Полицейский притормозил у бампера его машины. Грентэм не обратил внимания ни на ограничения скорости, ни на спидометр. Это будет его третья по счету квитанция за шестнадцать месяцев.
Он припарковался на небольшой автомобильной стоянке рядом с домом, где находилась его квартира. Было темно, и синие огни мигали в зеркалах машины. Он потер виски.
— Выходите, — скомандовал полицейский, стоя возле бампера.
Грей открыл дверь и выполнил приказ. Полицейский был чернокожим и неожиданно заулыбался. Это был Клив. Он указал на патрульную машину.
— Садитесь.
Они сели в машину с голубыми огнями и посмотрели на “вольво”.
— Почему ты так поступаешь со мной? — спросил Грей.
— У нас есть квоты, Грентэм. Мы должны остановить столько-то белых людей и побеспокоить их. Шеф хочет уравнять положение вещей. Белые полицейские выбирают невиновное бедное чернокожее население, поэтому мы, чернокожие полицейские, должны выбирать невиновных белых богачей.
— Полагаю, ты наденешь на меня наручники и отыграешься за все.
— Только если вы попросите меня об этом. Садж не может больше говорить с тобой.
— Я слушаю.
— Он чует что-то вокруг себя. Несколько раз поймал на себе странные взгляды и слышал кое-что.
— Например?
— Например, что они говорят о тебе и в какой степени им нужно знать то, что знаешь ты. Он считает, что они могут подслушивать.
— Продолжай, Клив. Он серьезно обеспокоен?
— Он слышал, как они говорили о тебе и о том, что ты задаешь вопросы относительно пеликанов или чего-то похожего. Ты заставил их забегать.
— Что он слышал об этом деле о пеликанах?
— Только то, что они идут по горячему следу и серьезно к этому относятся. Это подлые шизофреники, Грей. Садж считает, ты должен быть осторожным, куда бы ни шел и с кем бы ни говорил.
— И мы больше не сможем встречаться?
— Даже накоротке. Он хочет залечь на дно и вести дела через меня.
— Так мы и поступим. Мне нужна его помощь, но попроси его быть осторожным. Это очень опасно.
— Чем занимается этот пеликан?
— Я не могу сказать. Но передай Саджу, что его могут убить.
— Только не Саджа. Он толковее всех их вместе взятых.
Грей открыл дверь и вылез из машины.
— Спасибо, Клив.
Он выключил мигалку.
— Я буду поблизости. Предстоящие полгода я работаю в ночное время и постараюсь не спускать с вас глаз.
— Спасибо.
* * *
Руперт расплатился за булочку с корицей и сел на высокий табурет у стойки бара, не спуская глаз с тротуара. Была полночь, ровно двенадцать часов, и Джорджтаун погружался в сон. Несколько машин проехало по М-стрит, и последние педерасты расходились по домам. В кафетерии были посетители, но не слишком много. Он медленными глотками пил черный кофе.
Вот он различил знакомое лицо идущего по тротуару, и спустя какое-то время человек уже сидел рядом на соседнем табурете. Он походил на неудачника. Они встретились несколько дней назад в Новом Орлеане.
— Итак, как дела? — спросил Руперт.
— Мы не можем найти ее. И это беспокоит нас, так как сегодня мы получили кой-какие нехорошие новости.
— А именно?
— До нас дошли слухи, правда, неподтвержденные, что нехорошие парни отличились и что один нехороший парень номер один хочет убивать всех подряд. Деньги — не цель, и эти же голоса сообщают, что он потратит все, чтобы камня на камне не оставить от этого дела. Он выставляет больших ребят с большим оружием. Конечно, поговаривают, что он душевнобольной, но он низкий человек, и деньги могут убить многих.
Разговор об убийствах не обеспокоил Руперта.
— Кто в списке?
— Девушка. И я думаю, кто-то еще со стороны, кто знает об этом небольшом деле.
— Итак, в чем моя задача?
— Покрутитесь везде. Мы встретимся здесь завтра ночью, в это же время. Если мы найдем девушку, это будет ваш шанс.
— Как вы рассчитываете найти ее?
— Мы полагаем, что она в Нью-Йорке. У нас есть возможности.
Руперт отщипнул и отправил в рот кусочек булочки.
— Где вы будете?
Связной подумал о дюжине мест, куда бы он мог отправиться, но, черт побери, все они были похожи на Париж, Рим или Монте-Карло, места, где он бывал и куда каждый направлял свои стопы. Он не мог придумать то единственное экзотическое место, куда бы можно было отправиться и укрыться до конца своей жизни.
— Не знаю. Где вы остановились?
— В Нью-Йорке. Вы можете жить здесь годами, и вас не найдут. Вы говорите на языке и знаете обычаи. Это отличное место, где может скрыться американец.
— Да, очевидно, вы правы. Вы считаете, она там?
— Не знаю. Временами она поступает умно. А порой ошибается.
Связной уже встал.
— Завтра ночью, — сказал он.
Руперт махнул на прощание. Какой бестолковый прохвост, подумал он. Бегать повсюду, выбалтывая шепотом важные сообщения в кафетериях и пивных. А потом возвращаться к своему хозяину и воспроизводить все в живых подробностях.
Он бросил кофейную чашку в мусорную корзину и пошел по тротуару прочь.
Глава 32
В фирме “Брим, Стернс и Кидлоу” согласно последнему выпуску юридического справочника Мартиндэйл — Хаббелл было 190 адвокатов, а в “Уайт и Блазевич” — 412. Поэтому, в лучшем случае Гарсиа мог оказаться лишь одним из этих 602. Однако если бы Маттис владел и другими фирмами Вашингтона, то число адвокатов было бы еще больше, и у них совсем не было бы шанса найти Гарсиа.
Как и предполагалось, в “Уайт и Блазевич” не было никого по имени Гарсиа. Дарби поискала еще какое-нибудь испанское имя, но не нашла. Это было одно из безупречных заведений, заполненных выпускниками престижнейших университетов США, с длинными именами, заканчивающимися числительными. Кое-где попадались женские имена, но лишь две из их обладательниц оказались пайщиками; большинство женщин поступило в фирму после 1980 года. Если бы Дарби удалось закончить юридический факультет, то она бы не стала рассматривать, даже как вариант, работу на такой фирме.
Грентэм предложил, чтобы она проверила испанские имена, так как имя Гарсиа было несколько необычно для фамилии. Может быть, этот тип испанского происхождения, а так как Гарсиа — очень распространенное испанское имя, то, возможно, по телефону он просто не расслышал. Тут что-то было не так. В этой фирме не было испанцев.
Согласно справочнику у “Уайт и Блазевич” были солидные и богатые клиенты: банки, “Форчун-500” и много нефтяных компаний. Им попались четыре клиента в судейских мантиях, которые были ответчиками по данному делу, но мистера Маттиса не было. Были еще химические и судостроительные компании, а также представители правительств Южной Кореи и Сирии от фирмы “Уайт и Блазевич”. “Как глупо! — подумала она. — Кто-то из наших врагов нанимает наших адвокатов, чтобы обрабатывать наше правительство. Вот и нанимай после этого адвокатов!”
Фирма “Брим, Стернс и Кидлоу” представляла собой уменьшенный вариант “Уайт и Блазевич”, но, черт возьми, там в списке было всего четыре испанских имени. Она выписала их. Двое мужчин и две женщины. Дарби отметила, что эта фирма должна была преследоваться судебным порядком за расовую и половую дискриминацию. В последние десять лет фирма нанимала разного сорта людей. Список клиентов был обычным: нефть и газ, страхование, банки, правительственные учреждения. Наискучнейшая чепуха!
Она сидела в углу Фордхэмской юридической библиотеки уже час. Была пятница, десять утра по нью-йоркскому времени и девять по новоорлеанскому, и вместо того, чтобы прятаться в библиотеке, в которой она никогда не была прежде, она должна была сидеть на занятиях по федеральной процедуре профессора Алекса (он ей никогда не нравился, но по нему сейчас она сильно скучала). Рядом сидела бы Алиса Старк, а за ее спиной маячил бы один из ее дружков Рональд Петри, вечно пристававший к ней с просьбами о свидании и вечно отпускавший непристойные шуточки. Теперь она тосковала и по нему тоже. Тосковала по тихим утрам на балконе Томаса, где сиживала, прихлебывая кофе и ожидая, когда начнет оживать, стряхивая с себя паутину сна, Французский квартал. Тосковала по запаху одеколона от банного халата Томаса.
Она поблагодарила библиотекаря и вышла из здания. На Шестьдесят второй улице она направилась на восток, к парку. Было прекрасное октябрьское утро с чистым небом и холодным ветром. Приятное разнообразие по сравнению с Новым Орлеаном, но в данных обстоятельствах это трудно было оценить. На ней был новый шарф, замотанный до подбородка. Волосы были еще темные, но она больше не подстригалась. Она решила не оглядываться. Возможно, за ней не было хвоста, но она знала, что пройдут годы, прежде чем она сможет бродить по улицам без страха. Деревья в парке величественно возвышались в своем желто-оранжево-красном одеянии. Легкий ветерок играл листвой. Она повернула к югу по Сентрал-Вест-авеню. Завтра она уедет и проведет несколько дней в Вашингтоне. А потом, если уцелеет, покинет страну и, может быть, отправится на Карибское море. Она была там дважды; тысячи маленьких островков, где большинство людей говорят на каком-то английском диалекте.
Пора уезжать из этой страны. Они потеряли ее след, и она уже зарегистрировалась на рейсы до Нассау и Ямайки. Она могла бы попасть туда еще засветло.
Дарби нашла в глубине маленькой закусочной на Шестой авеню телефон-автомат и набрала служебный номер Грея:
— Это я.
— Ну, наконец-то! Я боялся, что ты уже смылась из страны.
— Как раз собираюсь это сделать.
— А недельку можешь подождать?
— Вероятно, смогу. Буду там завтра. Что тебе известно?
— Да собираю всякий хлам. Есть копии годовых отчетов семи государственных корпораций, на которых шьют дело.
— Шьют обычно одежду.
— Ты будешь когда-нибудь снисходительной? Мат-тис не является ни служащим, ни директором ни одной из фирм.
— Есть что-нибудь еще?
— Всего лишь запись тысячи телефонных звонков. Вчера я потратил три часа, околачиваясь у зданий суда в поисках Гарсиа.
— Ты бы не нашел его в здании суда. Грей. Это не такой юрист. Он служит в корпорации.
— Я думал, у тебя есть идея пооригинальнее.
— Даже несколько.
— Тогда я жду тебя здесь.
— Я позвоню, когда доберусь.
Только не звони ко мне домой.
Она секунду помолчала:
— Можно спросить, почему?
— Потому что тебя могут подслушать и выследить. Один из моих лучших информаторов считает, что я потерял достаточно перышек, чтобы попасть под наблюдение.
— Превосходно! И ты хочешь, чтобы я неслась туда и составила тебе компанию?
— Мы будем в безопасности, Дарби. Просто нужно соблюдать осторожность.
Она крепче прижала к уху телефонную трубку и стиснула зубы.
— Как ты смеешь говорить мне об осторожности?! Я увертывалась от бомб и пуль все эти десять дней, а ты такой самодовольный чурбан, что говоришь мне об этом! Иди ты к дьяволу, Грентэм! Лучше я буду держаться от тебя подальше.
Она замолчала и окинула взглядом маленькое кафе. Двое мужчин за ближайшим столиком смотрели на нее. Она слишком громко говорила. Дарби отвернулась и глубоко вздохнула.
Послышался смущенный голос Грентэма:
— Извини, я...
— Брось, не будем об этом.
Он помолчал.
— Ты в порядке?
— Более чем. Никогда не чувствовала себя лучше.
— Так ты поедешь в Вашингтон?
— Не знаю. Здесь я в безопасности, а еще лучше будет, если сяду в самолет и покину страну.
— Конечно, но я думал, что у тебя была восхитительная идея найти Гарсиа, а затем благополучно схватить Маттиса. Я думал, что ты оскорблена, возмущена и жаждешь мщения. Что на тебя нашло?
— Хорошо, скажу. Во-первых, у меня есть пламенное желание дожить до своего двадцатипятилетия. И хотя я не эгоистка, но хотела бы отметить и свое тридцатилетие. Это было бы неплохо.
— Понимаю.
— Не уверена, что ты понимаешь. Думаю, тебе гораздо дороже пулитцеровская премия и твоя слава, чем моя бедная голова.
— Ты ошибаешься. Верь мне, Дарби. Ты будешь в безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59