорости в сто пятьдесят километров!
Он и сам не сумел бы объяснить, почему вдруг ощутил смутную угрозу, но одно знал точно: это не привычная параноидальная осторожность. Однаж­ды, у Травника, такое предчувствие спасло ему жизнь.
Да нет, это точно связано с Алисой, такой ум­ной, переживающей сложный период превращения из ребенка в девушку с умом взрослой женщины. Да, и еще те типы в темно-красном вэне, которые ему не понравились.
Войдя в ярко освещенное кафе, Тороп прика­зал себе оставаться спокойным, мобилизованным, открытым во внешнюю среду, как поучал их Ари. Он инстинктивно следовал наставлениям бывшего моссадовца, охотившегося в пятидесятые-шестидесятые годы за бывшими нацистскими преступ­никами и практически никогда не ошибавшегося.
Итак, первое: не будем расспрашивать Алису о том, что с ней произошло, чтобы не спровоцировать шок. Поговорим о чем-нибудь другом, осторож­ненько наводя ее на нужные темы. Ладно, не будем садиться спиной ни к дверям, ни к стеклянной пере­городке, она не защитит от шальной пули. Выберем место, откуда будет виден весь зал и – по возмож­ности – все входы, предусмотрим путь отступле­ния. (Прости, читатель, но другие хитрости Ари не описаны ни в одной книге!)
Хьюго задавал Алисе вопросы вразброс, разго­вор был рваным, с паузами на обдумывание, с ассо­циативными рядами, возникавшими в его мозгу. Уже через полчаса он понял: у девочки очень высо­кий уровень общей культуры, а кое в чем она и ему даст сто очков вперед! Из беседы о Луне, простран­стве, планетарной экосистеме, жизни подводного мира и первых человекообразных обезьянах Хью­го ловко вырулил на ее школьные успехи по гео­графии, истории и точным наукам… Он не слишком удивился, узнав, что, ломимо произведений, пола­гающихся по программе, его юная спутница прочла кучу романов. «Ну и ну, – изумленно думал он, – глотать Стивена Хокинга, Ива Когатенса, Энтони Бёрджесса и Брюса Четвина в тринадцать лет?»
Ему необходимо переварить и запомнить глав­ное: Алиса Кристенсен – невероятное существо. Она похожа на куколку бабочки, в которой ужива­ются три начала – ребенок, подросток и взрослый, она ужасно живая, но ее раздирают глубочайшие внутренние противоречия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61