У Мерси на это ушло два часа, но она сумела проследить странный порядок смен двух других полицейских, работавших в тот вечер, когда Бейли погибла. На той неделе в вечернюю смену вышли Рейборн и Макнелли. Весь остальной год они работали днем. Неделя вечерних смен – и вот такая развязка. Когда дверь открылась, Мерси вздрогнула. Повернулась с надеждой, что это осталось незамеченным. В проеме стоял О'Брайен.
– Мы разобрались с большинством вещей Макнелли. О результатах сообщить тебе не могу, поэтому лишь улыбнусь.
И улыбнулся. Потом улыбка исчезла.
– Что с тобой?
– Ничего.
– Держу пари, пресс-конференция была очень забавной.
– Нет.
– Ладно. Оставлю тебя в одиночестве. Но Линда, Джиллиам и я собираемся после работы в баре у Сола. Ты приглашена. Джиллиам велел передать тебе это.
Мерси заколебалась. Мысли ее кружили, парили, но не желали садиться.
Подождав, О'Брайен добавил:
– Я отвезу тебя в своей машине.
– Нет. Но я хочу поговорить с тобой.
– Ну так поехали, выпьем. Мы всего-навсего криминалисты, не прокаженные.
– Я должна выполнить поручение. Хочешь со мной?
О'Брайен посмотрел на Мерси:
– Конечно. Какое поручение?
– Мне нужно покормить собак Майка.
На лице О'Брайена появилось выражение, какого она еще не видела: такого всезнайку, как Эван, нелегко было привести в замешательство.
– Я все объясню по пути.
* * *
Мерси гнала машину по каньону Модеска, шины взвизгивали на поворотах. Вечер был холодным, она наглухо застегнула ветровку и надела кожаные перчатки. О'Брайен держал руки глубоко в карманах коричневой куртки. Качался, когда Мерси делала повороты, и она поняла, что он мал по сравнению с другими мужчинами, которые ездили с ней в машине. Хессом. Майком. Брайтоном. Кларком.
– Итак, сержант, о чем ты хотела поговорить?
– Кажется, твой отец был с Патти Бейли в тот вечер, когда ее убили.
О'Брайен взглянул на нее:
– Как это «был»? И откуда ты знаешь?
– Как клиент. Это указано в ее записной книжке. В одиннадцать часов вечера. Смерть наступила в промежутке между девятью и часом.
– Свидание и убийство далеко не одно и то же.
– Я не говорила, что он убил ее.
– Но подразумевала.
Мерси круто повернула вправо на полной скорости, и О'Брайен оперся рукой о приборную доску.
– Бейли сделала магнитофонную запись, – сказала Мерси. – Записала как клиента члена наблюдательного совета округа, записала Билла Оуэна – тогдашнего шерифа. И собиралась шантажировать их.
– Только не говори, что там записан мой отец.
– У нее был включен магнитофон в тот вечер, когда она была убита. Там долгий разговор с человеком, который убил ее.
О'Брайен снова взглянул на Мерси, потом стал смотреть на дорогу. Перед поворотом к дому Майка она замедлила ход.
– Что ж, Мерси, отлично. У тебя есть звукозапись убийства, у меня покойный отец, которого ты в нем подозреваешь. И что мне делать? Поднять его из могилы для сравнения голосов?
– У тебя есть его голос на пленке или на видео?
– Есть, конечно. Он мой отец. Но голос на моей пленке не совпадет с голосом на твоей. Могу это гарантировать.
– Почему?
Мерси свернула на подъездную аллею Майка.
– Потому что он был хорошим человеком.
Мерси достала ключи и произнесла:
– Эван, я буду признательна за копию этой видеопленки.
Он вздохнул, покачал головой и посмотрел на дом. Собаки залаяли, а Мерси снова послышалось в их голосах что-то скорбное.
– Похоже, жалкий домишко, – промолвил О'Брайен, выглядывая из окна.
– Он не так уж плох.
Она до сих пор считала себя обязанной защищать Майка и удивлялась этому.
* * *
Мерси вошла и включила свет в гостиной. Теперь в доме стало еще холоднее. Развести в камине огонь было некому.
– Не знал, что он помешан на ружьях, – усмехнулся О'Брайен, указывая на ружейный шкаф возле кухни.
– Эван, это просто ружья. Они не делают его помешанным.
Мерси двинулась в кухню. При взгляде на полку с вымытыми тарелками у нее возникло ощущение, будто вернулись прежние дни с Майком. Она стояла в этой кухне, оценивала, насколько испорчен ужин, и они разговаривали. Она мыла, а Майк вытирал кастрюли, ставил тарелки на полку. Тим лежал в переносной колыбельке или на одеяле, пока не научился ползать. «Время после ужина бывало хорошим, – подумала она, – когда мы убирались, смеялись, иногда выпивали». При воспоминании о тех вечерах у нее сжалось сердце.
– Накормлю собак, и поедем отсюда, – сказала она.
– Мерси, запись проститутки, будто она находилась в такой-то вечер с таким-то человеком, еще не означает, что это правда. А если не пришел он? Или она? Те, кого убивают, не всегда появляются на месте вовремя.
– Вот почему надеюсь получить эту видеопленку.
– А дальше? Когда убедишься, что голоса не совпадают, что будешь делать?
Несколько секунд тишины, нарушаемой только позвякиванием цепей больших собак.
– Не знаю.
– Тебе не приходило в голову, что, вероятно, он хотел видеть Бейли по другой причине? То, что он указан в ее записной книжке, еще не значит, что он клиент. Как, например, Майк не клиент Обри Уиттакер.
– Возможно. Человек, разговор которого с Патти записан на пленку, был клиентом. Никаких сомнений нет.
Мерси вытащила мешок с собачьим кормом из кладовой, подошла с ним к кухонному порогу и попросила О'Брайена подержать дверь. Включила наружный свет и шагнула в холодную ночь. Но, взглянув на собак, вспомнила, что не взяла ключ.
– Черт, забыла ключ от псарни.
По ее спине пробежал озноб, потому что именно эти слова Мерси сказала однажды вечером Майку, когда кормила собак вместе с ним. Именно эти слова. Стояла она там, где теперь, говорила тем же тоном, Майк находился на том месте, где теперь О'Брайен.
Быть в доме Майка, когда он в тюрьме, просить другого мужчину принести ключ показалось Мерси худшим предательством, чем все, что она делала до сих пор. Собаки для Майка были священными. Это все равно что переписывать историю – стирать имя Майка, вписывать кого-то другого.
Черт, забыла ключ от псарни. Через минуту Майк появился с ключом. Через минуту О'Брайен появился с ключом.
– Все в порядке? – спросил он, отдавая ключ.
– Да. Я люблю это делать.
Мерси выпустила собак из вольер, собрала их миски, позволила им идти за собой к столу для кормежки, там отмерила им по дополнительной порции. Долли, Полли и Молли отталкивали друг друга, натыкались на Мерси, и у нее едва не подгибались колени.
Мерси, смеясь, пыталась их оттолкнуть, понимая, что недостаточно сильна, ей не сдвинуть коленом с места весящих по сто фунтов собак, но это напоминало ей о временах, когда она смотрела на их скорбные морды с висящими ушами и печальными глазами, видела эту вспышку игривости, и она вызвала у нее смех. Поскольку сейчас он казался совершенно неуместным, причины его представлялись давно прошедшими и больше не существующими, ей надрывало сердце делать все это снова без Майка, зная, что он сидит в тюрьме за убийство и вряд ли будет делать это когда-либо снова.
Долли, Молли и Полли не знали об этом.
Мерси ощутила что-то горячее на щеке, мысленно прокляла свою слабость и повернулась спиной к О'Брайену, внезапно пожалев, что привезла его в дом Майка.
– Ты часто это делала? – сказал О'Брайен.
– Да.
– Любила его?
– Пыталась.
– А эти собаки любят тебя?
– Да, любят.
– Иногда события становятся лучше, когда вспоминаешь их. Ты делаешь их лучше, чем они были.
– Я сейчас этим и занимаюсь.
О'Брайен промолчал, и Мерси наконец наполнила миски. Понесла их по одной в вольеры, пользуясь командами «сидеть» и «место», которые «девочки» выполняли охотно, когда дело касалось еды. Она закрыла их, махнула рукой О'Брайену, чтобы он шел впереди нее, и поставила мешок с кормом обратно в кладовую.
О'Брайен посмотрел на нее:
– Черт возьми, леди! Я хотел выпить с женщиной, которая мне приятна, а она вдруг обвиняет моего отца в убийстве и заставляет кормить собак своего любовника.
– Ты настоящий друг. Спасибо.
– Не будь со мной искренней. Я не знаю, как это воспринимать.
– И все равно благодарю.
– Но получить видеопленку с моим отцом все-таки хочешь?
Мерси кивнула. О'Брайен криво улыбнулся и покачал головой:
– Знаешь, что я думаю? Что меня поимели. Но если имеешь ты, это не так уж плохо.
По пути из каньона О'Брайен молчал. Мерси поглядывала на него, он все время смотрел в ветровое стекло. Наконец он спокойно заговорил:
– Тебе пока не положено этого знать, но сапоги «чакка» соответствуют следам в кухне Уиттакер. На них ее кровь. Следы на гильзе из цветочной вазы соответствуют тем, которые выбросил пистолет, принесенный Уилером и Тигом. А в женское белье был завернут самодельный глушитель, прекрасно подходящий к этому «кольту». Все сходится. Джиллиам хотел это отметить сегодня вечером. Он всегда недолюбливал Макнелли и симпатизировал тебе. Думаю, у него на душе кошки скребут из-за того, что он выставил тебя из лаборатории.
* * *
Когда Мерси, попрощавшись с О'Брайеном, вернулась в управление, в комнате детективов находился только Саморра. Было уже почти восемь часов. Саморра был, как всегда, чисто выбрит, в темном костюме. Он сидел выпрямясь в своем кресле, положив руки на подлокотники и глядя прямо перед собой. Мерси видела, что его обуревают эмоции, но не могла понять, какие: печаль, ненависть, восторг, радость?
Саморра произнес «привет», еле шевеля губами.
– Джанин? – спросила Мерси.
Саморра промолчал. Она повернулась к столу, заглянула в корзину для исходящих бумаг, дабы убедиться, что архивный бланк забрали, стала нажимать кнопку прослушивания на автоответчике, потом убрала с нее палец и снова повернулась к Саморре:
– Пол, что случилось?
Он словно вышел из задумчивости. Посмотрел на Мерси так, будто только обнаружил, что она здесь.
– Извини, – произнес он. – Да, Джанин. Имплантаты инфицировались. Их сейчас вынимают. Из-за опухоли это опасно.
– Поезжай туда. Будь рядом, когда она очнется.
– Когда ее увозили, она была в коме. Врачи не знают, выйдет она из нее или нет.
– Поезжай немедленно.
Темные глаза Пола смотрели тоскливо, измученно и как-то безнадежно.
– Сейчас. Я пришел сюда только затем, чтобы увидеть тебя. Сказать, что завтра меня не будет.
– Пол, ты мог бы позвонить.
– Извини. Я хочу, чтобы ты это знала. Знала, что у тебя есть напарник.
– У меня есть напарник, который не должен сейчас здесь находиться.
– Послушай, в Сан-Диего еще не закончили работу с отпечатками из кухни Уиттакер. Мой человек там говорит, что если понадобится, будет трудиться всю ночь. Я не дал им никаких ограничительных параметров – они проверяют мужские и женские отпечатки, людей всех рас и возрастов, служащих в правоприменяющих органах, бывших заключенных. Так что...
– На это уйдет много времени, Пол. Пусть уходит.
Саморра вздохнул и закрыл глаза.
– Знаешь, что она сказала мне перед тем, как впасть в кому? «Пол, я хочу, чтобы это кончилось. Совсем».
* * *
Майк сидел на койке, перед ним стоял поднос с нетронутой едой. Он посмотрел на Мерси и отвел взгляд. Майк был небритым, с немытыми волосами, в тесном оранжевом тюремном комбинезоне, и его большие, мускулистые руки торчали из рукавов.
– Как девочки?
– Превосходно. Они понимают, что тебя нет.
– Я ожидал этого. С завтрашнего дня их начнет кормить папа. Ты свое дело сделала.
– Ну и хорошо.
Майк снова поглядел на Мерси и встал.
– Завтра мне предъявляют обвинение. Боб Рул считает, что Бренкус затребует залог в два миллиона долларов. Пожалуй, придется некоторое время побыть здесь.
– Что тебе требуется?
Покачивая головой, Майк шагнул к Мерси, остановился в ярде от нее и сложил руки на груди.
– Десять процентов от двух миллионов – это двести тысяч. Мне требуется отец для Дэнни, человек для ухода за собаками и тот, кто топил бы в доме. Что тебе больше нравится?
– Я тебе не враг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48