Годы спустя царь Николай и его семья были причислены церковью к лику святых. Но мой дед считался слишком левым. Даже сражаясь за монархию, он верил в демократию. Такое настроение было популярно среди тех, кто не был ни монархистами, ни коммунистами. А затем он имел мужество жениться на американской девушке, что уже точно исключило его из числа претендентов на романовскую святость.
— Он, должно быть, любил пышность.
Сэм распахнул одну из двойных дверей, которые вели в зрительный зал. Порыв холодного и влажного воздуха охватил их.
— Он любил кино и всегда считал его лучшим из лекарств, которое не найдешь в аптеке.
— Тогда получается, что вы — великий князь?
Сэм засмеялся:
— Нет. Только сыновья, дочери, братья и сестры императора и их дети по мужской линии были великими князьями и княгинями. — Он сделал паузу для пущего эффекта. — Поскольку моя мать была не из Романовых, то я — просто князь.
— Вы шутите.
— Как всегда, я абсолютно серьезен.
— Вы правы. Как я сразу не догадалась. Вы — настоящий князь.
Он ухмыльнулся:
— Ну, слава Богу, она мне поверила.
— Я верю всему, что вы мне рассказываете.
Сэм притворно застонал:
— Так же, как делаете все, о чем я вас прошу.
Джулия покачала головой. Сэм должен быть хорошим шпионом — невозможно с точностью сказать, когда он говорит неправду. Она улыбнулась. Если он был прямым потомком императора из династии Романовых, каковыми определенно были великие князья, он совершенно точно может считаться русским князем.
Они постояли, всматриваясь в зрительный зал. Он чувствовал ее рядом с собой, теплую, влекущую, и его охватила тоска по всему, что он потерял со смертью Ирини.
Джулия осматривала зрительный зал — холодную темную пещеру с многочисленными рядами сидений, сходящимися к черной, лишенной света яме.
— Здесь нет электричества?
— Здесь нет. Его отключили по крайней мере пять лет назад. Но зато здесь много места для стрельбы. Сначала мы поговорим о вашем оружии.
Он сел на нижнюю ступеньку лестницы и включил фонарик. Она выбрала место в метре от него:
— Сядьте ближе, чтобы было видно, — сказал Сэм Джулии.
Она напряженно улыбнулась.
— Мне и так хорошо видно.
Он удивленно посмотрел на нее. Затем взял пистолет из ее перебинтованных рук. У него были длинные пальцы, и он держал оружие с почтением.
— Вы увели хороший пистолет. Это «вальтер» модели ППК с длинной нарезкой под патроны двадцать второго калибра — оружие для убийцы, которому нужно вести ближний бой. Он маленький, его легко спрятать, а чем меньше калибр, тем тише звук выстрела. Его недостатком многие считают то, что он не свалит взрослого человека, как это способно сделать оружие с девяти— или десятимиллиметровыми пулями.
— Похоже, мне нужно было подобрать что-то стреляющее большими пулями.
— Для таких людей, как вы, это было бы лучше, — признал он. — Если вы паршиво целитесь, то у вас больше шансов остаться в живых с таким пистолетом. Вам нужно попасть пулей большого калибра хотя бы в руку и сбить нападающего с ног. Это дает время, чтобы убежать. Или подойти ближе и добить.
Она подавила дрожь.
— По вашим словам, наемный убийца целится отлично и полагается на точность. Но и мне это нужно. Не думаю, что мне нужно было подбирать пистолет с более мощными пулями.
Он с сожалением покачал головой:
— Это позор, что вам вообще приходится иметь какое-то оружие.
Сэм показал Джулии кнопку предохранителя:
— Переведите ее в нижнее положение, и пистолет будет заблокирован. Носите его, заряжайте, разряжайте или разбирайте только с опущенным предохранителем. — Он проверил магазин. — Всего двух пуль не хватает. У нас больше нет боеприпасов для него, поэтому нет смысла учить вас заряжать магазин. — Он вставил магазин обратно. — Этот пистолет безопаснее многих других и один из лучших среди полуавтоматических моделей. — Он указал пальцем на выступ над курком. — Это сигнальная шпилька, и, если она выступает, патрон находится в патроннике. А это означает, что пистолет заряжен. Даже если стоит на предохранителе, он готов к стрельбе. Все, что вам нужно, — это спустить курок до конца.
Он аккуратно передал ей пистолет:
— Встаньте.
Джулия взяла оружие, которое теперь, казалось, наполнилось зловещей силой.
— Цельтесь в кассовый аппарат.
— Что? — Она посмотрела на него сверху.
Он поднял на нее недовольный взгляд:
— Пистолет на предохранителе. Цельтесь в кассовый аппарат. Он всего в трех метрах. Вам он должен, быть виден.
— Я отлично его вижу! — резко сказала она и направила пистолет.
Он встал и вздохнул:
— Неправильно. Вот как это надо делать.
Сэм забрал у нее оружие:
— Расставьте ноги для равновесия так, чтобы одна была чуть впереди другой. Держите пистолет вот так. — Он взял его обеими руками, переплетя пальцы. — Попробуйте.
Джулия взяла пистолет, расставила ноги и, ухватив его обеими руками, прицелилась. Несмотря на бинты, она держала его крепко.
— Уже лучше, — решил он.
Он встал позади нее так, что его ноги прижались к ее ногам, его грудь — к ее спине, и вытянул руки вдоль ее рук. Она почувствовала, как ее тело обожгло словно пламенем. Какое-то глубокое волнение перешло от него к ней. Пот выступил на лбу Джулии.
— Ваши руки должны быть расположены вот так.
Он поправлял расположение ее пальцев на пистолете до тех пор, пока не добился желаемого результата. Затем отступил назад.
Она попыталась сосредоточиться на руках, на оружии, но ее тело помнило его прикосновение, и она часто дышала. Джулия постаралась успокоиться и, подпрыгнув, проверила устойчивость своего положения. Она обладала рефлексами, характерными для бегуньи, и все, что касалось равновесия, давалось ей легко. Подняла и опустила пистолет, приблизила к себе, а затем снова вытянула руки. Рукоятка удобно лежала в руке.
Быстрым движением Сэм забрал у нее «вальтер».
Она повернулась:
— Послушайте, я только что приладилась к нему!
— Я знаю. — Он отдал ей пистолет. — Повторите.
Следующие двадцать минут они передавали пистолет друг другу, и каждый раз Джулия заново отрабатывала равновесие и хватку. Наконец она уже рефлекторно знала, что делать.
Удовлетворенный, он кивнул:
— Вы быстро усваиваете.
— Это все благодаря годам слепоты. Руки заменяли зрение.
Сэм безнадежно сражался с собой, пытаясь сосредоточиться. Во-первых, не хотелось оставлять ей оружие, оно только увеличивало риск. Во-вторых, его тело тоже помнило прикосновение.
— Конечно, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно нейтральнее. — Теперь давайте сделаем вид, что вы стреляете.
Он показал, как большим пальцем правой руки отжимать предохранитель и как указательный палец должен нажимать спуск до конца.
— Так вы взводите курок, — объяснял он. — Если по какой-то причине пистолет не выстрелит, сразу же еще раз нажмите на спуск. Иногда второй удар бойка по капсюлю заставляет даже бракованный патрон сдетонировать.
Она кивнула, подняла большим пальцем предохранитель и сделала вид, что нажимает на спуск, в то же самое время не упуская из виду каждое движение Сэма, его близость, волны, которые перекатывались между ними подобно сильному, жаркому потоку. Она слегка встряхнула головой, пытаясь забыть о его присутствии, забыть о том, что он заставляет ее испытывать эмоции, которые были сейчас совсем некстати.
Джулия сосредоточилась и добилась того, что занятие пошло дальше гладко.
— Хорошо, — сказал он. — Вы можете выстрелить из него пару раз, но это все. Такое обучение, конечно, никуда не годится. Но у вас не так много пуль, и это лучшее, что мы можем сделать при данных обстоятельствах. Давайте посмотрим, сможете ли вы поразить цель.
Они бок о бок прошли через двойные двери в темный зрительный зал.
* * *
Внутренняя часть темной пещеры казалась обширной, хотя она вмещала, вероятно, только пятьсот зрителей — намного меньше, чем Альберт-холл, Кеннеди-центр или даже Карнеги-холл. Заходя все дальше и дальше во мрак, Джулия ощутила странное чувство deja vu. Словно она вновь ослепла.
Сэм включил фонарь.
— Черт, он слишком слабый.
Узкий луч света с трудом проникал в глубокую чернильную темноту зрительного зала.
— В кухне я видел какие-то батарейки. Надеюсь, они не такие старые, как эти. Сидите здесь, в заднем ряду и думайте о том, как держать пистолет. Создайте в голове его зрительный образ. Я скоро вернусь.
Длинный луч света проник в театр. Сэм открыл дверь и ушел.
Джулия уставилась в темноту, которая, казалось, звала ее. Позади нее виднелась лишь тонкая полоска света под дверьми, ведущими в фойе. Чувство deja vu вернулось, и у нее вдруг возникла потребность вспомнить о слепоте. Ощутить ее. Она спустилась по практически невидимому проходу между рядами. Чем ближе она подходила к сцене, тем глубже становилась темнота и тем менее видимым проход, пока он полностью не исчез в кромешной тьме. Свет просто не доходил так далеко.
Она обнаружила, что контролирует свои шаги, ощущая старую ковровую ткань под ногами... кресла по обе стороны... холодный и пустой звук от сцены впереди нее, жаждущей поглотить ее. Мозг сохранил ощущения, которые она испытывала, когда отрабатывала подход к «Стейнвею». С облегчением она заметила, что внутреннее зрение не ослабло, и вовремя отпрянула, едва не столкнувшись с рядом кресел.
Но это ее не радовало. Внутри не вибрировала музыка, готовая вырваться наружу. Ее место занял страх. Подобно тяжелому туману он плыл по клеткам мозга и сосудам, оставляя ощущение надвигающейся опасности. Если Майя Стерн найдет ее, Джулия умрет. Какие бы предосторожности она ни предпринимала, в любой момент зло могло вырваться из укрытия и убить ее.
Когда Джулия проходила последний ряд кресел, то почувствовала впереди барьер. Теперь она пыталась почувствовать авансцену, не ощупывая ее руками.
Вдруг яркий луч света прорезал зрительный зал. Он нашел ее и пришпилил, как бабочку к доске.
— Пробуете свое альтернативное зрение? — произнес голос Сэма из-за луча фонаря.
— Как говорил Орион, я в любой момент могу снова ослепнуть, пока по-настоящему не узнаю, что же изначально вызвало конверсию.
Он прошел через средний прохода к краю сцены и осветил ее всю фонарем.
— Что вы ищете? — спросила она.
— Выставочный стенд. Я помню, он был большой и толстый. Должен быть где-то тут. Мой дед вешал на него афиши и выставлял в боковом проходе. Из него получилась бы хорошая мишень.
Ощупывая сцену, луч высветил лестницу, груду какого-то мягкого материала, похожего на старый занавес, немного мебели, пюпитры для нот и сложенные стулья. Но никакого стенда не было.
— Здесь где-то сзади есть кладовка... — пробормотал он.
Они нашли ступеньки сбоку и взобрались на сцену. Задняя стена была голой, если не считать двойной двери, закрытой на висячий замок, и рядов скоб для декораций в колосниках. Сейчас декорации отсутствовали, но старые куски веревок болтались на скобах. Сэм и Джулия обыскали сцену сначала справа, затем слева и в конце концов нашли кладовку.
— Хорошо что я принес ключи, — еле слышно сказал Сэм.
На двери кладовки не было ни ручки, ни замка. Дверь была плоской, без выступов, и явно никогда не запиралась. Кто-то приделал две полускобы на правой стороне двери и на стене. Тяжелый стальной брус шириной почти в десять сантиметров и толщиной в два с половиной сантиметра был приделан к левой стороне двери и лежал внутри скоб. Висячий замок удерживал брус на месте.
Сэм открыл замок. Он без труда распахнул тяжелую дверь и направил свет фонаря в кладовку. От пола до потолка она была забита всякой мебелью, досками для афиш, старыми фонарями для рампы, длинными жердями, которые использовались для снятия декораций, ржавыми проекторами, свернутыми экранами и всяким ненужным барахлом старого театра. Но стенда не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83