– Что значит – “прожить лишний день”? – снова прохрипел адвокат.
– Надеюсь, все здесь присутствующие убедились, что речь идет не об игре. Все россказни про экстремальный тур – это сказочки для богатеньких. Для вас, для всех. Если это и игра, то смертельная.
– Смерть, – тихо сказал Филипп. – Помните, как гудел этот пароход. Он сказал тогда – смерть…
– Чушь. – Наконец-то я услышала голос Андрея, шоколадный король оказался вполне трезвым человеком. – Пароход не может говорить сам. Он не может вывешивать флаги, не может подбрасывать листки из судовых журналов. Значит, кто-то это делает.
– Пароход, который пропал семьдесят лет назад. Английский “Эскалибур”. – В голосе Мухи звучала убежденность новообращенного.
– Откуда ты знаешь, что он пропал? Мы ведь не прошли его историю до конца. Мы даже и не знаем конца…
– Я бы вообще предпочел ничего не начинать, – промямлил адвокат. – Я ничего бы не потерял, если бы никогда не узнал про него.
– Никто бы ничего не потерял, – подтвердил муж Аники. – Но раз уж это случилось… Я не верю в мистику. Это просто смешно.
– Один труп и один пропавший человек – это смешно?! – взвился адвокат.
– Но вы же не считаете, что появилось “нечто” из далекого прошлого, с другого конца света и убило того, кого посчитало нужным. И еще убьет.
– Откуда вы знаете? Может быть, дальше на этом… на том “Эскалибуре” все было хорошо и он вернулся в Плимут…
– Да забудьте вы про ту историю… Еще неизвестно, действительно ли она имела место.
– А фотография капитана?
– Сейчас можно подделать что угодно.
– А листок из судового журнала? – не сдавался адвокат.
– То же самое.
– А газета?
– Свеженапечатанная газета ни в чем меня не убедит, даже если на ней будет стоять дата 508 год до Рождества Христова. – А он показывает отличную бультерьерскую хватку, этот шоколадный король!..
– Хорошо. А труп… Труп вас в чем-нибудь убеждает?
– Убеждает только в том, что на корабле есть человек, который способен убить. Или люди. Вы же знаете эту старую истину: ищи, кому выгодно.
– Вот именно! – воспрял духом адвокат. – Банкира, я понимаю, бизнесменов – я понимаю… Даже у шоколадных королей есть конкуренты. У губернаторов и политических деятелей. Но кому понадобилось убивать певицу?
– Я не знаю.
– Вот видите! И потом, мы не знаем, куда делся Лаккай…
– Вы же помните, что рассказывал Макс, – вмешался Муха. – Он увидел что-то ужасное… Макс рассказывал о его лице. Может быть, тогда – тот, английский, “Эскалибур” столкнулся с чем-то пугающим, необъяснимым. С адом …
– С адом, где вместо чертей пасутся тюлени. Так, что ли?
– А ведь они тогда, в 1929 году, тоже вышли убивать тюленей… Вы помните?
Андрей замолчал и почесал переносицу, а я была почти влюблена в него: ну, давай, мальчик, я тоже не верю в мистику, ведь пуля в голове Клио самая настоящая, давай, найди аргументы, убеди их всех, что бояться нужно не корабля…
– Это тоже из области допустимого, – наконец осторожно сказал Андрей. – Мы ведь никак не можем проверить этого. И узнать, действительно ли существовал такой корабль. И отправились ли члены охотничьего клуба Плимута в тот злополучный рейс на тюленей. И существовал ли вообще охотничий клуб в Плимуте…
– Да, – вдруг сказала Карпик, – существовал.
Взрослые даже не вспомнили о существовании девочки, пока она сама не напомнила о себе.
– О чем это ты, Карпик? – ласково спросил Муха.
– Я училась в Брайтоне. Правда. Я училась там в колледже… А Брайтон совсем недалеко от Плимута. Мы ездили туда на экскурсию. И были в охотничьем клубе… Там лучшее собрание чучел. Плимутские таксидермисты считаются одними из самых лучших в Англии…
– Таксидермисты? – переспросил Андрей.
– Ну да… Таксидермия – это набивка чучел.
– Ну, хорошо, пусть так. Пусть в Плимуте есть порт, есть охотничий клуб. Это еще ничего не значит. И свидетельство вашего Макса тоже. Он мог рассказать о чем угодно.
– И сам себе пробить затылок, – иронически добавил Муха.
– Хорошо. Согласен. Я не говорю, что это был Макс… Единственный из экипажа, – заметьте, единственный, – который остался на корабле. Весь экипаж исчез, а он один остался. Это выглядит подозрительно.
– Ничего подозрительного…
– Вы как-то можете это объяснить?
– Никак. Я не хочу этого объяснять. – Муха взял на себя защиту Макса, но не очень в этом преуспел.
– Вы в чем-то обвиняете его? – спросила Карпик, наклонив упрямый лоб.
– Нет, девочка, что ты… Дело вовсе не в Максе. Он не может знать, что послужило причиной исчезновения Лаккая – человек или…
– …или… – тихо сказал Муха. – Неужели вы до сих пор не поняли, что “ИЛИ”?
Притихший было адвокат снова застонал, и пружины под ним жалобно скрипнули.
– Я не поверю этому, пока сам с этим не столкнусь.
– Вы горите желанием столкнуться? – Муха разом осушил большую рюмку коньяку. – Если следующим в списке буду я, то с огромным удовольствием уступлю вам очередь.
– Вот только не надо о списках, – снова запричитал адвокат.
– Нет никакой мистики. Есть кто-то, кому нужно убивать. Возможно, убивать именно нас. Мы ведь не знаем, что за душой у всех остальных, правда?
– А Клио? – спросил Муха.
– Ее убили – это единственное, что известно точно.
– Но на корабле нет никого, кроме нас.
– Делайте выводы, – сказал Андрей.
– Но ведь в десять часов все были в бильярдной…
– Не все. Не было Макса.
– Я была с Максом. У него в каюте. Он целый день оставался там, – с обидой в голосе сказала Карпик. – Доктор велел ему лежать, у него может быть сотрясение мозга.
– Это правда, – подтвердила я, – Карпик и Макс были у него в каюте.
– Хорошо. – Андрей уступил и отошел на заранее подготовленные позиции. – Мещеряков ушел из бильярдной за полчаса до этого…
– Он пошел спать, – снова вступился Муха. – У него же режим, это всем известно…
– Не знаю… Потом, кто-то все время выходил из бильярдной…
– Врач, – тут же сдал адвокат своего благодетеля.
– Ага, – подтвердил Муха. – Нейрохирург с мировым именем выскочил в гальюн и вместо того, чтобы облегчиться, пустил Клио пулю…. Интересно, из чего? Ведь арсенал закрыт и никакого оружия у нас нет… Ты влип, Андрюша. У тебя нет аргументов…
Муха сказал это таким интимным голосом, что Андрей вспыхнул. Эта сцена в душе еще долго будет держать его на крючке. Компромат всегда действует безотказно.
– Я ничего не утверждаю. – Он сдался, он не оправдал моих ожиданий: так же, как серийный убийца-гомофоб не оправдал ожиданий старпома. И Митько больше нет… Все говорят о последней смерти, но совсем не вспоминают первую… – Я просто хочу сказать, что мы должны как-то защититься.
– Как? – Муха горько улыбнулся. – Неужели ты не понимаешь, что от этого нельзя защититься? Ведь Клио не защитилась…
– Кстати, – спросил Филипп, – а что она вообще делала в носовом отсеке? Ведь Сокольников сказал, что она вышла всего лишь на несколько минут, только чтобы принести выпивку…
– А почему мы должны верить Сокольникову? – вдруг спросил Андрей. – Только потому, что они были любовниками? Ведь никто не видел, как Клио выходила из каюты… А она могла выйти и за полчаса, и за двадцать минут… Они вообще могли выйти вместе. Ведь они почти не расставались… Они могли выйти вместе и пойти куда угодно…
– Что вы хотите этим сказать? – спросил адвокат.
– Ничего…
– Не смей подозревать папу! – Карпик подбежала к Андрею и ударила его в живот. – Ты… Сиди в своем душе и там подозревай!..
Бедная Карпик, она защищает отца, она готова защищать его от чего угодно… Если Андрей скажет еще одно слово, она сдаст его с потрохами.
– Прости меня, девочка. – Андрей мягко отстранился. – Я не подозреваю…
– И правильно делаешь. – Муха понял Карпика без слов. – Подозревать друг друга – последнее дело. Если мы увязнем в этом – мы с ума сойдем.
– Конечно. – Андрей махнул рукой. – Проще всего во всем подозревать ад. Он и так во всем виноват… Только я не верю в мистику…
Часы в углу бильярдной пробили двенадцать.
– Отличный фон для скептиков, – загробным голосом прокомментировал бой часов Филипп. – Вы не находите, Андрей?..
Он не успел закончить фразы: тишину корабля снова разрушил рев тифона: точки, тире, точки… Они напоминали о себе. Так же, как и слово, в которое они складывались…
Смерть.
Теперь адвокат уже не визжал, а хрипел. Я и представить себе не могла, что этот толстый, такой основательный на вид человек владеет самым широким диапазоном проявления страха. Муха же нервно рассмеялся:
– Интересно, по ком на этот раз звонит колокол? Что скажешь, Андрюша?
Андрей посмотрел на Муху долгим, полным ненависти взглядом. Дамоклов меч шантажа, который вот уже несколько дней болтался над ним, больше не волновал его. Андрей обнял за плечи жену, чье плохое знание русского позволяло хоть как-то защититься от страшной реальности. Он не смог отказать себе в кратком торжестве:
– Ты же сам знаешь продолжение цитаты, милый. Колокол звонит по тебе…
– Да замолчите же вы все, в конце концов! – не выдержал губернатор.
– Отчего же? – Андрей сорвался. – Может быть, нам проще самим перерезать друг друга, чтобы это не сделал кто-то другой?..
Никто даже не успел ответить на эту его реплику. В дверь бильярдной грохнули кулаками. Муха, предварительно закрывший ее на ключ, от самой стойки крикнул:
– Кто?
– Это я, Антон. – Голос по ту сторону бильярдной нетерпеливо подрагивал.
Муха отпер дверь и впустил нейрохирурга. Антон пришел с переднего края смерти, о которой вещал корабельный тифон, и все с любопытством и страхом уставились на него.
– Где папа? – спросила Карпик.
– Успокойся, девочка, папа скоро придет…
– Почему он не пришел сейчас? С ним что-то случилось?
– Не волнуйся, с ним Макс… Как ни странно, это сразу успокоило Карпика. Антон подошел к стойке и налил себе полный стакан водки. Говорить он не мог.
– Я пойду к папе…
– Нет, Карпик, не нужно. Папа просил передать… Господи, я совсем забыл, что он хотел передать. – Антон горько улыбнулся. – Можно вас на минутку, Ева?
– Да, конечно, – сказала я и тут же почувствовала, с каким облегчением сейчас покину бильярдную, атмосфера в которой накалилась до предела.
* * *
…Мы вышли в коридор.
– Что там? – уже спокойнее спросила я.
– Плохо. Если он просидит там еще несколько часов, то сойдет с ума.
– А Макс?
– Сторожит ближние подступы его безумия. Макс просил принести какие-нибудь теплые вещи. Свитер или куртку. Там очень холодно…
– Где?
– В трюме холодильной камеры. Мы отнесли Клио туда. Нужно взять что-нибудь для Сокольникова…
– Идемте, поищем.
Мы двинулись к каюте банкира, но она оказалась запертой. Возвращаться в бильярдную и просить ключ у Карпика мне не хотелось. Медленный танец людей, подозревающих друг друга в пособничестве Сатане, был мне невыносим.
– Вот что, он, должно быть, перенес свои вещи к Клио. Идемте, может быть, там открыто…
Я оказалась права – каюта Клио была не заперта. Мы вошли в нее, Антон включил свет и принялся искать вещи. Стоя у двери, я наблюдала за ним и не могла отделаться от очень сильного, шибающего в нос запаха, которым была пропитана каюта.
Запах безумной страсти, вот что это было: запах сплетенных тел, запах спермы, взорвавший женские недра, тонкий запах пота, запах усталой кожи…
– Черт, здесь как после Ледового побоища. – Антон тоже заметил это. – Похоже, они занимались любовью всюду, где только могли.
– Похоже, – сказала я.
Они занимались любовью всюду, где только могли. Они не в состоянии были оторваться друг от друга ни на секунду. Они расставались только тогда, когда засыпали. Что заставило Клио уйти? Я вдруг вспомнила о конверте, который лежал в заднем кармане кожаных штанов Клио. Теперь этот конверт лежал в заднем кармане моих джинсов. Я достала его и принялась рассматривать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59