— Да, мне все ясно. Будет война. У нас группа лингвистов в здании напротив делает полный перевод. Боб. Пошли к боссу.
— Вы уверены? — спросил командующий Атлантическим флотом.
— Не исключено, что они согласятся на что-то меньшее, сэр, — ответил Тоуленд. — Впрочем, тут я сомневаюсь. Все указывает на то, что операция была проведена с целью пробудить у народа России такую ненависть, как никогда раньше.
— Давайте будем называть вещи своими именами. Вы утверждаете, что русские убили этих детей, чтобы вызвать международный кризис. — Командующий посмотрел на поверхность своего стола. — В это трудно поверить, даже для русских.
— Адмирал, мы должны или поверить этому, или сделать вывод, что правительство ФРГ решило начать войну против Советского Союза в условиях, крайне выгодных для русских. Во втором случае придется признать, что немцы поголовно посходили с ума, сэр, — выпалил Тоуленд, забыв, что разговаривать таким тоном могут только адмиралы.
— Но почему?
— Этого мы не знаем. В этом недостаток разведывательной службы, сэр. Гораздо легче сказать, что происходит, чем объяснить причину.
Адмирал флота встал и прошел в угол своего кабинета. Значит, предстоит война, а он не понимает почему. Причина может оказаться очень важной.
— Мы начинаем призывать на службу резервистов. Тоуленд, за последние два месяца вы потрудились чертовски здорово. Я собираюсь обратиться с просьбой, чтобы вас повысили до звания капитана третьего ранга. Вы не на действительной службе, но я знаю, как обойти это. В штабе командующего Вторым флотом есть вакантная должность офицера разведки. Адмирал обратился ко мне с просьбой откомандировать вас в его распоряжение, если ситуация ухудшится, и похоже, что она действительно ухудшилась. Вы займете должность, третью по важности в его группе прогнозирования военной опасности, и будете находиться на авианосце. Я хочу, чтобы вы приняли это предложение.
— Было бы неплохо провести день-другой со своей семьей, сэр. Адмирал кивнул.
— Да, мы многим вам обязаны. К тому же «Нимиц» сейчас в походе. Вы встретитесь с ним у берегов Испании. Жду вас здесь в среду утром с вещами. — Командующий Атлантическим флотом обошел стол и пожал руку Тоуленду. — Отличная работа, капитан.
В двух милях от штаба флота фрегат «Фаррис» был ошвартован у борта своей плавбазы. Под внимательным взглядом Эда Морриса кран осторожно опускал на носовую палубу корабля противолодочные торпеды с ракетными ускорителями, которые затем грузили в погреб боеприпасов. Другой кран перебрасывал припасы на корму, и треть команды «Фарриса» напряженно трудилась, перенося их в положенные места хранения по всему кораблю. Моррис командовал своим противолодочным кораблем уже почти два года, и впервые за все это время на борт принимали полный боезапас. Восьмиствольная «перечница» — установка для запуска противолодочных ракетных глубинных бомб — обслуживалась береговыми техниками, устранявшими небольшой дефект. Другая группа специалистов с плавбазы вместе с обслуживающим персоналом занималась радиолокационной установкой. Этим ограничивался список технических проблем, нуждающихся в решении. Двигатели корабля работали идеально, намного лучше, чем можно было ожидать от фрегата, построенного почти двадцать лет назад. Через несколько часов большой противолодочный корабль Военно-морского флота США «Фаррис» будет полностью готов…, для чего?
— Приказа об отплытии все еще не поступило, шкипер? — спросил помощник.
— Нет. Думаю, все сейчас стараются решить, что следует предпринять, но мне кажется, что даже адмиралы, — Моррис всегда называл флагманских офицеров адмиралами, — еще не знают этого. Завтра утром командующий Атлантическим флотом собирает у себя командиров боевых кораблей. Думаю, там нам что-нибудь скажут. Наверно, — добавил он с ноткой сомнения.
— Что вы думаете об участии фрицев в этом деле?
— Те, с кем мне приходилось действовать в море, показались хорошими ребятами. Никто не может быть настолько безумным, чтобы попытаться уничтожить все советское руководство. — Моррис пожал плечами, и по его Темному лицу пробежала мрачная улыбка. — Видите ли, помощник, в мире нет правила, гласящего, что все, что в нем происходит, должно быть разумным.
— Черт побери, шкипер, вы правы. Думаю, эти противолодочные ракетные установки могут нам пригодиться.
— Боюсь, вы попали в точку.
Крофтон, штат Мэриленд
— Тебя отправляют в море? — спросила Марта Тоуленд.
— Да, меня попросили, и именно там мое место, нравится мне это или нет. — Бобу не хотелось смотреть в глаза жене. Уже достататочно плохо было то, что он слышал в ее голосе нотки приближающейся истерики. Он не хотел, чтобы в ее жизни поселился страх, но у него не было другого выхода.
— Боб, неужели все обстоит так плохо, как мне кажется?
— Трудно сказать, милая. Может быть, но никто не знает определенно. Послушай, Марти, ты помнишь Эда Морриса и Дэна Макафферти? Сейчас оба командуют кораблями, и им тоже приходится выходить в море. По-твоему, я должен оставаться в тихом безопасном месте на берегу?
Ответ его жены был сокрушительным:
— Они — профессиональные морские офицеры, а ты — нет, — холодно произнесла она. — Ты играешь в военные игры и служишь на флоте две недели в году, просто притворяясь, что все еще являешься морским офицером. Боб. Ты — штатский, работаешь в гражданском разведывательном агентстве и не имеешь никакого отношения к флоту. Ты ведь даже плавать не умеешь! — Сама Марта могла давать уроки плаванья дельфинам.
— Так уж и не умею! — возразил Тоуленд, понимая всю абсурдность этого спора.
— Не умеешь! Я не видела тебя в плавательном бассейне уже пять лет. Ну послушай, Боб, что, если с тобой что-то случится? Ты отправляешься в море заниматься своими идиотскими играми и оставляешь меня с маленькими детьми. Что я скажу им?
— Скажи им, что я не струсил, не убежал, не спрятался. Я… — Тоуленд отвернулся. Он не ожидал, что все так обернется. Марти выросла в семье морского офицера. Она должна понимать это. Но сейчас по ее щекам текли слезы и губы дрожали. Он сделал шаг вперед и обнял ее. — Марти, ведь я буду на авианосце, понимаешь? Это самый большой корабль на флоте, самый безопасный, лучше всех защищенный. Его окружают и охраняют десятки кораблей, в задачу которых входит не подпустить к нему противника. На нем сотня боевых самолетов. Я нужен им, чтобы помочь разобраться в том, что затевает неприятель. Узнав это, мы сможем не подпустить его к нашим берегам. То, что я делаю, Марти, необходимо для всех нас. Во мне нуждаются. Адмирал — командующий Вторым флотом — попросил, чтобы ему послали именно меня. Я важен для него — по крайней мере так ему кажется. — Он нежно улыбнулся, стараясь скрыть ложь. Авианосец действительно самый охраняемый корабль флота, потому что играет в нем ключевую роль; в то же самое время для русских он является целью номер один.
— Извини меня. — Она высвободилась из его объятий и подошла к окну. — Как дела у Дэнни и Эда?
— Они куда более заняты, чем я. Подводная лодка Дэнни находится где-то в…, понимаешь, в данный момент она гораздо ближе к советским берегам, чем когда-нибудь придется находиться мне. Эд готовится к выходу в море. У него эскортный корабль, он будет, наверно, охранять конвои и другие корабли от подводных лодок. У каждого из них семьи. По крайней мере у тебя появилась возможность повидаться со мной, перед тем как я уйду в море.
Марта повернулась и улыбнулась впервые с того момента, как Тоуленд неожиданно вошел в дом.
— Только будь поосторожней.
— Буду чертовски осторожен, милая. — Но какое это будет иметь значение?
Глава 13 Приход чужаков

Аахен, Федеративная Республика Германия
Виной всему было уличное движение. Конверт был доставлен, как обещано, в соответствующий почтовый ящик, и ключ, что находился у него в кармане, открыл замок. Во время инструктажа его предупредили о минимальном количестве личных контактов. Майор был недоволен тем, что из-за этого пришлось показаться на людях, но ему уже и раньше доводилось работать с КГБ, и для того, чтобы операция прошла успешно, он нуждался в новой информации. К тому же, по лицу майора промелькнула улыбка, немцы так гордятся своей почтовой службой…
Он свернул вдвое большой конверт и сунул его в карман пиджака, прежде чем выйти из здания почты. Вся его одежда была изготовлена в Германии, так же как и темные очки, которые он надел, прежде чем выйти на тротуар. Майор посмотрел в обе стороны, чтобы убедиться, что за ним нет слежки. Никого. Офицер КГБ пообещал ему, что убежище будет совершенно безопасным, что ни у кого нет ни малейшего подозрения, что они находятся здесь. Может быть. Такси ждало на другой стороне улицы. Майор торопился. Автомобили остановились у светофора, и он решил пересечь улицу прямо у почты, вместо того чтобы идти к переходу на перекрестке. Майор был русским и не привык к странным европейским правилам, согласно которым пешеходы тоже должны соблюдать дисциплину. Он был в сотне метров от ближайшего к нему полицейского, и водители машин, застывших на улице, чувствовали, что полицейский стоит к ним спиной. Как для русского майора, так и для американских туристов было бы неожиданностью, узнай они, что законопослушные немцы, садясь за руль автомобиля, резко меняются. Майор сошел с тротуара на мостовую в тот самый момент, когда зажегся желтый сигнал светофора и машины тронулись с места.
Он не успел заметить резко взявший с места «пежо». Автомобиль не успел набрать скорость, она достигла всего двадцати пяти километров, но и этого оказалось достаточно. Правый бампер машины ударил майора в бедро, развернул его и бросил на фонарный столб. Майор потерял сознание, еще не успев понять, что случилось. Может быть, это оказалось к лучшему, потому что его ноги остались на мостовой и задние колеса «пежо» переехали и раздавили обе лодыжки. Особенно пострадала его голова. Из перерезанной крупной артерии брызнул на тротуар фонтан крови. Майор неподвижно лежал лицом вниз. Машина тут же затормозила, с водительского сиденья выскочила женщина и подбежала к телу. Послышался крик ребенка, еще никогда не видевшего столько крови, и оказавшийся рядом почтальон бросился к перекрестку, чтобы позвать к месту происшествия полицейского, который стоял в центре транспортной развязки. Другой человек вошел в магазин и вызвал машину «скорой помощи».
Транспорт на улице замер, и это позволило водителю такси выйти из машины и пересечь улицу. Он попытался протиснуться поближе, но над неподвижным телом уже склонились несколько человек.
— Он мертв, — заметил один из них. Действительно, лицо пострадавшего было настолько бледным, что всякая помощь казалась излишней. Майор находился в состоянии глубокого шока. В похожем состоянии находилась и водительница «пежо». Из глаз ее текли слезы, а грудь сотрясали рыдания. Она пыталась объяснить окружающим, что этот мужчина сошел с тротуара прямо ей под колеса, что у нее не было возможности вовремя остановиться. Она говорила по-французски, что затрудняло общение.
Растолкав собравшуюся толпу, водитель такси был уже у самого тела, на расстоянии вытянутой руки. Необходимо было забрать конверт…, но в это мгновение появился полицейский.
— Все назад! — скомандовал он, вспомнив уроки, преподанные ему в полицейской академии: прежде всего установить контроль над обстановкой. Опыт подсказал ему также, что не следует и прикасаться к телу, и он поборол инстинктивное желание проверить, жив ли пострадавший. У пострадавшего повреждена голова, возможно, повреждена и шея, а в таких случаях им должны заниматься специалисты. Кто-то из толпы крикнул, что уже вызвал «скорую». Полицейский кивнул, надеясь, что она прибудет достаточно быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162