Мне не пришлось посмотреть фильм «Почтальон всегда звонит дважды», но помню рекламные кадры из него: не Лана ли Тернер вместе с Джоном Гарфилдом вытворяли там нечто подобное на кухонном столе?
Тут, продолжая тереться лицом о ее грудь, я прижал свой задеревеневший член к ее ляжкам и стал медленно водить им взад-вперед, а когда я начал стаскивать с нее влажные трусики, то услышал: «Нет, нет, еще...»
И, исполняя ее невысказанные желания, я целиком переключился на ее груди, лаская их дольше обычного.
* * *
Так мы и занимались любовью прямо на кухонном столе, расколотив при этом дешевенькую фаянсовую чашку, но в экстазе даже не заметив, как она разбилась. Должен признаться, что секс у нас получился самый эротический и сладкий в моей жизни. Молли так увлеклась, что даже забыла о предохранении. Она испытывала оргазм за оргазмом, слезы блаженства градом катились по ее щекам. А потом мы лежали на софе в гостиной рядом с кухней, крепко обняв друг друга, оба мокрые от пота, пропахшие ароматом любви.
И тем не менее, когда все кончилось, я чувствовал себя безмерно виноватым. Говорят, что все люди испытывают смущение и подавленность после полового акта. Но я считаю, что такое испытывают только мужчины, усматривающие в совокуплении нечто непристойное. Молли выглядела несказанно счастливой и совсем потеряла голову, играя руками с моим покрасневшим, опавшим, мокрым членом.
— Ты же не предохранялась, — вспомнил я. — Это что, значит, ты все-таки решилась завести детей?
— Да нет, — ответила она в полусне, — сейчас у меня такая фаза цикла, что я не забеременею, риска нет тут никакого. Но зато как все здорово!
Я все больше ощущал себя виноватым, хищником и развратным злодеем, поскольку овладел ею обманом и самым бессовестным путем. Подслушав ее невысказанные желания, я, по сути дела, вертел ею, как хотел, и использовал бесчестным образом, достойным всяческого осуждения.
И я почувствовал себя словно вывалявшимся в дерьме.
— Да-а, — произнес я вслух. — Трахнулись мы просто здорово.
* * *
Свадьбу мы справляли на открытом воздухе в живописной старинной усадьбе недалеко от Бостона. День этот я помню смутно. Припоминаю только, что все вокруг суетились, глазея на меня, а я нарочно подпоясался красным кушаком и натянул не вполне приличные черные носки.
Незадолго до начала церемонии меня взял под локоть Хэл Синклер. В смокинге он выглядел еще более импозантно, нежели в костюме, когда я его увидел впервые: на фоне седых волос резко выделялось его загорелое удлиненное симпатичное лицо. Все привлекало в нем: раздвоенный подбородок, тонкие губы, морщинки вокруг насмешливых глаз и рта. Он казался каким-то раздраженным, но вскоре я понял, что он просто беспокоится за судьбу дочери, — прежде я его таким взволнованным ни разу не видел.
— Теперь ты заботься о моей дочери, — сказал он.
Я посмотрел на него, ожидая, что он намерен отмочить какую-то шутку, но он сохранял серьезность и строгость.
— Слышишь, что я говорю?
Я ответил, что слышу. Конечно же, я позабочусь о Молли.
— Теперь ты заботься о Молли.
И тут только до меня дошло, засосало под ложечкой. Так вот в чем дело! Первую мою жену убили. Хэл, правда, никогда даже словом не обмолвился об этом, но знал, что если бы я строго придерживался инструкций, то Лаура не погибла бы. Разве все это произошло не из-за моей оплошности?
«Ты ведь убил свою первую жену, Бен, — так и говорил весь его вид. — Пожалуйста, не убивай вторую».
Лицо у меня так и пыхнуло от жара. Меня так и подмывало послать его... подальше, но не мог же я сказать так своему будущему тестю, да еще в день свадьбы. И вместо ругательства я постарался ответить как можно спокойнее и теплее:
— Не волнуйтесь, Хэл. Я о ней позабочусь.
* * *
— Сегодня у меня, Мол, был один клиент, — завел я потом разговор, когда мы сидели на кухне, потягивая водку с тоником. — Нормальный вроде, вполне разумный парень...
— А чего это ему понадобилось в «Патнэм энд Стирнс»? — спросила Молли и отхлебнула глоток из стакана, куда добавила кусочки льда. — Вкусно как! Люблю, когда много-много лимонного сока.
Улыбнувшись, я продолжал:
— Ну так вот, этот клиент, вроде вполне нормальный, ни с того ни с сего вдруг спросил меня, верю ли я в возможность экстрасенсорного восприятия.
— А-а, это явление сокращенно называется ЭСВ.
— Ну слушай дальше. Видишь ли, этот клиент утверждает, что он, дескать, может улавливать мысли других людей. Как бы читать их.
— Да ладно тебе, Бен. А сам-то ты что думаешь?
— Ну, он стал пробовать на мне, и я убедился на деле, что такое возможно. А теперь мне хотелось бы знать, как ты относишься к этому явлению — согласна ли с такой возможностью?
— Нет, то есть да. Почем я знаю, черт побери? Что тебе от меня надо?
— Ну а ты сама-то что-либо слышала о таком явлении?
— Конечно, слышала, не раз. В телепередаче «Сумеречная зона» такие штучки, как ты знаешь, частенько показывают. Ну и еще об этом говорил Малыш в детской книжке Стефана Кинга. Лучше послушай меня, Бен, нам нужно серьезно поговорить.
— Ну давай поговорим, — согласился я, а сам насторожился.
— Ко мне сегодня в больнице пристал один парень.
— Какой такой парень?
— Какой парень? — с иронией передразнила она меня. — Да ты же, черт тебя подрал, прекрасно знаешь, какой.
— Молли, о чем ты говоришь?
— О сегодняшнем дне, о больнице. Он сказал, что ты объяснил ему, как найти меня.
От удивления я даже поставил стакан на стол.
— Что?
— Ты разве не говорил с ним?
— Клянусь, что обо всем этом понятия не имею. Так кто-то, говоришь, приставал к тебе?
— Не приставал, я не это хотела сказать. Ну, этот парень, ты знаешь, он сидел около нашего отделения в комнате для посетителей. Я догадалась, что это он послал кого-то из персонала позвать меня. Я его не знаю. Одет он был как-то по-чиновничьи: серый костюм, голубой галстук и все такое прочее.
— Кто он такой?
— Вот в этом-то и дело. Не знаю.
— И ты не...
— Послушай, — резко перебила она, — выслушай меня. Он спросил, не Марта ли я Синклер, дочь Харрисона Синклера. Я ответила: «Да, а в чем дело?» Он попросил меня уделить ему пару минут, ну я и согласилась. — Молли посмотрела на меня — глаза у нее, казалось, были обведены красноватой тенью и воспалились — и продолжала: — Он сказал, что только что разговаривал с тобой, что он был другом моего отца. Поэтому я решила, что он работает в ЦРУ, да и вид у него был такой. Он хотел переговорить со мной минуты две-три, я и сказала: «О'кей».
— Ну и что ему было нужно?
— Он спросил, не знаю ли я что-нибудь о счете, который открыл отец незадолго до смерти. Что-нибудь о коде счета или еще о чем-нибудь. Я даже толком не поняла, о чем он, черт бы его побрал, говорил.
— О чем же?
— Он ведь с тобой не договаривался, не так ли, а? — спросила она и не смогла удержаться от слез. — Бен, все это враки, не может быть такого.
— И ты не узнала, как его зовут?
— Меня как обухом по голове ударило! Я едва могла говорить.
— Ну а как он хотя бы выглядел?
— Такой высокий. Очень светлокожий, почти альбинос. Блондин, волосы даже очень светлые. С виду сильный, но какой-то женственный. Не знаю, может, гермафродит. Он сказал, что выполняет секретное задание Центрального разведуправления, — рассказала она и добавила тихим голосом: — Он сказал, что они там расследуют, как он назвал, слухи о том, не мог ли папа присвоить деньги, и поэтому ему нужно выяснить, не остались ли после папы какие-нибудь бумаги, не говорил ли он мне что-нибудь. Может, оставил коды к счетам. В общем, все, что может быть связано с этим делом.
— А ты сказала ему, чтобы они не совались со своими ослиными мордами, а?
— Я сказала ему, что произошла какая-то ужасная ошибка, спросила, ну ты знаешь, какие у них есть доказательства, и все такое прочее. А парень сказал что-то невразумительное, что они опять будут спрашивать меня, пока же они будут уточнять, что мог отец сообщить мне. А потом он сказал...
Тут ее голос сорвался, и она прикрыла глаза ладонью.
— Ну, давай дальше, Молли.
— Он сказал, что присвоение денег, по всей вероятности, как-то связано с убийством отца. Еще он знал про фотографию... — она опять прикрыла глаза ладонью.
— Он сказал, что из ЦРУ сильно жмут, чтобы все эти домысли и слухи выпустить на свободу, сообщить газетам и телевидению. Я ответила, что они не могут так поступить, все это вранье погубит репутацию отца. А он сказал: «Мы тоже не хотели бы так делать, мисс Синклер, все, что нам нужно, — это ваше содействие».
— Ой, Боже мой, — только и смог я вымолвить.
— Это все имеет какое-то отношение к Корпорации, а, Бен? С тем, что ты там собираешься делать вместе с Алексом Траслоу?
— Да, — наконец решился я. — Да, думаю, что имеет.
17
На следующий день ни свет ни заря — и в самом деле, должно быть, очень рано, так как Молли еще не вставала, — я продрал глаза, оглядел по привычке комнату и увидел, что на радиочасах со светящимся циферблатом еще нет и шести.
Рядом спала Молли, свернувшись калачиком и подложив ладони под груди. Мне всегда нравилось смотреть, как она спит: по-детски беззащитная, волосы спутаны, макияж стерт. Спит она более глубоко, нежели я. Временами мне кажется, что от сна она получает большее удовольствие, чем от секса. Но и просыпается зато посвежевшей, веселой и бодрой, будто только что вернулась из краткосрочного отпуска, где чудесно отдохнула. Я же отхожу от сна в подавленном состоянии, оцепеневшим и раздраженным.
Я встал с постели и по холодному паркетному полу прошел в уборную, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ее. Но ее не так-то просто оторвать от сновидений. Затем я вернулся к постели и присел рядом с ней на краешек, склонив голову над ее головой, надеясь «подслушать» что-нибудь из ее грез. Но рассказать, что из этого вышло, вряд ли удалось бы. Ничего связного я не уловил, никаких, даже отдельных, кусочков мыслей не «услышал», как «слышал» их вчера.
Я разобрал только отдельные звуки вроде музыкальных тонов, которые вовсе не походили на речь на каком-либо знакомом мне языке. Впечатление было такое, будто я крутил маховичок настройки радиоприемника в каком-то иностранном государстве. И вдруг послышался довольно отчетливо набор каких-то слов. «Компьютер», разобрал я, затем какое-то слово, похожее на лису, и «монитор» и, наконец, внезапно — «Бен», ну, а потом опять пошли бессмысленные музыкальные звуки.
И тут Молли вдруг проснулась. Почувствовала ли она мое дыхание на своем лице? Медленно открыв широко глаза, она в недоумении уставилась на меня и резко приподнялась.
— Вен, что случилось? — встревоженно спросила она.
— Ничего.
— А сколько сейчас времени? Семь?
— Да всего шесть.
Я немного поколебался в раздумье, а потом все же решился:
— Я хочу поговорить с тобой.
— А я хочу спать, — заныла она и закрыла глаза. — Потом поговорим.
Перекатившись на другую сторону постели, она вцепилась в подушку.
Я слегка коснулся ее плеча:
— Молли, милая моя. Мы должны поговорить.
Не раскрывая глаз, она пробормотала:
— Ну валяй говори.
Я опять коснулся ее плеча, на этот раз она открыла глаза и, спросив: «Что такое?», — медленно поднялась и села на кровати.
Обойдя кругом постель, я подошел к ней, и она подвинулась, освобождая мне место.
— Молли, — начал было я и запнулся.
Как бы сказать ей? Как объяснить такое, чего и сам толком не понимаешь?
— Ну?
— Мол, мне это и в самом деле трудно объяснить. Думаю, тебе лучше сейчас просто послушать. Знаю, что ты даже не поверишь, я бы наверняка и сам не поверил — но пока только выслушай. Хорошо?
Она с подозрением бросила на меня взгляд:
— Это что, имеет какое-то отношение к тому парню в больнице?
— Ну пожалуйста, просто послушай. Видишь ли, тот человек из ЦРУ по-хитрому подъехал ко мне и упросил пройти проверку на магнитно-резонансном детекторе лжи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Тут, продолжая тереться лицом о ее грудь, я прижал свой задеревеневший член к ее ляжкам и стал медленно водить им взад-вперед, а когда я начал стаскивать с нее влажные трусики, то услышал: «Нет, нет, еще...»
И, исполняя ее невысказанные желания, я целиком переключился на ее груди, лаская их дольше обычного.
* * *
Так мы и занимались любовью прямо на кухонном столе, расколотив при этом дешевенькую фаянсовую чашку, но в экстазе даже не заметив, как она разбилась. Должен признаться, что секс у нас получился самый эротический и сладкий в моей жизни. Молли так увлеклась, что даже забыла о предохранении. Она испытывала оргазм за оргазмом, слезы блаженства градом катились по ее щекам. А потом мы лежали на софе в гостиной рядом с кухней, крепко обняв друг друга, оба мокрые от пота, пропахшие ароматом любви.
И тем не менее, когда все кончилось, я чувствовал себя безмерно виноватым. Говорят, что все люди испытывают смущение и подавленность после полового акта. Но я считаю, что такое испытывают только мужчины, усматривающие в совокуплении нечто непристойное. Молли выглядела несказанно счастливой и совсем потеряла голову, играя руками с моим покрасневшим, опавшим, мокрым членом.
— Ты же не предохранялась, — вспомнил я. — Это что, значит, ты все-таки решилась завести детей?
— Да нет, — ответила она в полусне, — сейчас у меня такая фаза цикла, что я не забеременею, риска нет тут никакого. Но зато как все здорово!
Я все больше ощущал себя виноватым, хищником и развратным злодеем, поскольку овладел ею обманом и самым бессовестным путем. Подслушав ее невысказанные желания, я, по сути дела, вертел ею, как хотел, и использовал бесчестным образом, достойным всяческого осуждения.
И я почувствовал себя словно вывалявшимся в дерьме.
— Да-а, — произнес я вслух. — Трахнулись мы просто здорово.
* * *
Свадьбу мы справляли на открытом воздухе в живописной старинной усадьбе недалеко от Бостона. День этот я помню смутно. Припоминаю только, что все вокруг суетились, глазея на меня, а я нарочно подпоясался красным кушаком и натянул не вполне приличные черные носки.
Незадолго до начала церемонии меня взял под локоть Хэл Синклер. В смокинге он выглядел еще более импозантно, нежели в костюме, когда я его увидел впервые: на фоне седых волос резко выделялось его загорелое удлиненное симпатичное лицо. Все привлекало в нем: раздвоенный подбородок, тонкие губы, морщинки вокруг насмешливых глаз и рта. Он казался каким-то раздраженным, но вскоре я понял, что он просто беспокоится за судьбу дочери, — прежде я его таким взволнованным ни разу не видел.
— Теперь ты заботься о моей дочери, — сказал он.
Я посмотрел на него, ожидая, что он намерен отмочить какую-то шутку, но он сохранял серьезность и строгость.
— Слышишь, что я говорю?
Я ответил, что слышу. Конечно же, я позабочусь о Молли.
— Теперь ты заботься о Молли.
И тут только до меня дошло, засосало под ложечкой. Так вот в чем дело! Первую мою жену убили. Хэл, правда, никогда даже словом не обмолвился об этом, но знал, что если бы я строго придерживался инструкций, то Лаура не погибла бы. Разве все это произошло не из-за моей оплошности?
«Ты ведь убил свою первую жену, Бен, — так и говорил весь его вид. — Пожалуйста, не убивай вторую».
Лицо у меня так и пыхнуло от жара. Меня так и подмывало послать его... подальше, но не мог же я сказать так своему будущему тестю, да еще в день свадьбы. И вместо ругательства я постарался ответить как можно спокойнее и теплее:
— Не волнуйтесь, Хэл. Я о ней позабочусь.
* * *
— Сегодня у меня, Мол, был один клиент, — завел я потом разговор, когда мы сидели на кухне, потягивая водку с тоником. — Нормальный вроде, вполне разумный парень...
— А чего это ему понадобилось в «Патнэм энд Стирнс»? — спросила Молли и отхлебнула глоток из стакана, куда добавила кусочки льда. — Вкусно как! Люблю, когда много-много лимонного сока.
Улыбнувшись, я продолжал:
— Ну так вот, этот клиент, вроде вполне нормальный, ни с того ни с сего вдруг спросил меня, верю ли я в возможность экстрасенсорного восприятия.
— А-а, это явление сокращенно называется ЭСВ.
— Ну слушай дальше. Видишь ли, этот клиент утверждает, что он, дескать, может улавливать мысли других людей. Как бы читать их.
— Да ладно тебе, Бен. А сам-то ты что думаешь?
— Ну, он стал пробовать на мне, и я убедился на деле, что такое возможно. А теперь мне хотелось бы знать, как ты относишься к этому явлению — согласна ли с такой возможностью?
— Нет, то есть да. Почем я знаю, черт побери? Что тебе от меня надо?
— Ну а ты сама-то что-либо слышала о таком явлении?
— Конечно, слышала, не раз. В телепередаче «Сумеречная зона» такие штучки, как ты знаешь, частенько показывают. Ну и еще об этом говорил Малыш в детской книжке Стефана Кинга. Лучше послушай меня, Бен, нам нужно серьезно поговорить.
— Ну давай поговорим, — согласился я, а сам насторожился.
— Ко мне сегодня в больнице пристал один парень.
— Какой такой парень?
— Какой парень? — с иронией передразнила она меня. — Да ты же, черт тебя подрал, прекрасно знаешь, какой.
— Молли, о чем ты говоришь?
— О сегодняшнем дне, о больнице. Он сказал, что ты объяснил ему, как найти меня.
От удивления я даже поставил стакан на стол.
— Что?
— Ты разве не говорил с ним?
— Клянусь, что обо всем этом понятия не имею. Так кто-то, говоришь, приставал к тебе?
— Не приставал, я не это хотела сказать. Ну, этот парень, ты знаешь, он сидел около нашего отделения в комнате для посетителей. Я догадалась, что это он послал кого-то из персонала позвать меня. Я его не знаю. Одет он был как-то по-чиновничьи: серый костюм, голубой галстук и все такое прочее.
— Кто он такой?
— Вот в этом-то и дело. Не знаю.
— И ты не...
— Послушай, — резко перебила она, — выслушай меня. Он спросил, не Марта ли я Синклер, дочь Харрисона Синклера. Я ответила: «Да, а в чем дело?» Он попросил меня уделить ему пару минут, ну я и согласилась. — Молли посмотрела на меня — глаза у нее, казалось, были обведены красноватой тенью и воспалились — и продолжала: — Он сказал, что только что разговаривал с тобой, что он был другом моего отца. Поэтому я решила, что он работает в ЦРУ, да и вид у него был такой. Он хотел переговорить со мной минуты две-три, я и сказала: «О'кей».
— Ну и что ему было нужно?
— Он спросил, не знаю ли я что-нибудь о счете, который открыл отец незадолго до смерти. Что-нибудь о коде счета или еще о чем-нибудь. Я даже толком не поняла, о чем он, черт бы его побрал, говорил.
— О чем же?
— Он ведь с тобой не договаривался, не так ли, а? — спросила она и не смогла удержаться от слез. — Бен, все это враки, не может быть такого.
— И ты не узнала, как его зовут?
— Меня как обухом по голове ударило! Я едва могла говорить.
— Ну а как он хотя бы выглядел?
— Такой высокий. Очень светлокожий, почти альбинос. Блондин, волосы даже очень светлые. С виду сильный, но какой-то женственный. Не знаю, может, гермафродит. Он сказал, что выполняет секретное задание Центрального разведуправления, — рассказала она и добавила тихим голосом: — Он сказал, что они там расследуют, как он назвал, слухи о том, не мог ли папа присвоить деньги, и поэтому ему нужно выяснить, не остались ли после папы какие-нибудь бумаги, не говорил ли он мне что-нибудь. Может, оставил коды к счетам. В общем, все, что может быть связано с этим делом.
— А ты сказала ему, чтобы они не совались со своими ослиными мордами, а?
— Я сказала ему, что произошла какая-то ужасная ошибка, спросила, ну ты знаешь, какие у них есть доказательства, и все такое прочее. А парень сказал что-то невразумительное, что они опять будут спрашивать меня, пока же они будут уточнять, что мог отец сообщить мне. А потом он сказал...
Тут ее голос сорвался, и она прикрыла глаза ладонью.
— Ну, давай дальше, Молли.
— Он сказал, что присвоение денег, по всей вероятности, как-то связано с убийством отца. Еще он знал про фотографию... — она опять прикрыла глаза ладонью.
— Он сказал, что из ЦРУ сильно жмут, чтобы все эти домысли и слухи выпустить на свободу, сообщить газетам и телевидению. Я ответила, что они не могут так поступить, все это вранье погубит репутацию отца. А он сказал: «Мы тоже не хотели бы так делать, мисс Синклер, все, что нам нужно, — это ваше содействие».
— Ой, Боже мой, — только и смог я вымолвить.
— Это все имеет какое-то отношение к Корпорации, а, Бен? С тем, что ты там собираешься делать вместе с Алексом Траслоу?
— Да, — наконец решился я. — Да, думаю, что имеет.
17
На следующий день ни свет ни заря — и в самом деле, должно быть, очень рано, так как Молли еще не вставала, — я продрал глаза, оглядел по привычке комнату и увидел, что на радиочасах со светящимся циферблатом еще нет и шести.
Рядом спала Молли, свернувшись калачиком и подложив ладони под груди. Мне всегда нравилось смотреть, как она спит: по-детски беззащитная, волосы спутаны, макияж стерт. Спит она более глубоко, нежели я. Временами мне кажется, что от сна она получает большее удовольствие, чем от секса. Но и просыпается зато посвежевшей, веселой и бодрой, будто только что вернулась из краткосрочного отпуска, где чудесно отдохнула. Я же отхожу от сна в подавленном состоянии, оцепеневшим и раздраженным.
Я встал с постели и по холодному паркетному полу прошел в уборную, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ее. Но ее не так-то просто оторвать от сновидений. Затем я вернулся к постели и присел рядом с ней на краешек, склонив голову над ее головой, надеясь «подслушать» что-нибудь из ее грез. Но рассказать, что из этого вышло, вряд ли удалось бы. Ничего связного я не уловил, никаких, даже отдельных, кусочков мыслей не «услышал», как «слышал» их вчера.
Я разобрал только отдельные звуки вроде музыкальных тонов, которые вовсе не походили на речь на каком-либо знакомом мне языке. Впечатление было такое, будто я крутил маховичок настройки радиоприемника в каком-то иностранном государстве. И вдруг послышался довольно отчетливо набор каких-то слов. «Компьютер», разобрал я, затем какое-то слово, похожее на лису, и «монитор» и, наконец, внезапно — «Бен», ну, а потом опять пошли бессмысленные музыкальные звуки.
И тут Молли вдруг проснулась. Почувствовала ли она мое дыхание на своем лице? Медленно открыв широко глаза, она в недоумении уставилась на меня и резко приподнялась.
— Вен, что случилось? — встревоженно спросила она.
— Ничего.
— А сколько сейчас времени? Семь?
— Да всего шесть.
Я немного поколебался в раздумье, а потом все же решился:
— Я хочу поговорить с тобой.
— А я хочу спать, — заныла она и закрыла глаза. — Потом поговорим.
Перекатившись на другую сторону постели, она вцепилась в подушку.
Я слегка коснулся ее плеча:
— Молли, милая моя. Мы должны поговорить.
Не раскрывая глаз, она пробормотала:
— Ну валяй говори.
Я опять коснулся ее плеча, на этот раз она открыла глаза и, спросив: «Что такое?», — медленно поднялась и села на кровати.
Обойдя кругом постель, я подошел к ней, и она подвинулась, освобождая мне место.
— Молли, — начал было я и запнулся.
Как бы сказать ей? Как объяснить такое, чего и сам толком не понимаешь?
— Ну?
— Мол, мне это и в самом деле трудно объяснить. Думаю, тебе лучше сейчас просто послушать. Знаю, что ты даже не поверишь, я бы наверняка и сам не поверил — но пока только выслушай. Хорошо?
Она с подозрением бросила на меня взгляд:
— Это что, имеет какое-то отношение к тому парню в больнице?
— Ну пожалуйста, просто послушай. Видишь ли, тот человек из ЦРУ по-хитрому подъехал ко мне и упросил пройти проверку на магнитно-резонансном детекторе лжи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83