И ее тоже наверняка Сорван ранил.
В уголках губ Кеслера появилась хитрая скла­дочка.
«С которой ты перезваниваешься…» Он догадался о закулисной стороне и решил от­метиться: обеспечивал тылы, разоблачая сообщни­ков.
– Так, и что удалось Вондту?
– Он нашел какой-то ход в Тавире, в одном баре у границы. Потом съездил, поболтал с вашим дружком (он показал подбородком на Пинту) и ве­лел мне приехать и наблюдать. А тут и ты подка­тил.
В его тоне слышалось нечто вроде профессио­нального уважения. Надо признать, для простого рассказчика, вышедшего из тени, он неплохо дер­жался.
– Хорошо, теперь расскажи про нападение на гостиницу в Эворе и про Грека в Беже.
– Про Грека знаю только, что Вондт вышел на него через какого-то местного типа, не знаю, отку­да он. Вондт никогда не называет своих ребят. Ду­маю, у него есть один связной в Испании, а тут, в Португалии, еще несколько человек… Если это они поработали с Греком, то я ни хрена не знаю, потому что сам в это время следил за дамочкой в Эворе.
– Но она тоже заезжала к Греку.
– Верно, но что там случилось, я не знаю.
Хьюго сразу понял, что Кеслер врет, но време­ни на детали у него не было. Мужик просто пытает­ся спасти свою шкуру, ничего больше
– Так, хорошо, про Грека ты ничего не знаешь, давай про Эвору.
– В Эвору с Вондтом приехали ребята Сорвана, практически в полном составе, и еще двое со мной. Они слишком шумели на лестнице, это правда, и мы с Сорваном призвали их к порядку. Но ребята слишком возбудились от этого чертова кокша, а дальше ты сам все знаешь.
Хьюго позволил себе слегка улыбнуться. Кес­лер сделал красивый жест, не упомянув, что на его совести были жизни нескольких человек, но посту­пил так не из альтруизма. Судя по взгляду Кеслера/Сименса, он явно рассчитывал на взаимность.
– Ладно, могу тебе обещать: когда возьмут дом и всех, кто в нем, я сниму с тебя наручники.
Ответа не последовало, лицо мужчины снова стало жестким. Он сделал свое дело. На секунду за­держав взгляд на диктофоне, отвернулся к дюнам и океану, откуда дул свежий ночной ветер.
Хьюго выключил запись и положил диктофон в большой нагрудный карман куртки. С выражением искреннего сочувствия на лице распахнул багажник
– Последняя поездка в таких условиях, обе­щаю. Как только позвоню, вернемся сюда, и я тебя выпущу.
Кеслер медленно залез в тесную клетку.
– Не переживайте. До сих пор я не мог на вас пожаловаться.
Хьюго закрыл багажник, почти расстроенный тем, что приходится снова мучить «солдата не­удачи».
Он медленно ехал по разбитой дороге, стара­ясь, чтобы путешествие в багажнике не преврати­лось в пытку тряской.
Двадцать минут спустя он остановился перед теле­фонной кабиной и снова связался с Анитой.
Неизменное «Это Анита, слушаю», лроизнесенное со смирением монастырской послушницы.
– Хьюго. Итак, Кеслер заговорил. Он раско­лолся по всем статьям, у меня все записано на пленку. Эскадрон смерти затаился в Серра-Мончике. В укромном уголке, недалеко от пика Фойа. Большой дом на склоне горы, этого им будет доста­точно?
– Секунду, я записываю… Хорошо. Ничего точ­нее?
Он вздохнул.
– Нет… Но там вряд ли много скрытых мегапо­лисов… Нужно искать большой дом в направлении пика Фойа, в отдалении от дороги, в горах…
– Да, да, поняла. А что насчет убежища коро­левы-матери, как вы ее называете?
– Говорит, что этого не знает…
– Да бросьте вы!
– Думаю, не врет. Он прекрасно понимает, что с мадам Кристенсен ему уже ничего не светит. Рас­сказал мне о каком-то Вондте, который координи­рует тут всю их проклятую организацию в поисках Тревиса и захвата Алисы.
– Как вы сказали, Вондт? Черт, это имя что-то мне говорит…
– Вондт? – тупо переспросил Хьюго.
– Да. Подождите, я должна вспомнить.
– Слушайте, решайте сами, но мне кажется, Кеслер выполнил условия договора. Дайте ему время, и забудем о нем. Не волыньте, лучше побы­стрее передайте информацию…
– Я не тяну. Карл Кеслер – основной свидетель по делу, чтобы не сказать больше. Я схожу с ума от одной лишь мысли о том, что он вот так возьмет и исчезнет…
– Да, но без него мы бы так и стояли на месте против десяти вооруженных боевиков и одной Евы Кристенсен, которая где-то там дергает за вере­вочки. Если мы снова на них нарвемся, они нас ко­ньяком поить не станут, а я уже достаточно испы­тывал судьбу, вам не кажется?
– Ладно, ладно, чего вы хотите?
– Эй, не прикидывайтесь! Время, я хочу, чтобы вы сдержали ваше слово чиновника юридической полиции, и больше ничего.
– Хорошо, ладно, но только не двенадцать ча­сов. Это слишком много, мне не удастся никого уго­ворить.
– Черт, мы же договаривались.
– Да, но он должен был сделать нам подарок – рассказать, где найти мадам. А так ценность его по­казаний снижается вдвое…
– Шести часов мало, он сдал всю команду…
– Ерунда. Важен мозг или центральный орган, например этот Вондт. Кстати, где он? Не в Мончике?
– Нет, но у нас останутся только он и дамочка. У нее не будет ни одного боевика… слушайте, по-моему, все идет не так, как она задумала, и у нас в течение нескольких часов, пока они или кто-то еще не найдут пустой белый «сеат» в овраге, останется преимущество. Это преимущество – Кеслер, и мы должны им воспользоваться. Вы сами сказали, главное – мозг. И важный орган. Если мы хотим прижать Еву К. и Вондта, должны воспользоваться всеми возможностями, без разбора. Тут, в обмен на побег одного человека, мы одним махом захватыва­ем десятерых, в том числе их главного, Сорвана, этого болгарина. Мы уничтожим эскадрон смерти, и Кристенсен лишится средств слежки и действия, правильно? Ей придется исчезнуть из страны, ос­тавив здесь дочь, и мы сможем передать ее отцу, ясно? Потом можете организовать погоню за этой дамой и за пределами Европы… А я вернусь к при­вычной жизни.
Наступило долгое молчание, которое он пре­рвал вопросом:
– Ну, поговорим через двенадцать часов, хоро­шо?
– Восемь.
– Анита, кончайте этот цирк, двенадцать! У нас нет времени играть в упрямого торговца и по­купателя, вам ясно?
– Ладно, – выдохнула она с яростью, – вы по­бедили. Десять часов – и ни секундой больше.
«А, чтоб ее! – подумал Хьюго, вешая трубку. – Эта голландка не из простачков».
Подойдя к багажнику, он трижды постучал по крышке, нагнулся к замку:
– Кеслер, вы слышите меня?
– Да, – донесся изнутри слабый голос.
– Все в порядке, едем обратно на пляж, там выйдете.
Он сел за руль, спрашивая себя, сколько време­ни потребуется местной полиции, чтобы накрыть всю волчью стаю одним ударом. Нужны, как мини­мум, все силы Фару плюс координация с местными подразделениями, отсюда до Баикса-Алентежу. Собрать сотню людей, разработать эффективный план стремительной операции – это не так легко. Полиции потребуется несколько часов, чтобы все организовать, ничего страшного – до рассвета дом будет окружен, а может, удастся внезапно атако­вать.
Надо бы поспать в тихом уголке, пока гроза не пройдет. Вдоль берега можно найти немало уют­ных пляжей и бухточек, а в это время там никого нет…
22
Над морем опустилась ночь. Потягивая бургунд­ское, Ева Кристенсен любовалась полной, почти рыжей луной в звездном небе. Ужасные новости, принесенные Вондтом, не стерли с ее лица улыбку роковой женщины. Она пригласила его поужинать на яхте, и на протяжении всей трапезы, сервиро­ванной ловким французским метрдотелем, они об­менялись несколькими малозначащими фразами. Вондт спросил ее, где Вильхейм Брюннер.
Ответ был коротким: «Он остался в Африке», потом она добавила что-то вроде: «В ближайшем будущем главное – наш план. Не волнуйтесь, Вондт, я владею ситуацией», – все с той же неиз­менной улыбкой. Ветер играл ее светлыми волоса­ми, иногда она погружала пальцы в шелковистую массу, поправляя медовую прядь. Вондт не мог ви­деть ее глаза за дымчато-синим стеклом бокала, но задавался вопросом, какой наркотик мог вызвать у женщины состояние такого удовольствия.
Ему очень хотелось узнать, где находится Кес-лер и что связывает Пинту с киллером Тревиса.
Именно о Кеслере он рассказал Еве Кристенсен сразу после приезда на яхту. О Кеслере и еще об ав­стралийском следе, появившемся вечером, это мог­ло хоть как-то компенсировать катастрофу в Эворе.
Вначале Ева, лежавшая в шезлонге с бокалом коктейля в руке, холодно оглядела его с головы до ног. Потом ее лицо озарила слабая улыбка. Весь ве­чер, пока багровое солнце опускалось в море, эта улыбка становилась все лучезарнее.
– Я говорила вам, что мой бывший муж не при­вык останавливаться на полпути. Кого бы он ни на­нял, это профессионал, причем явно один из лучших в своем деле. Нужно приспособиться к ситуации.
– Да, – коротко ответил Вондт.
– Что вы сделали с людьми, которые должны были следить за приграничными дорогами?
– Всех отправил в Мончике. В резерве у меня люди из Албуфейры, они следят за бывшим домом Тревиса…
– М-м-м, – пробормотала Ева. – Не стоит дер­жать столько вооруженных людей в доме в Мончи­ке. Кончится тем, что их заметят и мы потеряем всех сразу…
Вондт знал, что вступать в спор с этой женщи­ной, не имея на то достаточных оснований, опасно. Она принимала только бесспорные аргументы!
– Конечно, мадам… Но не стоит забывать, что этот дом стоит в уединенном месте и Сорван умеет вести себя тихо. Правда, можно оставить в Мончи­ке связного, а остальных увести.
Улыбка Евы сияла.
– Мы с вами отлично понимаем друг друга, Вондт…
При первом намеке на улыбку он едва не под­дался смертоносному очарованию. И весь вечер мужественно сопротивлялся своим чувствам. Не время. Сейчас надо как-то выпутываться из этой хреновой ситуации, изобретать выход.
Но теперь, под сияющими золотыми звездами, под влиянием внутреннего возбуждения, желания, весны и лунного света, да еще и великолепного французского вина, он спрашивал себя, долго ли еще сможет противиться силе, притягивавшей его к ней словно магнит.
– Завтра же утром разделите группу. Ядро ос­тавите в Мончике, а остальных переведете в дру­гой дом. Снимите его где-нибудь недалеко от того места, о котором мне говорили.
– Мыс Синиш?
– Да, если Тревис еще там, удастся действо­вать быстрее. Но в Португалии мы можем остаться максимум на два дня…
Вондт поднял одну бровь, потрясенный. Улыбка стала еще более откровенной, голово­кружительной.
– Я не хочу ненужного риска. Если за два дня я не верну Алису, мы приостановим операцию, ти­хонько всех увезем и будем действовать по-друго­му. Я займусь подготовкой плана сегодня ночью.
За сиреневатым бокалом что-то блеснуло.
– Теперь нам надо будет сосредоточиться на Тревисе: мы расставим ему ловушку, которую я придумала сегодня вечером… Ах да, еще надо разо­браться: если этого киллера нанял мой бывший муж, почему он ищет его с помощью Пинту? Об этом Вондт уже подумал.
– Два варианта; меры безопасности, на случай, если человек попадет к нам в руки. Своего рода иг­ра в шпионов – он знает дорогу к Пинту, а тот в конце концов выводит его на Тревиса.
– Неплохо придумано. А второй вариант?
– Ну… Что-то у них не сработало, хотя этому типу здорово везет. Может быть, Тревис так хоро­шо затаился, что они сами потеряли его след, но я склоняюсь к первой гипотезе…
– То есть к шпионской игре?
– Да. Две-три стратегические остановки, чтобы парень мог получить информацию и приблизиться к цели. От Амстердама сюда. А Пинту – посредник, который откроет последнюю дверь.
– А почему Пинту, а не Грек?
– Ну… ваш муж, то есть ваш бывший муж… у него чутье, он, наверное, понял, что с Греком иметь дело опасно, и поставил на старого дружка – моря­ка, такого же, как он сам.
– Да-да, – прошептала Ева Кристенсен, – пси­хология, я должна была догадаться…
Внезапно возбудившись, произнесла с каким-то пугающим напором:
– Кеслеру никак нельзя упустить этих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61