– Нора забрала у него флягу. – Вы, журналисты, привыкли копаться в грязи в переносном смысле. Теперь узнайте, каково это в смысле буквальном.
– И ты, Брут? – протянув к ней грязную руку, изрек Смитбэк.
– Идите посмотрите, что мы сделали, – поманил Блейк, указывая на небольшую, аккуратную ямку, проделанную с одной стороны рабочего объекта.
– Контрольная? – уточнила Нора.
– Да. Видите, какой отчетливый срез?
– Вижу.
Работа Блейка, поразившая ее своей аккуратностью, обещала принести невероятно богатые результаты. Внедрившись в мусорную яму, они со Смитбэком обнажили несколько десятков тонких слоев разноцветной почвы – коричневой, серой, черной. Каждый из слоев исследователи снабдили маленьким пронумерованным ярлычком. Другие ярлычки, совсем крошечные, помещались в тех местах, откуда были извлечены находки. На земле рядом с ямой стояли рядами многочисленные стеклянные и пластиковые контейнеры. В каждом из них заключался артефакт – зерно, фрагмент кости, кусочек угля. Нора заметила также подставку с переносным бинокуляром для извлечения из почвы вкраплений в виде волос, пыльцы и мелких семян растений. Рядом Блейк установил портативный хроматограф для анализа химического состава грунта. Она не могла не восхититься высочайшей квалификацией ученого.
– Как я уже сказал, здешняя яма – настоящее учебное пособие, – повторил Блейк. – Верхний слой – период пуэбло А. В нем мы обнаружили множество фрагментов рифленой керамики и еще несколько фрагментов красной. Далее следует пуэбло Б. Начало слоя относится ко второй половине десятого века.
– Тот же период, когда анасази создали поселения в каньоне Чако, – заметила Нора.
– Совершенно верно. А под этим слоем, – он указал на срез светло-коричневой почвы, – находится земля, лишенная признаков человеческого существования.
– Вы хотите сказать, что город возводился единовременно, а не постепенно разрастался из небольшого поселения?
– Именно так. А теперь поглядите на это.
Блейк открыл один из контейнеров, бережно вынул три осколка и разложил на куске войлока. Осколки матово поблескивали в лучах полуденного солнца.
У Норы перехватило дыхание.
– Черно-желтая керамика, – восхищенно пробормотала она. – Какие прекрасные образцы!
– Невероятная редкость, – довольно вскинув бровь, заявил Блейк. – Вам случалось встречать их прежде?
– Один только раз, на раскопках в Рио-Пуэрко. То были лишь крошечные фрагменты. Найти целый сосуд не посчастливилось никому.
Здешняя мусорная яма и правда таила в себе несметные сокровища, если в первый же день удалось обнаружить целых три редчайших экземпляра.
– А я никогда прежде не видел даже осколков керамики подобного стиля, – вздохнул Блейк. – Удивительно, до чего красивы. Кто-нибудь пробовал их датировать?
– Нет. Найдено всего около двадцати фрагментов, причем разрозненных. Может, вам повезет, и вы обнаружите здесь достаточно, чтобы попытаться определить их возраст.
– Надеюсь.
Блейк при помощи пинцета с резиновыми кончиками вернул находку в контейнер.
– А что вы скажете насчет этого?
Рукояткой совка он указал на срез почвы, где отчетливо различались темные и светлые полосы. Темные содержали осколки глиняной посуды.
– Несомненно, жизнь в этом городе имела, так сказать, сезонное течение, – заявил Блейк. – Большую часть года людей тут находилось совсем немного, я полагаю, около пятидесяти человек, а то и меньше. Однако каждое лето сюда устремлялись бесчисленные паломники. Что-то в этом роде происходило и в каньоне Чако, только здесь масштаб паломничества куда более значительный. О резком прибавлении числа жителей города свидетельствует количество печной золы и разбитой посуды, в некоторые периоды возрастающее многократно.
Сезонное паломничество, подумала она. Наблюдение подтверждало догадку Арагона о священном городе. Городе жрецов. Еще прошлым вечером Блейк так решительно пытался ее опровергнуть. Нора не стала сердить маститого собеседника напоминанием о его вчерашнем споре с коллегой.
– Вы уверены, что резкий прирост числа жителей происходил именно летом? – поинтересовалась она вместо этого.
– Еще бы! – фыркнул Блейк. – О данном факте говорит цветочная пыльца. Правда, ее не так много. Но, как я уже сказал, мы только начали раскопки. Пока что с уверенностью можно сказать только одно: эта мусорная яма свидетельствует о наличии в городе определенной социальной иерархии.
– Социальной иерархии?! – резко переспросила Нора, пораженная смелостью подобного вывода.
– Именно. В задней части ямы мы обнаружили фрагменты великолепной расписной посуды, а также кости употребляемых в пищу животных – лосей, оленей, индюков и даже медведей. А еще множество бусин, наконечники стрел и даже почти целые сосуды. В передней же – лишь осколки грубой гофрированной керамики. Да и остатки пищи там совсем иного рода.
– И что это за остатки?
– По большей части кости древесных крыс. А также белок, змей и койотов. В почве выявлено множество фрагментов насекомых – кузнечиков, тараканов, сверчков. Я обследовал их под микроскопом и выяснил, что все они слегка поджарены.
– То есть некоторые жители города питались жареными тараканами? – на всякий случай уточнила Нора.
– Несомненно, так оно и было.
– Как говорится, о вкусах не спорят, – подал голос Смитбэк.
– И как вы все это объясняете? – продолжила Нора разговор с Блейком.
– Вы знаете не хуже моего, что до сих пор в поселениях анасази ничего подобного не встречалось. Хотя разнородный мусор – явление распространенное и неопровержимо свидетельствует о наличии рабства. Рабы и их хозяева употребляют разную пищу, используют разную утварь и даже выбрасывают свой мусор в разные места.
– Арон, но мы не располагаем ни единым намеком на то, что анасази имели рабов.
– Теперь располагаем, – возразил он, бросив многозначительный взгляд в сторону ямы. – Даже если в этом городе не было рабства как такового, здесь, как я уже сказал, царила жесткая социальная иерархия. Высший класс жил в роскоши, низший – в беспросветной бедности, а среднего попросту не существовало.
Нора окинула взглядом город, замерший под полуденным солнцем. Открытие, сделанное Блейком, подвергало сомнению все, до сих пор известное науке об анасази.
– Давайте не будем торопиться с выводами, – растерянно пробормотала она. – Исследование еще только начинается.
– Разумеется, делать выводы еще рано. Тем более у нас столько интересного материала для анализа – человеческие волосы, обжаренные зерна.
– Зерна, – повторила Нора. – Кстати, вам известно, что амбары, расположенные в задней части города, в большинстве своем наполнены зерном и бобами?
– Нет, об этом я не знал, – покачал головой профессор.
– Об этом мне сообщила Слоан. Судя по всему, жители покинули город осенью, после сбора урожая. И покинули в большой спешке.
– Слоан… – рассеянно произнес Блейк. – Она заходила сюда утром. Кстати, где она сейчас?
– Наверное, где-нибудь в центральных помещениях, – ответила Нора. – Они вместе с Холройдом приступили к предварительным замерам. Позднее я непременно ее отыщу. А сейчас хочу посмотреть, как дела у доктора Арагона.
Блейк, погрузившись в какие-то собственные размышления, уже почти ее не слушал. Внезапно он повернулся и положил руку на плечо Смитбэка.
– Не хотите ли вернуться к своим обязанностям, мой незаменимый помощник?
– Не знаю, как прежде, а сейчас в этом городе рабство существует точно, – пробурчал журналист.
Нора поднесла к губам микрофон.
– Энрике, это Нора. Вы меня слышите?
– Ясно и четко, – раздалось после недолгой паузы. – Где вы находитесь?
– За амбарами.
– И что вы там делаете?
– Долго объяснять, – ответил Арагон, немного помолчав. – Подходите, сами увидите. Держитесь западной стороны.
Обогнув первую башню, Нора направилась в заднюю часть города. Антрополог любит таинственность, вздохнула она про себя. И почему, спрашивается, нельзя просто сообщить, чем он занят за амбарами?
Начальница экспедиции скользнула в узкий проход, тянувшийся мимо хранилищ и исчезавший в задней части пещеры. Здесь, в глубокой тени, становилось совсем сумрачно и прохладно, а воздух казался тяжелым и спертым. Нора выбралась в тесный коридор на задворках города. Наличие подобного коридора являлось одной из специфических особенностей Квивиры. Своды пещеры нависали здесь очень низко, и для дальнейшего продвижения ей пришлось опуститься на четвереньки. Темнота вокруг стала совсем непроглядной. Норе уже стало немного не по себе, когда она увидела впереди фонарь Арагона.
Преодолев несколько футов на четвереньках, она едва не наткнулась на антрополога. Рядом начальница экспедиции с содроганием обнаружила огромную кучу человеческих костей. В тусклом свете фонаря казалось, будто их шероховатые поверхности покрыты тонкой изящной резьбой. Одну из них Арагон держал в руках, разглядывая через ювелирную лупу. Неподалеку лежали его инструменты, необходимые для извлечения человеческих останков из грунта, – бамбуковые шпатели, деревянные штыри, щетки из слоновой кости. Судя по всему, они сегодня совершенно не пригодились.
Заметив Нору, антрополог поднял голову. Лицо его, как и всегда, хранило непроницаемое выражение.
– Что это? – спросила она. – Нечто вроде катакомб?
– Не знаю, – проронил он после долгой паузы, бережно опустив кость на землю. – Никогда прежде не видел такого огромного склепа. В Европе археологам доводилось наблюдать нечто подобное, но в Северной Америке – ни разу.
Нора бросила взгляд на останки. Наверху лежали прекрасно сохранившиеся скелеты, снизу – разрозненные кости, по большей части сломанные. Среди них виднелось множество пробитых черепов. В задней стене пещеры ей удалось разглядеть десятки продолбленных в камне пазов. Из некоторых торчали гнилые балки.
– Я тоже никогда не встречала чего-либо подобного, – прошептала она.
– Это совершенно не похоже на те захоронения, которые мне раньше доводилось исследовать, – заметил антрополог. – Несомненно, здесь имели место погребения разного типа. Те, чьи скелеты находятся сверху, не были даже похоронены в археологическом смысле этого слова. Умерших просто притащили сюда и бросили гнить.
– Вы обнаружили какие-либо следы насилия?
– На верхних, целых скелетах – абсолютно никаких.
– А на костях, что находятся внизу?
– Я как раз их осматриваю, – ответил Арагон.
Нора осмотрелась по сторонам, ощущая, как болезненно сжимается желудок. Человеческие останки отнюдь не являлись для нее малопривычным зрелищем, и все же в душном склепе ей стало не по себе.
– Но что это значит? – спросила она.
– Большое количество одновременных захоронений всегда означает то, что массовые смерти были вызваны одной причиной, – пристально глядя на нее, пояснил Арагон. – Самые частые из причин – голод, эпидемии, войны. – Он немного помолчал и добавил: – Или ритуальные жертвоприношения.
В это мгновение рация, висевшая на груди у Норы, громко затрещала.
– Мисс Келли, это Слоан. Вы где?
– С Арагоном, за амбарами. У вас что-нибудь случилось?
– По-моему, вам стоит это увидеть. Вам обоим. – Дрожь от волнения в ее голосе различалась даже сквозь треск динамика. – Встречаемся на центральной площади.
Через несколько минут Слоан вела их мимо двухэтажных строений в другой конец города.
– Мы занимались обычными обмерами, – торопливо объясняла она. – И вдруг Питер при помощи своего магнитометра обнаружил под полом одного здания просторную полость. Нечто вроде подвала.
Они вошли в дверной проем и оказались в просторном помещении, освещенном лишь ручным фонарем. В отличие от прочих, доселе обнаруженных в Квивире, оно оказалось совершенно пустым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78