— Тогда что нам остается делать? — спросил Дик.
— Первым делом отдать распоряжение о ежедневном переводе этой суммы и о продолжении погрузки, как они требуют. Тогда у нас будет запас времени.
— Этот груз послужит причиной смерти сотен людей в Штатах. Я не хочу, чтобы он лежал на моей совести.
— Я тоже. И мы должны найти возможность, чтобы с другой стороны его остановить.
— Как вы думаете это сделать?
— У меня есть в Нью-Йорке друг, Поль Гитлин. Он юрист, человек, обладающий большим моральным влиянием и высоким чувством справедливости. Я уверен, что он поймет мое положение и оценит наше доверие. Он найдет способ прервать доставку этого груза ив то же время защитить нас.
— И затем?
— Мы должны будем использовать это время, чтобы найти, где они держат мою семью и освободить ее.
— Встав, он подошел к окну. — Дайте распоряжение об организации депонентного счета в банке и организуйте звонок в Нью-Йорк, — сказал он, не поворачиваясь к Дику.
— Да, сэр, — сказал Дик, направляясь к выходу из кабинета.
— И еще, Дик.
Он повернулся.
Теперь Бадр стоял к нему лицом и на лице были морщины, которых Дик никогда раньше не видел.
— Позвоните в авиакомпанию и закажите мне рейс до Бейрута. Там я встречусь с отцом и вместе с ним мы обратимся к принцу. Надеюсь, он сможет помочь нам.
* * *
Старый принц закончил чтение листика бумаги и подагрически пальцами снял очки. Его птичье морщинистое лицо, на которое спускалась гутра, выражало искреннюю симпатию к Бадру и его отцу.
— Мне знакома эта организация, — сказал он. — Она представляет собой раскольников, изгнанных Аль Фатхом из своих рядов из-за их призывов к уничтожению всех и вся.
— Я это слышал, ваше величество, — сказал Бадр.
— И я надеюсь, что с вашей поддержкой мы сможем собрать достаточно сил, чтобы вступить с ними в открытый бой.
— И что за этим последует? — спросил принц.
— Мы их уничтожим! — с яростью сказал Бадр.
— Они убийцы, грабители и шантажисты. Они позорят то дело, которому, как они говорят, служат.
— Все твои слова истинны, сын мой. Но мы ничего не можем сделать.
— Почему? — запротестовал Бадр. Изо всех сил он сдерживал гнев. — В опасности жизнь вашего наследника, наследника вашего трона.
Взгляд у старика был сонным и вялым, но слова его звучали четко и ясно.
— Он еще не стал моим наследником. И не станет им, пока я не объявлю об этом.
— Значит, вы отказываете в помощи? — спросил Бадр.
— Официально я не могу это сделать, — ответил принц. — Также, как и глава любого другого государства, к которому ты решишь обратиться. Эта организация, называющая себя Братством, пользуется большой поддержкой среди определенных элементов. Даже Аль Фатх решил оставить их в покое.
Сложив листок бумаги, он вернул его Бадру. Бадр молча взял его.
— Но если тебе удастся в неофициальном порядке узнать, где эти стервятники держат твою семью, ты можешь просить у меня людей и денег столько, сколько потребуется для освобождения твоих близких.
Бадр поднялся. На сердце у него лежала непроходящая тяжесть.
— Благодарю вас за милость, ваше величество, — вежливо сказал Бадр. Но он знал, что все слова бессмысленны. Без официальной поддержки их никогда не удастся найти.
Старый принц вздохнул, протягивая Бадру руку на прощание.
— Будь я помоложе, — сказал он, — я был бы бок о бок с тобой в этих поисках. Иди с богом, сын мой. И я буду молить Аллаха, чтобы он сохранил тех, кого ты любишь.
У дворца, залитого палящим солнцем. Дик ждал, сидя в лимузине с кондиционером. Он увидел, как они идут к машине.
— Что он сказал? — спросил Дик.
— Он ничего не может сделать, — ответил отец Бадра.
— Безнадежно, — сказал Бадр, глядя в окно, когда машина стала набирать ход. Голос его был мрачен и устал. — Никто ничего не может сделать. Нет никого, кто хотел бы мне помочь.
Дик долго молчал. Так много было поставлено на карту. Столько лет было потрачено. И все труды, все усилия, приложенные им, могли пойти насмарку. Но существовали вещи, более важные, чем дела. Например, жизни невинных детей. Он подумал о своих двоих мальчишках и о том, что бы он чувствовал, находясь в таком же положении. И эта мысль перевесила чашу весов.
Он резко повернулся на сидении, так, что очутился лицом к Бадру.
— Я знаю, кто может вам помочь, — сказал он.
— Кто?
— Израильтяне, — почти беззвучно сказал Дик.
Бадр горько рассмеялся.
— Чего ради они возьмутся помогать мне. Я рожден в стране их врагов.
Самир посмотрел на своего сына.
— Люди не рождаются врагами. Это то, что они усваивают потом.
— Какая разница? — с горьким сарказмом сказал Бадр. Он повернулся к Дику. — Почему они должны мне помогать? — снова спросил он.
Дик в упор посмотрел на него.
— Потому что я попрошу их об этом, — тихо сказал он.
Бадр молчал.
— Вы работаете на них? — наконец спросил он, устало переводя дыхание.
Дик кивнул.
— Да.
— Почему? — сказал Бадр. — Вы же не израильтянин.
— Мои родители вернулись доживать свой век в Иорданию, — сказал Дик. — Однажды их посетил человек по имени Али Ясфир и попросил разрешения использовать их маленькую деревушку как базу их организации. Через несколько месяцев, когда три девушки были уже изнасилованы, а многие испытали унижения и оскорбления, жители деревни попросили оставить их в покое. В ответ феддаины обрекли их на смерть. Али Ясфир лично руководил тем, как его люди уничтожали в деревне дом за домом. Удалось спастись только маленькому мальчику и двум девочкам. Они и рассказали нам, как все было на самом деле, в то время, когда феддаины громко кричали об очередном израильском варварстве. И эти девочки сами видели, как Али Ясфир зарезал моего отца и мою мать.
— И потому, что вы предали меня, — горько сказал Бадр, — вы считаете, что должны мне помочь.
Дик открыто и прямо посмотрел ему в глаза.
— Не поэтому. А потому, что мы оба верим — арабы и евреи могут жить и работать в мире. Такие люди, как Али Ясфир, убивают эти надежды. Они наши враги. И их надо уничтожать.
Глава 13
В дверях появились два человека и, посмотрев на них, Бадр решил, что они куда больше похожи на арабов, чем его отец и он сам. Старик был высок ростом. Его головная накидка скрывала почти все лицо, оставляя на виду лишь большой крючковатый нос, а его пропыленная джеллаба почти касалась пола. Молодой человек был грузен и мускулист, с большими сирийскими усами на верхней губе. На нем были выцветшая рубашка цвета хаки и брюки.
Генерал Эшнев представил им вошедших, и Бадр с отцом встали.
— Доктор Аль Фей, мистер Аль Фей, — генерал Бен Эзра.
Посмотрев на Самира, генерал улыбнулся.
— Сколько воды утекло, друг мой.
Самир смертельно побледнел. Его стала бить дрожь. Краем глаза он посмотрел на Бадра, надеясь, что тот не заметит его смятения. Но Бадр смотрел на генерала.
— Значит, это твой сын, — сказал генерал. — Аллах был милостив к тебе. Прекрасный парень.
Нервная дрожь, охватившая Самира, прекратилась.
— Как я рад снова видеть тебя, генерал!
Бадр посмотрел на отца.
— Вы знаете друг друга?
Тот кивнул.
— Как-то наши пути пересеклись в пустыне. Много лет назад.
Генерал Эшнев торопливо вступил в разговор.
— Я должен еще раз напомнить о нашем официальном отношении к ситуации, джентльмены, чтобы нам все было ясно. Соглашение о прекращении огня, существующее в настоящее время, носит исключительно хрупкий характер, и поэтому мы не можем позволить себе никаких действий, включающих в себя вторжение на вражескую территорию. Они могут подорвать серьезные усилия, которые прилагает Израиль, чтобы добиться мира, которого он искренне желает.
Он перевел дыхание, сделав паузу.
— Но мы ничего не можем предпринять относительно отдельных действий частных лиц, поскольку мы о них ничего не знаем. Достаточно ли ясно я выражаюсь?
Все кивнули.
— Отлично, — сказал он. — Генерал Бен Эзра, вне всякого сомнения, является таковым частным гражданином.
Много лет назад он вышел в отставку из рядов израильской армии. То же самое можно сказать и о молодом человеке, пришедшем вместе с ним. Бывший первый сержант сирийской армии, он был взят в плен на Голанских высотах и освобожден под личное поручительство генерала. Он предпочитает называть себя Хамид.
Сириец почтительно поклонился.
— Я считаю для себя честью...
— Это честь для нас, — ответили Бадр и его отец.
— А теперь, джентльмены, — сказал генерал Эшнев, — я должен оставить вас. К сожалению, дела требуют моего присутствия в другом месте.
Когда дверь закрылась, все расселись за маленьким круглым столом. Откуда-то из недр своей джеллабы генерал Бен Эзра вытащил несколько рулонов карт и разложил их на столе.
— Неделю тому назад, после вашего пребывания в Тель-Авиве, мне довелось поговорить о ваших проблемах. Со своей стороны, я тщательно изучил возможность спасения заложников. Стало ясно, что первым делом мы должны найти лагерь, в котором они содержатся. С этой целью я попросил под мое поручительство освободить Хамида. Много лет назад, когда все мы были очень молоды, дедушка Хамида и я вместе служили в британской армии, и по семейной традиции Хамид стал профессиональным военным. Я узнал, что как раз перед войной Хамид был инструктором в лагере, где Братство готовит женщин, подобно тому, как это делает Аль Фатх. Лагерь был разгромлен.
Взглянув на Бадра, он продолжил тем самым ровным тоном.
— Ваша дочь Лейла провела в этом лагере три месяца. Хамид сообщил мне, что она была хорошим солдатом, относясь к делу гораздо серьезнее, чем этого требовали ее прямые обязанности, ей были свойственны очень идеалистические настроения. После того, как она закончила курс подготовки, Хамид вместе с ней оказался в Бейруте, где оставался до тех пор, пока не решил возвращаться в Сирию и поступать на военную службу, потому что услуги наемников феддаинам больше не требовались.
— Бадр взглянул на Хамида.
— Значит, вы знали мою дочь?
— Да, сэр.
— Она говорила обо мне?
— Нет, сэр.
— О чем она в основном говорила?
— Главным образом, об освобождении Палестины, — ответил Хамид. — Она считала, что не только евреи мешают ее освобождению, но и та преуспевающая элита арабского мира, которая хочет сохранить свою власть над странами и над людьми.
— Вы считаете, что она и меня включила в эту группу?
Помедлив, Хамид кивнул.
— Да, сэр, так оно и было.
Бадр повернулся к Бен Эзре.
— Простите, генерал, но я все время пытаюсь понять, что же, собственно, произошло.
Генерал кивнул. Посмотрев на карту, он ткнул в одну точку на ней.
— Думаю, мы определили тот единственный лагерь, где они могут находиться. Вы говорили, что у вас был самолет «Боинг-707»?
— Да.
— Тогда я уверен, что мы не ошиблись, — с ноткой триумфа сказал он. — Вот тут находится один старый лагерь, построенный сирийцами и заброшенный больше десяти лет назад. Он расположен к северу от иорданской границы и к западу от вашей. Когда он строился, предполагалось, что лагерь послужит базой гигантских бомбардировщиков, но так как они не были закуплены, весь проект оказался заброшен. Но взлетные полосы по-прежнему существуют, и в округе ходят слухи, что лагерь занят Братством. Основная трудность заключается в том, что взлетные полосы проложены по горному плато на высоте семисот метров, а сам лагерь еще на сто пятьдесят метров выше. Есть только две возможности проникнуть в него. Мы можем достичь его по воздуху, но звук самолета встревожит их и они уничтожат пленников раньше, чем мы до них доберемся. Второй путь — пешком. Чтобы нас не обнаружили раньше времени, мы должны высадиться как минимум в пятидесяти милях от лагеря, скрываться днем и идти ночью по гористой местности. Нам предстоят две ночи форсированного марша, чтобы на третью мы могли атаковать. По моей оценке, исходящей из размеров лагеря, в нем должно быть не меньше сотни человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51