И конечный результат заключается в том, что запрашиваемая цена выросла почти вдвое и кто бы из нас не одерживал верх, все было потеряно еще до того, как мы начали.
— Вы вели переговоры через свой банк в Ла Джолле? — спросил молодой человек.
Бадр кивнул.
Молодой человек повернулся к Хоккайдо и быстро заговорил по-японски. Внимательно выслушав сказанное, Хоккайдо кивнул и ответил. Молодой человек снова повернулся к Бадру.
— Мистер Хоккайдо выражает сожаление, что мы оказались конкурентами относительно этого владения, но говорит, что переговоры начались еще до того, прежде, чем мы вступили в общение друг с другом.
— Я тоже сожалею. Именно поэтому я и обратился к вам. Чтобы наладить с вами отношения. Никому из нас не нужны деньги друг друга. У каждого из нас их более чем достаточно. Но если мы будем сотрудничать, возможно, мы сможем оказаться полезными друг другу в других делах. Именно поэтому я и завел с вами речь о строительстве танкеров для нас.
— Но вы же и усложняете дело, — сказал молодой человек. — Мы будем строить для вас заказанные суда, но где мы сможем найти десять танкеров, чтобы немедленно поставить их вам? На рынке их нет.
— Я знаю это, но у вашей компании их более сотни. Для вас будет проще простого передать их одной из наших компаний, в которой мы владеем пятьюдесятью процентами акций. В таком случае, вы, в сущности, не потеряете дохода от них.
— Мы теряем пятьдесят процентов прибыли, которую они дают, — сказал молодой человек. — И мы не видим, как можем это компенсировать.
— Пятьдесят процентов дохода от соответствующего танкера, который вы строите, позволит вам не заботиться об этих убытках, — сказал Бадр. — И пятьдесят процентов от ваших зарубежных инвестиций, которые я поддержу, конечно же, будут с удовлетворением одобрены вашим правительством.
— У нас нет сложностей с санкционированием наших инвестиций за границей, — сказал молодой человек.
— Условия меняются, — мягко сказал Бадр. — Спад деловой активности в западном мире может сказаться и на вашем финансовом балансе.
— В настоящее время на горизонте нет и намека на эти тенденции, — сказал молодой человек.
— Кто знает... Изменения в мировом топливном балансе могут заставить технократию резко сократить темпы развития. И тогда вы лицом к лицу столкнетесь с двумя проблемами. Одна будет заключаться в сокращении числа потребителей, а другая связана с невозможностью для вас повышать производительность труда.
Молодой человек снова обратился к Хоккайдо. Слушая его слова, старик неторопливо кивал. Затем, повернувшись к Бадру, он заговорил по-английски.
— Если мы согласимся на ваше предложение, сможем ли мы использовать эти танкеры, чтобы доставлять нефть в Японию?
Бадр кивнул.
— Это право будет только у нас?
Бадр снова кивнул.
— Какое количество нефти вы можете гарантировать? — спросил Хоккайдо.
— Это зависит только от того, какое решение по этому поводу примет мое правительство. Я думаю, что при нормальных обстоятельствах мы сможем заключить взаимоприемлемое соглашение.
— Сможете ли вы обеспечить для нас режим наибольшего благоприятствования?
— Смогу.
Хоккайдо помолчал. Когда он заговорил, его слова были точными и ясными:
— Резюмируем сказанное. Мистер Аль Фей, вы сказали, что если мы сейчас передадим вам пять танкеров за полцены и построим для вас еще пять танкеров за наш счет, в таком случае вы предоставите возможность доставлять в нашу страну нефть, которую мы закупим у вас.
Бадр не ответил. Его лицо было бесстрастным.
Японец внезапно улыбнулся.
— Теперь я понимаю, почему вас называют Пиратом. В сущности, вы настоящий самурай. Но я все же должен кое-что обсудить с моими коллегами в Японии.
— Конечно.
— Сможете ли вы прибыть в Токио, если мы, к нашему удовольствию, найдем возможность продвинуться вперед?
— Да.
Японцы встали. Бадр тоже поднялся. Мистер Хоккайдо поклонился и протянул руку:
— Благодарю вас за ленч, в ходе которого мы испытали много удовольствия и получили неоценимую информацию, мистер Аль Фей.
Бадр подал ему руку.
— Благодарю вас за время, которое вы уделили мне, и за ваше терпение.
Когда японцы удалились, Карьяж дал знак принести счет.
— Я не понимаю, чего им жаловаться, — со смехом сказал он. — Мы же заплатили за ленч. — Подписав чек, он добавил: — Майкл Винсент ждет нас в нашем бунгало.
— О'кей, — сказал Бадр. — Когда прибывает самолет Иорданы?
— В четыре, — ответил Дик. — Я интересовался как раз перед ленчем. Он опаздывает примерно на пятнадцать минут. Мы должны выехать из отеля не позже чем в три тридцать.
Пройдя через полутемный холл, они вышли на солнечный свет и по тропинке пошли к их бунгало. Эхо их шагов отдавалось от розового цемента дорожки.
— Вы занимались Ранчо дель Сол?
Карьяж кивнул.
— Все готово. Мы сняли частный дом для вас рядом с главным зданием, как раз над полем для гольфа. Служащие банка состоят в членах этого клуба. Обед будет в личном помещении как раз после коктейля. Таким образом, у нас будет возможность узнать друг друга.
— Отказы?
— Нет. Все будут на месте. Они заинтересованы в вас так же, как и вы в них.
Бадр засмеялся.
— Интересно, что бы они подумали, если бы я появился перед ними в традиционном костюме?
Карьяж тоже засмеялся.
— Скорее всего, рехнулись бы. Я уже слышал разговоры, что они считают вас обыкновенным дикарем. Сплошные снобы, что собираются здесь. Все WASP. Ни евреев, ни католиков, ни иностранцев.
— Тогда Иордана должна им понравиться, — сказал Бадр. Он был прав. И по рождению, и по воспитанию она была типичной калифорнийской девушкой, и они не могли желать ничего лучше.
— Она им понравится, — ответил Карьяж.
— И все же будет не так легко. Я заметил, что новое дело они восприняли без особого энтузиазма.
— По их объяснениям, дело в банках Лос-Анджелеса, которые контролируют евреи.
— Это слишком легкое объяснение, чтобы оно меня удовлетворило. Всегда, когда они говорят мне, что, по их мнению, я должен что-то подписать, я испытываю подозрение. Они напортачили с предложением относительно ранчо и дали возможность японцам поставить нас в трудное положение.
— Они говорили, что японцы действовали через банки Лос-Анджелеса.
— Этого мало. Они тут стоят на твердой земле. Прежде чем в Лос-Анджелесе услышали о нас, нам пришлось тут все проработать. А теперь настало время слетать в Токио и обратно.
Они были рядом с бунгало. Карьяж открыл двери, и они вошли в коттедж. В полутемной комнате с кондиционированным воздухом их охватило блаженство после белой жары дня.
Винсент встал. Рядом с ним на столике для коктейлей был неизменный стакан с виски.
— Бадр, как я рад снова видеть вас.
— Я всегда рад нашим встречам, друг мой. — Они пожали руки друг другу и, обогнув маленький столик, Бадр подошел к дивану и сел. — Как идет работа над рукописью?
— Именно поэтому я и хотел вас увидеть. Во-первых, я думал, что дело пойдет куда легче. Вы же знаете. Как в других моих фильмах о Моисее и Иисусе, где всегда есть место некоторым чудесам, которые дают визуальное наслаждение. Красное море раскрывается перед израильтянами, воскрешение из мертвых и тому подобное. Но тут все по-другому. У вашего Пророка совершенно не было чудес. Он был просто человеком.
Бадр засмеялся.
— Это верно. Просто человеком. Как и все мы. Не больше и не меньше. Разве это смущает вас?
— С кинематографической точки зрения, да, — ответил Винсент.
— Мне же кажется, что это как раз должно сделать слова Пророка куда более убедительными и драматическими. Этот человек, такой же, как мы, смог донести откровения аллаха до своих соплеменников. А как относительно преследований со стороны язычников-арабов, насмешек, которым его подвергали евреи и христиане, его изгнания и бегства в Медину? А его битва за возвращение в Мекку? Честное слово, тут хватит драматических событий на несколько фильмов.
— Возможно, для мусульманского мира это так и есть, но я очень сомневаюсь, что западный мир воспримет все точно так же. А вы говорили, что хотите, чтобы этот фильм увидели во всем мире, не так ли?
— Да.
— В этом-то и есть наша проблема, — ответил Винсент. Взяв стакан с виски, он опустошил его. — И мы должны были решить ее еще до того, как приниматься за сценарий.
Бадр молчал. Истины, заключенные в Коране, были так очевидны для всех — тогда почему же вечно возникают эти проблемы? Неверующие не хотят даже прислушиваться к откровениям. И если только они распахнут свои сердца и свой разум словам Пророка, на них снизойдет озарение. Он задумчиво посмотрел на режиссера.
— Если я помню вашу версию о Христе, его распяли римляне, а не евреи, не так ли?
Винсент кивнул.
— Разве это не противоречит фактам? — спросил Бадр. — Разве в действительности не евреи распяли Христа на кресте?
— Есть разные мнения, — сказал Винсент. — Поскольку Христос сам был евреем и был предан одним из своих апостолов, Иудой, который также был евреем, и потому что его ненавидели раввины ортодоксального храма, чьей власти и могуществу он угрожал, многие верят, что евреи передали его римлянам, чтобы те распяли его.
— Но язычники-римляне и создали образ главного злодея фильма, не так ли?
— Да.
— Вот у нас и есть ответ, — сказал Бадр. — Мы построим наш фильм вокруг конфликта Пророка с курашитами, которые и заставили его бежать в Медину. В действительности Пророк воевал не с евреями, которые уже приняли принцип единого бога, но с тремя большими арабскими племенами, которые поклонялись множеству богов. Именно они прогнали его из Мекки, а не евреи.
Винсент смотрел на него, не отрывая взгляда.
— Я припоминаю, что читал об этом, но никогда не рассматривал ситуацию под таким углом. Мне как-то казалось, что арабы всегда были с ним.
— Только не с самого начала, — сказал Бадр. — Племя курашитов состояло из язычников, поклонявшихся многим богам, и именно им, а не евреям или христианам. Пророк впервые принес свое учение. И именно они первые получили от него титул «неверующих».
— Я попробую этот подход, — сказал Винсент. Наполнив снова свой стакан, он в упор посмотрел на Бадра через стол. — Вы уверены, что не заинтересованы в работе над сценарием вместе со мной?
Бадр рассмеялся.
— Я бизнесмен, а не писатель. Предоставляю это вам.
— Но вы знаете историю лучше, чем кто-либо из тех, кого я встречал.
— Перечитайте Коран. Может быть, тогда вы увидите-то, что вижу я. — Он поднялся. — Юсеф явится сегодня после полудня, и мы все вместе соберемся в начале будущей недели. Теперь, если позволите, я должен отправляться в аэропорт встречать мою жену.
Винсент тоже поднялся.
— Я чувствую, что вы направили меня на правильный путь. Я примусь за работу, исходя из нового подхода.
Они пожали руки друг другу, и Винсент покинул бунгало. Бадр повернулся к Карьяжу.
— Что вы думаете? — спросил он.
— С вашего разрешения, шеф, я бы сказал, что вы должны рассчитаться с ним и забыть всю эту историю. Единственное, что вам обеспечит этот фильм, — потери.
— Коран учит, что действия человека могут принести ему доход самым разнообразным образом — даже тогда, когда он ищет не столько выгоды, сколько творит добро.
— Надеюсь, что вы правы, но я был бы очень осторожен, прежде чем запускать этот фильм.
— Вы странный молодой человек. Думаете ли вы о чем-нибудь еще, кроме долларов и центов?
Карьяж встретил его взгляд.
— Когда я на работе — нет. Я не думаю, что вы наняли меня из-за моих социальных добродетелей.
— Скорее всего, нет, — сказал он. — Но есть кое-что более важное, нежели деньги.
— Тут я не решаю, — сказал Дик. — В том, что не касается ваших денег. — Он начал собирать бумаги в свой дипломат. — Моя работа заключается в том, что я должен обезопасить вас от любого риска. Остальное решать вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Вы вели переговоры через свой банк в Ла Джолле? — спросил молодой человек.
Бадр кивнул.
Молодой человек повернулся к Хоккайдо и быстро заговорил по-японски. Внимательно выслушав сказанное, Хоккайдо кивнул и ответил. Молодой человек снова повернулся к Бадру.
— Мистер Хоккайдо выражает сожаление, что мы оказались конкурентами относительно этого владения, но говорит, что переговоры начались еще до того, прежде, чем мы вступили в общение друг с другом.
— Я тоже сожалею. Именно поэтому я и обратился к вам. Чтобы наладить с вами отношения. Никому из нас не нужны деньги друг друга. У каждого из нас их более чем достаточно. Но если мы будем сотрудничать, возможно, мы сможем оказаться полезными друг другу в других делах. Именно поэтому я и завел с вами речь о строительстве танкеров для нас.
— Но вы же и усложняете дело, — сказал молодой человек. — Мы будем строить для вас заказанные суда, но где мы сможем найти десять танкеров, чтобы немедленно поставить их вам? На рынке их нет.
— Я знаю это, но у вашей компании их более сотни. Для вас будет проще простого передать их одной из наших компаний, в которой мы владеем пятьюдесятью процентами акций. В таком случае, вы, в сущности, не потеряете дохода от них.
— Мы теряем пятьдесят процентов прибыли, которую они дают, — сказал молодой человек. — И мы не видим, как можем это компенсировать.
— Пятьдесят процентов дохода от соответствующего танкера, который вы строите, позволит вам не заботиться об этих убытках, — сказал Бадр. — И пятьдесят процентов от ваших зарубежных инвестиций, которые я поддержу, конечно же, будут с удовлетворением одобрены вашим правительством.
— У нас нет сложностей с санкционированием наших инвестиций за границей, — сказал молодой человек.
— Условия меняются, — мягко сказал Бадр. — Спад деловой активности в западном мире может сказаться и на вашем финансовом балансе.
— В настоящее время на горизонте нет и намека на эти тенденции, — сказал молодой человек.
— Кто знает... Изменения в мировом топливном балансе могут заставить технократию резко сократить темпы развития. И тогда вы лицом к лицу столкнетесь с двумя проблемами. Одна будет заключаться в сокращении числа потребителей, а другая связана с невозможностью для вас повышать производительность труда.
Молодой человек снова обратился к Хоккайдо. Слушая его слова, старик неторопливо кивал. Затем, повернувшись к Бадру, он заговорил по-английски.
— Если мы согласимся на ваше предложение, сможем ли мы использовать эти танкеры, чтобы доставлять нефть в Японию?
Бадр кивнул.
— Это право будет только у нас?
Бадр снова кивнул.
— Какое количество нефти вы можете гарантировать? — спросил Хоккайдо.
— Это зависит только от того, какое решение по этому поводу примет мое правительство. Я думаю, что при нормальных обстоятельствах мы сможем заключить взаимоприемлемое соглашение.
— Сможете ли вы обеспечить для нас режим наибольшего благоприятствования?
— Смогу.
Хоккайдо помолчал. Когда он заговорил, его слова были точными и ясными:
— Резюмируем сказанное. Мистер Аль Фей, вы сказали, что если мы сейчас передадим вам пять танкеров за полцены и построим для вас еще пять танкеров за наш счет, в таком случае вы предоставите возможность доставлять в нашу страну нефть, которую мы закупим у вас.
Бадр не ответил. Его лицо было бесстрастным.
Японец внезапно улыбнулся.
— Теперь я понимаю, почему вас называют Пиратом. В сущности, вы настоящий самурай. Но я все же должен кое-что обсудить с моими коллегами в Японии.
— Конечно.
— Сможете ли вы прибыть в Токио, если мы, к нашему удовольствию, найдем возможность продвинуться вперед?
— Да.
Японцы встали. Бадр тоже поднялся. Мистер Хоккайдо поклонился и протянул руку:
— Благодарю вас за ленч, в ходе которого мы испытали много удовольствия и получили неоценимую информацию, мистер Аль Фей.
Бадр подал ему руку.
— Благодарю вас за время, которое вы уделили мне, и за ваше терпение.
Когда японцы удалились, Карьяж дал знак принести счет.
— Я не понимаю, чего им жаловаться, — со смехом сказал он. — Мы же заплатили за ленч. — Подписав чек, он добавил: — Майкл Винсент ждет нас в нашем бунгало.
— О'кей, — сказал Бадр. — Когда прибывает самолет Иорданы?
— В четыре, — ответил Дик. — Я интересовался как раз перед ленчем. Он опаздывает примерно на пятнадцать минут. Мы должны выехать из отеля не позже чем в три тридцать.
Пройдя через полутемный холл, они вышли на солнечный свет и по тропинке пошли к их бунгало. Эхо их шагов отдавалось от розового цемента дорожки.
— Вы занимались Ранчо дель Сол?
Карьяж кивнул.
— Все готово. Мы сняли частный дом для вас рядом с главным зданием, как раз над полем для гольфа. Служащие банка состоят в членах этого клуба. Обед будет в личном помещении как раз после коктейля. Таким образом, у нас будет возможность узнать друг друга.
— Отказы?
— Нет. Все будут на месте. Они заинтересованы в вас так же, как и вы в них.
Бадр засмеялся.
— Интересно, что бы они подумали, если бы я появился перед ними в традиционном костюме?
Карьяж тоже засмеялся.
— Скорее всего, рехнулись бы. Я уже слышал разговоры, что они считают вас обыкновенным дикарем. Сплошные снобы, что собираются здесь. Все WASP. Ни евреев, ни католиков, ни иностранцев.
— Тогда Иордана должна им понравиться, — сказал Бадр. Он был прав. И по рождению, и по воспитанию она была типичной калифорнийской девушкой, и они не могли желать ничего лучше.
— Она им понравится, — ответил Карьяж.
— И все же будет не так легко. Я заметил, что новое дело они восприняли без особого энтузиазма.
— По их объяснениям, дело в банках Лос-Анджелеса, которые контролируют евреи.
— Это слишком легкое объяснение, чтобы оно меня удовлетворило. Всегда, когда они говорят мне, что, по их мнению, я должен что-то подписать, я испытываю подозрение. Они напортачили с предложением относительно ранчо и дали возможность японцам поставить нас в трудное положение.
— Они говорили, что японцы действовали через банки Лос-Анджелеса.
— Этого мало. Они тут стоят на твердой земле. Прежде чем в Лос-Анджелесе услышали о нас, нам пришлось тут все проработать. А теперь настало время слетать в Токио и обратно.
Они были рядом с бунгало. Карьяж открыл двери, и они вошли в коттедж. В полутемной комнате с кондиционированным воздухом их охватило блаженство после белой жары дня.
Винсент встал. Рядом с ним на столике для коктейлей был неизменный стакан с виски.
— Бадр, как я рад снова видеть вас.
— Я всегда рад нашим встречам, друг мой. — Они пожали руки друг другу и, обогнув маленький столик, Бадр подошел к дивану и сел. — Как идет работа над рукописью?
— Именно поэтому я и хотел вас увидеть. Во-первых, я думал, что дело пойдет куда легче. Вы же знаете. Как в других моих фильмах о Моисее и Иисусе, где всегда есть место некоторым чудесам, которые дают визуальное наслаждение. Красное море раскрывается перед израильтянами, воскрешение из мертвых и тому подобное. Но тут все по-другому. У вашего Пророка совершенно не было чудес. Он был просто человеком.
Бадр засмеялся.
— Это верно. Просто человеком. Как и все мы. Не больше и не меньше. Разве это смущает вас?
— С кинематографической точки зрения, да, — ответил Винсент.
— Мне же кажется, что это как раз должно сделать слова Пророка куда более убедительными и драматическими. Этот человек, такой же, как мы, смог донести откровения аллаха до своих соплеменников. А как относительно преследований со стороны язычников-арабов, насмешек, которым его подвергали евреи и христиане, его изгнания и бегства в Медину? А его битва за возвращение в Мекку? Честное слово, тут хватит драматических событий на несколько фильмов.
— Возможно, для мусульманского мира это так и есть, но я очень сомневаюсь, что западный мир воспримет все точно так же. А вы говорили, что хотите, чтобы этот фильм увидели во всем мире, не так ли?
— Да.
— В этом-то и есть наша проблема, — ответил Винсент. Взяв стакан с виски, он опустошил его. — И мы должны были решить ее еще до того, как приниматься за сценарий.
Бадр молчал. Истины, заключенные в Коране, были так очевидны для всех — тогда почему же вечно возникают эти проблемы? Неверующие не хотят даже прислушиваться к откровениям. И если только они распахнут свои сердца и свой разум словам Пророка, на них снизойдет озарение. Он задумчиво посмотрел на режиссера.
— Если я помню вашу версию о Христе, его распяли римляне, а не евреи, не так ли?
Винсент кивнул.
— Разве это не противоречит фактам? — спросил Бадр. — Разве в действительности не евреи распяли Христа на кресте?
— Есть разные мнения, — сказал Винсент. — Поскольку Христос сам был евреем и был предан одним из своих апостолов, Иудой, который также был евреем, и потому что его ненавидели раввины ортодоксального храма, чьей власти и могуществу он угрожал, многие верят, что евреи передали его римлянам, чтобы те распяли его.
— Но язычники-римляне и создали образ главного злодея фильма, не так ли?
— Да.
— Вот у нас и есть ответ, — сказал Бадр. — Мы построим наш фильм вокруг конфликта Пророка с курашитами, которые и заставили его бежать в Медину. В действительности Пророк воевал не с евреями, которые уже приняли принцип единого бога, но с тремя большими арабскими племенами, которые поклонялись множеству богов. Именно они прогнали его из Мекки, а не евреи.
Винсент смотрел на него, не отрывая взгляда.
— Я припоминаю, что читал об этом, но никогда не рассматривал ситуацию под таким углом. Мне как-то казалось, что арабы всегда были с ним.
— Только не с самого начала, — сказал Бадр. — Племя курашитов состояло из язычников, поклонявшихся многим богам, и именно им, а не евреям или христианам. Пророк впервые принес свое учение. И именно они первые получили от него титул «неверующих».
— Я попробую этот подход, — сказал Винсент. Наполнив снова свой стакан, он в упор посмотрел на Бадра через стол. — Вы уверены, что не заинтересованы в работе над сценарием вместе со мной?
Бадр рассмеялся.
— Я бизнесмен, а не писатель. Предоставляю это вам.
— Но вы знаете историю лучше, чем кто-либо из тех, кого я встречал.
— Перечитайте Коран. Может быть, тогда вы увидите-то, что вижу я. — Он поднялся. — Юсеф явится сегодня после полудня, и мы все вместе соберемся в начале будущей недели. Теперь, если позволите, я должен отправляться в аэропорт встречать мою жену.
Винсент тоже поднялся.
— Я чувствую, что вы направили меня на правильный путь. Я примусь за работу, исходя из нового подхода.
Они пожали руки друг другу, и Винсент покинул бунгало. Бадр повернулся к Карьяжу.
— Что вы думаете? — спросил он.
— С вашего разрешения, шеф, я бы сказал, что вы должны рассчитаться с ним и забыть всю эту историю. Единственное, что вам обеспечит этот фильм, — потери.
— Коран учит, что действия человека могут принести ему доход самым разнообразным образом — даже тогда, когда он ищет не столько выгоды, сколько творит добро.
— Надеюсь, что вы правы, но я был бы очень осторожен, прежде чем запускать этот фильм.
— Вы странный молодой человек. Думаете ли вы о чем-нибудь еще, кроме долларов и центов?
Карьяж встретил его взгляд.
— Когда я на работе — нет. Я не думаю, что вы наняли меня из-за моих социальных добродетелей.
— Скорее всего, нет, — сказал он. — Но есть кое-что более важное, нежели деньги.
— Тут я не решаю, — сказал Дик. — В том, что не касается ваших денег. — Он начал собирать бумаги в свой дипломат. — Моя работа заключается в том, что я должен обезопасить вас от любого риска. Остальное решать вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51