Если ты пришел из ниоткуда, то тебе и пойти некуда. Никому не нравится, когда возле него отирается бездомный. Саймон часто видел бродяг, бездумно шляющихся туда-сюда по тротуару, но до сих пор не особенно задумывался, каково им приходится. Сил уже нет, а ты все ходи и ходи, целый день напролет.
В зале все спали. Спали как убитые. Саймон прошел до дальнего конца, но Генри все равно не нашел. Он подошел к углу, где спали женщины и дети. Мальчик, который смотрел на Саймона во время регистрации, лежал на одной койке с матерью. Она повернулась к нему спиной и мягко похрапывала, но мальчик не спал. Он лежал, засунув в рот большой палец, и внимательно наблюдал за Саймоном. Саймон кивнул ему:
– Привет, тигр.
Мальчик промолчал.
– Я тут ищу кое-кого, того парня в униформе. Ты его не видел?
Мальчик вынул палец изо рта и кивнул.
– Где он?
Мальчик приподнялся и через плечо матери показал пальцем на запасный выход. Саймон посмотрел в том направлении.
– Он пошел туда? – переспросил он.
Мальчик снова кивнул.
– Спасибо.
Саймон неслышно прошел мимо коек. Запасный выход был закрыт. Лампочка над ним тревожно мигала. Саймон протянул руку и хотел уже было толкнуть дверь, как вдруг кто-то потянул его за рукав. Он резко обернулся. Возле него стоял тот маленький мальчик и сосал палец. Саймон медленно выпустил из легких воздух, и сердце перестало так бешено колотиться.
– Ты напугал меня, тигр.
– Там что-то шумело, – сказал мальчик. Голос его был тихим и мягким.
– Где?
Мальчик кивнул на дверь:
– Он пошел посмотреть, что там.
– Человек в униформе?
Мальчик снова кивнул. Саймон присел рядом с ним на корточки:
– Ты возвращайся в кровать, а я пойду взгляну, в чем дело, хорошо?
Мальчик в очередной раз кивнул, повернулся и пошел к своей кровати.
Саймон протянул руку и, дотронувшись до двери, тут же отдернул ее. С той стороны что-то скреблось. Он отступил на шаг и уставился на дверь, а потом, сам не зная зачем, полез в карман и вынул распятие Фила.
Дурак. Это не оно. Оно не может быть здесь.
И все же Саймон не стал убирать распятие в карман. Он включил фонарь и направил луч на пол, чтобы не потревожить спящих. Потом снова протянул руку и открыл дверь. За дверью был лестничный пролет, который Саймону показался просто черной дырой. Он направил туда фонарь, и луч осветил бетонные ступени и металлические перила.
– Генри?
Саймон переступил порог, и круг света переместился вместе с ним, открыв взгляду ступени и нижнюю площадку. Там, внизу, что-то лежало. Саймон повел фонарем и увидел лицо Генри и его руки, подергивающиеся на окровавленном животе.
– Что случилось? – крикнул Саймон.
Внезапно рука Генри метнулась к нему и начала взбираться по ступенькам. Саймон вскрикнул и непроизвольно попятился. Что-то хрустнуло под его ногой и раздался жалобный визг. Раздавленная крыса корчилась на полу, оскалив желтые зубы. Саймона едва не стошнило. Он отступил еще на шаг. Рука Генри добралась уже до середины лестницы. Только это была не рука. Это была огромная крыса, еще больше, чем та, которую он только что раздавил. На нижней площадке зашевелились тени, устремляясь к открытой двери, и в следующее мгновение Саймон осознал, что это не тени, а крысы. Сотни крыс. Коричневый ковер из меха, змеиных хвостов, черных глазок и желтых зубов. Саймон выскочил за дверь и захлопнул ее за собой. С той стороны раздался тяжелый удар. Послышалось громкое шуршание. Саймон посмотрел на непрерывно мигающую лампочку над дверью.
– Черт побери, – выдохнул он.
Кто-то опять потянул его за рукав, и Саймон с криком отшатнулся. Мальчик попятился от него, широко открыв глаза. Саймон подтолкнул его подальше от запасного выхода, к койке матери, но тут из-под ближайшей кровати выскочила коричневая тень и метнулась ему под ноги. Он инстинктивно подпрыгнул:
– Вот дерьмо!
В зале уже никто не спал. Кто-то кричал, кто-то ругался. Повсюду двигались тени, метались по полу, прыгали по кроватям. Из коридора, оттуда, где осталась Бекки, донесся громкий пронзительный визг.
Улицы вокруг площади Батлер были тихими и немноголюдными. Ночь со вторника на среду никогда не была особенно урожайной, поэтому сегодня девушек было мало. Конни нетерпеливо расхаживала по тротуару, не в силах стоять на одном месте. Наконец появился Вилли. Он затащил ее в темный подъезд и грубо поцеловал. По-другому он не умел. Одной рукой он стиснул ей шею, другой залез под юбку и, отодвинув в сторону трусики, сунул пальцы. Конни взвизгнула от боли. Вилли поцеловал ее взасос, потом до крови укусил за нижнюю губу и отпустил, улыбаясь во весь рот.
– Где ты, мать твою, была прошлой ночью? – спросил он.
– У меня было неотложное дело, Вилли.
– Разве я не сказал тебе, что ты должна быть здесь? Говорил я тебе, или нет?
Вилли был невысоким, но очень мускулистым парнем и к тому же очень скупым. У него было белое, как мука, лицо и черные волосы и глаза.
– Прости меня, Вилли. Но сейчас я же на улице, так?
– Сейчас ты на улице. Ты мне должна. И будешь работать каждую ночь, пока не расплатишься. Ясно?
– Да.
– Чертова дура!
– Вилли, мне кое-что нужно. Ты обещал.
– Тебе кое-что нужно, сучка?
– Совсем чуть-чуть. Холодно.
Он ухмыльнулся и достал из кармана стеклянный пузырек. Насыпал немного порошка на свой розовый ноготь и поднес руку к лицу Конни. Она взяла его за ладонь, наклонилась и нюхнула. Он насыпал еще. Товар был неплохой. Лидокаин. ПСП. Чистый. Ее сразу унесло.
– Ммм-м, – проговорила она.
– Хочешь еще – работай. Я принес тебе пакетик, но отдам позже.
– Пожалуйста, Вилли, дай мне сейчас.
– Я сказал, потом. И приведи в порядок лицо. Ты похожа на кучу дерьма. Я тут покручусь и буду приглядывать за тобой. Если уйдешь, ничего не получишь. Ясно? Ничего.
И он ушел, растворился во тьме, как тень, как то существо, которое они видели прошлой ночью, словно был его младшим братом. Конни снова принялась расхаживать по тротуару, заглядывая в окна проезжающих мимо автомобилей, проводя языком по губам. Пожилая пара, окинув ее осуждающим взглядом, проехала мимо. Одинокий мужчина глянул на нее в зеркало. Она поманила его пальцем, но безрезультатно. Молодой парень, студент, сбросил скорость и оглядел всю, с ног до головы. Она приподняла юбку. Глаза студента округлились, но он проехал мимо. Никто не хотел покупать Конни. Ночь со вторника на среду всегда была неурожайной.
Проехали копы. Конни стояла на автобусной остановке и на них не смотрела. Копы долго на нее глазели, но обвинить им ее было не в чем.
Небо покрылось тучами, поднялся ветер. Начался дождь. Сначала он слегка моросил, потом стал накрапывать, и Конни встала под навес. Машин стало меньше, и теперь водители даже не смотрели на нее, не говоря уж о том, чтобы купить. Действие наркотика давно прошло. Конни замерзла, у нее болели ноги. И, как назло, не было сигарет.
Когда дождь немного утих, она снова принялась расхаживать. К черту Вилли. К черту все. Она начала плакать. Слезы были горячими, и ей стало чуть лучше.
Она начала думать о Саймоне, сама не зная зачем. Странный парень этот Саймон.
Надо пойти домой. Позвонить Саймону, позвонить Джеку, позвонить кому-нибудь, кому-нибудь, кто сможет помочь.
Улицы блестели, мокрые от дождя, лужи были похожи на бассейны света. Казалось, что ходишь по небу.
Конни была всего в квартале от дома, когда из кустов впереди вышла собака. Большая собака, немецкая овчарка, или что-то в этот роде. Очень большая. А в свете фонаря, падавшем на нее сзади, она казалась еще больше. Шерсть у нее на загривке топорщилась. Конни остановилась и уставилась на собаку. Она не любила собак, В детстве ее сильно покусал один пес, едва не загрыз. Она смотрела на собаку, а собака смотрела на нее. Собака была просто огромной. Конни повернула назад и, дойдя до перекрестка, свернула на юг. Ну ее к черту, эту собаку. Можно сделать и крюк. Она прошла с полквартала, когда из-за угла впереди вновь появилась та же собака и снова стала смотреть на нее. Конни сразу ее узнала и замерла. Собака тоже не двигалась, словно ждала, что будет делать Конни.
Она услышала всхлипывания и, осознав, что это всхлипывает она сама, зажала себе рот ладонью. Сзади послышался вой. Она обернулась, но успела заметить лишь, как две неясные тени мелькнули через дорогу и укрылись в темноте Когда она снова повернулась, большой собаки уже не было. Конни задрожала и шумно выдохнула. Внезапно окрестные улицы огласились лаем и воем, от которого у Конни кровь стыла в жилах.
– Боже милостивый, – пробормотала она и потянулась к висевшему у нее на шее распятию. Она сжала в руке прохладный металл и закрыла глаза.
«Господи, помоги мне благополучно добраться до дома».
Сзади послышался стук когтей по асфальту. Конни медленно обернулась и увидела, что собака стоит всего в двух метрах и пристально на нее смотрит. Ее глаза, в которых отражался свет фонарей, были похожи на две желтые луны, сияющие на черном небе собачьей морды. Собака раскрыла пасть и зарычала. Рычание было низким и грозным. Оно напомнило Конни смех Вилли. На негнущихся ногах она поковыляла вперед. Собака пошла за ней, клацая когтями по асфальту. Шерсть у нее на загривке стояла дыбом.
Конни всхлипнула и побежала.
Фильм назывался «Третий человек в горах». Ли смотрел его, еще когда был ребенком. Ничего особенного, но Мартин смотрел не отрываясь. Он сидел, наклонившись вперед, положив подбородок на сплетенные пальцы, и пялился на экран так, будто ему показывали величайший фильм всех времен и народов. Когда героиня поцеловала героя и сказала, что любит его, у Мартина повлажнели глаза, и он отвернулся, а когда главный герой поскользнулся и чуть не рухнул с горы, Мартин едва усидел в кресле.
– Ты что, первый раз телик смотришь? – поинтересовался Ли.
Мартин исподлобья окинул его взглядом прищуренных глаз и промолчал. Ли понял, что лучше ему заткнуться. Пусть развлекается. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Между коленями он держал банку с пепси и время от времени делал глоток-другой. Он сам не заметил, как задремал. Его разбудила тишина. Мартин стоял возле телевизора, держа руку на регуляторе громкости, и смотрел в потолок.
– Ты чего? – спросил Ли.
– Заткнись, – сказал Мартин.
– Чего?!
– Прислушайся.
Ли прислушался, но услышал только шум работающего холодильника.
Мартин нахмурился:
– Ты что, не слышишь?
– Не слышу чего? – уточнил Ли и вдруг услышал звук, похожий на плач ребенка.
Ли замер. Снова послышался этот же звук, такой слабый и удаленный, что Ли показалось, будто он продолжает спать и слышит его во сне.
– Это что еще за чертовщина? – Он поднялся с дивана, поставил банку с пепси на журнальный столик, прошел на кухню и снова прислушался. Ничего, только шум холодильника. Может, ему показалось?
– Черт меня побери со всеми потрохами, – раздался из гостиной голос Мартина, и Ли вернулся туда. Мартин стоял у окна, обеими руками придерживая раздвинутые шторы.
– Ну, в чем там дело? – спросил он.
– Чего ты меня спрашиваешь, это же твой район.
Ли подошел к окну, оттолкнул Мартина и прижался лицом к темному стеклу. Сначала он ничего не видел, потом разглядел какие-то тени. Двор так и кишел ими. Потом он снова услышал плач. Ли вгляделся в темноту и ужаснулся. Ветки старого вяза прогнулись под тяжестью тысяч и тысяч птиц.
– Страсть Господня, – прошептал он.
Тени, шевелившиеся на траве, тоже оказались птицами. Это было похоже на толпу зрителей на стадионе.
– Что за чертовщина? – Ли подошел к входной двери и включил наружный свет.
Это была ошибка. Зато она показала, насколько дело серьезно. Весь двор был заполнен птицами. Вместо травы шевелился живой ковер из перьев. Ли посмотрел вдоль улицы и встретил взгляд сотен желтых глаз, внимательно наблюдающих за ним. Стоящий через дорогу фонарь был облеплен птицами, словно комками грязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
В зале все спали. Спали как убитые. Саймон прошел до дальнего конца, но Генри все равно не нашел. Он подошел к углу, где спали женщины и дети. Мальчик, который смотрел на Саймона во время регистрации, лежал на одной койке с матерью. Она повернулась к нему спиной и мягко похрапывала, но мальчик не спал. Он лежал, засунув в рот большой палец, и внимательно наблюдал за Саймоном. Саймон кивнул ему:
– Привет, тигр.
Мальчик промолчал.
– Я тут ищу кое-кого, того парня в униформе. Ты его не видел?
Мальчик вынул палец изо рта и кивнул.
– Где он?
Мальчик приподнялся и через плечо матери показал пальцем на запасный выход. Саймон посмотрел в том направлении.
– Он пошел туда? – переспросил он.
Мальчик снова кивнул.
– Спасибо.
Саймон неслышно прошел мимо коек. Запасный выход был закрыт. Лампочка над ним тревожно мигала. Саймон протянул руку и хотел уже было толкнуть дверь, как вдруг кто-то потянул его за рукав. Он резко обернулся. Возле него стоял тот маленький мальчик и сосал палец. Саймон медленно выпустил из легких воздух, и сердце перестало так бешено колотиться.
– Ты напугал меня, тигр.
– Там что-то шумело, – сказал мальчик. Голос его был тихим и мягким.
– Где?
Мальчик кивнул на дверь:
– Он пошел посмотреть, что там.
– Человек в униформе?
Мальчик снова кивнул. Саймон присел рядом с ним на корточки:
– Ты возвращайся в кровать, а я пойду взгляну, в чем дело, хорошо?
Мальчик в очередной раз кивнул, повернулся и пошел к своей кровати.
Саймон протянул руку и, дотронувшись до двери, тут же отдернул ее. С той стороны что-то скреблось. Он отступил на шаг и уставился на дверь, а потом, сам не зная зачем, полез в карман и вынул распятие Фила.
Дурак. Это не оно. Оно не может быть здесь.
И все же Саймон не стал убирать распятие в карман. Он включил фонарь и направил луч на пол, чтобы не потревожить спящих. Потом снова протянул руку и открыл дверь. За дверью был лестничный пролет, который Саймону показался просто черной дырой. Он направил туда фонарь, и луч осветил бетонные ступени и металлические перила.
– Генри?
Саймон переступил порог, и круг света переместился вместе с ним, открыв взгляду ступени и нижнюю площадку. Там, внизу, что-то лежало. Саймон повел фонарем и увидел лицо Генри и его руки, подергивающиеся на окровавленном животе.
– Что случилось? – крикнул Саймон.
Внезапно рука Генри метнулась к нему и начала взбираться по ступенькам. Саймон вскрикнул и непроизвольно попятился. Что-то хрустнуло под его ногой и раздался жалобный визг. Раздавленная крыса корчилась на полу, оскалив желтые зубы. Саймона едва не стошнило. Он отступил еще на шаг. Рука Генри добралась уже до середины лестницы. Только это была не рука. Это была огромная крыса, еще больше, чем та, которую он только что раздавил. На нижней площадке зашевелились тени, устремляясь к открытой двери, и в следующее мгновение Саймон осознал, что это не тени, а крысы. Сотни крыс. Коричневый ковер из меха, змеиных хвостов, черных глазок и желтых зубов. Саймон выскочил за дверь и захлопнул ее за собой. С той стороны раздался тяжелый удар. Послышалось громкое шуршание. Саймон посмотрел на непрерывно мигающую лампочку над дверью.
– Черт побери, – выдохнул он.
Кто-то опять потянул его за рукав, и Саймон с криком отшатнулся. Мальчик попятился от него, широко открыв глаза. Саймон подтолкнул его подальше от запасного выхода, к койке матери, но тут из-под ближайшей кровати выскочила коричневая тень и метнулась ему под ноги. Он инстинктивно подпрыгнул:
– Вот дерьмо!
В зале уже никто не спал. Кто-то кричал, кто-то ругался. Повсюду двигались тени, метались по полу, прыгали по кроватям. Из коридора, оттуда, где осталась Бекки, донесся громкий пронзительный визг.
Улицы вокруг площади Батлер были тихими и немноголюдными. Ночь со вторника на среду никогда не была особенно урожайной, поэтому сегодня девушек было мало. Конни нетерпеливо расхаживала по тротуару, не в силах стоять на одном месте. Наконец появился Вилли. Он затащил ее в темный подъезд и грубо поцеловал. По-другому он не умел. Одной рукой он стиснул ей шею, другой залез под юбку и, отодвинув в сторону трусики, сунул пальцы. Конни взвизгнула от боли. Вилли поцеловал ее взасос, потом до крови укусил за нижнюю губу и отпустил, улыбаясь во весь рот.
– Где ты, мать твою, была прошлой ночью? – спросил он.
– У меня было неотложное дело, Вилли.
– Разве я не сказал тебе, что ты должна быть здесь? Говорил я тебе, или нет?
Вилли был невысоким, но очень мускулистым парнем и к тому же очень скупым. У него было белое, как мука, лицо и черные волосы и глаза.
– Прости меня, Вилли. Но сейчас я же на улице, так?
– Сейчас ты на улице. Ты мне должна. И будешь работать каждую ночь, пока не расплатишься. Ясно?
– Да.
– Чертова дура!
– Вилли, мне кое-что нужно. Ты обещал.
– Тебе кое-что нужно, сучка?
– Совсем чуть-чуть. Холодно.
Он ухмыльнулся и достал из кармана стеклянный пузырек. Насыпал немного порошка на свой розовый ноготь и поднес руку к лицу Конни. Она взяла его за ладонь, наклонилась и нюхнула. Он насыпал еще. Товар был неплохой. Лидокаин. ПСП. Чистый. Ее сразу унесло.
– Ммм-м, – проговорила она.
– Хочешь еще – работай. Я принес тебе пакетик, но отдам позже.
– Пожалуйста, Вилли, дай мне сейчас.
– Я сказал, потом. И приведи в порядок лицо. Ты похожа на кучу дерьма. Я тут покручусь и буду приглядывать за тобой. Если уйдешь, ничего не получишь. Ясно? Ничего.
И он ушел, растворился во тьме, как тень, как то существо, которое они видели прошлой ночью, словно был его младшим братом. Конни снова принялась расхаживать по тротуару, заглядывая в окна проезжающих мимо автомобилей, проводя языком по губам. Пожилая пара, окинув ее осуждающим взглядом, проехала мимо. Одинокий мужчина глянул на нее в зеркало. Она поманила его пальцем, но безрезультатно. Молодой парень, студент, сбросил скорость и оглядел всю, с ног до головы. Она приподняла юбку. Глаза студента округлились, но он проехал мимо. Никто не хотел покупать Конни. Ночь со вторника на среду всегда была неурожайной.
Проехали копы. Конни стояла на автобусной остановке и на них не смотрела. Копы долго на нее глазели, но обвинить им ее было не в чем.
Небо покрылось тучами, поднялся ветер. Начался дождь. Сначала он слегка моросил, потом стал накрапывать, и Конни встала под навес. Машин стало меньше, и теперь водители даже не смотрели на нее, не говоря уж о том, чтобы купить. Действие наркотика давно прошло. Конни замерзла, у нее болели ноги. И, как назло, не было сигарет.
Когда дождь немного утих, она снова принялась расхаживать. К черту Вилли. К черту все. Она начала плакать. Слезы были горячими, и ей стало чуть лучше.
Она начала думать о Саймоне, сама не зная зачем. Странный парень этот Саймон.
Надо пойти домой. Позвонить Саймону, позвонить Джеку, позвонить кому-нибудь, кому-нибудь, кто сможет помочь.
Улицы блестели, мокрые от дождя, лужи были похожи на бассейны света. Казалось, что ходишь по небу.
Конни была всего в квартале от дома, когда из кустов впереди вышла собака. Большая собака, немецкая овчарка, или что-то в этот роде. Очень большая. А в свете фонаря, падавшем на нее сзади, она казалась еще больше. Шерсть у нее на загривке топорщилась. Конни остановилась и уставилась на собаку. Она не любила собак, В детстве ее сильно покусал один пес, едва не загрыз. Она смотрела на собаку, а собака смотрела на нее. Собака была просто огромной. Конни повернула назад и, дойдя до перекрестка, свернула на юг. Ну ее к черту, эту собаку. Можно сделать и крюк. Она прошла с полквартала, когда из-за угла впереди вновь появилась та же собака и снова стала смотреть на нее. Конни сразу ее узнала и замерла. Собака тоже не двигалась, словно ждала, что будет делать Конни.
Она услышала всхлипывания и, осознав, что это всхлипывает она сама, зажала себе рот ладонью. Сзади послышался вой. Она обернулась, но успела заметить лишь, как две неясные тени мелькнули через дорогу и укрылись в темноте Когда она снова повернулась, большой собаки уже не было. Конни задрожала и шумно выдохнула. Внезапно окрестные улицы огласились лаем и воем, от которого у Конни кровь стыла в жилах.
– Боже милостивый, – пробормотала она и потянулась к висевшему у нее на шее распятию. Она сжала в руке прохладный металл и закрыла глаза.
«Господи, помоги мне благополучно добраться до дома».
Сзади послышался стук когтей по асфальту. Конни медленно обернулась и увидела, что собака стоит всего в двух метрах и пристально на нее смотрит. Ее глаза, в которых отражался свет фонарей, были похожи на две желтые луны, сияющие на черном небе собачьей морды. Собака раскрыла пасть и зарычала. Рычание было низким и грозным. Оно напомнило Конни смех Вилли. На негнущихся ногах она поковыляла вперед. Собака пошла за ней, клацая когтями по асфальту. Шерсть у нее на загривке стояла дыбом.
Конни всхлипнула и побежала.
Фильм назывался «Третий человек в горах». Ли смотрел его, еще когда был ребенком. Ничего особенного, но Мартин смотрел не отрываясь. Он сидел, наклонившись вперед, положив подбородок на сплетенные пальцы, и пялился на экран так, будто ему показывали величайший фильм всех времен и народов. Когда героиня поцеловала героя и сказала, что любит его, у Мартина повлажнели глаза, и он отвернулся, а когда главный герой поскользнулся и чуть не рухнул с горы, Мартин едва усидел в кресле.
– Ты что, первый раз телик смотришь? – поинтересовался Ли.
Мартин исподлобья окинул его взглядом прищуренных глаз и промолчал. Ли понял, что лучше ему заткнуться. Пусть развлекается. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Между коленями он держал банку с пепси и время от времени делал глоток-другой. Он сам не заметил, как задремал. Его разбудила тишина. Мартин стоял возле телевизора, держа руку на регуляторе громкости, и смотрел в потолок.
– Ты чего? – спросил Ли.
– Заткнись, – сказал Мартин.
– Чего?!
– Прислушайся.
Ли прислушался, но услышал только шум работающего холодильника.
Мартин нахмурился:
– Ты что, не слышишь?
– Не слышу чего? – уточнил Ли и вдруг услышал звук, похожий на плач ребенка.
Ли замер. Снова послышался этот же звук, такой слабый и удаленный, что Ли показалось, будто он продолжает спать и слышит его во сне.
– Это что еще за чертовщина? – Он поднялся с дивана, поставил банку с пепси на журнальный столик, прошел на кухню и снова прислушался. Ничего, только шум холодильника. Может, ему показалось?
– Черт меня побери со всеми потрохами, – раздался из гостиной голос Мартина, и Ли вернулся туда. Мартин стоял у окна, обеими руками придерживая раздвинутые шторы.
– Ну, в чем там дело? – спросил он.
– Чего ты меня спрашиваешь, это же твой район.
Ли подошел к окну, оттолкнул Мартина и прижался лицом к темному стеклу. Сначала он ничего не видел, потом разглядел какие-то тени. Двор так и кишел ими. Потом он снова услышал плач. Ли вгляделся в темноту и ужаснулся. Ветки старого вяза прогнулись под тяжестью тысяч и тысяч птиц.
– Страсть Господня, – прошептал он.
Тени, шевелившиеся на траве, тоже оказались птицами. Это было похоже на толпу зрителей на стадионе.
– Что за чертовщина? – Ли подошел к входной двери и включил наружный свет.
Это была ошибка. Зато она показала, насколько дело серьезно. Весь двор был заполнен птицами. Вместо травы шевелился живой ковер из перьев. Ли посмотрел вдоль улицы и встретил взгляд сотен желтых глаз, внимательно наблюдающих за ним. Стоящий через дорогу фонарь был облеплен птицами, словно комками грязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51