Применяя совершенно разные методики биокибернетики, фиксируя различные электрические импульсы, излучаемые мозгом, посредством электро-энцефалографических приборов они узнали, что человек действительно может управлять некоторыми специально сконструированными компьютерами, отдавая им команды мысленно. С помощью мысленных приказов подопытный субъект может передвигать стрелку на компьютерном экране и даже печатать буквы. Вот вкратце про это явление. На данный момент нам известно лишь, что такое возможно.
— А почему же в таком случае нельзя вызвать аналогичную способность у любого другого индивида?
— Ну, видите ли, на этот вопрос ответить очень и очень трудно, — подчеркнул доктор. — Возможно, здесь как-то должен затрагиваться участок коры, где расположено «поле Вернике». А возможно, это зависит от количества или плотности нервных клеток в этом поле. А что касается конкретно вас, то тут есть какая-то связь с вашей фотографической памятью. По правде говоря, я об этом ничего не знаю, одни только ничем не обоснованные предположения. Но что бы там ни предполагалось, как бы ни складывались обстоятельства, с вами такое произошло. И сделало вас поистине весьма ценным индивидом.
— Ценным? — поинтересовался я. — Для кого ценным?
Но доктор Мехта уже повернулся и вышел из комнаты.
29
— Я вполне удовлетворен, — заявил Тоби Томпсон. И в самом деле по нему было видно, что он рад безмерно.
Я сидел в стерильной, залитой светом белой комнате для допросов и смотрел на Тоби, находящегося в смежной комнате за большим и толстым листом стекла. Стекло было все заляпано отпечатками пальцев, а свет в комнате был столь яркий, что легко можно потерять счет времени и забыть, что уже восемь утра, а я не спал всю ночь. Комната располагалась в подземелье неказистого служебного здания, построенного в 60-х годах.
— Ответь мне на несколько вопросов, — попросил я. — Зачем здесь стеклянный барьер? И почему бы тебе не оборудовать эту комнату заглушающими устройствами СНЧ, как в том конспиративном доме?
Тоби лишь тоскливо улыбнулся.
— Да она оборудована. Но лучше не рисковать. Я не очень-то доверяю всякой технике. А ты как, доверяешь?
Но мне не хотелось придавать беседе шутливый тон, я очень устал после тестов доктора Мехты, длившихся свыше часа.
— Если бы мне удалось бежать... — начал я рассказывать.
— То мы не остановились бы ни перед чем, лишь бы изловить тебя снова, Бен. Ты слишком ценен для нас. Видишь ли, по всем твоим психологическим параметрам, имеющимся в нашем распоряжении, выходило, что от тебя можно ожидать попытки побега. Поэтому я особо и не удивился. Ты ведь, Бен, должен помнить, что, уволившись из ЦРУ, ты перестал ощущать запах семьи.
— А что это такое, запах семьи?
— Этот энтомологический термин применяется к муравьям. Ты же помнишь мое увлечение муравьями.
Я вспомнил, что до второй мировой войны Тоби учился на энтомолога, но война круто изменила его судьбу, и он занялся военной разведкой, сначала в Управлении стратегических служб, а потом в ЦРУ. Но он не терял интереса к жизни муравьев, жадно читал всякую научную литературу по этому вопросу и поддерживал контакт со своим старинным другом по Гарварду Е.О.Вильсоном, который стал крупнейшим в мире ученым-энтомологом. Но Тоби мог похвастаться своими знаниями о жизни этих насекомых, разве только изредка используя научные термины.
— Еще как помню, Тоби. Так говоришь — запах семьи?
— Когда муравей встречает другого муравья, он направляет в его сторону свои усы-антенны. Если этот муравей окажется другого вида, на него немедленно нападают. Но если повстречавшийся муравей принадлежит к тому же виду, хоть он и из другого муравейника, с ним доброжелательно общаются, однако ему достается меньше еды, пока он не приживется в семье. Ну а когда приживется, то уже ничем не отличается от других обитателей муравейника.
— Так, значит, я появился из другой семьи? — в нетерпении спросил я.
— Тебе доводилось когда-либо видеть, как муравей предлагает пищу другому муравью? Зрелище довольно трогательное и интимное. Ну а нападение, конечно же, картина не из приятных. Один из бойцов или оба непременно погибают.
Я положил руки на поверхность коричневого, хорошо отполированного стола заседаний, за которым сидел, и забарабанил пальцами.
— Все это хорошо, — сказал я. — Но скажи мне вот что: кто охотился за мной в тот вечер?
— В Бостоне?
— Да, там. Ответ «нам не известно» меня не удовлетворит.
— Но так оно и есть. Мы и впрямь ничего не знаем. Известно только, что произошла утечка...
— Да провались оно все пропадом, Тоби, — взорвался я. — Мы же должны ладить друг с другом.
— Я и стараюсь ладить с тобой, Бен! — почти закричал Тоби, что очень удивило меня. — Как я уже говорил, после того инцидента в Париже я отвечаю за этот проект. Его назвали проект «Оракул» — ты же знаешь, как этим парням из секретного отдела службы безопасности нравится давать планам и проектам всякие мелодраматические кодовые названия. Слово это имеет латинский корень — оракулум, происходящий от слова ораре, то есть «говорить». Говорит мысль, разум, не так ли? — Я неопределенно пожал плечами. — Проект «Оракул» — это своеобразное подобие Манхэттенского проекта, ну того, по созданию атомной бомбы, только этот в области телепатии, но они схожи по расходам, напряженности, чрезвычайной засекреченности и считаются теми, кто знает об их существовании, совершенно безнадежным делом. После того как голландец, о котором ты слышал, стал в результате магнитного облучения экстрасенсом на несколько месяцев — а точнее, на сто тридцать три дня до совершения самоубийства, — мы провели более восьми тысяч опытов с живыми людьми.
— Восьми тысяч? — воскликнул я в удивлении.
— Подавляющее большинство этих людей знало, разумеется, что с ними проводятся медицинские эксперименты, за это им прилично платили. Но только двое из них приобрели в результате слабые признаки экстрасенсов, да и то всего лишь на день-два. С тобой же...
— Да вот, два дня уже прошло, а ничего не рассосалось.
— Великолепно. Все идет великолепно.
— Ну а на какой хрен все это нужно? «Холодная война» канула в прошлое, а проклятое...
— Да ну тебя, — не согласился Тоби. — Все как раз наоборот. Ты прав — мир изменился, но опасность в нем отнюдь не исчезла. По-прежнему существует русская угроза, там зреет еще один путч. Удастся он или приведет к полному краху системы? А там, как знать, может, Россия, чтобы восстановить рухнувшую империю, пойдет по пути веймарской Германии, приведшей к власти Гитлера. Все еще клокочет как бурлящий котел, Ближний Восток. Там свирепствует терроризм — по сути, мы вступаем в эпоху разгула такого терроризма, с каким прежде никогда не сталкивались. Нам нужно прививать людям качество, которое у тебя уже в избытке: не сдаваться и держаться до последнего. Нам требуются агенты, которые в состоянии разгадывать чужие намерения. В мире всегда будут саддамы хусейны или муаммары каддафи и кто-то, черт бы их побрал, еще вроде них.
— Но скажи мне все же вот что: а зачем же устроили пальбу там, в Бостоне? Проект «Оракул» осуществляется уже сколько лет?
— Около семи.
— И тут вдруг по мне начали стрелять. Очевидно, возникла какая-то необходимость. Кое-кому я понадобился очень уж сильно и срочно. Смысла в этом не вижу никакого.
Тоби лишь тяжело вздохнул и дотронулся до стекла, разделявшего нас.
— Советской угрозы более нет, — медленно произнес он. — И слава Богу. Но сейчас мы столкнулись с гораздо более трудной и распространенной угрозой: с сотнями тысяч безработных шпионов из распавшегося Восточного блока: информаторами и матерыми мокрушниками — целый дурно пахнущий букет. Во всяком случае, многие из них в том букете.
— Но это не объяснение, — возразил я. — Они всего лишь рядовые исполнители. На кого же, черт бы их побрал, они работают? И ради чего?
— Да провались все пропадом, — не выдержал и громко закричал Тоби. — Как, по-твоему, кто прикончил Эдмунда Мура?
В изумлении я уставился на него. Глаза у Тоби широко раскрылись, в них четко читались испуг и боль.
— Так ты спрашиваешь, — медленно и спокойно произнес я, — кто убил его?
— Ой, Бен, ради всех святых. По официальной версии он схлопотал пулю из личного револьвера «смит-вессон» образца 1939 года, изготовленного по заказу ЦРУ в 1957 году.
— А на самом деле?
— Такой револьвер образца 1939 года заряжается девятимиллиметровыми пулями от пистолета «парабеллум». Это первая модель калибра девять миллиметров, выпущенная в Америке.
— Куда это ты, черт возьми, клонишь?
— Пуля, разворотившая мозги Эда Мура, вылетела из специального пистолета калибра девять миллиметров, восьмизарядного. Такая обойма у «Макарова». Усек?
— Советского производства, — вспомнил я. — Образца конца 50-х годов. Или...
— ...Или восточногерманского производства. Обойма выпускалась для пистолета "М" в Восточной Германии. Не думаю, чтобы Эд Мур использовал в своем личном пистолете, выданном в ЦРУ, пули, изготавливаемые восточногерманской тайной полицией. А как ты считаешь?
— Но ведь эта чертова штази больше не существует, не так ли, Тоби?
— Да, Восточной Германии больше нет. Ее спецслужбы ликвидированы. Но их дело и люди живут. И кто-то пользуется их услугами. Кто-то нанимает их для своих целей. Вот почему ты нужен нам, Бен.
— Ладно, — ответил я, повышая голос. — Мне это ясно. Но что делать-то, черт бы всех побрал.
Молча он приступил к своей привычной процедуре — вынул пачку сигарет «Ротманс», открыл ее, постучал о подлокотник кресла-каталки, пока не вылезла сигарета, закурил и, выпустив клуб дыма, сказал:
— Мы хотим, чтобы ты разыскал последнего шефа КГБ.
— Владимира Орлова?
Он кивнул головой.
— Но вы же наверняка знаете, где он прячется? При возможностях Центрального разведуправления...
— Мы знаем лишь, что он скрывается где-то в Северной Италии. В области Тоскана. И это все.
— Как же, черт возьми, вы докопались до этого?
— Я никогда не разглашаю источники своей информации и методы их получения, — ответил Тоби и скривил губы в улыбке. — В настоящее время Орлов серьезно болен. Его видели у одного кардиолога в Риме. Вот и все, что нам известно. Он лечится у этого врача уже несколько лет, с первого своего визита в Рим в конце 70-х годов. Этот врач периодически лечит многих крупных мировых лидеров. Орлов полностью доверяет ему.
Нам также известно, что после консультаций у этого кардиолога его увезли куда-то в неустановленное место в Тоскане. Его шоферы великолепно умеют отрываться от хвостов.
— А делали ли негласный обыск помещений?
— У этого итальянского кардиолога? Мы пошарили в его рабочих помещениях в Риме. Да все без толку: историю болезни Орлова он, должно быть, прячет за семью замками.
— А если я найду Орлова? Что из этого?
— Ты же зять самого Харрисона Синклера, женат на его дочери. Совершенно немыслимо ожидать, что ты вступишь в какую-то сделку с ним. Разумеется, он будет очень осторожен и подозрителен, но и ты не промах. Как только обнаружишь его, так начинай выяснять все, о чем он говорил с Хэлом Синклером. Все-все. Точно ли, что Хэл присвоил огромные деньги? Что обещал ему Орлов? Ты же знаешь русский язык, а с твоим даром...
— Да из него и слова-то не выдавишь.
— Одним махом ты сможешь разыскать пропавшие сокровища и восстановить честное имя Хэла Синклера. Ну а сейчас, Бен, то, что ты узнаешь о Хэле, вполне возможно, не обрадует тебя.
— Быть того не может.
— Да, это так, Бен. Ты ведь нипочем не поверишь, что Харрисон Синклер был проходимцем и вором. Не верит в это и Алекс Траслоу, как и я. Но подготовься к тому, что тебе станет известно, как бы невыносимо и мерзко это ни показалось. Такое задание довольно рисковое.
— От кого задание-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83