— Что с тобой произошло? — не в силах сдержать слез, закричала она.
— Ничего, мама, — успокаивающе ответила Лейла.
— Но посмотри же на себя! Ведь ты в лохмотьях! Ты выглядишь так, словно месяцами не мылась!
— Со мной все в порядке, мама, — упрямо сказала Лейла.
— Откуда ты явилась? Я была уверена, что ты по-прежнему в школе.
— Мы добирались на автостопе, — ответила Лейла.
— Чего ради? Тебе всего лишь надо было позвонить домой. Мы бы купили тебе билет.
— Если бы мне был нужен билет, я бы так и сделала. Но я хотела поступить так, как я поступила.
И тут Мариам заметила Хамида, по-прежнему стоящего на пороге. Посмотрев на него, она перевела взгляд на дочь.
— Это мой друг Хамид, — сказала Лейла. — Он сириец.
Сделав шаг вперед, Хамид поднес руку ко лбу.
— Ташарафна.
— Хасали шараф, — автоматически ответила она, подавив в себе другие привычные слова приветствия.
— Я встретилась с Хамидом по дороге, — сказала Лейла. — Он добирается к себе домой в Дамаск.
Мариам ничего не сказала.
— Он был очень добр ко мне, — сказала Лейла. — Не будь его, я попала бы в большие неприятности.
Мариам повернулась к сирийцу.
— Входи, — сказала она. — И располагайся в нашем доме.
Он снова поклонился.
— Благодарю вас, мадам, но у меня есть кое-какие друзья, у которых я могу остановиться.
Она не стала притворяться. Он выглядел слишком грубым и примитивным. Впрочем, таково было большинство сирийцев.
— Я рад, что ты добралась до дома, — сказал он Лейле. — А теперь я должен идти.
Лейла протянула ему руку.
— Ты еще свяжешься со мной, прежде чем покинешь Бейрут?
Он кивнул, и они пожали руки друг другу. Несмотря на этот чисто формальный жест, Мариам видела, что между ними есть что-то более близкое.
— Я позвоню вам, — сказал он.
Но с тех пор прошел месяц и он до сих пор не покинул Бейрут. Мариам не знала, чем занимался Хамид. Но она знала совершенно точно, что Лейла и он встречались почти каждый день в отеле «Фениция». Это ей передали друзья, которые встречали их сидящими в кофейне за бокалами кока-колы.
Припарковав машину, Лейла вошла в кофейню прямо с улицы. Она не любила ходить через аляповатый холл с толпами разнаряженных туристов из Америки и Европы. Хамид в одиночестве сидел за их привычным столиком у окна. Перед ним стоял неизменный бокал кока-колы с ломтиком лимона. Она села напротив. Официантка молча поставила перед ней еще один бокал с напитком.
Хамид подождал, пока официантка отойдет.
— Завтра я уезжаю, — сказал он. Лицо его было бесстрастным.
— Домой? — спросила она.
— Скорее всего, — сказал он. — Здесь ничего не происходит, а я получил письмо от двоюродного брата. Я могу получить в армии звание сержанта — с выслугой лет и премиальными. Они набирают опытных ветеранов.
— Ничего не могу понять, — сказала она. — Прошло уже около месяца, а обо мне словно забыли.
Он пожал плечами.
— Может, они думают, что я погибла вместе со всеми остальными.
— Они знают, что ты на месте. Я сказал им, когда зашел получать последнее жалованье.
— Тогда почему меня не вызывают? Я сойду с ума от этого пустого ожидания. Мать не перестает цепляться ко мне.
— Их мозги заняты другим. Ходят слухи, что Аль-Иквах хочет заставить твоего отца заняться их капиталовложениями.
— Я знаю. Он их выставил. Это случилось еще до того, как я уехала из Франции. — Она опустила в бокал соломинку и отпила глоток. — Они рехнулись. Мой отец и пальцем не пошевелит, чтобы помочь кому-то, кроме себя.
— Они снова подбираются к нему. Похоже, они считают его большой шишкой.
— Желаю им удачи. Есть только один способ заставить его помогать им. Под дулом пистолета.
— Почему ты так думаешь?
— Я знаю своего отца. Он по-прежнему считает, что деньги решают все проблемы.
— Как бы там ни было, завтра я отправляюсь. Армейская служба все же лучше, чем ничего.
— Может, я должна прийти и поговорить с ними? Я не для того занималась этой подготовкой, чтобы сидеть в доме у своей мамаши.
— Не делай этого, — быстро сказал он. — У тебя есть приказ. Сидеть и ждать, пока с тобой не свяжутся.
Она посмотрела на него.
— А ты должен идти?
— Я должен чем-нибудь заниматься. Мои деньги почти на исходе.
— Деньги у меня есть.
— Нет.
Она замолчала, опустив глаза.
— Я надеюсь, что нам поручат вместе какую-то миссию.
— Я для этого не гожусь, — сказал он. — Не тот тип. Для миссий они предпочитают студентов. Люди обращают на них меньше внимания.
— Ты еще не так стар. Вполне можешь сойти за студента, — торопливо сказала она.
— Может быть, — засмеялся он. — В потемках.
— Если ты вернешься в сирийскую армию, они уже никогда не заполучат тебя обратно.
— Может, я и сам не захочу. Судя по тому, как мы наращиваем мощь, как говорит Египет, похоже, что-то должно произойти. И если начнется война, я могу стать офицером.
— Это то, чего ты хочешь?
— Нет.
— Чего же тебе тогда надо?
— Просто оторвать хороший кусок денег, — улыбнулся он, — как твой папаша.
— Прекрати говорить о нем! — внезапно разгневавшись, фыркнула она. — Где бы я ни появилась, только и разговоров, что о нем. Мой отец то, мой отец се. Даже мать не может прекратить говорить о нем.
— Ты сегодня видела газеты? — спросил он.
— Нет.
— А стоило бы. Может, тогда тебе стало бы яснее, почему все говорят о твоем отце.
— Что он сделал?
— Только что заключил соглашение о самом большом танкерном флоте для перевозки нефти из всех, что когда-либо имела Япония. Он купил десять судов, они строят для него еще двадцать. Все супертанкеры. Это будет самая большая линия в мире, принадлежащая арабам.
— Да получит он благословение Аллаха, — насмешливо сказала она. — Сколько у него прибавится в мошне?
— По крайней мере он что-то делает. С какой стати греки и все остальные захватили все перевозки из наших портов?
— Чем это поможет палестинцам? — спросила она.
Хамид промолчал.
— Прости, — торопливо сказала она. — Я не хотела с тобой ссориться. Сидя на месте, я огрубела.
— Все в порядке.
Она посмотрела на него.
— Хочешь, чтобы я зашла к тебе?
— О'кей, — сказал он, улыбнувшись — Но ты согласна, если мы сначала сходим в кино? Единственная картина, что показывали в Дамаске, была снята лет десять назад.
* * *
Опустив чашечку, Бадр почувствовал, как теплое саке ударило ему в голову. Как только донышко коснулось крышки стола, гейша, сидевшая на коленях за ним, сразу же снова наполнила ее. Бадр посмотрел на гейшу. Пить он не привык. Разве что время от времени бокал шампанского — не больше. И хотя Бадр выпил не больше трех крохотных чашечек, он уже чувствовал их действие.
— Достаточно, — сказал он, пытаясь встать. Слегка закружилась голова. Как только он протянул руку, гейша оказалась рядом и помогла ему. Он улыбнулся ей.
— Спать, — сказал Бадр.
Она непонимающе посмотрела на него.
— Спать, — повторил он. Сложив ладони, он сделал вид, что кладет на них голову, закрыв глаза.
— Хай! Хай! Спать!
Он кивнул.
Продолжая поддерживать его за локоть, она откинулась назад и убрала ширму, разделявшую комнату на две половины. Проводив его в спальню, она задвинула за собой панель. Постель едва возвышалась над полом, и он едва не упал на спину, когда опустился на нее. Решив, что это очень забавно, он не мог удержаться от смеха. Она засмеялась вместе с ним.
— Я чуть не упал.
— Хай, хай, — сказала она, склоняясь над ним и развязывая пояс. Соскользнув с плеч, его халат упал на пол.
— Я устал, — пробормотал он в подушку, переворачиваясь на живот лицом вниз. Словно издалека он слышал шорох ее кимоно, ощущал легкий запах талька, который словно облачком окружал ее нежную кожу.
Ее пальцы невесомыми перышками пробежали по спине, легко массируя ее от затылка до ягодиц. У него перехватило дыхание от наслаждения, и он начал проваливаться в глубокий сон. Он еще видел, как маленький тоненькая гейша, поднявшись, беззвучно скользнула из комнаты, предварительно укутав его в сухую теплую простыню. Он закрыл глаза и заснул без сновидений.
Когда он проснулся, ему казалось, что он спал несколько минут. Но день уже был в разгаре, и рядом с его кроватью стоял Джаббир.
— Простите, что беспокою вас, хозяин, — сказал он, — но только что пришла телеграмма, и мистер Карьяж сказал, что она очень важная.
Медленно приняв сидячее положение, он взял желтый листок. Текст был прост и лаконичен, так, чтобы смысл его был понятен только ему и принцу.
ДАТА ОБЪЯВЛЕНИЯ ВАШЕГО СЫНА НАСЛЕДНИКОМ ОПРЕДЕЛЕНА.
ПРОШУ СКОРЕЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДЛЯ ОРГАНИЗАЦИИ ТОРЖЕСТВА.
(подпись) ФЕЙЯД, ПРИНЦ.
Теперь он окончательно проснулся. Он знал, что слова эти не имеют никакого отношения к его сыну. Давным-давно они условились об этом коде.
Война. Война с Израилем. Пришло время мести за поражение 1967 года. Она стояла на пороге. Или так они считали. Его охватила грусть.
Все пришло так быстро. Слишком быстро. Может быть, сначала они одержат небольшую победу, но израильтяне им не по зубам. Они слишком опытны. Если война продлится больше недели, она будет означать еще одно поражение для арабов.
В этом вопросе даже принц был согласен с ним. Впереди было еще много дел. Если мир хочет увидеть их единой силой, нужно будет больше, чем одна небольшая победа. И не только на поле боя, где умирают люди, но и в банках и кабинетах, где проходит их жизнь.
В другом месте
Октябрь 1973
Пыльный «фольксваген» защитного цвета, испятнанный годами жизни в песках и под ветрами пустыни, кашляя и фыркая, остановился в нескольких метрах от въезда на стоянку. Охрана не без любопытства смотрела, как из машины вылез старик в такой же пропыленной накидке бедуина и обошел вокруг машины. Подняв капот, он покопался в двигателе и, выпрямившись, грустно посмотрел на его внутренности.
К нему подошел один из охранников.
— В чем дело, старина?
— Хотел бы я знать. Даже верблюда надо поить время от времени. А создание, которое не нуждается в питье, скажу я вам, дело рук нечистого. Будь оно верблюдом, я бы знал, что ему нужно.
Молодой солдат рассмеялся.
— А что бы ты сделал, будь это верблюд?
— Я бы дал ему напиться. А если бы не помогло, накрутил бы ему хвост.
— Почему бы не попытаться и здесь так поступить? — предложил солдат.
— Я уже пробовал. Ничего не помогает.
Оставив старика разглядывать двигатель, солдат заглянул в машину. Состояние салона вполне соответствовало внешнему виду машины. От чехлов на сидениях остались одни лохмотья, а все приборы были покрыты густым слоем пыли. Протянув руку, солдат вытер пыль с указателя горючего и повернулся к старику.
— У тебя кончился бензин.
— Не могу понять. Раньше не случалось ничего подобного.
— А теперь случилось, — сказал солдат, не скрывая насмешки.
Старик пожал плечами.
— Рад, что ничего более серьезного. Я уж боялся, что эта старая развалина отдала богу душу. — Он бросил взгляд на ворота. — Открой-ка их пошире, — сказал он из-за плеча. — Я пошлю кого-нибудь наполнить бак.
— Минутку, старик! — часовой преградил ему дорогу. — Ты не имеешь права входить сюда без пропуска. Совершенно секретно.
— Пропуск у меня есть, — сказал старик, протягивая руку. Солнце зайчиком отразилось от пластиковой карточки.
Взяв ее, солдат прочитал текст и, вскочив, застыл по стойке смирно.
— Прошу прощения, генерал! — сказал он, отдавая честь.
Бен Эзра отсалютовал ему.
— Все в порядке, солдат. Вольно.
Юноша расслабился.
— Вы знаете, куда идти, сэр? — с уважением спросил он.
— Знаю, — улыбнулся Бен Эзра. Он протянул руку. — Может, ты отдашь мне пропуск?
— Да, сэр, — торопливо сказал часовой. — И не беспокойтесь относительно своей машины, сэр. Мы о ней позаботимся.
Генерал улыбнулся.
— Спасибо.
Повернувшись, он пошел в глубь территории, и бедуинский плащ развевался при каждом его шаге.
— Кто это был? — с любопытством спросил второй часовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51