— И вы считаете, что фильм связан с риском?
— И большим.
Бадр задумался.
— Я учту это перед тем, как мы двинемся дальше. Мы снова вернемся к этому разговору, когда сценарий будет закончен и составлена смета.
Бадр подошел к дверям спальни.
— Спасибо, Дик, — тихо сказал он. — Я бы не хотел, чтобы вы думали, будто я не ценю того, что вы стараетесь делать для меня.
Дик покраснел. Бадр не часто хвалил его.
— Вы не должны благодарить меня, шеф.
Бадр улыбнулся.
— Я быстренько ополоснусь под душем и через пару минут буду готов. Подгоните машину к входу в бунгало.
— Будет сделано, шеф.
Карьяж снял телефонную трубку еще до того, как Бадр закрыл за собой дверь спальни.
Глава 5
Самолет из Парижа, как обычно, опаздывал на час. Бадр про себя проклинал все воздушные линии. Все они одинаковы. Никогда не могут предоставить точную информацию до той минуты, когда тебе не остается ничего иного, как сидеть в аэропорту и ждать приземления самолета.
В маленьком помещении для «очень важных лиц» звякнул телефон, и стюардесса сняла трубку. Послушав, она повернулась к ним.
— Самолет только что совершил посадку. Он через несколько минут будет подан к аэровокзалу.
Бадр встал. Говорившая тоже поднялась из-за своей конторки.
— Мистер Хансен встретит вас у выхода и проведет миссис Аль Фей через все формальности.
— Благодарю вас, — сказал Бадр.
В помещении для встречающих стояла толпа народа. Мистер Хансен, грузный мужчина в униформе Эр Франс, подошел к ним и сразу же повел их вниз, мимо зоны таможенного контроля. Офицер службы иммиграции в форме присоединился к ним, и они очутились у входа, встречая Иордану, сошедшую с трапа.
Про себя Бадр одобрил ее внешний вид. Иордана обладала превосходным инстинктом. Не было и следа туго обтягивающих джинсов и просвечивающей блузки, которые она предпочитала носить на юге Франции. Теперь она предстала элегантной молодой женой из Калифорнии. Пиджачок от Диора, юбка, укороченная по последней моде, шляпка с опущенными полями и легкий грим как нельзя лучше соответствовали тому обществу, в которое им предстояло войти. Он пошел ей навстречу.
Она подставила ему щеку для поцелуя.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он.
— Спасибо. — Она улыбнулась.
— Как прошел полет?
— Я спала всю дорогу. Они зарезервировали для меня специальное отделение.
— Отлично. Нам предстоит непростой день.
Вместе с секретаршей появился Юсеф в слегка измятом темном пиджаке. Бадр поздоровался с ними, пока представитель Эр Франс собирал их паспорта. Он отвел Иордану от толпы, чтобы поговорить с глазу на глаз.
— Я сожалею, что не смог вернуться этим летом, — сказал он.
— Мы тоже. Особенно мальчики. Они передали мне послание для тебя.
— Да?
— Они хотели бы сообщить тебе, что делают большие успехи в арабском. Так что тебе не придется краснеть за них.
— В самом деле? — спросил он.
— Думаю, что да. Они настаивают, что будут говорить только по-арабски, не считаясь с тем, понимают их или нет.
Он улыбнулся, довольный.
— Я рад. — Их глаза встретились. — А ты? Чем ты занималась?
— Ничем особенным, все как обычно.
— Выглядишь ты прекрасно.
Она не ответила.
— В этом году было много приемов?
— Приемов всегда много.
— Что-то запомнилось?
— Не особенно. — Она посмотрела на него. — Ты похудел. И стал стройным.
— Я буду есть больше, — сказал он. — Я не могу позволить себе вернуться на Ближний Восток в таком виде. Они могут подумать, что для меня настали тяжелые времена.
Иордана улыбнулась. Она понимала, о чем он говорит. Арабы по-прежнему оценивали успехи человека в зависимости от его жировых отложений. Толстяка всегда ценили больше, чем худого.
— Ешь хлеб и картошку, — сказала она. — И побольше баранины.
Он расхохотался. Она-то знала, насколько его вкусы соответствуют западным стандартам. Он не любил жирную и переперченную пищу, предпочитая бифштексы.
— Я это запомню.
К ним подошел Хансен.
— Все в порядке, — сказал он. — Машина, которая ждет на поле, сразу же доставит вас на вертолетную площадку.
— Тогда мы можем идти, — сказал Бадр. Он сделал знак Юсефу, который подошел к ним.
— Винсент живет в отеле «Беверли-Хиллз», — сказал ему Бадр. — Проведите с ним уик-энд и точно выясните состояние наших дел. Я свяжусь с вами в понедельник.
Юсеф попытался подавить свое разочарование. Он терпеть не мог, если его оставляли в стороне от чего-то, что он считал заслуживающим внимания.
— Вы считаете, у нас будут проблемы с Винсентом?
— Я не знаю. Но мне кажется, что за три месяца он мог хотя бы начать.
— Предоставьте это мне, шеф, — доверительно сказал Юсеф. — Он будет у меня крутиться как на вертеле.
* * *
— Нам потребуется около получаса, — сказал пилот вертолета, когда они поднялись в воздух, — и мы будем на месте.
— Как надо одеваться к вечеру? — спросила Иордана. — Сколько времени мы здесь пробудем?
Бадр посмотрел на часы.
— Коктейль в восемь, обед в девять. Черный галстук.
Иордана посмотрела на него. Она знала, как Бадр ненавидит вечерние костюмы.
— Ты будешь одет строго по форме.
— Это верно, — сказал он. — Я должен произвести хорошее впечатление. Я чувствую, они будут обижаться на меня за то, что я взял контроль над банком.
— Я уверена, что стоит им познакомиться с тобой, они откажутся от предубеждения.
— Надеюсь, — серьезно сказал Бадр. — Но не знаю. Они здесь держатся одним кланом.
— Так они и будут держаться. Я очень хорошо знаю эту публику. Экспатрианты из Пасадены. Но ничем не отличаются от всех прочих. Они имеют дело с деньгами.
Огромный букет красных роз, преподнесенный Иордане президентом банка Джозефом Э. Хатчинсоном III и его женой Долли, когда они появились на встрече, дал понять, что они не очень ошибались в своих оценках.
Раздался мягкий стук в дверь и вслед за ним приглушенный голос Джаббира.
— Пятнадцать минут восьмого, хозяин.
— Спасибо, — отозвался Бадр.
Он встал из-за маленького столика, где изучал последние банковские сообщения. У него еще было время принять душ. Быстро сбросив рубашку и брюки, он оказался в своей ванной, которая располагалась между спальней его и Иорданы.
Он распахнул дверь как раз в тот момент, когда она вставала из ванны, благоухая шампунем. Мгновение он стоял, глядя на нее.
— Прошу прощения, — эти слова непроизвольно сорвались с его губ. — Я не знал, что ты еще здесь.
— Все в порядке, — сказал она с легкой ноткой иронии в голосе. — Извиняться не стоит.
Он молчал.
Потянувшись за простыней, Иордана обмотала ее вокруг себя. Он протянул руку, останавливая ее. Иордана вопросительно посмотрела на него.
— Я едва не забыл, как ты хороша, — сказал он. Медленно он вытянул полотенце из ее рук. Оно сползло на пол. Его пальцы скользнули по линиям ее щек, по темным отвердевшим соскам, от крохотной раковины пупка до мягких завитков на лобке.
— Прекрасно, — прошептал он.
Она не двигалась.
— Посмотри на меня, — с внезапной настойчивостью в голосе сказал он.
Она взглянула ему прямо в лицо. В глазах его была мягкая печаль.
— Иордана.
— Да?
— Иордана, что произошло между нами? Почему мы стали чужими?
Неожиданно ее глаза наполнились слезами.
— Не знаю, — прошептала она.
Обняв ее, он прижал ее голову к своему плечу.
— Мы сделали так много глупостей, — сказал он. — И я не знаю, с чего начать, чтобы исправить их.
Она хотела что-то сказать ему, но не могла найти слов. Они оба были родом из разных миров. В его мире женщина была ничто, а мужчина — все. И скажи она ему, что у нее те же самые потребности, как у него, и сексуальные, и социальные, он воспримет это как угрозу своему мужскому превосходству. И будет думать, что она не отвечает своему назначению жены. Но ведь именно эти потребности с самого начала и толкнули их друг к другу.
Прижавшись к его груди, она тихо всхлипывала.
Он нежно погладил ее волосы.
— Я соскучился по тебе, — сказал он. Взяв за подбородок, он поднял ее голову и посмотрел ей в глаза. — Для меня нет никого, кроме тебя.
«Тогда почему ты отстраняешься от меня? Почему появляются другие?» — подумала она про себя.
Он словно читал ее мысли.
— Они ничего не значат, — сказал он. — Это всего лишь времяпрепровождение.
Она по-прежнему молчала.
— И у тебя тоже так? — спросил он.
Снизу вверх она посмотрела ему в глаза. Он знал. Он всегда знал. И все же ни разу не сказал ни слова. Она кивнула.
Его губы на мгновение сжались. Затем он вздохнул.
— Мужчина обретает рай или ад на этой земле. Как я обрел свой.
— Ты не сердишься на меня? — прошептала она.
— Разве у меня есть на это право? — спросил он. — Лишь когда мы предстанем перед Аллахом, и он прочитает нашу книгу судеб, настанет время приговора. С меня хватит и собственных грехов. А ты — не одна из нас, так что правила, которых мы придерживаемся, могут быть и не верны для тебя. Но я хотел бы кое-что потребовать от тебя.
— Что именно? — спросила она.
— Чтобы у тебя никогда не было еврея, — сказал он. — На всех остальных я буду закрывать глаза, так же как и ты.
Она опустила глаза.
— Разве должны быть остальные?
— Я не могу ответить за тебя, — сказал он. — Я мужчина.
Она не нашлась, что сказать. Снова подняв ей голову, он поцеловал ее.
— Я люблю тебя, Иордана, — сказал он.
Она прильнула к нему, чувствуя, как тонет в его тепле.
— Бадр! — застонала она. — Бадр!
Мысли мчались сумасшедшим хороводом. Этого не может быть. Не должно. Она не должна этого чувствовать. Она этого не заслуживает.
Открыв глаза, Иордана с диким выражением посмотрела ему в лицо.
— Ударь меня, — сказала она.
— Что?
— Ударь меня. Пожалуйста. Как в тот раз. Ничего лучшего я не заслужила.
Мгновение он стоял не двигаясь, а затем медленно отпустил ее и разнял обхватившие его руки. Внезапно его голос стал холоден.
— Тебе лучше одеться, — сказал он, — а то мы опоздаем на прием.
Резко повернувшись, он ушел к себе. Ее стала бить дрожь. Проклиная себя, она потянулась за полотенцем. Она ничего не могла поделать.
Глава 6
Жар добела раскаленного солнца, казалось, плавил скалы и песок пустыни, простиравшейся перед ней. Случайный кустик высох и обуглился под горячим ветром. Пулемет, стрекотавший где-то впереди, смолк.
Лейла неподвижно лежала в маленьком окопчике. Она чувствовала, как струйки пота текли между грудями и скапливались под мышками. Она осторожно перекатилась на спину, издав вздох облегчения. Боль в грудях, тесно прижатых к земле, начала стихать. Прищурившись, она посмотрела в небо и попыталась прикинуть, сколько им тут еще находиться. Сирийский наемник, тренировавший их, сказал, что она не должна шевелиться, пока на нее не натолкнется взвод. Лейла посмотрела на свои тяжелые мужские часы. Они должны были быть здесь как минимум десять минут назад.
Она стоически заставила себя лежать, не шевелясь. Может быть, в самом деле это были тренировки, но пули были самыми настоящими и одна девушка уже погибла, а трое были ранены. И после этого по лагерю стала ходить мрачная шутка — кто больше уничтожает феддаинов: они сами или израильтяне?
Ей хотелось закурить, но она не могла себе этого позволить. Дымок от сигареты в ясном воздухе мог оказаться сигналом для открытия огня. За окопчиком раздался шелестящий звук.
Она беззвучно перекатилась на живот и, подтянув автомат, повернулась лицом по направлению, откуда раздавался звук. Осторожно высунув голову за бруствер, она начала осматриваться.
Тяжелая рука обрушилась ей на голову, надвинув стальной шлем и подшлемник ей на уши. Преодолевая боль, она услышала грубый голос наемника.
— Тупая шлюха! Тебе же было сказано держать голову пониже. Я мог подстрелить тебя со ста ярдов.
Переведя дыхание, он спрыгнул в окопчик рядом с ней. Он был коренаст, крепко сбит, но быстро терял дыхание и выходил из себя.
— Что тут происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51