Он спросил, читал ли Морган записку. Тот сказал, что нет. Очевидно, он, уходя, случайно прихватил ее вместе с бумагами, объяснил он. Велика важность! Вейкфилд пришел в ярость. Он прочел Моргану лекцию о неприкосновенности стола юриста. У него был вид законченного идиота, когда он метался по офису Моргана, выговаривая ему и разъясняя правила поведения. Под конец он понял, что перехватил. Он попытался успокоиться, но впечатление уже возымело действие. Он взял записку и ушел.
Морган спрятал копию записки в одну из книг по праву в библиотеке на девятом этаже. Он был шокирован истеричной выходкой Вейкфилда. В тот день, перед тем как уйти, он тщательно сложил кодексы и бумаги в столе и на полках. На следующее утро он проверил, все ли в том же порядке. И заметил, что кто-то рылся в его столе этой ночью.
Морган стал очень осторожен. Два дня спустя он нашел у себя в кабинете тоненькую отвертку, потом — маленький кусочек магнитофонной ленты. Он понял, что за ним установлено наблюдение, а телефоны прослушиваются. Он ловил подозрительные взгляды Вейкфилда, и чаще обычного в офисе Вейкфилда стал появляться Вельмано.
Затем были убиты судьи Верховного суда Розенберг и Дженсен. У него не было сомнений, что это работа Маттиса и его сообщников. В записке не упоминался Маттис, но там говорилось о “клиенте”, а у Вейкфилда не было других клиентов. К тому же ни один клиент, кроме Маттиса, не получил столько выгоды от Верховного суда.
Последний абзац аффидевита был ужасным. По двум обстоятельствам Морган догадался, что его ждет та же участь. С него было снято дело о пеликанах, и его просто загрузили работой, дополнительными часами, запросами. Он испугался, что его убьют. Если они убили двух судей Верховного суда, то смогут убить и скромного служащего.
Он подписал эту бумагу под присягой у нотариуса. Адрес нотариуса был отпечатан под его именем.
— Посиди тихонько, я сейчас вернусь, — сказал Грей, открывая дверцу, и выскочил из машины.
Лавируя в густом потоке транспорта, он перебежал L-стрит. Около булочной находился телефон-автомат. Он набрал номер Смита Кина и взглянул на свой взятый напрокат автомобиль, припаркованный на противоположной стороне улицы.
— Слушай, это Грей. Слушай внимательно и делай то, что я скажу. У меня есть еще один источник по делу, о пеликанах. Это очень рискованно, Смит, и необходимо, чтобы ты и Кротхэммер были у Фельдмана в офисе через пятнадцать минут.
— Что это?
— Гарсиа оставил прощальную записку. Мы сделаем еще одну остановку, а затем приедем.
— Мы? И девушка приедет?
— Да. Возьми видеомагнитофон в конференц-зале. Мне кажется, Гарсиа хочет говорить с нами.
— Он оставил пленку?
— Да. Итак, через пятнадцать минут.
— Вам ничего не угрожает?
— Надеюсь. Только я дьявольски нервничаю, Смит, — он повесил трубку и побежал обратно к автомашине.
* * *
У миссис Стенфорд была нотариальная контора на Вермонт. Она смахивала пыль с нижних полок, когда вошли Грей и Дарби. Они очень спешили.
— Вы Эмили Стенфорд? — спросил Грей.
— Да. В чем дело?
Он показал ей последнюю страницу аффидевита.
— Вы заверяли эту бумагу?
— А вы кто?
— Грей Грентэм из “Вашингтон пост”. Это ваша подпись?
— Да, моя.
Дарби протянула ей фотографию Гарсиа — теперь Моргана, снятого на тротуаре.
— Это он подписал аффидевит? — спросила она.
— Это Куртис Морган. Да, это он.
— Благодарю вас, — сказал Грей.
— Он мертв, не так ли? — спросила миссис Стенфорд. — Я узнала из газет.
— Да, он мертв, — подтвердил Грей. — А вы, случайно, не читали аффидевит?
— О, нет! Я лишь засвидетельствовала его подпись. Но я знала, что-то неладно.
— Спасибо вам, миссис Стенфорд. — И они вышли так же поспешно, как и вошли.
* * *
Тощий человек прятал свой лоснящийся лоб под поношенной фетровой шляпой. На нем были потрепанные брюки и стоптанные туфли. Он сидел в старомодном кресле на колесах перед зданием “Пост” и держал плакатик, оповещавший, что он “Голодный и бездомный”. Голова его покачивалась от плеча к плечу, как будто ему от голода свело шею. На коленях у него лежал бумажный пакет с несколькими долларовыми бумажками и мелочью, но это были его собственные деньги. Может быть, он бы лучше играл свою роль, если бы был слепым.
Он выглядел жалко, сидя вот так, подобно овощу, вращая головой, в этих лягушачьих защитных очках. Он пристально следил за каждым движением на улице.
Он видел, как стрелой вылетела из-за угла машина и припарковалась в неположенном месте. Оттуда выскочили мужчина и женщина и побежали по направлению к нему. У него под рваным пледом лежал револьвер, но они двигались слишком быстро. И на тротуаре было много людей. Так они проскочили в здание “Пост”.
“Нищий” минуту подождал, а затем покатил свое кресло прочь.
Глава 41
Смит Кин беспокойно вышагивал перед дверью фельдмановского офиса, когда выглянула секретарша. Он увидел их, пробиравшихся в проходе между столами. Грей шел, держа ее за руку. Она была очень привлекательна, но это Кин оценит потом. Оба тяжело дышали.
— Смит Кин, это Дарби Шоу, — сказал Грей, едва переводя дух.
Они обменялись рукопожатием.
— Привет! — сказала она, оглядывая неприбранное помещение отдела новостей.
— Рад познакомиться, Дарби. Как я слышал, вы удивительная женщина.
— Ладно, — сказал Грентэм, — отложим болтовню на потом.
— Пойдемте, — сказал Кин, и они опять вышли. — Фельдман хочется воспользоваться комнатой для заседаний.
Они прошли через заваленный бумагами отдел новостей и вошли в шикарно обставленную комнату с длинным столом посредине. Там было полно мужчин, которые разговаривали, но сразу замолчали, как только она вошла. Фельдман запер дверь. Затем он протянул ей руку.
— Я Джексон Фельдман, главный редактор. А вы, вероятно, Дарби.
— А то кто же? — заметил Грей, все еще тяжело дыша.
Фельдман не обратил никакого внимания на его замечание и оглядел стоявших вокруг стола.
— Это Говард Кротхэммер, ведущий редактор, Эрни Де Басио, заместитель ведущего редактора по иностранным делам, Эллиот Кохен, заместитель главного редактора по национальным вопросам, и Винсен Литски — наш адвокат.
Она вежливо кивнула, но через минуту уже не помнила их имен. Все они были лет пятидесяти, все без пиджаков, и все выглядели очень озабоченными. Она чувствовала общее напряжение.
— Дай мне пленку, — сказал Грей.
Она достала ее из сумки и подала ему. Видеомагнитофон находился в конце комнаты на переносном стенде. Грей вставил пленку.
— Мы получили ее двадцать минут назад и поэтому не могли ее посмотреть.
Мужчины подошли ближе к экрану и ждали, пока появится изображение.
На черном экране появилась дата: 12 октября. Затем — Куртис Морган, сидящий за кухонным столом. Он держал переключатель, с помощью которого, очевидно, управлял кинокамерой.
“Меня зовут Куртис Морган, и если вы смотрите эти кадры, значит, я мертв”, — первая фраза была ужасна. Мужчины пододвинулись ближе.
“Сегодня 12 октября, я снимаю это в своем доме. Я один, жена пошла к врачу. Я должен был пойти на работу, но позвонил и сказался больным. Моя жена ничего не знает. Я никому ничего не говорил. И если вы смотрите это, то значит, вы уже видели это (берет в руку аффидевит). Это письменное показание, подписанное мной, и я собираюсь оставить его вместе с видеопленкой, по всей вероятности, в депозитном ящике в даунтауне. Я прочту свои показания и дам пояснения”.
— Показания у нас, — быстро вставил Грей.
Он стоял у стены рядом с Дарби. Никто не взглянул на него. Они буквально прилипли к экрану.
Морган медленно прочел свои показания. Его глаза перебегали со страниц письма к камере, туда и обратно, туда и обратно.
Это заняло у него десять минут. Всякий раз, как Дарби слышала слово “пеликан”, она закрывала глаза и медленно качала головой. Вот к чему все свелось! Какой кошмарный сон! Но она старалась слушать.
Когда Морган закончил аффидевит, он положил его на стол и заглянул в записи в своей тетрадке. Он казался спокойным, без тени напряжения. Симпатичный парень, выглядевший моложе своих двадцати девяти. Поскольку он был дома, то был без галстука, просто в накрахмаленной белой рубашке. Он сказал, что “Уайт и Блазевич” не идеальное место службы, но большинство из четырехсот юристов гордились им и, вероятно, ничего не знали о Маттисе. Фактически, он сомневался, как много людей, кроме Вейкфилда, Вельмано и Эйнштейна, были вовлечены в этот заговор. Там был партнер по имени Джеральд Швабе, достаточно зловещий, чтобы быть вовлеченным в эту организацию, но у Моргана не было доказательств. (Дарби хорошо помнила его.) Была еще экс-секретарь, которая неожиданно уволилась через несколько дней после убийства судей. Ее звали Мириам Ла Рю, она восемнадцать лет проработала в отделе нефти и газа. Она-то могла что-нибудь знать. Живет в Фоялс-Черч. Другая секретарша, которую он не назовет, сказала ему, что случайно услышала разговор между Вейкфилдом и Вельмано, когда они говорили о том, можно ли доверять ему, Моргану. Она слышала лишь отрывки беседы. Они стали иначе относиться к нему после того, как на его столе была найдена та записка. Особенно Швабе и Вейкфилд. Казалось, им хотелось прижать его к стене и угрозами вырвать у него признание, кому он говорил об этой записке, но они не могли этого сделать, так как не были уверены, что он ее видел. К тому же они боялись, что вокруг этого поднимется шумиха. Но он видел записку, и они тоже были почти уверены в этом. И раз уж они сговорились убить Розенберга и Дженсена, то он-то, черт возьми, был просто их сотрудником, которого можно было тотчас заменить.
Юрист Литски недоверчиво покачал головой. Оцепенение стало проходить, и все слегка задвигались на своих местах.
Морган ездил на работу на машине, и дважды за ним был хвост. Один раз, во время ленча, он заметил человека, наблюдавшего за ним. Морган еще немного поговорил о семье, а затем стал говорить бессвязно. Было очевидно, что больше ему особенно нечего сказать.
Грей передал аффидевит и записку Фельдману, который прочел их и передал Кротхэммеру, а тот — следующему.
От прощальных слов Моргана у всех пошли мурашки по коже:
“Я не знаю, кто увидит эту пленку, я буду уже мертв, а потому, полагаю, это не имеет значения. Надеюсь, вы используете это, чтобы схватить Маттиса и его грязных юристов. Но если мою запись смотрят сейчас эти паршивые сволочи, то катитесь вы все к дьяволу!”
Грей вынул пленку. Он потер руки и с улыбкой посмотрел на собравшихся.
— Ну, джентльмены, достаточно вам доказательств, или требуется еще?
— А ведь я знаю этих ребят, — сказал Литски с нескрываемым изумлением. — Год назад я играл с Вейкфилдом в теннис.
Фельдман встал и прошелся по комнате.
— Как вы нашли Моргана?
— Это долгая история, — сказал Грей.
— Тогда расскажи ее коротко.
— Мы нашли студента-юриста в Джорджтауне, который подрабатывал клерком в фирме “Уайт и Блазевич” прошлым летом. Он опознал Моргана по фотографии.
— А как достали фотографию? — спросил Литски.
— Об этом не спрашивайте. К этой истории она не имеет отношения.
— В таком случае напиши статью об этом.
— Да, напиши, — добавил Эллиот Кохен.
— Как вы узнали, что он мертв? — спросил Фельдман.
— Вчера Дарби ездила в “Уайт и Блазевич”. Там ей сообщили эту новость.
— А где была видеокассета и аффидевит?
— В депозитном ящике в Первом Колумбийском банке. Жена Моргана дала мне ключ сегодня в пять утра. Я не допустил никакой ошибки. Дело о пеликанах полностью подтверждено беспристрастным источником.
— Напиши об этом, — сказал Эрни Де Басио. — Сделай огромный заголовок, какого еще не видывали после статьи “Никсон уходит в отставку”.
Фельдман остановился возле Смита Кина. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза.
— Напиши об этом, — сказал Кин и повернулся к юристу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Морган спрятал копию записки в одну из книг по праву в библиотеке на девятом этаже. Он был шокирован истеричной выходкой Вейкфилда. В тот день, перед тем как уйти, он тщательно сложил кодексы и бумаги в столе и на полках. На следующее утро он проверил, все ли в том же порядке. И заметил, что кто-то рылся в его столе этой ночью.
Морган стал очень осторожен. Два дня спустя он нашел у себя в кабинете тоненькую отвертку, потом — маленький кусочек магнитофонной ленты. Он понял, что за ним установлено наблюдение, а телефоны прослушиваются. Он ловил подозрительные взгляды Вейкфилда, и чаще обычного в офисе Вейкфилда стал появляться Вельмано.
Затем были убиты судьи Верховного суда Розенберг и Дженсен. У него не было сомнений, что это работа Маттиса и его сообщников. В записке не упоминался Маттис, но там говорилось о “клиенте”, а у Вейкфилда не было других клиентов. К тому же ни один клиент, кроме Маттиса, не получил столько выгоды от Верховного суда.
Последний абзац аффидевита был ужасным. По двум обстоятельствам Морган догадался, что его ждет та же участь. С него было снято дело о пеликанах, и его просто загрузили работой, дополнительными часами, запросами. Он испугался, что его убьют. Если они убили двух судей Верховного суда, то смогут убить и скромного служащего.
Он подписал эту бумагу под присягой у нотариуса. Адрес нотариуса был отпечатан под его именем.
— Посиди тихонько, я сейчас вернусь, — сказал Грей, открывая дверцу, и выскочил из машины.
Лавируя в густом потоке транспорта, он перебежал L-стрит. Около булочной находился телефон-автомат. Он набрал номер Смита Кина и взглянул на свой взятый напрокат автомобиль, припаркованный на противоположной стороне улицы.
— Слушай, это Грей. Слушай внимательно и делай то, что я скажу. У меня есть еще один источник по делу, о пеликанах. Это очень рискованно, Смит, и необходимо, чтобы ты и Кротхэммер были у Фельдмана в офисе через пятнадцать минут.
— Что это?
— Гарсиа оставил прощальную записку. Мы сделаем еще одну остановку, а затем приедем.
— Мы? И девушка приедет?
— Да. Возьми видеомагнитофон в конференц-зале. Мне кажется, Гарсиа хочет говорить с нами.
— Он оставил пленку?
— Да. Итак, через пятнадцать минут.
— Вам ничего не угрожает?
— Надеюсь. Только я дьявольски нервничаю, Смит, — он повесил трубку и побежал обратно к автомашине.
* * *
У миссис Стенфорд была нотариальная контора на Вермонт. Она смахивала пыль с нижних полок, когда вошли Грей и Дарби. Они очень спешили.
— Вы Эмили Стенфорд? — спросил Грей.
— Да. В чем дело?
Он показал ей последнюю страницу аффидевита.
— Вы заверяли эту бумагу?
— А вы кто?
— Грей Грентэм из “Вашингтон пост”. Это ваша подпись?
— Да, моя.
Дарби протянула ей фотографию Гарсиа — теперь Моргана, снятого на тротуаре.
— Это он подписал аффидевит? — спросила она.
— Это Куртис Морган. Да, это он.
— Благодарю вас, — сказал Грей.
— Он мертв, не так ли? — спросила миссис Стенфорд. — Я узнала из газет.
— Да, он мертв, — подтвердил Грей. — А вы, случайно, не читали аффидевит?
— О, нет! Я лишь засвидетельствовала его подпись. Но я знала, что-то неладно.
— Спасибо вам, миссис Стенфорд. — И они вышли так же поспешно, как и вошли.
* * *
Тощий человек прятал свой лоснящийся лоб под поношенной фетровой шляпой. На нем были потрепанные брюки и стоптанные туфли. Он сидел в старомодном кресле на колесах перед зданием “Пост” и держал плакатик, оповещавший, что он “Голодный и бездомный”. Голова его покачивалась от плеча к плечу, как будто ему от голода свело шею. На коленях у него лежал бумажный пакет с несколькими долларовыми бумажками и мелочью, но это были его собственные деньги. Может быть, он бы лучше играл свою роль, если бы был слепым.
Он выглядел жалко, сидя вот так, подобно овощу, вращая головой, в этих лягушачьих защитных очках. Он пристально следил за каждым движением на улице.
Он видел, как стрелой вылетела из-за угла машина и припарковалась в неположенном месте. Оттуда выскочили мужчина и женщина и побежали по направлению к нему. У него под рваным пледом лежал револьвер, но они двигались слишком быстро. И на тротуаре было много людей. Так они проскочили в здание “Пост”.
“Нищий” минуту подождал, а затем покатил свое кресло прочь.
Глава 41
Смит Кин беспокойно вышагивал перед дверью фельдмановского офиса, когда выглянула секретарша. Он увидел их, пробиравшихся в проходе между столами. Грей шел, держа ее за руку. Она была очень привлекательна, но это Кин оценит потом. Оба тяжело дышали.
— Смит Кин, это Дарби Шоу, — сказал Грей, едва переводя дух.
Они обменялись рукопожатием.
— Привет! — сказала она, оглядывая неприбранное помещение отдела новостей.
— Рад познакомиться, Дарби. Как я слышал, вы удивительная женщина.
— Ладно, — сказал Грентэм, — отложим болтовню на потом.
— Пойдемте, — сказал Кин, и они опять вышли. — Фельдман хочется воспользоваться комнатой для заседаний.
Они прошли через заваленный бумагами отдел новостей и вошли в шикарно обставленную комнату с длинным столом посредине. Там было полно мужчин, которые разговаривали, но сразу замолчали, как только она вошла. Фельдман запер дверь. Затем он протянул ей руку.
— Я Джексон Фельдман, главный редактор. А вы, вероятно, Дарби.
— А то кто же? — заметил Грей, все еще тяжело дыша.
Фельдман не обратил никакого внимания на его замечание и оглядел стоявших вокруг стола.
— Это Говард Кротхэммер, ведущий редактор, Эрни Де Басио, заместитель ведущего редактора по иностранным делам, Эллиот Кохен, заместитель главного редактора по национальным вопросам, и Винсен Литски — наш адвокат.
Она вежливо кивнула, но через минуту уже не помнила их имен. Все они были лет пятидесяти, все без пиджаков, и все выглядели очень озабоченными. Она чувствовала общее напряжение.
— Дай мне пленку, — сказал Грей.
Она достала ее из сумки и подала ему. Видеомагнитофон находился в конце комнаты на переносном стенде. Грей вставил пленку.
— Мы получили ее двадцать минут назад и поэтому не могли ее посмотреть.
Мужчины подошли ближе к экрану и ждали, пока появится изображение.
На черном экране появилась дата: 12 октября. Затем — Куртис Морган, сидящий за кухонным столом. Он держал переключатель, с помощью которого, очевидно, управлял кинокамерой.
“Меня зовут Куртис Морган, и если вы смотрите эти кадры, значит, я мертв”, — первая фраза была ужасна. Мужчины пододвинулись ближе.
“Сегодня 12 октября, я снимаю это в своем доме. Я один, жена пошла к врачу. Я должен был пойти на работу, но позвонил и сказался больным. Моя жена ничего не знает. Я никому ничего не говорил. И если вы смотрите это, то значит, вы уже видели это (берет в руку аффидевит). Это письменное показание, подписанное мной, и я собираюсь оставить его вместе с видеопленкой, по всей вероятности, в депозитном ящике в даунтауне. Я прочту свои показания и дам пояснения”.
— Показания у нас, — быстро вставил Грей.
Он стоял у стены рядом с Дарби. Никто не взглянул на него. Они буквально прилипли к экрану.
Морган медленно прочел свои показания. Его глаза перебегали со страниц письма к камере, туда и обратно, туда и обратно.
Это заняло у него десять минут. Всякий раз, как Дарби слышала слово “пеликан”, она закрывала глаза и медленно качала головой. Вот к чему все свелось! Какой кошмарный сон! Но она старалась слушать.
Когда Морган закончил аффидевит, он положил его на стол и заглянул в записи в своей тетрадке. Он казался спокойным, без тени напряжения. Симпатичный парень, выглядевший моложе своих двадцати девяти. Поскольку он был дома, то был без галстука, просто в накрахмаленной белой рубашке. Он сказал, что “Уайт и Блазевич” не идеальное место службы, но большинство из четырехсот юристов гордились им и, вероятно, ничего не знали о Маттисе. Фактически, он сомневался, как много людей, кроме Вейкфилда, Вельмано и Эйнштейна, были вовлечены в этот заговор. Там был партнер по имени Джеральд Швабе, достаточно зловещий, чтобы быть вовлеченным в эту организацию, но у Моргана не было доказательств. (Дарби хорошо помнила его.) Была еще экс-секретарь, которая неожиданно уволилась через несколько дней после убийства судей. Ее звали Мириам Ла Рю, она восемнадцать лет проработала в отделе нефти и газа. Она-то могла что-нибудь знать. Живет в Фоялс-Черч. Другая секретарша, которую он не назовет, сказала ему, что случайно услышала разговор между Вейкфилдом и Вельмано, когда они говорили о том, можно ли доверять ему, Моргану. Она слышала лишь отрывки беседы. Они стали иначе относиться к нему после того, как на его столе была найдена та записка. Особенно Швабе и Вейкфилд. Казалось, им хотелось прижать его к стене и угрозами вырвать у него признание, кому он говорил об этой записке, но они не могли этого сделать, так как не были уверены, что он ее видел. К тому же они боялись, что вокруг этого поднимется шумиха. Но он видел записку, и они тоже были почти уверены в этом. И раз уж они сговорились убить Розенберга и Дженсена, то он-то, черт возьми, был просто их сотрудником, которого можно было тотчас заменить.
Юрист Литски недоверчиво покачал головой. Оцепенение стало проходить, и все слегка задвигались на своих местах.
Морган ездил на работу на машине, и дважды за ним был хвост. Один раз, во время ленча, он заметил человека, наблюдавшего за ним. Морган еще немного поговорил о семье, а затем стал говорить бессвязно. Было очевидно, что больше ему особенно нечего сказать.
Грей передал аффидевит и записку Фельдману, который прочел их и передал Кротхэммеру, а тот — следующему.
От прощальных слов Моргана у всех пошли мурашки по коже:
“Я не знаю, кто увидит эту пленку, я буду уже мертв, а потому, полагаю, это не имеет значения. Надеюсь, вы используете это, чтобы схватить Маттиса и его грязных юристов. Но если мою запись смотрят сейчас эти паршивые сволочи, то катитесь вы все к дьяволу!”
Грей вынул пленку. Он потер руки и с улыбкой посмотрел на собравшихся.
— Ну, джентльмены, достаточно вам доказательств, или требуется еще?
— А ведь я знаю этих ребят, — сказал Литски с нескрываемым изумлением. — Год назад я играл с Вейкфилдом в теннис.
Фельдман встал и прошелся по комнате.
— Как вы нашли Моргана?
— Это долгая история, — сказал Грей.
— Тогда расскажи ее коротко.
— Мы нашли студента-юриста в Джорджтауне, который подрабатывал клерком в фирме “Уайт и Блазевич” прошлым летом. Он опознал Моргана по фотографии.
— А как достали фотографию? — спросил Литски.
— Об этом не спрашивайте. К этой истории она не имеет отношения.
— В таком случае напиши статью об этом.
— Да, напиши, — добавил Эллиот Кохен.
— Как вы узнали, что он мертв? — спросил Фельдман.
— Вчера Дарби ездила в “Уайт и Блазевич”. Там ей сообщили эту новость.
— А где была видеокассета и аффидевит?
— В депозитном ящике в Первом Колумбийском банке. Жена Моргана дала мне ключ сегодня в пять утра. Я не допустил никакой ошибки. Дело о пеликанах полностью подтверждено беспристрастным источником.
— Напиши об этом, — сказал Эрни Де Басио. — Сделай огромный заголовок, какого еще не видывали после статьи “Никсон уходит в отставку”.
Фельдман остановился возле Смита Кина. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза.
— Напиши об этом, — сказал Кин и повернулся к юристу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59