А бандюги, воры и прочие полу уголовные элементы - они оторвались и заблудились. Потому что человек не может быть изначально порочен, если он живет в гармонии с изначальным небесным духом заложенным в нем. Это даже кристалл духа в центре души! Доверься ему. Спрашивай, перед тем, как что-то совершить - в действительности именно это по воле его и тогда ты добьешься всего. Это я не только тебе, это я и себе говорю.
- Я хочу выйти замуж и жить нормальной семейной жизнью, - ответила Ирэн.
Алина скорбно посмотрела на неё и пошла к выходу.
ГЛАВА 8.
Вечерело. Они молча брели по сентябрьскому бульвару
- Разве ты не пойдешь к Петлюре, в заповедник искусств? Там сегодня грандиозная тусовка. Кажется, ты ещё о нем не писала. Пошли, - предложила Ирэн.
- Нет, Нет. Я не могу, - замотала головой Алина, чувствуя, что не в силах сегодня переваривать новую информацию. - На сегодня я выдохлась, и вообще... я ужасно хочу в туалет.
- Ты будешь полной дурой, если не пойдешь, такое случается не часто. Кажется это их последний сейшн. Ты же хотела о них написать. Их, кажется, прикрыли. Лужков издал приказ снести эти дома. - Схватила Ирэн подругу под локоть и насильно повела за собой.
Я не могу! - вдруг встала как вкопанная Алина, - Не могу больше! Ты понимаешь!
- А... понимаю, - кивнула Ирэн, - Тебе просто надо в туалет. Сейчас сообразим подходящую подворотню. Слава богу, уже темно, - потащила за собою Алину Ирэн. А потом я тебя познакомлю с одним типом. Ты с ума сойдешь. Я знаю, что тебе он будет интересен. Ты же любишь все необычное. Он лысый абсолютно.
- Нашла чем удивить.
- Он играет буддистские песнопения.
- Я не специалист по этническим ансамблям.
- Но это же что-то колдовское!.. И ещё - он отрезал себе нос!
- О да... Это аргумент! - Закивала Алина, - Но я все равно не дойду до этого идола с обструганный носом, я хочу в туалет!
И начались их естественные, метания-мучения по вечерней Москве. Но все-таки им удалось вычислить выселенный двор, и они свернули в его сумрак, на его утоптанную почву, невдалеке светился прозрачным холлом недавно реставрированный особняк, окруженный помойкой, ямами, колдобинами и строительным мусором. Анна, отдав свою сумочку Ирэн, пошла в темный угол.
Когда же вышла, увидела, как из особняка выходят люди. Все в кремовых кашемировых пальто. Итальянцы, почему-то подумала она, и оглянулась - Ирэн нигде не было. Она позвала её стоя посреди двора.
- Бежим отсюда, бежим! - услышала громкий шепот подруги из-за ствола огромного тополя.
Ты чего это испугалась? - спросила Алина, совершенно не понимая, почему это вдруг она должна бежать с этого перерытого двора, спотыкаясь и ломая ноги в темноте, когда можно выйти вполне достойно по тропинке.
Она нащупала путь во тьме, и уже было ступила на него, как вдруг какой-то человек в черной кожаной куртке догнал её, в несколько прыжков, и пересек ей дорогу. Алина изумленно тряхнула кудрями, мол, что это с ним?.. - и увидела дуло автомата, направленного ей в грудь.
За спиной раздавался тихий, явно не итальянский, скорее вкрадчиво советско-южный говор.
"Чеченцы?" - подумала Алина, - "Ну и что? Почему это я должна бояться чеченцев?" Тем временем дуло больно упиралось ей в грудь.
- Журналистка? - спросил парень. Парень был свой, парень был совершенно русский - губошлеп из московских дворов, но стоял перед ней с непроницаемым выражением лица.
- Ну и что? Ты теперь убивать меня будешь? - усмехнулась Алина.
- Бежать! Идиотка! Бежать! - убегая орала Ирэн, от испуга забыв спряжения и склонения разом.
Но уже выбегая на бульвары, она оглянулась в проем двора освещенный полной луной и тусклыми фонариками у входа в особняк. Алина, как ни в чем не бывало, продолжала что-то говорить. Ирэн не слышала её слов, но понимала, что она явно насмехается над парнем. Колени её подкосились, сейчас, сейчас кровавое месиво взамен этой красивой, отважной, непонимающей, непринимающей!.. И поплыли телеобразы расстрелянных трупов... Слезы отчаяния выступили на глазах, и она, приседая, продолжала шептать-хрипеть, - бежать, бежать!
- И оно тебе надо. Надоели мне ваши пушки! - продолжала, с желтоватой скукой видевшего все на этом свете человека, рассматривая, словно игрушку забавного трехлетки, черное дуло, Алина.
Парень усмехнулся в ответ её выражению лица, и покачал головой.
- Дай хоть посмотреть - из чего меня чуть что расстреливают?!
- Не дам, не положено.
- А стрелять положено?
- Положено.
- Положено? - скептически хмыкнула Алина, и ей стало жалко этого русского парня, вынужденного служить чеченцам, с которыми все ещё воюют его ровесники...
Они посмотрели друг другу в глаза, и застыли на мгновения в прицельном обоюдном гипнозе мужчины и женщины.
И тут на героическом полете Ирэн подлетела к ней, и вцепившись в рукав её кожаной куртки, потащила со двора, - Да мы только в туалет сходить, пардон, пардон!!
- Да почему это я должна бежать? - продолжала упираться Алина, Почему я должна бояться ходить по своему городу? Не пойду! Не побегу никогда! Пусть стреляет! Пусть!
- Больные на голову что ли? - хмыкнул парень, - Да бегите же, бегите, пока вас хозяева не заметили! И видя, как упирается Алина, умоляюще зашептал, - Я вас умоляю, я вас прошу!
ГЛАВА 9.
Вот это да! Вот это апофеоз! Метафора! Какой-то бред! - шла, восклицая, Алина, - О как все невозможно!
- По чему ты не испугалась?!
- Да надоело! Чуть что - тычут пушками, понимаешь ли. И все равно боятся больше. Все чего-нибудь боятся. Трясутся за свою жизнь. А я не хочу! Я хочу жить и не бояться, как невменяемое животное. И буду! Где твой лысый с обрубленным носом?! Впрочем, нет на свете ни одного мужчины, который бы мог хоть чем-то заинтересовать меня!
Они дошли до дощатого зеленого забора и вошли в ворота.
Это был город в городе. Это был настоящий мистический бал.
Разрушенный, выселенный двор, окруженный тремя старыми в желтой штукатурке с выбитыми кое-где окнами постройками, гудел народом, в свете факелов мелькали лица.
Женщина с покрытым густыми белилами лицом в белом платье с голубым крылом ангела прошла-проплыла мимо них, затем человек в цилиндре, длинноволосый хиппи, панк с зеленым гребнем волос на голове...
Что это? - спросила Алина никого, и ей ответили из темноты - Да, так... тусовка. Нас выселяют. Дома продали под гостиницу, на снос.
Вокруг Ирэн закружила толпа разномастных людей и увлекла её в мерцающую огоньками фонариков тьму. Алина осталась одна, среди незнакомых лиц, и в тоже время вроде бы знакомых. Все они были людьми приблизительно равного образования, воспитания, круга, хотя и совершенно разных возрастов. "Пора брать интервью", - подумала она, достала из сумки диктофон, включила и спросила первого попавшегося ей бородача, напоминающего купца, или художника передвижника: - Что для вас это место?
Он задумался на мгновение, его серьезные карие глаза таинственно блеснули в свете мелькнувшего мимо факела: - Мы существуем в ситуации информационного потопа, пора уже строить Ноев ковчег.
- Но если говорить объективно, это же страшно - приличные люди, носители культуры собираются в каких-то развалинах. Отсюда - наркотики, инфекции, депрессия, опустошенность и суицид!
- Объективность недоказуема. - Словно не слыша её, продолжал незнакомец, - Абсолютно недоказуема, потому что объективная реальность существует вне нас. Все что объективно, не субъективно. А здесь собрались люди не шаблонного мышления, здесь сплошь субъекты.
- Что для вас это место? - спрашивала Алина у другого, уже отчаявшись найти у спрашиваемого адекватность восприятия требований современной жизни и своего места в ней.
- Альтернативная культура... - после минутного раздумья, ответил ей одутловатый мужчина лет тридцати в черном, развевающемся полами, словно флагами, плаще. - Я думаю, что это уходящая реальность. И все кто приходят сюда немного ностальгируют по тому, что нет в реальной жизни. Это маленький остров, на котором все хотят обрести иллюзию времени давно утраченного, ответил ей Александр Детков.
"Детков... Детков..." - заработало в её мозгу, - "Детков руководитель группы, влетевшей в редакцию газеты "Московский Комсомолец", с целью предупредить о том, чтобы не выступали против "Памяти". Только его звали тогда Николаем. Интересно - папочка или старший брат там, весь в борьбе за одну единственную национальность - этот здесь - в ностальгии, где людей разделяют по уровню восприятия иллюзорного..."
- ... Меня зовут Артур, я занимаюсь всем,
- Как всем?
- Всем. Пишу стихи, картины, работал грузчиком, слесарем. Нет лучше места для меня... Я пишу очень короткие стихи, Там не хватает четырех стихов. Это не так называется... Это не так называется... - поморщил мощный Добролюбовский лоб парень лет двадцати. Я забыл.
- То есть это не называется стихами?
- Да.
- Это типа японских танк?
- Да.
- Пожалуйста, прочитайте.
- Я не могу просто так. Мне бы хотелось, чтобы вам было тоже интересно, чтобы вы просто слушали меня, и не занимались своей работой.
- Я буду слушать.
- Но у вас есть тема. У всех журналистов есть тема.
- Нет у меня никакой темы. Какая здесь может быть тема?
- Вот первое стихотворение. Самое первое стихотворение. Так будет лучше:
Красивая девушка полицейский.
- Здорово.
- Вот. Разве это не стихотворение? Разве в нем нет объема?..
-.. Я отдыхаю в данный момент, а для зарабатывания денег иногда я бездельничаю сторожем в офисе. Для меня это как бы нормальное место. Я не шокирован.
- ...Я художник. Я учусь на психологическом факультете МГУ.
- ... Я на философском.
- ... Меня привлекает простота.
- Простота бывает разная. Бывает хуже воровства. - Ответила Алина с печалью.
- Нет. Нет. Своей непосредственностью встречи со знакомыми. Вы знаете, это частное место. Здесь люди одного круга. Это своего рода клуб, клуб который объединяет не по интересам, а по некому родству душ. Все люди сюда приходят не просто так, не потому что им некуда пойти и тому подобное. Можно пойти в "Эрмитаж", "Белый Таракан"... Куда угодно. Но везде будет только часть того, что тебе интересно. Но здесь все объединено. Это спонтанное образование, как бы отделение от всего в качестве выдоха. Выдоха от всего: от поп музыки, худ - течений, поэтических догм... От псевдоэлитарных интерьеров... От всего, что насаждается навязчиво, и я бы сказал, - насильно. Это насилие унизительно для людей со своим внутренним миром.
- ...Очень тяжело объяснить, что такое контр культура и что такое культура вообще. Все - есть некие пласты культуры. К примеру - искусство сознания и подсознания - это мы сумели разделить. Но есть ещё неосознанные закономерности, которые мы как бы не воспринимаем, а на самом деле это неосознанное творчество сознания. Поэтому все, что здесь происходит, как бы кажется, связано с мистикой, но это просто свобода творчества, не требующая отчета сознания. Это творчество можно осознавать потом.
- В зонах обратное - творчество изначально осознано несет на себе функцию оправдания того, кто создает произведение, перед обществом. А это уже не творчество. Да. Вы правы - здесь оправдываться не надо. - Добавила на диктофонную пленку Аля.
- ...Пока за забором носятся с автоматами, торгуют, насилуют друг друга и грабят, устраивают, ничего не несущие ни уму, ни сердцу, вульгарные представления аля-запад, здесь идет поток сакральной информации, формируются новые коды культуры. А то, что в развалинах, в обломках, пыли, это уже не смущает. Это даже так символично, что получается лучше, живей, чем если бы было в подделке под приличные интерьеры Европы, потому как мы не Европа. Мы не итог, а вечное начало. Все зарождается здесь, культивируется там, а когда возвращается к нам, как культура запада, мы доводим свое живое начало, омертвленное их культивацией, до логического абсурда, освобождая тем самым путь новому этапу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64