Ты губишь всех вокруг себя. За что?
– За Патти Бейли. Она была той, кому мы обязаны служить, кого защищать. Вспомнили?
Брайтон вздохнул, глядя на Тима, потом взял мальчика на руки и сел у окна. Стал покачивать его на колене, большие, грубые руки бережно держали ребенка.
Тим улыбнулся, гордый, что едет верхом, сидит на коленях большого, сильного мужчины.
– Мерси, позволь изложить тебе несколько сценариев. Первый: ты обнародуешь все это, чтобы раскрыть дело тридцатидвухлетней давности об убийстве. Превосходно. Меня снимают, шерифом временно становится Мелвин Гландис. Пат Макнелли смешан с грязью. Сотрудники управления смотрят на тебя как на стервятницу – ты обвинила своего любовника в убийстве, вытащила никому не нужное дело тридцатилетней давности и заставила всех страдать ради своих идеалов. Тебя сожрут.
«Итак, все страдают, и ты в том числе. Вот Тим – ты вынудишь сына жить в мире, презирающем его мать. Прекрасно! Замечательно! Именно так я и хотел бы растить своего сына».
Тим продолжал радостно подпрыгивать на колене Брайтона.
– Второй сценарий. Ты идешь с собой на небольшой компромисс. Ты знаешь правду о Бейли и разгласишь ее, когда захочешь. Бейли убил О'Брайен – не я, не Пат, не кто-либо еще. Итак, дело раскрыто, и убийцы на свете уже нет.
Бейли уже не вернешь. Вот это твоя плата. А что ты получаешь? Все, что захочешь. Должность главы группы расследования убийств, отдела преступлений против личности? Согласен. Моя должность через несколько лет? Хорошо. Я буду поддерживать тебя всеми силами. Управление будет с тобой, а не против тебя. Ты будешь жить в мире, которому приятно видеть твое лицо. Ты сможешь растить этого малыша с некоторыми преимуществами. И оставить в стороне Кларка.
Мерси почувствовала, как кровь бросилась в лицо и часто забилось сердце.
– А он при чем?
Брайтон усмехнулся и усадил Тима лицом к себе.
– Тим, твой дедушка десять лет платил за хранение улик по делу Бейли. Двадцать восемь долларов в месяц наличными. Он помогал мне, Тим. Помогал старому другу оставаться поверх дерьма, в котором нам всем приходится жить изо дня в день. Вот как поступаем мы, полицейские. Но ты можешь, Тим, если захочешь, выставить своего старого дедушку соучастником заговора. Он принимал в нем участие. Если это станет известно, он пострадает. Но он поступил правильно. Он понимал разницу между поведением такого ребенка, как ты, и поведением мужчины.
Брайтон взглянул на Мерси, его взгляд был колючим, холодным.
– Джим убил ту шлюху, защищая себя и своих друзей. Мы покрывали это преступление ради блага управления, сержант. Покрывали, чтобы я поднялся туда, куда мне было нужно, а Фрэнк Стиллс попал в совет наблюдателей. Чтобы держать этот округ в порядке. Чтобы в нем было хорошо жить и растить таких детей, как ты.
– Брайтон, не вините моего сына в своих преступлениях. Это отвратительно. По-вашему, со всем можно обходиться как вздумается, так ведь? С законом. С друзьями. С женщинами. Кого Оуэн и Микс привлекли, чтобы избить Хессе Акуну?
– Нескольких молодых полицейских из Лос-Анджелеса. Мы узнали об этой договоренности из магнитофонной записи, воспользовались ею, чтобы открыть опорный пункт, в котором очень нуждались. И добились, чтобы Стиллс занял место Микса в совете. Какое теперь это имеет значение?
Брайтон встал, держа в руках Тима. Протянул ребенка Мерси, та взяла его.
– Соверши правильный поступок ради этого малыша. Он тебя за него не поблагодарит. Никогда не узнает о нем. Но ты будешь знать. Добро пожаловать в этот мир, Рейборн. Он суров. Время от времени ты получаешь возможность сделать что-нибудь хорошее. Воспользуйся ею.
Брайтон коснулся щеки Тима, кивнул Мерси и удалился.
Мерси обошла маленький коттедж с колотящимся сердцем и мрачным предчувствием бессонницы. Позвонила Саморре третий раз за этот день – включился автоответчик. Ей удалось узнать номер телефона родителей Джанин. Они побеседовали с Мерси. Сказали, что Пол тепло о ней отзывался. Они не видели зятя и не говорили с ним после похорон дочери. С тех пор прошло больше недели. В тот день Пол выглядел ужасно, смотрел мимо всех, искал что-то взглядом и не мог найти. Он говорил, что уедет на время.
* * *
Мерси подъехала к дому Майка почти в семь часов и сидела в машине, пока не увидела, как он открыл парадную дверь. Собаки подняли лай. Вечер был безлунный, холодный, со множеством звезд на небе.
Майк стоял в дверном проеме. Свет позади него в доме казался единственным в каньоне Модеска, единственным оставшимся в мире. Тим сидел, склонив голову набок, с застегнутыми плечевыми лямками он походил на крохотного спускающегося парашютиста.
Мерси вышла из «импалы» и, ощущая боль в боку, зашагала по дорожке к двери. Остановилась на полпути и произнесла:
– Привет, Майк.
– Привет, Мерси.
Она уже решила не входить в дом, но злилась, что Майк не приглашал ее.
– Извини за то, что сделала. Я поступила дурно. Никогда не совершала худшего. Хотя, наверное, это не так.
Мерси услышала дрожь в своем голосе, почувствовала, как по щекам текут горячие слезы, но не выказала слабости. Для нее это было очень важно, хотя она не сумела бы объяснить почему.
– Но я сожалею, Майк. Просто... просто передать не могу, как сожалею, что заставила тебя пройти через все это.
Лица Майка нельзя было разглядеть, потому что он стоял спиной к свету.
– Принимаю твое извинение, – спокойно сказал он.
– И я... знаешь, ты был мне очень дорог, Майк. Дороже всех на свете, за исключением Тима-младшего и отца, но я всегда была... такой... бестолковой. Не могла примириться со смертью Хесса, отыгрывалась на тебе, хоть это бессмысленно. Но ты был хорошим другом и любовником, и я... никогда не собиралась причинить тебе никакого зла.
– Знаю.
Мерси не стала говорить Майку, что любит его, сознавая, что никогда не любила так, как ей бы хотелось. Эти слова – для того времени, которое еще не наступило и, возможно, никогда не наступит.
– Прости меня.
Майк долго молчал.
– Ладно.
– Искренне? Если я встану перед тобой на колени и попрошу извинения, коснешься ты моей головы и простишь меня?
Мерси подошла к двери и опустилась перед Майком на колени на холодном, твердом крыльце. Рана в боку отозвалась острой болью, нога стала горячей и одеревеневшей.
– Прости.
Она наблюдала, как из его ноздрей вырывается пар.
– Ты задешево продала меня, Мерси. Хуже всего то, что ты поверила обо мне самому худшему. Поверила, что я убил Обри Уиттакер.
– Прости меня и за это.
Майк закрыл дверь и запер ее. Мерси услышала, как позади подъехала машина, увидела, как свет фар залил фасад дома. С трудом поднялась, обрела равновесие, повернулась и сощурилась. Фары погасли, дверца открылась.
Через несколько секунд появилась Линда Койнер.
– Добрый вечер, – промолвила она и торопливо прошла мимо Мерси, словно спеша уйти.
Дверь распахнулась, чтобы принять Линду, потом закрылась снова. Щелкнул язычок замка.
Глава 34
Поздно вечером Мерси с отцом устроились около камина, близко к огню, чтобы согреть ноющие кости. С севера надвигалась еще одна буря, дождь часто и сильно барабанил по крыше. Кларк сидел в своем любимом кресле, не очень удобном при его большом росте, сложив руки на коленях, в его очках отражались язычки пламени.
С раннего детства Мерси видела его в этой позе: он сидел у огня, пока его жена суетилась и вела разговор, который был ему неинтересен. Кларк спокойно отвечал и старался избегать споров. И хотя его черные волосы поредели и поседели, а прямой корпус ссутулился и обмяк, он все так же любил огонь, пристально смотрел на него, словно языки пламени могли дать ему те ответы, которых не давала жизнь.
– Папа, ты знал, за что платишь двадцать восемь долларов в месяц?
Кларк перевел взгляд на дочь, но ничего не сказал. Мерси подумала: «Заменяю мать, пытаюсь втянуть его в разговор, которого он не хочет вести. Нелегкая задача».
– Я прочла предсмертное письмо Джима О'Брайена своему сыну, – продолжила она. – Он обстоятельно все описал. Как приятель Билла Оуэна и Ралфа Микса, Чак Брайтон предложил ему заставить Патти Бейли умолкнуть навсегда. Потерпев неудачу, он попросил Большого Пата пригрозить Джиму, что они донесут жене о его похождениях, если он не убьет Патти. И это сработаю. Но Брайтон и Большой Пат не уничтожили улики с места преступления, как обещали. Они сохранили их, использовали для угроз Миксу и Оуэну. У Брайтона была пленка с записями их разговоров с Патти Бейли об организации избиения Акуны. Этого, видимо, оказалось достаточно. Но О'Брайен угрожал разоблачить их, заставить обоих уйти в отставку. Брайтону это оказалось на руку. Одним из условий сделки было, что Оуэн поддержит его как преемника. Вэнс Патнем, временный шериф, не был игроком.
– Рассказывай дальше.
– Нет, папа. Теперь ты. Я едва не погибла, стараясь раскрыть это дело, а ты с самого начала знал, черт возьми, кто совершил то убийство. Я очень обижена на тебя. Если моя шкура для тебя значит так мало, что ее не стоит спасать, ладно. Но ты едва не допустил, чтобы мать Тима-младшего убили, и это ужасно. Я понятно выражаюсь?
– Да. Да. Я... почти уверен, что все происходило так, как ты говоришь. Я понимал, что ежемесячные платежи связаны с Бейли, с тем, что Микс и Оуэн ушли в отставку, а Брайтон стал шерифом. Я платил за контейнер, как меня попросили. Но ничего не знал. Я... отдалился от Брайтона и Пата после этого. Старался держаться подальше от всего. Сознавал, что на руках у меня кровь, но не догадывался, много ли ее там.
– И не хотел знать.
– Не хотел.
– У тебя хватило смелости принять участие в игре, но ты не отважился получить приз.
– Можно взглянуть на это так. Можно и по-другому.
– Так вот, я сообщу тебе, что находилось в контейнере, за который ты платил. Платье и туфли Бейли. Записи ее разговоров с Миксом и Оуэном. Пистолет О'Брайена и стреляные гильзы. Все необходимое, чтобы покрывать преступление и доводить человека до самоубийства, пока вы жили в свое удовольствие. Ты. Большой Пат. Брайтон. Очевидно, и Раймерс, державший напарника в неведении. Когда О'Брайен покончил с собой, Гландис все это выкрал. Подумал, что когда-нибудь сможет пригодиться. Поручил Эвану отправить мне ключ.
Кларк снова посмотрел на Мерси. Сел прямо и положил руки на подлокотники кресла.
– Мы так и не узнали, что случилось с той коробкой. И всем прочим. В контейнере ничего не оставалось.
– Теперь знаешь. И ты никогда не говорил никому, что лежало в ней.
– Никому.
– Даже мне.
– Даже тебе.
Наступило долгое молчание, слышался только шум дождя за окном.
– Хорошо, папа, как взглянуть на это по-другому? Заговор с целью не допустить раскрытия убийства. Будь добр, объясни это как-нибудь иначе.
– Знаешь, дочка, я делал это ради тебя.
– Я тебя не просила.
Кларк встал и поднес руки поближе к огню. Его голос звучал мягко.
– В том-то и все дело, неужели не понимаешь? Я оказался причастен к этому – через Брайтона и Пата. Они были моими друзьями. Поначалу мы были заодно. А если ты сделал такой шаг, то назад уже не вернешься. Моей задачей было поместить ту коробку в хранилище. Мы с Раймерсом обо всем договорились, отвезли ее туда, заказали ключи. После его смерти за хранение стал платить я. Я действительно не знал, что мы прячем, пока не заглянул в коробку. Но было уже слишком поздно. Я оказался соучастником. Что я мог тогда сделать? Арестовать Джима О'Брайена за убийство? Когда Брайтон стал шерифом, О'Брайен уехал в пустыню, а Большого Пата я до сих пор называю другом. Дальше что? Уйти из управления, устроиться куда-нибудь охранником? Нет, на руках у меня были ты и твоя мать. Ты – детсадовская девочка с прекрасной улыбкой, доброй душой и большим будущим, и я хотел, чтобы у тебя было все самое лучшее. Нет, поздно было совершать правильный поступок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– За Патти Бейли. Она была той, кому мы обязаны служить, кого защищать. Вспомнили?
Брайтон вздохнул, глядя на Тима, потом взял мальчика на руки и сел у окна. Стал покачивать его на колене, большие, грубые руки бережно держали ребенка.
Тим улыбнулся, гордый, что едет верхом, сидит на коленях большого, сильного мужчины.
– Мерси, позволь изложить тебе несколько сценариев. Первый: ты обнародуешь все это, чтобы раскрыть дело тридцатидвухлетней давности об убийстве. Превосходно. Меня снимают, шерифом временно становится Мелвин Гландис. Пат Макнелли смешан с грязью. Сотрудники управления смотрят на тебя как на стервятницу – ты обвинила своего любовника в убийстве, вытащила никому не нужное дело тридцатилетней давности и заставила всех страдать ради своих идеалов. Тебя сожрут.
«Итак, все страдают, и ты в том числе. Вот Тим – ты вынудишь сына жить в мире, презирающем его мать. Прекрасно! Замечательно! Именно так я и хотел бы растить своего сына».
Тим продолжал радостно подпрыгивать на колене Брайтона.
– Второй сценарий. Ты идешь с собой на небольшой компромисс. Ты знаешь правду о Бейли и разгласишь ее, когда захочешь. Бейли убил О'Брайен – не я, не Пат, не кто-либо еще. Итак, дело раскрыто, и убийцы на свете уже нет.
Бейли уже не вернешь. Вот это твоя плата. А что ты получаешь? Все, что захочешь. Должность главы группы расследования убийств, отдела преступлений против личности? Согласен. Моя должность через несколько лет? Хорошо. Я буду поддерживать тебя всеми силами. Управление будет с тобой, а не против тебя. Ты будешь жить в мире, которому приятно видеть твое лицо. Ты сможешь растить этого малыша с некоторыми преимуществами. И оставить в стороне Кларка.
Мерси почувствовала, как кровь бросилась в лицо и часто забилось сердце.
– А он при чем?
Брайтон усмехнулся и усадил Тима лицом к себе.
– Тим, твой дедушка десять лет платил за хранение улик по делу Бейли. Двадцать восемь долларов в месяц наличными. Он помогал мне, Тим. Помогал старому другу оставаться поверх дерьма, в котором нам всем приходится жить изо дня в день. Вот как поступаем мы, полицейские. Но ты можешь, Тим, если захочешь, выставить своего старого дедушку соучастником заговора. Он принимал в нем участие. Если это станет известно, он пострадает. Но он поступил правильно. Он понимал разницу между поведением такого ребенка, как ты, и поведением мужчины.
Брайтон взглянул на Мерси, его взгляд был колючим, холодным.
– Джим убил ту шлюху, защищая себя и своих друзей. Мы покрывали это преступление ради блага управления, сержант. Покрывали, чтобы я поднялся туда, куда мне было нужно, а Фрэнк Стиллс попал в совет наблюдателей. Чтобы держать этот округ в порядке. Чтобы в нем было хорошо жить и растить таких детей, как ты.
– Брайтон, не вините моего сына в своих преступлениях. Это отвратительно. По-вашему, со всем можно обходиться как вздумается, так ведь? С законом. С друзьями. С женщинами. Кого Оуэн и Микс привлекли, чтобы избить Хессе Акуну?
– Нескольких молодых полицейских из Лос-Анджелеса. Мы узнали об этой договоренности из магнитофонной записи, воспользовались ею, чтобы открыть опорный пункт, в котором очень нуждались. И добились, чтобы Стиллс занял место Микса в совете. Какое теперь это имеет значение?
Брайтон встал, держа в руках Тима. Протянул ребенка Мерси, та взяла его.
– Соверши правильный поступок ради этого малыша. Он тебя за него не поблагодарит. Никогда не узнает о нем. Но ты будешь знать. Добро пожаловать в этот мир, Рейборн. Он суров. Время от времени ты получаешь возможность сделать что-нибудь хорошее. Воспользуйся ею.
Брайтон коснулся щеки Тима, кивнул Мерси и удалился.
Мерси обошла маленький коттедж с колотящимся сердцем и мрачным предчувствием бессонницы. Позвонила Саморре третий раз за этот день – включился автоответчик. Ей удалось узнать номер телефона родителей Джанин. Они побеседовали с Мерси. Сказали, что Пол тепло о ней отзывался. Они не видели зятя и не говорили с ним после похорон дочери. С тех пор прошло больше недели. В тот день Пол выглядел ужасно, смотрел мимо всех, искал что-то взглядом и не мог найти. Он говорил, что уедет на время.
* * *
Мерси подъехала к дому Майка почти в семь часов и сидела в машине, пока не увидела, как он открыл парадную дверь. Собаки подняли лай. Вечер был безлунный, холодный, со множеством звезд на небе.
Майк стоял в дверном проеме. Свет позади него в доме казался единственным в каньоне Модеска, единственным оставшимся в мире. Тим сидел, склонив голову набок, с застегнутыми плечевыми лямками он походил на крохотного спускающегося парашютиста.
Мерси вышла из «импалы» и, ощущая боль в боку, зашагала по дорожке к двери. Остановилась на полпути и произнесла:
– Привет, Майк.
– Привет, Мерси.
Она уже решила не входить в дом, но злилась, что Майк не приглашал ее.
– Извини за то, что сделала. Я поступила дурно. Никогда не совершала худшего. Хотя, наверное, это не так.
Мерси услышала дрожь в своем голосе, почувствовала, как по щекам текут горячие слезы, но не выказала слабости. Для нее это было очень важно, хотя она не сумела бы объяснить почему.
– Но я сожалею, Майк. Просто... просто передать не могу, как сожалею, что заставила тебя пройти через все это.
Лица Майка нельзя было разглядеть, потому что он стоял спиной к свету.
– Принимаю твое извинение, – спокойно сказал он.
– И я... знаешь, ты был мне очень дорог, Майк. Дороже всех на свете, за исключением Тима-младшего и отца, но я всегда была... такой... бестолковой. Не могла примириться со смертью Хесса, отыгрывалась на тебе, хоть это бессмысленно. Но ты был хорошим другом и любовником, и я... никогда не собиралась причинить тебе никакого зла.
– Знаю.
Мерси не стала говорить Майку, что любит его, сознавая, что никогда не любила так, как ей бы хотелось. Эти слова – для того времени, которое еще не наступило и, возможно, никогда не наступит.
– Прости меня.
Майк долго молчал.
– Ладно.
– Искренне? Если я встану перед тобой на колени и попрошу извинения, коснешься ты моей головы и простишь меня?
Мерси подошла к двери и опустилась перед Майком на колени на холодном, твердом крыльце. Рана в боку отозвалась острой болью, нога стала горячей и одеревеневшей.
– Прости.
Она наблюдала, как из его ноздрей вырывается пар.
– Ты задешево продала меня, Мерси. Хуже всего то, что ты поверила обо мне самому худшему. Поверила, что я убил Обри Уиттакер.
– Прости меня и за это.
Майк закрыл дверь и запер ее. Мерси услышала, как позади подъехала машина, увидела, как свет фар залил фасад дома. С трудом поднялась, обрела равновесие, повернулась и сощурилась. Фары погасли, дверца открылась.
Через несколько секунд появилась Линда Койнер.
– Добрый вечер, – промолвила она и торопливо прошла мимо Мерси, словно спеша уйти.
Дверь распахнулась, чтобы принять Линду, потом закрылась снова. Щелкнул язычок замка.
Глава 34
Поздно вечером Мерси с отцом устроились около камина, близко к огню, чтобы согреть ноющие кости. С севера надвигалась еще одна буря, дождь часто и сильно барабанил по крыше. Кларк сидел в своем любимом кресле, не очень удобном при его большом росте, сложив руки на коленях, в его очках отражались язычки пламени.
С раннего детства Мерси видела его в этой позе: он сидел у огня, пока его жена суетилась и вела разговор, который был ему неинтересен. Кларк спокойно отвечал и старался избегать споров. И хотя его черные волосы поредели и поседели, а прямой корпус ссутулился и обмяк, он все так же любил огонь, пристально смотрел на него, словно языки пламени могли дать ему те ответы, которых не давала жизнь.
– Папа, ты знал, за что платишь двадцать восемь долларов в месяц?
Кларк перевел взгляд на дочь, но ничего не сказал. Мерси подумала: «Заменяю мать, пытаюсь втянуть его в разговор, которого он не хочет вести. Нелегкая задача».
– Я прочла предсмертное письмо Джима О'Брайена своему сыну, – продолжила она. – Он обстоятельно все описал. Как приятель Билла Оуэна и Ралфа Микса, Чак Брайтон предложил ему заставить Патти Бейли умолкнуть навсегда. Потерпев неудачу, он попросил Большого Пата пригрозить Джиму, что они донесут жене о его похождениях, если он не убьет Патти. И это сработаю. Но Брайтон и Большой Пат не уничтожили улики с места преступления, как обещали. Они сохранили их, использовали для угроз Миксу и Оуэну. У Брайтона была пленка с записями их разговоров с Патти Бейли об организации избиения Акуны. Этого, видимо, оказалось достаточно. Но О'Брайен угрожал разоблачить их, заставить обоих уйти в отставку. Брайтону это оказалось на руку. Одним из условий сделки было, что Оуэн поддержит его как преемника. Вэнс Патнем, временный шериф, не был игроком.
– Рассказывай дальше.
– Нет, папа. Теперь ты. Я едва не погибла, стараясь раскрыть это дело, а ты с самого начала знал, черт возьми, кто совершил то убийство. Я очень обижена на тебя. Если моя шкура для тебя значит так мало, что ее не стоит спасать, ладно. Но ты едва не допустил, чтобы мать Тима-младшего убили, и это ужасно. Я понятно выражаюсь?
– Да. Да. Я... почти уверен, что все происходило так, как ты говоришь. Я понимал, что ежемесячные платежи связаны с Бейли, с тем, что Микс и Оуэн ушли в отставку, а Брайтон стал шерифом. Я платил за контейнер, как меня попросили. Но ничего не знал. Я... отдалился от Брайтона и Пата после этого. Старался держаться подальше от всего. Сознавал, что на руках у меня кровь, но не догадывался, много ли ее там.
– И не хотел знать.
– Не хотел.
– У тебя хватило смелости принять участие в игре, но ты не отважился получить приз.
– Можно взглянуть на это так. Можно и по-другому.
– Так вот, я сообщу тебе, что находилось в контейнере, за который ты платил. Платье и туфли Бейли. Записи ее разговоров с Миксом и Оуэном. Пистолет О'Брайена и стреляные гильзы. Все необходимое, чтобы покрывать преступление и доводить человека до самоубийства, пока вы жили в свое удовольствие. Ты. Большой Пат. Брайтон. Очевидно, и Раймерс, державший напарника в неведении. Когда О'Брайен покончил с собой, Гландис все это выкрал. Подумал, что когда-нибудь сможет пригодиться. Поручил Эвану отправить мне ключ.
Кларк снова посмотрел на Мерси. Сел прямо и положил руки на подлокотники кресла.
– Мы так и не узнали, что случилось с той коробкой. И всем прочим. В контейнере ничего не оставалось.
– Теперь знаешь. И ты никогда не говорил никому, что лежало в ней.
– Никому.
– Даже мне.
– Даже тебе.
Наступило долгое молчание, слышался только шум дождя за окном.
– Хорошо, папа, как взглянуть на это по-другому? Заговор с целью не допустить раскрытия убийства. Будь добр, объясни это как-нибудь иначе.
– Знаешь, дочка, я делал это ради тебя.
– Я тебя не просила.
Кларк встал и поднес руки поближе к огню. Его голос звучал мягко.
– В том-то и все дело, неужели не понимаешь? Я оказался причастен к этому – через Брайтона и Пата. Они были моими друзьями. Поначалу мы были заодно. А если ты сделал такой шаг, то назад уже не вернешься. Моей задачей было поместить ту коробку в хранилище. Мы с Раймерсом обо всем договорились, отвезли ее туда, заказали ключи. После его смерти за хранение стал платить я. Я действительно не знал, что мы прячем, пока не заглянул в коробку. Но было уже слишком поздно. Я оказался соучастником. Что я мог тогда сделать? Арестовать Джима О'Брайена за убийство? Когда Брайтон стал шерифом, О'Брайен уехал в пустыню, а Большого Пата я до сих пор называю другом. Дальше что? Уйти из управления, устроиться куда-нибудь охранником? Нет, на руках у меня были ты и твоя мать. Ты – детсадовская девочка с прекрасной улыбкой, доброй душой и большим будущим, и я хотел, чтобы у тебя было все самое лучшее. Нет, поздно было совершать правильный поступок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48