– Тогда можно погрузиться на шлюпки, и…
– Ответ отрицательный. – Макс разбивал доводы нейрохирурга один за другим. Казалось, это доставляло ему наслаждение. – Во-первых, до порта, из которого мы вышли, больше двух суток пути. Ну это бог с ним. Льды.
– А что льды?
– Мы не сможем выйти на чистую воду. Шлюпка просто завязнет, и все.
– А этот… как его… бот, на котором мы выходили? Он же легкий! – внес свою лепту в разработку стратегических решений Муха.
– На нем ты будешь плавать у себя в ванной. Если доберешься, конечно, – мрачно пошутил Макс. – Вы что, уж совсем ничего не соображаете. На шлюпках, я уже не говорю о ботах, можно продержаться какое-то время. При условии, что мы находимся в районе прохода судов. А здесь медвежий угол. На сто – сто пятьдесят километров ни одного судна. Вы просто околеете во льдах, вот и все.
– А вы?
– Я бы никуда не уходил с корабля. Во всяком случае, здесь есть свет, тепло, бильярд, насколько я понял, и запасы пищи – Макс подмигнул всем присутствующим. – И воды.
– И сколько мы должны здесь торчать? – осторожно спросил Антон.
– Откуда же я знаю? До выяснения всех обстоятельств. “Эскалибур” должен вернуться через две недели. В противном случае нас начнут искать. И найдут довольно быстро. А две недели в хорошем обществе, – по-моему, это неплохая идея. Надоесть мы друг другу не успеем, на корабле можно сутками не видеться.
– А вы-то здесь при чем, молодой человек? – Губернатор еще раз проявил свой склочный нрав – Вы-то какое отношение имеете к хорошему обществу? Ваше дело маленькое, – смотреть, чтобы с двигателем все было в порядке… И поменьше попадаться нам на глаза…
– Это уж как захочу – Макс моментально поставил зарвавшегося Распопова на место. – Теперь надо мной начальников нету…
– Не стоит обострять, Николай Иванович! – примирительно сказал Антон. – И вы успокойтесь, Макс. Не хватало только, чтобы мы вцепились друг другу в глотку.
– Хотел бы я на это посмотреть! – Макс поскреб свой шрам.
– И вообще, нужно выяснить, что это за тип. – Распопов спрятался за мощную спину фотографа Филиппа и уже оттуда продолжил подавать реплики.
– Со мной все ясно, а вот вы кто?
– Что значит – кто я? – Губернатор даже задохнулся от такой наглости.
– Именно. Вы бы предъявили документы во избежание недоразумений.
– Документы? – Распопов открыл было рот и снова закрыл его. – А, собственно, мои документы… Мои документы были у вашего третьего помощника. Так же, как и документы всех остальных. Правда, товарищи?
"Товарищи” молчали. Это была правда. По четко установленным корабельным правилам документы всех находящихся на корабле – по выходе в море – сдавались третьему помощнику, каюту которого мы с Карпиком навестили всего несколько часов назад. Тогда я даже не подумала, что в пустом сейфе хранились и наши паспорта. Паспорта всех пятнадцати пассажиров. Сейчас было не самое подходящее время, чтобы говорить об этом… Но сказать было необходимо.
– Документов нет. – Наконец-то и я получила слово – Мы с Карпиком были в каюте третьего помощника. Там стоит сейф для хранения всех бумаг. Вы должны об этом знать, Макс.
– Еще бы.
– Так вот. Он пуст.
– То есть как это пуст?! – Распопов больше не мог сдерживаться и перешел на бабский фальцет.
– Абсолютно пуст. Там нет ни единого листка.
– Этого не может быть. – Впервые Арсен Лаккай проявил солидарность с губернатором.
– А все остальное может быть? – Я обвела присутствующих взглядом. – Все остальное, включая такое странное исчезновение экипажа?
– Я не хочу здесь больше оставаться, – заявил губернатор. Совсем как Карпик на трапе у капитанского мостика. И снова я почувствовала приступ раздражения.
– Не оставайтесь – Макс сохранял полное спокойствие.
– В конце концов, можно добраться до берега. Здесь не так уж далеко, километра четыре.
– Ну да. И потом еще километров триста-четыреста. Ни единого человека. Ни единой избушки. Только медведи после спячки. Умаетесь добираться.
– А метеостанция? Говорили, что здесь недалеко есть остров с метеостанцией…
– Есть такой. Вот только метеостанция там автоматическая. Пара коробок с самописцами, и все.
Компьютерный ас Борис Иванович, до этого хранивший полное молчание и внимательно наблюдавший за происходящим, нашел нужным вмешаться:
– Простите, Макс… Насколько я знаю, все суда подобного класса должны быть укомплектованы радиобуями…
– Вот именно! – с жаром поддержал Бориса Ивановича губернатор. – Кстати, что это такое?
– Вот пусть вам знающий человек и объяснит. – Макс равнодушно отвернулся к иллюминатору.
– “КОСПАС-САРСАТ”. – У Бориса Ивановича был тихий извиняющийся голос покинутого любовника. – “Космическое спасение”… Это радиобуй, который посылает мощный сигнал на спутник. При соприкосновении с водой включается автоматически, можно включить вручную, и через пятнадцать секунд сигнал пеленгуют с точностью до метра. Я прав?
– Ну… – Макс все еще смотрел в иллюминатор, как будто надеялся разглядеть там флотилию спасательных судов.
– Вот и отлично, – воодушевился Распопов – Вот и решение! Давайте запустим этот радиобуй, и дело с концом.
– Не хотел вас разочаровывать. Вообще не хотел поминать про этот чертов буй. Но… Раз уж вы так осведомлены. Короче, его тоже нет. Обычно “КОСПАС” хранится в радиорубке. Наверное, он сейчас там же, где и телефоны. И там же, где и экипаж.
– Так где же он, этот экипаж? – спросила Клио, а Сокольников положил ей руку на плечо, успокаивая. – Где он? Куда он делся?!
Ей никто не ответил. Тишина была такой, что стал слышен тихий гул двигателя, работающего далеко внизу. И совершенно неожиданно возник еще один звук.
Звук телефонного зуммера в буфетной кают-компании.
Аника, стоявшая рядом с дверью в буфетную, бросилась к телефону и сняла трубку.
– Ви! – закричала она. – Я слушать! Ви!.. Но ее французское “да” не устроило кого-то на том конце провода.
– Я не знаю. – Аника рассеянно вертела трубку в руке. – Странни телефоник ди навере… Там молчать… Ничего не говорить.
– Это Карпик. – Сокольников поморщился. – Это ее штучки. Пусть только появится – всыплю!..
Он не успел даже закончить фразы. Дверь в кают-компанию открылась, и на ее пороге появилась Карпик. Она независимо прошлась мимо застывших в недоумении пассажиров, взяла со стойки чистую тарелку и вывалила на нее успевший покрыться коркой фондю.
– Карпик! – Банкир все еще не мог поверить во внезапное появление дочери.
– Приятного аппетита, папочка! Когда я ем, я глух и нем, ты же сам говорил.
– Карпик! Это ты сейчас звонила? – Вопрос выглядел совершенно бессмысленным: Аника еще не успела положить трубку, когда появилась Карпик.
– Куда звонила? И кому? – спросила Карпик и с независимым видом отправила в рот кусочек хлеба, вымазанный фондю. – Очень вкусно, Аника. Ле мани-фиг. Гран мерси.
– Je suis heureux.(Я рада)
– А уж как я рада, ты даже представить себе не можешь.
Все, находящиеся в кают-компании, начали сосредоточенно наблюдать за тем, как ест Карпик. Так сосредоточенно, как будто от этого зависела их жизнь.
– Скажи правду, девочка, – снова начал свою бесполезную атаку банкир. – Скажи, откуда ты позвонила?
– Оставь ее в покое, – сказала Клио. – Пусть…
Закончить она не успела.
Пароход сотряс мощный гудок. Впервые за все время путешествия заработал тифон. Оказывается, у “Эскалибура” басовитый нежный голос…
Гудки следовали один за другим: короткие и длинные, они чередовались в разной последовательности, и это было похоже на…
– Что это такое! – закричал Распопов, тщетно пытающийся перекрыть гудки. – Что это, черт возьми, такое?!
– Похоже на азбуку Морзе! – догадался Антон. – Точно! Это азбука Морзе – короткие гудки, длинные… Снова короткие…
– Да. – Макс поднял голову, и я увидела, как вздулись жилы у него на шее, они стали пугающе похожи на шрамы. Точно такой же шрам украшал его щеку. – Да, это азбука Морзе.
– Что они… Что он передает? – Антон тоже задрал подбородок вверх.
– Подождите, сейчас. – Макс пошевелил губами, а Карпик, отставив тарелку, крепко сжала руками уши. – Сейчас… Сейчас…
Гудки не прекращались, снова и снова они повторяли одну и ту же комбинацию: короткие, длинные, снова короткие…
– Ну, что?! – Антон коснулся рукава Макса.
– Только одно слово. Только одно.
– Какое?
– Смерть.
– Что?!
– СМЕРТЬ.
Все застыли. Как в рапиде я видела медленно поднимающиеся к потолку головы. Нет, не к потолку, – к звуку гудка: как к перевернутому на кресте Богу, как к верхнему регистру странного и страшного органа…
– Qu'est-ce que c'est? Qu'est-ce que c'est? (Что такое? Что такое!) – требовательно повторяла Аника. Единственная из присутствующих, кто счастливо не понимал, что происходит.
Этот наивный, совсем не страшный французский, напоминающий о лебедях в фанерных домиках Женевского озера, о толстых бакалейщиках и кофе с круассанами, – этот французский вывел всех из оцепенения.
– Быстро! – закричал Макс. – Быстро наверх, в рубку!
И первым бросился из кают-компании. За ним побежали Антон, Филипп, хоккеист Витя Мещеряков, Вадик, Сокольников и Лаккай.
Альберт Бенедиктович снопом рухнул на стул и достал из кармана носовой платок: пот катился с него градом. Лысина адвоката пылала, а щеки покрылись мертвенной бледностью. В кают-компании стало тихо.
Муха приложился к бутылке коньяка и сделал несколько крупных глотков. А потом истерически захохотал:
– Наверное, радист вернулся! Так, глядишь, они к вечеру все соберутся.
– Да замолчи ты, щенок! – Губернатор был не в лучшем состоянии, чем Альберт Бенедиктович.
– Пока я молчу, другие говорят, и довольно впечатляюще! – Муха многозначительно вздернул вверх подбородок.
Распопов обрушил на нею поток беспомощной брани. Такой беспомощной, что ни слушать это, ни оставаться в кают-компании дольше было невыносимо. Я последовала за мужчинами.
Уже возле самого трапа меня нагнали Карпик и Клио. Но они не объединились даже во время опасности, они просто обошли меня с двух сторон, как обтекает неожиданную преграду поток воды. Клио оказалась бесстрашнее и проворнее, я сумела разглядеть только ее тонкие щиколотки, взлетевшие по трапу.
– Подожди меня, Ева! – Конечно же, Карпику с ее хромотой было тяжело развивать ту же скорость, что и Клио. Я ненадолго остановилась, и она сразу же вцепилась мне в рукав. “Защити меня, защити меня, защити меня”, – говорили ее умоляющие пальцы.
И тем не менее путь в рубку мы преодолели гораздо быстрее, чем в первый раз.
…Они полукругом стояли вокруг панели, на которой находилась кнопка, подающая на тифон звуковой сигнал.
– Ну, что? – задыхаясь, крикнула я с порога. Они молчали. Никто не говорил ни слова.
– Никого, да? – Я решила ответить за них за всех.
– Да, – мрачно подтвердил Антон. – Никого.
– Это ничего не значит. – Максу плевать было на мистику. – Пока мы добежали сюда, он уже мог уйти. Или они…
– Или она, – вдруг тихо сказала Клио.
– Кто – “она”? – спросил Антон. Не стоило, совсем не стоило задавать этот вопрос. Все и так знали – “кто”. Но Антон не хотел сдаваться. Он снова повторил его:
– Кто – “оно”?
– Та, которая передала нам сообщение. Точка, тире, точка, тире, уж я не знаю. Смерть. Так, кажется?..
Слово, выпущенное из губ Клио, как джинн из бутылки, разрослось и накрыло всех находящихся в капитанской рубке плотным облаком. Банкир обнял Клио за плечи и прижал к себе: не волнуйся, девочка! А его собственная девочка стояла рядом со мной и ничего не боялась. Или боялась? Я нашла руку Карпика и сжала ее. Девочка ответила мне благодарным пожатием.
– Это бред. – Нейрохирург цепко держался за свою, так цинично все объясняющую, науку. – Это полный бред и чушь, все то, что вы говорите, Клио. Я уверен, что сейчас мы найдем самое реальное объяснение…
– А если не найдем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Ответ отрицательный. – Макс разбивал доводы нейрохирурга один за другим. Казалось, это доставляло ему наслаждение. – Во-первых, до порта, из которого мы вышли, больше двух суток пути. Ну это бог с ним. Льды.
– А что льды?
– Мы не сможем выйти на чистую воду. Шлюпка просто завязнет, и все.
– А этот… как его… бот, на котором мы выходили? Он же легкий! – внес свою лепту в разработку стратегических решений Муха.
– На нем ты будешь плавать у себя в ванной. Если доберешься, конечно, – мрачно пошутил Макс. – Вы что, уж совсем ничего не соображаете. На шлюпках, я уже не говорю о ботах, можно продержаться какое-то время. При условии, что мы находимся в районе прохода судов. А здесь медвежий угол. На сто – сто пятьдесят километров ни одного судна. Вы просто околеете во льдах, вот и все.
– А вы?
– Я бы никуда не уходил с корабля. Во всяком случае, здесь есть свет, тепло, бильярд, насколько я понял, и запасы пищи – Макс подмигнул всем присутствующим. – И воды.
– И сколько мы должны здесь торчать? – осторожно спросил Антон.
– Откуда же я знаю? До выяснения всех обстоятельств. “Эскалибур” должен вернуться через две недели. В противном случае нас начнут искать. И найдут довольно быстро. А две недели в хорошем обществе, – по-моему, это неплохая идея. Надоесть мы друг другу не успеем, на корабле можно сутками не видеться.
– А вы-то здесь при чем, молодой человек? – Губернатор еще раз проявил свой склочный нрав – Вы-то какое отношение имеете к хорошему обществу? Ваше дело маленькое, – смотреть, чтобы с двигателем все было в порядке… И поменьше попадаться нам на глаза…
– Это уж как захочу – Макс моментально поставил зарвавшегося Распопова на место. – Теперь надо мной начальников нету…
– Не стоит обострять, Николай Иванович! – примирительно сказал Антон. – И вы успокойтесь, Макс. Не хватало только, чтобы мы вцепились друг другу в глотку.
– Хотел бы я на это посмотреть! – Макс поскреб свой шрам.
– И вообще, нужно выяснить, что это за тип. – Распопов спрятался за мощную спину фотографа Филиппа и уже оттуда продолжил подавать реплики.
– Со мной все ясно, а вот вы кто?
– Что значит – кто я? – Губернатор даже задохнулся от такой наглости.
– Именно. Вы бы предъявили документы во избежание недоразумений.
– Документы? – Распопов открыл было рот и снова закрыл его. – А, собственно, мои документы… Мои документы были у вашего третьего помощника. Так же, как и документы всех остальных. Правда, товарищи?
"Товарищи” молчали. Это была правда. По четко установленным корабельным правилам документы всех находящихся на корабле – по выходе в море – сдавались третьему помощнику, каюту которого мы с Карпиком навестили всего несколько часов назад. Тогда я даже не подумала, что в пустом сейфе хранились и наши паспорта. Паспорта всех пятнадцати пассажиров. Сейчас было не самое подходящее время, чтобы говорить об этом… Но сказать было необходимо.
– Документов нет. – Наконец-то и я получила слово – Мы с Карпиком были в каюте третьего помощника. Там стоит сейф для хранения всех бумаг. Вы должны об этом знать, Макс.
– Еще бы.
– Так вот. Он пуст.
– То есть как это пуст?! – Распопов больше не мог сдерживаться и перешел на бабский фальцет.
– Абсолютно пуст. Там нет ни единого листка.
– Этого не может быть. – Впервые Арсен Лаккай проявил солидарность с губернатором.
– А все остальное может быть? – Я обвела присутствующих взглядом. – Все остальное, включая такое странное исчезновение экипажа?
– Я не хочу здесь больше оставаться, – заявил губернатор. Совсем как Карпик на трапе у капитанского мостика. И снова я почувствовала приступ раздражения.
– Не оставайтесь – Макс сохранял полное спокойствие.
– В конце концов, можно добраться до берега. Здесь не так уж далеко, километра четыре.
– Ну да. И потом еще километров триста-четыреста. Ни единого человека. Ни единой избушки. Только медведи после спячки. Умаетесь добираться.
– А метеостанция? Говорили, что здесь недалеко есть остров с метеостанцией…
– Есть такой. Вот только метеостанция там автоматическая. Пара коробок с самописцами, и все.
Компьютерный ас Борис Иванович, до этого хранивший полное молчание и внимательно наблюдавший за происходящим, нашел нужным вмешаться:
– Простите, Макс… Насколько я знаю, все суда подобного класса должны быть укомплектованы радиобуями…
– Вот именно! – с жаром поддержал Бориса Ивановича губернатор. – Кстати, что это такое?
– Вот пусть вам знающий человек и объяснит. – Макс равнодушно отвернулся к иллюминатору.
– “КОСПАС-САРСАТ”. – У Бориса Ивановича был тихий извиняющийся голос покинутого любовника. – “Космическое спасение”… Это радиобуй, который посылает мощный сигнал на спутник. При соприкосновении с водой включается автоматически, можно включить вручную, и через пятнадцать секунд сигнал пеленгуют с точностью до метра. Я прав?
– Ну… – Макс все еще смотрел в иллюминатор, как будто надеялся разглядеть там флотилию спасательных судов.
– Вот и отлично, – воодушевился Распопов – Вот и решение! Давайте запустим этот радиобуй, и дело с концом.
– Не хотел вас разочаровывать. Вообще не хотел поминать про этот чертов буй. Но… Раз уж вы так осведомлены. Короче, его тоже нет. Обычно “КОСПАС” хранится в радиорубке. Наверное, он сейчас там же, где и телефоны. И там же, где и экипаж.
– Так где же он, этот экипаж? – спросила Клио, а Сокольников положил ей руку на плечо, успокаивая. – Где он? Куда он делся?!
Ей никто не ответил. Тишина была такой, что стал слышен тихий гул двигателя, работающего далеко внизу. И совершенно неожиданно возник еще один звук.
Звук телефонного зуммера в буфетной кают-компании.
Аника, стоявшая рядом с дверью в буфетную, бросилась к телефону и сняла трубку.
– Ви! – закричала она. – Я слушать! Ви!.. Но ее французское “да” не устроило кого-то на том конце провода.
– Я не знаю. – Аника рассеянно вертела трубку в руке. – Странни телефоник ди навере… Там молчать… Ничего не говорить.
– Это Карпик. – Сокольников поморщился. – Это ее штучки. Пусть только появится – всыплю!..
Он не успел даже закончить фразы. Дверь в кают-компанию открылась, и на ее пороге появилась Карпик. Она независимо прошлась мимо застывших в недоумении пассажиров, взяла со стойки чистую тарелку и вывалила на нее успевший покрыться коркой фондю.
– Карпик! – Банкир все еще не мог поверить во внезапное появление дочери.
– Приятного аппетита, папочка! Когда я ем, я глух и нем, ты же сам говорил.
– Карпик! Это ты сейчас звонила? – Вопрос выглядел совершенно бессмысленным: Аника еще не успела положить трубку, когда появилась Карпик.
– Куда звонила? И кому? – спросила Карпик и с независимым видом отправила в рот кусочек хлеба, вымазанный фондю. – Очень вкусно, Аника. Ле мани-фиг. Гран мерси.
– Je suis heureux.(Я рада)
– А уж как я рада, ты даже представить себе не можешь.
Все, находящиеся в кают-компании, начали сосредоточенно наблюдать за тем, как ест Карпик. Так сосредоточенно, как будто от этого зависела их жизнь.
– Скажи правду, девочка, – снова начал свою бесполезную атаку банкир. – Скажи, откуда ты позвонила?
– Оставь ее в покое, – сказала Клио. – Пусть…
Закончить она не успела.
Пароход сотряс мощный гудок. Впервые за все время путешествия заработал тифон. Оказывается, у “Эскалибура” басовитый нежный голос…
Гудки следовали один за другим: короткие и длинные, они чередовались в разной последовательности, и это было похоже на…
– Что это такое! – закричал Распопов, тщетно пытающийся перекрыть гудки. – Что это, черт возьми, такое?!
– Похоже на азбуку Морзе! – догадался Антон. – Точно! Это азбука Морзе – короткие гудки, длинные… Снова короткие…
– Да. – Макс поднял голову, и я увидела, как вздулись жилы у него на шее, они стали пугающе похожи на шрамы. Точно такой же шрам украшал его щеку. – Да, это азбука Морзе.
– Что они… Что он передает? – Антон тоже задрал подбородок вверх.
– Подождите, сейчас. – Макс пошевелил губами, а Карпик, отставив тарелку, крепко сжала руками уши. – Сейчас… Сейчас…
Гудки не прекращались, снова и снова они повторяли одну и ту же комбинацию: короткие, длинные, снова короткие…
– Ну, что?! – Антон коснулся рукава Макса.
– Только одно слово. Только одно.
– Какое?
– Смерть.
– Что?!
– СМЕРТЬ.
Все застыли. Как в рапиде я видела медленно поднимающиеся к потолку головы. Нет, не к потолку, – к звуку гудка: как к перевернутому на кресте Богу, как к верхнему регистру странного и страшного органа…
– Qu'est-ce que c'est? Qu'est-ce que c'est? (Что такое? Что такое!) – требовательно повторяла Аника. Единственная из присутствующих, кто счастливо не понимал, что происходит.
Этот наивный, совсем не страшный французский, напоминающий о лебедях в фанерных домиках Женевского озера, о толстых бакалейщиках и кофе с круассанами, – этот французский вывел всех из оцепенения.
– Быстро! – закричал Макс. – Быстро наверх, в рубку!
И первым бросился из кают-компании. За ним побежали Антон, Филипп, хоккеист Витя Мещеряков, Вадик, Сокольников и Лаккай.
Альберт Бенедиктович снопом рухнул на стул и достал из кармана носовой платок: пот катился с него градом. Лысина адвоката пылала, а щеки покрылись мертвенной бледностью. В кают-компании стало тихо.
Муха приложился к бутылке коньяка и сделал несколько крупных глотков. А потом истерически захохотал:
– Наверное, радист вернулся! Так, глядишь, они к вечеру все соберутся.
– Да замолчи ты, щенок! – Губернатор был не в лучшем состоянии, чем Альберт Бенедиктович.
– Пока я молчу, другие говорят, и довольно впечатляюще! – Муха многозначительно вздернул вверх подбородок.
Распопов обрушил на нею поток беспомощной брани. Такой беспомощной, что ни слушать это, ни оставаться в кают-компании дольше было невыносимо. Я последовала за мужчинами.
Уже возле самого трапа меня нагнали Карпик и Клио. Но они не объединились даже во время опасности, они просто обошли меня с двух сторон, как обтекает неожиданную преграду поток воды. Клио оказалась бесстрашнее и проворнее, я сумела разглядеть только ее тонкие щиколотки, взлетевшие по трапу.
– Подожди меня, Ева! – Конечно же, Карпику с ее хромотой было тяжело развивать ту же скорость, что и Клио. Я ненадолго остановилась, и она сразу же вцепилась мне в рукав. “Защити меня, защити меня, защити меня”, – говорили ее умоляющие пальцы.
И тем не менее путь в рубку мы преодолели гораздо быстрее, чем в первый раз.
…Они полукругом стояли вокруг панели, на которой находилась кнопка, подающая на тифон звуковой сигнал.
– Ну, что? – задыхаясь, крикнула я с порога. Они молчали. Никто не говорил ни слова.
– Никого, да? – Я решила ответить за них за всех.
– Да, – мрачно подтвердил Антон. – Никого.
– Это ничего не значит. – Максу плевать было на мистику. – Пока мы добежали сюда, он уже мог уйти. Или они…
– Или она, – вдруг тихо сказала Клио.
– Кто – “она”? – спросил Антон. Не стоило, совсем не стоило задавать этот вопрос. Все и так знали – “кто”. Но Антон не хотел сдаваться. Он снова повторил его:
– Кто – “оно”?
– Та, которая передала нам сообщение. Точка, тире, точка, тире, уж я не знаю. Смерть. Так, кажется?..
Слово, выпущенное из губ Клио, как джинн из бутылки, разрослось и накрыло всех находящихся в капитанской рубке плотным облаком. Банкир обнял Клио за плечи и прижал к себе: не волнуйся, девочка! А его собственная девочка стояла рядом со мной и ничего не боялась. Или боялась? Я нашла руку Карпика и сжала ее. Девочка ответила мне благодарным пожатием.
– Это бред. – Нейрохирург цепко держался за свою, так цинично все объясняющую, науку. – Это полный бред и чушь, все то, что вы говорите, Клио. Я уверен, что сейчас мы найдем самое реальное объяснение…
– А если не найдем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59