Кое-какие нет.
– Даже лучшие эксперты что-нибудь упускают, – заметила Мерси.
Она попросила Койнер и О'Брайена, потому что они были лучшими в управлении. Ее людьми. Она бы доверила им собственную жизнь.
– Я их не осуждаю, – промолвил Саморра. – Этот комочек пыли – все, что я выгреб из углов, из-под холодильника, мусорного бака и посудомоечной машины. Джиллиама от этого избавлю. Невооруженным глазом я рассмотрел несколько нитей из одежды, непохожих на остальные. Видимо, многомесячной давности. Но если здесь шла борьба, что-либо должно было оторваться. Проверить стоит.
Саморра встал и загнал авторучкой комок пыли в пластиковый пакет. Взглянул на него, затем на Мерси.
– Меня просто поражает, как много веры мы способны вкладывать в малейшие шансы. Видимо, это просто надежда. Надежда на лучшее, растягиваемая до предела. Пока она не становится тонкой, как волос.
– А потом пытаемся идти по ней. Через Большой каньон.
– Да, и обратно. Что нашла в спальне?
Мерси показала кассету:
– Давай просмотрим.
* * *
Мерси вставила кассету в видеомагнитофон на большом телевизоре в гостиной и села на один из черных кожаных диванов. Саморра устроился на другом. Экран замерцал серым, затем загорелся яркими цветами.
Обри Уиттакер, идущая вечером по пляжу. Мужской голос называет дату, время и место.
Обри Уиттакер, катающаяся на коньках в парке. Опять тот же мужской голос.
Обри Уиттакер, сидящая там, где теперь сидит Саморра, рассказывающая, как первый раз ездила верхом. Смех того же мужчины.
На большинстве кадров – лицо Обри крупным планом. Мерси поразилась, какой красивой была эта женщина. С белой кожей, алыми губами, изящной грацией, выразительными глазами. План все укрупнялся. Ближе, ближе, потом изображение расплылось.
«Ну, и зачем мы делаем это снова?» – спросила Обри снимавшего.
«Чтобы ты видела, как красива, – ответил тот, – когда бываешь сама собой».
«И я должна просматривать эту пленку всякий раз, когда мне захочется покончить с собой?»
«Да».
Смех.
Конец видеозаписи. Серая бесконечность.
Несколько секунд детективы молчали. Мерси посмотрела на черные небо и воду, услышала, как все еще с силой хлещет дождь, увидела мигающий крохотный огонек маленького судна, идущего с юга на север.
– Это голос Макнелли, так ведь? – спросил Саморра.
– Да.
То, о чем он заговорил после этого, удивило Мерси.
– У нее большая опухоль в мозгу. Никто не знает, почему она появилась. И как долго находится там. Глиобластома. Она величиной с лимон. В четвертой стадии, значит, растет быстро. Эта опухоль является на сто процентов раковой. Нам сообщили, сколько Джанин проживет. Четырнадцать месяцев, если опухоль оперировать, лечить химиотерапией и облучением. Если нет – шесть. Жизнь можно продлить на восемь месяцев, но это будут месяцы адских мучений.
Саморра смотрел на бурю за окном.
– Но у врачей есть новый экспериментальный метод. Они называют его «новый протокол». Это комбинация радиоактивных микрокапсул и химикалий, которые введут в опухоль. Предполагается, что опухоль будет ими убита. Врачи точно знают, какой вред может причинить каждая микрокапсула, и введут их так, чтобы они не разрушали здоровые мозговые клетки. Это наша надежда. Опять надежда, на сей раз растянутая до размера радиоактивной гранулы. Знаешь, что я думаю?
– Скажи.
– Эксперимент окажется удачным. И знаешь, что еще?
– Говори.
– Джанин тоже так думает.
Мерси увидела, что лодочный огонек исчез, и опечалилась, будто буря вообще уничтожила свет. Она загадала: если огонек появится снова, значит, с Джанин произойдет чудо. Через полминуты огонек появился.
– И я так думаю.
– Спасибо. Завтра я весь день буду в больнице. Очевидно, и послезавтра.
– Я буду молиться. Можно мне приехать?
– Посмотрим, как пойдут дела.
Мерси встала, перемотала пленку и вынула кассету. Ноги были тяжелыми, словно она провела несколько часов в спортзале. Подумала о Тиме-младшем и почувствовала, что никогда так не тосковала по нему, не хотела так сильно его видеть. Тим. Отец. Мужчины. Улыбка, смех, стакан вина. Потом в постель, до тех пор, пока эта отвратительная буря не утихнет.
Но нет, сегодня у нее ежемесячное сборище, она сама подала идею, чтобы иметь вокруг себя верную армию – или затем, чтобы избавляться от одиночества, от которого временами страдала? Обязательство есть обязательство.
В голосе Саморры появилась какая-то новая нотка.
– У Майка возникли проблемы.
– И они обостряются с каждой минутой. Вчера он заявил мне, будто убил ее. И что не убивал.
– И где же правда?
– Не убивал. Майк Макнелли не способен на такое.
Саморра посмотрел на Мерси. Взгляд был острым, проницательным.
– Не исключено, ты и не знаешь, на что он способен.
– Мне это понятно.
– Может, есть смысл мне поговорить с ним?
– Пока не надо.
– Следует произвести выстрел из его пистолета и попросить лабораторию дать заключение.
– Я тоже об этом думала.
– Давай я побеседую с ним. Возьму у него пистолет. Это не проблема.
У Мерси не было времени продумать этот вариант сейчас, поэтому она сказала то, что считала верным. Надеялась, что это было верным. Надеждой, теперь растянутой до убеждения.
– Нет. Пока не надо. Если понадобится, пистолет я возьму сама. Пол, он не мог убить ее. Я это знаю.
– Люди постоянно обманываются. Вспомни, что случилось с Обри.
Глава 11
Мерси добежала до «Канкуна», прикрывая газетой голову от дождя, но когда вошла внутрь, ее волосы и плечи были мокрыми. Свою группу она нашла в глубине зала, в обычной большой кабине под листьями искусственной пальмы.
Клуб необщительных сотрудников шерифа всегда был заботой Мерси. Она приглашала, кого хотела, не допускала остальных, была «хозяйкой» и распорядительницей, следила, чтобы счет был оплачен, а официантка получила чаевые. То была своекорыстная затея, признавала она, создание сети – это слово она давно не любила.
Мерси достаточно хорошо разбиралась в политике управления и знала: чтобы продвинуться, нужно вести игру, поэтому клуб НСШ представлял собой подобранную команду, которая в будущем станет руководить управлением.
Два жестких правила приема заключались только в том, что люди должны нравиться ей, а она им, и они должны хорошо знать свое дело. Все остальное не имело значения. Сначала клуб состоял из Айка Сумича, Линды Койнер и молодого полицейского Джо Кэсика. Потом в него вошли Эван О'Брайен и молодой детектив из группы расследования краж и взломов Эд Мендес. Кати Хьюлет явилась желанным добавлением, хотя была приманкой для некоторых нежелательных мужчин, узнавших о клубе из бесконечных сплетен. Мерси не хотела бессемейных, потому не включала в него Майка. После двух собраний ей пришлось добавить нескольких старослужащих: Джиллиама, Стью Вэггонера из группы расследования мошенничеств и Рэя Данбара. Мерси даже спрашивала некоторых полицейских, смогут ли они приезжать. Двум из троих она дала понять, что они желанны, третьему нет.
В этот вечер, когда нервы Мерси были истерзаны заигрыванием Майка с дорогой проституткой, ей хотелось вернуться домой, к Мужчинам. Но было совершенно ясно, что если уж начала дело, то его нужно доводить до конца.
В кабине Мерси села рядом с Кати Хьюлет. Людей собралось немного: Джо Кэсик, Эван О'Брайен, Линда Койнер.
Темой разговора была природа и новые платные автомобильные дороги, протянувшиеся на тридцать с лишним миль через незаселенные холмы на юге округа. Автомобилисты убили там двух кугуаров, дюжину оленей, восемь лесных кошек, множество зайцев и белок. Кэсик, сторонник защиты окружающей среды, спортсмен, любитель птиц и фотограф, рассуждал о плане агентства платных дорог построить под ними коридоры для передвижения оленей и больших кошек.
– Идея была хорошей, – говорил он, когда Мерси кивком заказала официантке свое обычное шотландское виски с водой. – Но беда в том, что олени боятся этих треклятых коридоров. Это просто туннели под шоссе, над ними проносятся с ревом тысячи машин. Поэтому бюрократы стараются заманить оленей в туннели вкусной едой. Люцерной. Но им невдомек, что люцерна ядовита для оленей, поэтому те, которых не сбивают машины, травятся в этих коридорах. Мы откармливаем грифов, и только. Я вижу этих жирных птиц повсюду в своих прогулках.
– Оленина очень вкусна, – заметил О'Брайен. – Могли бы отдавать мясо оленей бедным. Выдать им пропуска для хождения по туннелям. Бесплатная пища.
– Вот-вот, – сказала Койнер. – И все равно за проезд до Грин-Ривер дерут три доллара шестьдесят центов.
Кэсик отметил, что природа в отместку отняла две человеческие жизни: поздно ночью машина врезалась в фонарный столб, потому что водитель пытался объехать что-то лежавшее на дороге – скорее всего оленя.
– Все же очень жаль, – вздохнула Койнер. – В машине была пожилая дама с внучкой.
– Существуют специальные датчики, которые можно установить на машине, – произнес Эван. – Они просигналят, когда...
Мерси перестала слушать. Музыка в баре была громкой, освещение тусклым, а лица, которые обычно ей было приятно видеть, вызывали у нее ощущение, будто она здесь лишняя, чужая. Ей хотелось, чтобы здесь сидел Хесс. Были Мужчины.
Кэсик и О'Брайен завели разговор о муравьях Рихтера и пчелах-убийцах. Хьюлет коснулась руки Мерси:
– Ты не больна?
– Устала. День был напряженным.
Да, и эти черные пчелы преследуют тебя, она только об этом и писала...
Хьюлет была длинноногой брюнеткой, гордилась своей привлекательностью. Служила в группе нравов и считалась лучшей приманкой для распутников, попадала в опасные положения и ни разу не теряла спокойствия. Играла на второй базе в софбольной команде управления.
– Оно и видно, – сказала Хьюлет. – Поезжай домой, отдохни.
– Скоро поеду.
– Что с Майком?
Мой брат живет в Техасе, его покусали муравьи Рихтера, и опухоль на руке не сходила три дня...
– Понятия не имею, – солгала Мерси.
– Господи, он в последнее время какой-то странный – постоянно усталый, напряженный. Иногда отсутствует на работе. Говорит, что был в церкви. Ну что ж, пусть. Но убийство Уиттакер совсем доконало Майка. Я никогда не видела его таким... виноватым. В том, что допустил это. Понимаешь, она являлась его осведомительницей, собиралась пойти с микрофоном к Моладану, и тут кто-то прикончил ее в своем жилище. Но Майк был странным и раньше, так что тут не только это убийство.
К тому же муравьи Рихтера едят птичьи яйца, напрочь извели перепелок в западном Техасе, где живет мой брат...
– Знаю, – кивнула Мерси. – Поверь мне, знаю. В последний месяц с ним было трудно. Очень раздражительный, обидчивый...
– Ну, он влюблен в тебя, и все дело в этом.
– Пожалуй.
– Ты, похоже, очень довольна.
Набери их для фермы Рихтера, отправь моему племяннику в Сиэтл...
– Кати, иногда мне хочется жить на каком-нибудь тропическом острове. Я, Тим и тысяча романов в бумажных обложках. Ром и ананасовый сок.
– Послушные мальчики-слуги с упругими коричневыми ягодицами?
– Они появляются, как только позвонишь.
Тугие коричневые ягодицы? О чем вы там болтаете вдвоем?
И Мерси застряла там на час, потягивая виски, голоса смешивались, лица расплывались.
Нет, у Гландиса не хватит духу тягаться с Брайтоном за должность. Это будет выглядеть так, будто питбуль кусает хозяина.
Гландис просто разыгрывает дурачка.
Значит, хороший актер. Видел когда-нибудь его жену? Похожа на Круэллу де Виль. Но послушай, Гландису нужна поддержка Брайтона. Без его рекомендации никто не станет новым шерифом. От него все зависит.
Так или иначе, Брайтон вскоре уйдет в отставку. Сколько ему: семьдесят, семьдесят один?
Семьдесят два. Гландис тоже не мальчик. Вот Уинс Абелер из пожарной охраны, он вроде годится. Но провалиться мне, если у нас шерифом будет пожарный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Даже лучшие эксперты что-нибудь упускают, – заметила Мерси.
Она попросила Койнер и О'Брайена, потому что они были лучшими в управлении. Ее людьми. Она бы доверила им собственную жизнь.
– Я их не осуждаю, – промолвил Саморра. – Этот комочек пыли – все, что я выгреб из углов, из-под холодильника, мусорного бака и посудомоечной машины. Джиллиама от этого избавлю. Невооруженным глазом я рассмотрел несколько нитей из одежды, непохожих на остальные. Видимо, многомесячной давности. Но если здесь шла борьба, что-либо должно было оторваться. Проверить стоит.
Саморра встал и загнал авторучкой комок пыли в пластиковый пакет. Взглянул на него, затем на Мерси.
– Меня просто поражает, как много веры мы способны вкладывать в малейшие шансы. Видимо, это просто надежда. Надежда на лучшее, растягиваемая до предела. Пока она не становится тонкой, как волос.
– А потом пытаемся идти по ней. Через Большой каньон.
– Да, и обратно. Что нашла в спальне?
Мерси показала кассету:
– Давай просмотрим.
* * *
Мерси вставила кассету в видеомагнитофон на большом телевизоре в гостиной и села на один из черных кожаных диванов. Саморра устроился на другом. Экран замерцал серым, затем загорелся яркими цветами.
Обри Уиттакер, идущая вечером по пляжу. Мужской голос называет дату, время и место.
Обри Уиттакер, катающаяся на коньках в парке. Опять тот же мужской голос.
Обри Уиттакер, сидящая там, где теперь сидит Саморра, рассказывающая, как первый раз ездила верхом. Смех того же мужчины.
На большинстве кадров – лицо Обри крупным планом. Мерси поразилась, какой красивой была эта женщина. С белой кожей, алыми губами, изящной грацией, выразительными глазами. План все укрупнялся. Ближе, ближе, потом изображение расплылось.
«Ну, и зачем мы делаем это снова?» – спросила Обри снимавшего.
«Чтобы ты видела, как красива, – ответил тот, – когда бываешь сама собой».
«И я должна просматривать эту пленку всякий раз, когда мне захочется покончить с собой?»
«Да».
Смех.
Конец видеозаписи. Серая бесконечность.
Несколько секунд детективы молчали. Мерси посмотрела на черные небо и воду, услышала, как все еще с силой хлещет дождь, увидела мигающий крохотный огонек маленького судна, идущего с юга на север.
– Это голос Макнелли, так ведь? – спросил Саморра.
– Да.
То, о чем он заговорил после этого, удивило Мерси.
– У нее большая опухоль в мозгу. Никто не знает, почему она появилась. И как долго находится там. Глиобластома. Она величиной с лимон. В четвертой стадии, значит, растет быстро. Эта опухоль является на сто процентов раковой. Нам сообщили, сколько Джанин проживет. Четырнадцать месяцев, если опухоль оперировать, лечить химиотерапией и облучением. Если нет – шесть. Жизнь можно продлить на восемь месяцев, но это будут месяцы адских мучений.
Саморра смотрел на бурю за окном.
– Но у врачей есть новый экспериментальный метод. Они называют его «новый протокол». Это комбинация радиоактивных микрокапсул и химикалий, которые введут в опухоль. Предполагается, что опухоль будет ими убита. Врачи точно знают, какой вред может причинить каждая микрокапсула, и введут их так, чтобы они не разрушали здоровые мозговые клетки. Это наша надежда. Опять надежда, на сей раз растянутая до размера радиоактивной гранулы. Знаешь, что я думаю?
– Скажи.
– Эксперимент окажется удачным. И знаешь, что еще?
– Говори.
– Джанин тоже так думает.
Мерси увидела, что лодочный огонек исчез, и опечалилась, будто буря вообще уничтожила свет. Она загадала: если огонек появится снова, значит, с Джанин произойдет чудо. Через полминуты огонек появился.
– И я так думаю.
– Спасибо. Завтра я весь день буду в больнице. Очевидно, и послезавтра.
– Я буду молиться. Можно мне приехать?
– Посмотрим, как пойдут дела.
Мерси встала, перемотала пленку и вынула кассету. Ноги были тяжелыми, словно она провела несколько часов в спортзале. Подумала о Тиме-младшем и почувствовала, что никогда так не тосковала по нему, не хотела так сильно его видеть. Тим. Отец. Мужчины. Улыбка, смех, стакан вина. Потом в постель, до тех пор, пока эта отвратительная буря не утихнет.
Но нет, сегодня у нее ежемесячное сборище, она сама подала идею, чтобы иметь вокруг себя верную армию – или затем, чтобы избавляться от одиночества, от которого временами страдала? Обязательство есть обязательство.
В голосе Саморры появилась какая-то новая нотка.
– У Майка возникли проблемы.
– И они обостряются с каждой минутой. Вчера он заявил мне, будто убил ее. И что не убивал.
– И где же правда?
– Не убивал. Майк Макнелли не способен на такое.
Саморра посмотрел на Мерси. Взгляд был острым, проницательным.
– Не исключено, ты и не знаешь, на что он способен.
– Мне это понятно.
– Может, есть смысл мне поговорить с ним?
– Пока не надо.
– Следует произвести выстрел из его пистолета и попросить лабораторию дать заключение.
– Я тоже об этом думала.
– Давай я побеседую с ним. Возьму у него пистолет. Это не проблема.
У Мерси не было времени продумать этот вариант сейчас, поэтому она сказала то, что считала верным. Надеялась, что это было верным. Надеждой, теперь растянутой до убеждения.
– Нет. Пока не надо. Если понадобится, пистолет я возьму сама. Пол, он не мог убить ее. Я это знаю.
– Люди постоянно обманываются. Вспомни, что случилось с Обри.
Глава 11
Мерси добежала до «Канкуна», прикрывая газетой голову от дождя, но когда вошла внутрь, ее волосы и плечи были мокрыми. Свою группу она нашла в глубине зала, в обычной большой кабине под листьями искусственной пальмы.
Клуб необщительных сотрудников шерифа всегда был заботой Мерси. Она приглашала, кого хотела, не допускала остальных, была «хозяйкой» и распорядительницей, следила, чтобы счет был оплачен, а официантка получила чаевые. То была своекорыстная затея, признавала она, создание сети – это слово она давно не любила.
Мерси достаточно хорошо разбиралась в политике управления и знала: чтобы продвинуться, нужно вести игру, поэтому клуб НСШ представлял собой подобранную команду, которая в будущем станет руководить управлением.
Два жестких правила приема заключались только в том, что люди должны нравиться ей, а она им, и они должны хорошо знать свое дело. Все остальное не имело значения. Сначала клуб состоял из Айка Сумича, Линды Койнер и молодого полицейского Джо Кэсика. Потом в него вошли Эван О'Брайен и молодой детектив из группы расследования краж и взломов Эд Мендес. Кати Хьюлет явилась желанным добавлением, хотя была приманкой для некоторых нежелательных мужчин, узнавших о клубе из бесконечных сплетен. Мерси не хотела бессемейных, потому не включала в него Майка. После двух собраний ей пришлось добавить нескольких старослужащих: Джиллиама, Стью Вэггонера из группы расследования мошенничеств и Рэя Данбара. Мерси даже спрашивала некоторых полицейских, смогут ли они приезжать. Двум из троих она дала понять, что они желанны, третьему нет.
В этот вечер, когда нервы Мерси были истерзаны заигрыванием Майка с дорогой проституткой, ей хотелось вернуться домой, к Мужчинам. Но было совершенно ясно, что если уж начала дело, то его нужно доводить до конца.
В кабине Мерси села рядом с Кати Хьюлет. Людей собралось немного: Джо Кэсик, Эван О'Брайен, Линда Койнер.
Темой разговора была природа и новые платные автомобильные дороги, протянувшиеся на тридцать с лишним миль через незаселенные холмы на юге округа. Автомобилисты убили там двух кугуаров, дюжину оленей, восемь лесных кошек, множество зайцев и белок. Кэсик, сторонник защиты окружающей среды, спортсмен, любитель птиц и фотограф, рассуждал о плане агентства платных дорог построить под ними коридоры для передвижения оленей и больших кошек.
– Идея была хорошей, – говорил он, когда Мерси кивком заказала официантке свое обычное шотландское виски с водой. – Но беда в том, что олени боятся этих треклятых коридоров. Это просто туннели под шоссе, над ними проносятся с ревом тысячи машин. Поэтому бюрократы стараются заманить оленей в туннели вкусной едой. Люцерной. Но им невдомек, что люцерна ядовита для оленей, поэтому те, которых не сбивают машины, травятся в этих коридорах. Мы откармливаем грифов, и только. Я вижу этих жирных птиц повсюду в своих прогулках.
– Оленина очень вкусна, – заметил О'Брайен. – Могли бы отдавать мясо оленей бедным. Выдать им пропуска для хождения по туннелям. Бесплатная пища.
– Вот-вот, – сказала Койнер. – И все равно за проезд до Грин-Ривер дерут три доллара шестьдесят центов.
Кэсик отметил, что природа в отместку отняла две человеческие жизни: поздно ночью машина врезалась в фонарный столб, потому что водитель пытался объехать что-то лежавшее на дороге – скорее всего оленя.
– Все же очень жаль, – вздохнула Койнер. – В машине была пожилая дама с внучкой.
– Существуют специальные датчики, которые можно установить на машине, – произнес Эван. – Они просигналят, когда...
Мерси перестала слушать. Музыка в баре была громкой, освещение тусклым, а лица, которые обычно ей было приятно видеть, вызывали у нее ощущение, будто она здесь лишняя, чужая. Ей хотелось, чтобы здесь сидел Хесс. Были Мужчины.
Кэсик и О'Брайен завели разговор о муравьях Рихтера и пчелах-убийцах. Хьюлет коснулась руки Мерси:
– Ты не больна?
– Устала. День был напряженным.
Да, и эти черные пчелы преследуют тебя, она только об этом и писала...
Хьюлет была длинноногой брюнеткой, гордилась своей привлекательностью. Служила в группе нравов и считалась лучшей приманкой для распутников, попадала в опасные положения и ни разу не теряла спокойствия. Играла на второй базе в софбольной команде управления.
– Оно и видно, – сказала Хьюлет. – Поезжай домой, отдохни.
– Скоро поеду.
– Что с Майком?
Мой брат живет в Техасе, его покусали муравьи Рихтера, и опухоль на руке не сходила три дня...
– Понятия не имею, – солгала Мерси.
– Господи, он в последнее время какой-то странный – постоянно усталый, напряженный. Иногда отсутствует на работе. Говорит, что был в церкви. Ну что ж, пусть. Но убийство Уиттакер совсем доконало Майка. Я никогда не видела его таким... виноватым. В том, что допустил это. Понимаешь, она являлась его осведомительницей, собиралась пойти с микрофоном к Моладану, и тут кто-то прикончил ее в своем жилище. Но Майк был странным и раньше, так что тут не только это убийство.
К тому же муравьи Рихтера едят птичьи яйца, напрочь извели перепелок в западном Техасе, где живет мой брат...
– Знаю, – кивнула Мерси. – Поверь мне, знаю. В последний месяц с ним было трудно. Очень раздражительный, обидчивый...
– Ну, он влюблен в тебя, и все дело в этом.
– Пожалуй.
– Ты, похоже, очень довольна.
Набери их для фермы Рихтера, отправь моему племяннику в Сиэтл...
– Кати, иногда мне хочется жить на каком-нибудь тропическом острове. Я, Тим и тысяча романов в бумажных обложках. Ром и ананасовый сок.
– Послушные мальчики-слуги с упругими коричневыми ягодицами?
– Они появляются, как только позвонишь.
Тугие коричневые ягодицы? О чем вы там болтаете вдвоем?
И Мерси застряла там на час, потягивая виски, голоса смешивались, лица расплывались.
Нет, у Гландиса не хватит духу тягаться с Брайтоном за должность. Это будет выглядеть так, будто питбуль кусает хозяина.
Гландис просто разыгрывает дурачка.
Значит, хороший актер. Видел когда-нибудь его жену? Похожа на Круэллу де Виль. Но послушай, Гландису нужна поддержка Брайтона. Без его рекомендации никто не станет новым шерифом. От него все зависит.
Так или иначе, Брайтон вскоре уйдет в отставку. Сколько ему: семьдесят, семьдесят один?
Семьдесят два. Гландис тоже не мальчик. Вот Уинс Абелер из пожарной охраны, он вроде годится. Но провалиться мне, если у нас шерифом будет пожарный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48