У него комплекс неполноценности – мы не можем сделать его полицейским, и он очень нервничает. О'Брайен считает, будто знает все, руководит лабораторией. Но он входит в кухню Обри Уиттакер, где ясно видны следы борьбы, и что делает? Ничего. Ни отпечатков пальцев. Ни фотографий в заключении об осмотре места преступления. Ни упоминания о согнутых полозьях и выдвинутых ящиках. О'Брайен надменный и неряшливый, вот что я о нем скажу. Я не дам своих дактокарт людям, которые теряют улики и считают себя слишком умными, чтобы учиться. Вот и все.
Мерси не стала возражать. Недоверие Саморры беспокоило ее меньше, чем его слова о Майке.
– Ты не думаешь, что убийство совершил Майк?
– Думаю, дело не только в том, кто его совершил.
– Как это понять, Пол?
Саморра подлил кофе себе и Мерси.
– Сосед утверждает, будто слышал шаги двух разных людей, с разницей во времени меньше десяти минут. Мы можем объяснить только шаги Майка. Борьба в кухне, но кто там боролся? Затем мы отдаем улики в лабораторию, и они теряются. Джиллиам жалуется Брайтону, и они выгоняют людей из лаборатории. Все указывает на Майка. Но если убийство совершил он, полицейский, черт возьми, как он мог оставить отпечатки пальцев повсюду и гильзу в цветочной вазе? Если хочешь убить кого-то и уйти от ответственности, то не сидишь с будущей жертвой за ужином, потом уходишь, возвращаешься через пять минут и убиваешь. Это глупый, очень рискованный путь. Я не утверждаю, что преступление совершил не Майк, но с какой стати совершать его таким образом? Нет, здесь что-то неладно. Тут замешан не один человек.
– Койнер? Пол, она нашла гильзу. Это привело нас к пистолету, а пистолет к Майку.
– Но она все равно могла пытаться покрыть его. Одной рукой выполнять свою работу, другой – уничтожать.
Несколько секунд оба молчали. Мерси пыталась взвесить гнетущий смысл слов Саморры: Майк не только променял ее, Мерси, на проститутку, но и побудил Линду Койнер покрывать убийство. Майк Макнелли – убийца, мастер-махинатор. Мерси Рейборн – идиотка.
– Тебя это не затрагивает, – промолвил Саморра, очевидно, прочтя ее мысли.
Мерси это потрясло. Она встала и подошла к окну, посмотрела на голубой, подернутый рябью бассейн, на пальмы, раскачивающиеся высоко вверху на фоне быстро плывущих облаков.
– Я думаю, все на свете меня затрагивает, это один из моих недостатков.
– У всех у нас есть этот недостаток. У меня на душе иногда хуже из-за себя самого, чем из-за Джанин.
Мерси заметила двух летящих ворон. Ветер изменился и с силой подхватил обеих, их перья распушились, словно от полученного заряда дроби. Даже птицы не могут предвидеть изменения ветра, подумала она.
Только теперь Мерси осознала, как вредит арест Майка ей, ее планам и мечтам, ее все еще хрупкому духу. Она чувствовала себя униженной, словно не имела права испытывать ни к кому никаких чувств, потому что была совершенно безразличной к человеку, которого называла своим любовником, словно ее сердце оказалось глупым, слепым, ненадежным.
– Я только что поняла, в каком дурном свете выставляет меня арест Майка, – вздохнула Мерси. – Тот факт, что верила в этого человека, вероятно, любила его. Доверяла ему. Какая жуткая ошибка! Такой, как я, нельзя особенно доверять. Нельзя поручать руководство группой или отделом.
Саморра поглядел на нее и мягко произнес:
– Подумай, в каком свете окажешься, если Майк невиновен.
– Я не сосредоточивалась на этой мысли. Иначе бы не отправилась к Брайтону с той гильзой. Эта мысль улетучилась, когда я выяснила, что гильза, которую мы нашли в доме Уиттакер, выброшена из пистолета Майка.
Саморра покачал головой:
– Мы никогда не узнаем, из какого пистолета выпущена пуля, убившая Уиттакер.
– Пол, нет почти никаких сомнений. Найденная в доме гильза выброшена из пистолета, который носит только обвиняемый. Глушитель. Мотив. Возможность. Множество улик. Нет только видеозаписи. Думаешь, присяжные оправдают его?
– Нет. Но я говорю не о присяжных. Я веду речь о том, кто убил Обри Уиттакер.
– Тогда к чему мы приходим? Пистолет принадлежит Майку, но стрелял из него не Майк?
– Именно. Ты увезла пистолет на час. Очевидно, кто-то увез его на два часа. Или кто-то застрелил Обри из другого оружия. Человек, надеявшийся, что пуля вылетит в застекленную дверь, и собиравшийся извлечь ее из штукатурки, если такого не случится. Этим можно объяснить те десять минут, в течение которых он находился в доме, – не сразу обнаружил отверстие в стекле. Или, может, дело обстояло таким образом: кто-то взял пистолет, как ты, сделал выстрел в укромном месте и забрал гильзу.
– А потом положил ее в цветочную вазу в доме Обри Уиттакер? Кто?
Саморра пожал плечами, Мерси не могла понять, неуверенность это или раздражение.
– По этому поводу вчера кто-то пошутил. Я не должен был слышать той шутки. Было сказано: уж не Мерси ли Рейборн убила девицу – она знала, что Майк втрескался в проститутку?
Мерси обратила на него долгий, суровый взгляд:
– Шутка злобная. Зачем ты передаешь ее мне?
– Чтобы ты знала, с чем сталкиваешься. Я – всегда на твоей стороне.
Мерси ответила на звонок сотового телефона. Звонил Брайтон.
– Час назад мы арестовали Майка, – негромко сообщил он. – Ему предъявят обвинения в фальсификации улик, препятствовании применению закона и убийстве. Объявлено об этом будет завтра утром. Пресс-конференцию будем вести Гландис и я. Тебе здесь лучше не появляться. Дело я передаю Уилеру и Тигу. Сотрудничай с ними, Рейборн. Мы получили ордер, поэтому помоги им с обыском.
Мерси казалось, что у нее пропал голос.
– Непременно, – наконец еле слышно произнесла она.
– Ты поступила правильно. И я знаю, что это самый важный поступок в твоей жизни. Со временем он благоприятно повлияет на твою карьеру. А до тех пор держись. Это приказ.
– Слушаюсь, сэр.
Когда она закончила разговор, Саморра смотрел в окно.
– Мы арестовали Майка, – сказал он.
– Да.
Глава 27
Дождавшись десяти часов вечера, Мерси отправилась повидать Майка. Ей пришлось обращаться к Брайтону, чтобы получить допуск в тюрьму. Он возражал, но она настояла.
В этот поздний час в тюрьме было почти тихо, но Мерси увидела, что охрана усилена – у входа в предохранительный блок стояло двое охранников вместо обычно одного. Благодаря звонку Брайтона они пропустили ее словно важную персону. «Через день-другой, – подумала Мерси, – все узнают, как возникло дело против Майка. Тогда посмотришь, как рядовые станут относиться к тебе».
Для охранника, следящего, чтобы не произошло самоубийств, в коридоре были поставлены стол и кресло. Он жевал жвачку и читал книгу в бумажной обложке.
Майк лежал на койке, в той же одежде, в которой она последний раз его видела, в наручниках, глядя в потолок. Когда Мерси подошла к решетке, он повернулся к ней.
На человеческом лице могут появляться тысячи выражений, но такого, с каким смотрел на нее Майк, Мерси еще не видела. В нем были поражение и гордость, настороженность и покорность, страх и торжество. Но прежде всего разочарование.
– Майк.
Он уставился на нее и произнес:
– Привет.
– Привет.
Мерси слышала металлический лязг, хлопанье, бряцание и мужские голоса. Это походило на фонограмму для ада, звучащую издали.
Майк опустил ноги с койки и сел. У него не было шнурков в ботинках, брючного ремня, галстука. Он поднял сомкнутые наручниками руки:
– Мне придется проглотить свой язык.
– Не надо.
– Верно. Он мне понадобится, чтобы защищать себя.
– Ты нанял Боба Рула?
– Он ухватился за такую возможность. Невиновный клиент. Громкая известность. Или станет громкой завтра к полудню.
Мерси смотрела на него, слушала его голос, понимала слова, но не знала, что сказать. Она снова ощутила себя словно в туннеле в скоростном поезде, где все расплывается перед глазами.
Майк наблюдал за ней, глаза под белокурым локоном смотрели сурово, губы были плотно сжаты, их уголки загибались вниз.
– Я запрещаю тебе спрашивать у меня что-либо об Обри Уиттакер.
– Согласна.
– Раньше ты ни на что не соглашалась. Надо бы мне почаще попадать в тюрьму. Зачем приехала? Поглазеть?
– Нет. Чтобы... повидать тебя.
– Из любопытства? Ты ищешь то, чего не замечала. То, что подсказало бы тебе, что я способен на нечто подобное. Полное раскрытие тайны. Думаешь, если так долго была слепа, теперь это должно быть заметно.
– Нет. Просто повидать тебя.
– Ну, вот и повидала.
– И узнать... могу ли чем-то тебе помочь.
Майк усмехнулся:
– Помочь мне?
– Да. Там Дэнни, Большой Пат и...
– Я позаботился о них. Я способен позаботиться о своей семье. Мне даже доставили обед сюда, потому что жратва, которую здесь подают, никуда не годится.
Мерси почувствовала, как вспыхнуло лицо от стыда и горечи. Ей захотелось бежать, бежать и бежать, никогда не возвращаться и не смотреть в глаза этому мужчине.
– Отлично. Тогда, значит, все.
Майк поднялся. Мерси видела, что его запястья покраснели от браслетов. Он держал их у подбородка, чтобы кровь отлила. Казалось, он молится.
– Подожди. Для тебя есть одно дело. Покорми собак. Я обо всем позаботился на ближайшие несколько дней, а про собак забыл.
– Я... да, конечно. Буду кормить. Пока тебе это нужно.
– Пользуйся своим ключом. Ты уже наверняка получила ордер на обыск, так что можешь заодно поискать улики, чтобы не ездить туда лишний раз.
– Теперь это дело Уилера и Тига.
– Нет. Оно наше, Мерси. Твое и мое.
* * *
У автостоянки Мерси увидела Линду Койнер, направлявшуюся к зданию тюрьмы. Линда шла целеустремленно, но не быстро, глядя прямо перед собой, на плече висела сумочка, в руке она держала белый бумажный пакет.
Мерси вошла в дом Майка, лишь лампочка над крыльцом освещала ей путь. Внутри, нашаривая выключатель, она ошутила знакомые запахи. Камин не горел, и в доме было холодно. Постояла, воображая себя здесь с Тимом-младшим, Майком и Дэнни, отчетливо вспоминая счастливый разговор их маленьких полусемей, почти слившихся в полную семью, и глубоко вздохнула, сознавая, сколь многое убил Майк вместе с Обри Уиттакер.
Мерси сняла ключ от псарни с крючка под одной из кухонных полок, где он висел вместе с кофейными кружками. Майк запирал вольеру с тех пор, как соседские ребята перелезли через забор и выпустили собак погулять. Полли ушла по каньону за две мили, прежде чем кто-то увидел ее и позвонил хозяину.
Снаружи затявкали ищейки, и Мерси послышались в их голосах скорбные ноты, но она понимала, что стремится к самоистязанию и постоянно чувствует вину.
– Привет, собачки, – негромко сказала она. – Привет. Майк не может накормить вас сегодня, так что еду подам я.
Она открыла ворота вольеры, выпустила Долли, Молли и Полли из клеток. Долли и Молли жили в одной, но Полли пришлось отвести отдельную. Собаки ворчали и терлись о ноги Мерси, глядели на нее с печальным, как ей казалось, выражением. Она опустилась на колени и приласкала их, почесала за ушами, погладила по мягким, лоснящимся шкурам.
Мерси собрала их миски. Собаки – Майк называл их Девочками – последовали за ней к ящику с едой, там она взяла старую жестяную банку из-под собачьего корма, к которой Майк припаял ручку, и отмерила им по порции. Дала понемногу добавки.
Заманив их обратно в клетки полными мисками, Мерси закрыла дверцы и захлопнула за собой ворота. Заперла их, отнесла ключ на место. Все это время она ощущала в горле большой, влажный ком, готовый лопнуть.
Знаменитая предательница, подумала она: вероломная Рейборн, лживая Рейборн, Рейборн и ее тридцать сребреников. А где, собственно, эта награда? Ее не найдешь в лицах людей, с которыми она работает. Она не оставила следа ни в ее записной книжке, ни в улыбке, ни в душе. «Ее нигде нет, – подумала она, – потому что сделала это я не ради награды. Я поступила правильно». Правильно. Мерси начинала ненавидеть это слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48