— Дай мне знать, каким ты вылетаешь рейсом и я подошлю Джаббира в аэропорт встретить тебя.
Как только он положил трубку. Дик снова вошел в кабинет. На лице его было странное выражение.
— Вас хочет видеть какая-то девушка.
Бадр взорвался.
— Вы уже должны были бы разбираться в этих делах, Дик, — резко сказал он. — Сегодня у меня хватит дел и без того, чтобы возиться с девушками. Отошлите ее.
— Я уже пытался это сделать, сэр, — сказал Дик. — Но она пришла несколько минут тому назад с Джаббиром. Он сказал, что вы захотите ее увидеть.
Бадр заинтересовался. Обычно Джаббир не занимался женщинами.
— Кто она?
— Не знаю, сэр. Ни она, ни Джаббир не назвали мне ее имени. Они говорят, что хотят преподнести вам сюрприз.
Бадр на мгновение задумался. Здесь может быть что-то важное. Джаббир не стал бы дурачиться.
— О'кей, я с ней увижусь, — сказал он. — Но только на минуту. И скажи Джаббиру, что я делаю это только ради него и не хочу, чтобы такие случаи повторялись.
— Да, сэр.
Подойдя к небольшому бару, Бадр налил себе чашку кофе и вернулся к столу. Услышав звук открывшейся двери, он повернулся.
В дверях застенчиво стояла молодая женщина. Бадр посмотрел на нее. Она ему кого-то смутно напоминала. Она была красива, с овальным лицом, темно-синими глазами и густыми черными волосами, падавшими ей на плечи. На ней была обыкновенная рубашка и синие джинсы, которые носило подавляющее большинство молодых людей и, насколько он смог разобраться, у нее была отличная фигура. Он заметил, что в глазах ее промелькнул испуг. Внезапно все стало ясно.
— Лейла! — воскликнул он.
Робкая улыбка сменила выражение настороженности и испуга.
— Здравствуй, отец, — тихо сказала она.
Он подошел к Лейле и обнял ее.
Глава 2
— Мне уже почти девятнадцать лет, папа, и в школе мне уже нечего делать, — сказала она. — Вокруг так много интересных дел, и я не хочу, чтобы они проходили мимо меня.
Он улыбнулся. В ней было так много от него самого. То же нетерпение, то же любопытство, та же жажда лично участвовать во всем.
— Чем бы ты конкретно хотела заниматься?
Она смутилась.
— Я? Трудно сказать. Все, что я знаю — это то, чем бы я не хотела заниматься. Я не хочу быть такой, как моя сестра. Я не хочу, чтобы замужество и семья были единственной целью моей жизни. Должно быть что-то еще, чем я могу заниматься.
— Говорила ли ты об этом со своей матерью?
— Ты же знаешь мать. Она не понимает. Она считает, что я должна делать именно то, что мне не хочется. Дедушка уже подбирает кого-то мне в мужья.
Бадр развеселился.
— Твой дедушка не меняется. Думаю, что речь идет об обеспеченном человеке из хорошей семьи?
— Конечно. — Она засмеялась. — Дедушка Риад всегда очень серьезно занимается этими вопросами.
Бадр тоже засмеялся.
— Это я знаю. Но, если серьезно, есть много того, чем ты могла бы заняться. Например, учить. Нам нужно много учителей.
— Ты имеешь в виду, что я должна приобрести подходящую для женщины специальность. — Она не могла скрыть легкую нотку презрения в голосе. — Этого мне не надо. Я не собираюсь заниматься лишь тем, что из поколения в поколение было позволено женщине. Я хочу делать что-то настоящее, что-то, что ведет нас вперед. Я хотела бы по-своему заниматься тем, что делаешь ты, что помогает нам войти в сегодняшний мир, после чего он должен признать нас такими, как мы хотим.
— Это не так просто. Знаешь ли ты, как много людей в мире по-прежнему придерживаются мысли, что мы — примитивный народ?
— Знаю, — быстро ответила она. — Именно это я и хотела бы изменить. И теперь, когда мы выиграли войну, у нас есть возможность убедить мир, что мы ничем не хуже их.
— Ты считаешь, что мы выиграли войну? — с любопытством спросил Бадр.
— Я знаю, что так оно и есть. И если бы нас не заставили пойти на прекращение огня, мы разгромили бы израильскую армию раз и навсегда. Они прямиком попали бы в западню, которую им устроили Сирия и Египет.
Бадр посмотрел на нее. Она еще так многого не знала. Она была напичкана штампами, которыми кормила народ пан-арабская пропаганда. Он не переставал удивляться, что большинство арабов искренне верят ей. Тот факт, что Израиль почти разгромил Третью египетскую армию и через несколько дней мог бы взять Каир и Дамаск, никак не доходил до них.
— Я так и не могу представить, чем бы ты могла заниматься, — сказал он.
— У меня есть идея.
— Какая?
— Я могу работать с тобой. — Она смотрела ему прямо в глаза. Это было так неожиданно, что он даже не улыбнулся. — И что ты будешь делать? — вежливо спросил он.
— Я могла бы помогать тебе, — серьезно сказала она. — Мать всегда говорила мне, что я должна была бы быть мальчиком. Тогда я была бы такой, как ты.
— Боюсь, что ничего не получится, — мягко сказал он. — У всех моих помощников имеется специальная подготовка. И большинство дел требуют специальных знаний.
— Я неточно выразилась, — сразу же поправилась она, — я могла бы начать как простой клерк или, может, секретарша, пока не освоилась бы.
— Знаешь ли стенографию и машинопись? — спросил он.
— Могу немного печатать на машинке.
Помолчав, он покачал головой.
— Боюсь, что ничего не получится. Даже для этой работы нам нужны подготовленные люди.
— Я могу принимать посетителей. Я хотела бы заниматься какой угодно работой.
— Ты моя дочь. Как это будет выглядеть?
— Этого никто не будет знать. Мы будем держать это в тайне.
— Нет. Не пойдет. В таком деле нет секретов.
Она упала духом.
— В школу я не вернусь, — упрямо сказала она. — Я ее ненавижу.
— Тебе и не придется возвращаться. У меня есть другая мысль.
Она с надеждой посмотрела на него.
— Если ты достаточно серьезно относишься к своим словам, я мог бы определить тебя в университет в Штатах, где бы ты специализировалась в менеджерстве. И через несколько лет у тебя было бы достаточно знаний, чтобы занять определенное место в организации.
— Для этого потребуются годы, — нетерпеливо сказала она. — А как насчет сейчас? К тому времени, как я кончу учебу, все уже будет сделано.
Он засмеялся.
— Не думаю. Дел более чем достаточно, их хватит и на свою и на мою жизнь.
— А не могу ли я учиться прямо здесь? — спросила она. — Тогда я могла бы работать и одновременно учиться.
— Это не одно и то же. Ты сможешь усвоить только стенографию, машинопись и, может быть, простейшие подсчеты.
— С этого я лишь начну, а затем, если станет ясно, что это мое дело, я смогу пойти в колледж в Штатах.
— Дай мне подумать.
— Здесь не о чем думать, — настойчиво сказала она. — Я слышала, как твой человек обращался в банк за секретаршами. Пока ты будешь ждать их, я могла бы отвечать на телефонные звонки и принимать посетителей. Я прекрасно общаюсь по телефону, честное слово.
Он снова не мог удержаться от смеха.
— Ты очень настойчивая молодая леди.
— Ты даже не знаешь, насколько это верно.
— Я начинаю усваивать эту идею. — Он хмыкнул, улыбка начала сползать с его лица. — Знаешь, я должен поговорить на эту тему с твоей матерью.
— Зачем? Ты никогда раньше не говорил с ней обо мне.
— Это она тебе так сказала?
— Да. — На мгновение она потупилась, затем снова подняла глаза. — Почему тебе никогда не хотелось увидеть нас после того, как ты ушел?
— И об этом тебе мать говорила? — Бадр в упор посмотрел на нее.
Она кивнула.
Бадр молчал. Не было смысла рассказывать ей, сколько раз он обращался с просьбами дать ему возможность увидеть их или отпустить детей к нему, на что получал неизменные отказы Мариам, говорившей, что она не хочет иметь с ним ничего общего. Лейла знала лишь то, что он их оставил и продолжала оставаться в этом убеждении. Он медленно перевел дыхание.
— Видишь ли, это не совсем так, — тихо сказал он.
Она молчала.
Бадр почувствовал, что она не очень верит ему.
— Но теперь это не имеет значения, — вежливо сказал он. — Ты здесь, и я смотрю на тебя.
Она кивнула, по-прежнему не проронив ни слова.
— Скажи, — смущенно сказал он, — как поживает твоя сестра?
— Отлично. Она замужем. Я не очень часто встречалась с ней или ее мужем. У нас почти нет ничего общего. Они очень заняты светской жизнью. Ах да, Амал считает, что она беременна.
Он улыбнулся.
— Ты считаешь, что я вот-вот могу стать дедушкой?
— Вполне возможно.
Он тихо присвистнул.
— Точно как американец, — сразу отреагировала она.
— Что именно?
— Этот свист. Что он означает?
Он засмеялся.
— На меня свалилась куча событий. Первым делом мне пришлось вспомнить, что я отец девятнадцатилетней девушки, и внезапно я узнаю, что могу стать дедушкой.
Лейла тоже рассмеялась.
— Не обращай на это внимания. Амал каждый месяц считает, что забеременела.
— Ты же знаешь, у тебя есть два брата.
— Я знаю. Мухаммед и Самир.
— Ты знаешь, как их зовут?
— Это не тайна. В газетах вечно встречаются сообщения о вас. И фотографии.
— Они хорошие ребята. Тебе они понравятся.
— Я хотела бы встретиться с ними.
— Так и будет. Скоро. — Он встал. — Где ты остановилась?
— У подруги, — сказала она. — Ее семья живет в Женеве.
— Она швейцарка?
— Да.
— Ты хочешь остаться там или предпочла бы переехать сюда и жить со мной?
— Как ты захочешь, — сказала она, отводя глаза.
— Тогда отправляйся, собери свои вещи, — сказал он. — Сможешь ли ты быть тут к обеду?
Лейла подняла голову. Ее глаза улыбались.
— Думаю, что да.
— О'кей, тогда отправляйся. Меня ждут дела.
Встав, она обняла его.
— Спасибо, отец.
Он легко поцеловал ее в голову.
— Не благодари меня. Ведь я же твой отец, не так ли?
* * *
Остановившись в дверях, она обвела взглядом столики. Ресторан был почти пуст, только несколько клерков допивали свой утренний кофе перед тем, как отправиться на службу. Лейла посмотрела на часы. Они должны быть здесь с минуты на минуту. Она заняла место за одним из столиков.
В ту же секунду появился официант.
— Мадемуазель?
— Коку с лимоном.
Принеся напиток, он удалился. Лейла закурила, затем отпила кока-колу. В стакане плавал маленький кусочек льда. Его явно не хватало, чтобы охладить стакан до того, как удастся его допить.
В дверях выросли двое молодых людей в сопровождении женщины. На них было привычное для многих одеяние — джинсы и рубашки. Снова появился официант. Принеся заказанный кофе, он исчез.
Она выжидательно смотрели на нее. Она молчала. Наконец, положив сигарету, она подняла два пальца в форме латинской буквы V.
Остальные расплылись в улыбках.
— Все было нормально? — на ломаном английском спросила женщина.
— Лучше и не надо.
— Он ничего не спрашивал?
— Только обычные для отца вопросы, — ответила она. Затем сама улыбнулась. — «Знаешь, я должен поговорить на эту тему с твоей матерью» — передразнила она.
На лице женщины появилось озабоченное выражение.
— А что если он в самом деле это сделает?
— Не сделает, — уверенно сказала она. — Я знаю мать.
Она не разговаривает с ним вот уже десять лет и не собирается делать это сейчас.
— Ты будешь работать с ним? — спросил молодой человек.
— В какой-то, мере. Он думает, что первым делом я должна пойти в школу бизнеса, усвоить кое-какие премудрости. А затем я смогу всецело отдаться работе.
— И ты пойдешь? — спросила женщина.
— Конечно. Если я этого не сделаю, у него могут появиться подозрения. Кроме того, это будет немного погодя.
— Какой он? — спросила женщина.
Лейла посмотрела на нее, словно видя в первый раз.
— Ты имеешь в виду моего отца?
— Кто же еще меня интересует? — фыркнула женщина. — Есть у него что-то общее с теми историями, о которых приходится читать? Ну, ты знаешь — плейбой, женщины не могут устоять и все такое прочее?
В глазах Лейлы появилось задумчивое выражение.
— Наверно, так оно и есть, — медленно сказала она. — Но я вижу в нем не это.
— Каким же ты его видишь?
— Я смотрю на него, — с горечью сказала Лейла, — и вижу все то, против чего мы боремся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Как только он положил трубку. Дик снова вошел в кабинет. На лице его было странное выражение.
— Вас хочет видеть какая-то девушка.
Бадр взорвался.
— Вы уже должны были бы разбираться в этих делах, Дик, — резко сказал он. — Сегодня у меня хватит дел и без того, чтобы возиться с девушками. Отошлите ее.
— Я уже пытался это сделать, сэр, — сказал Дик. — Но она пришла несколько минут тому назад с Джаббиром. Он сказал, что вы захотите ее увидеть.
Бадр заинтересовался. Обычно Джаббир не занимался женщинами.
— Кто она?
— Не знаю, сэр. Ни она, ни Джаббир не назвали мне ее имени. Они говорят, что хотят преподнести вам сюрприз.
Бадр на мгновение задумался. Здесь может быть что-то важное. Джаббир не стал бы дурачиться.
— О'кей, я с ней увижусь, — сказал он. — Но только на минуту. И скажи Джаббиру, что я делаю это только ради него и не хочу, чтобы такие случаи повторялись.
— Да, сэр.
Подойдя к небольшому бару, Бадр налил себе чашку кофе и вернулся к столу. Услышав звук открывшейся двери, он повернулся.
В дверях застенчиво стояла молодая женщина. Бадр посмотрел на нее. Она ему кого-то смутно напоминала. Она была красива, с овальным лицом, темно-синими глазами и густыми черными волосами, падавшими ей на плечи. На ней была обыкновенная рубашка и синие джинсы, которые носило подавляющее большинство молодых людей и, насколько он смог разобраться, у нее была отличная фигура. Он заметил, что в глазах ее промелькнул испуг. Внезапно все стало ясно.
— Лейла! — воскликнул он.
Робкая улыбка сменила выражение настороженности и испуга.
— Здравствуй, отец, — тихо сказала она.
Он подошел к Лейле и обнял ее.
Глава 2
— Мне уже почти девятнадцать лет, папа, и в школе мне уже нечего делать, — сказала она. — Вокруг так много интересных дел, и я не хочу, чтобы они проходили мимо меня.
Он улыбнулся. В ней было так много от него самого. То же нетерпение, то же любопытство, та же жажда лично участвовать во всем.
— Чем бы ты конкретно хотела заниматься?
Она смутилась.
— Я? Трудно сказать. Все, что я знаю — это то, чем бы я не хотела заниматься. Я не хочу быть такой, как моя сестра. Я не хочу, чтобы замужество и семья были единственной целью моей жизни. Должно быть что-то еще, чем я могу заниматься.
— Говорила ли ты об этом со своей матерью?
— Ты же знаешь мать. Она не понимает. Она считает, что я должна делать именно то, что мне не хочется. Дедушка уже подбирает кого-то мне в мужья.
Бадр развеселился.
— Твой дедушка не меняется. Думаю, что речь идет об обеспеченном человеке из хорошей семьи?
— Конечно. — Она засмеялась. — Дедушка Риад всегда очень серьезно занимается этими вопросами.
Бадр тоже засмеялся.
— Это я знаю. Но, если серьезно, есть много того, чем ты могла бы заняться. Например, учить. Нам нужно много учителей.
— Ты имеешь в виду, что я должна приобрести подходящую для женщины специальность. — Она не могла скрыть легкую нотку презрения в голосе. — Этого мне не надо. Я не собираюсь заниматься лишь тем, что из поколения в поколение было позволено женщине. Я хочу делать что-то настоящее, что-то, что ведет нас вперед. Я хотела бы по-своему заниматься тем, что делаешь ты, что помогает нам войти в сегодняшний мир, после чего он должен признать нас такими, как мы хотим.
— Это не так просто. Знаешь ли ты, как много людей в мире по-прежнему придерживаются мысли, что мы — примитивный народ?
— Знаю, — быстро ответила она. — Именно это я и хотела бы изменить. И теперь, когда мы выиграли войну, у нас есть возможность убедить мир, что мы ничем не хуже их.
— Ты считаешь, что мы выиграли войну? — с любопытством спросил Бадр.
— Я знаю, что так оно и есть. И если бы нас не заставили пойти на прекращение огня, мы разгромили бы израильскую армию раз и навсегда. Они прямиком попали бы в западню, которую им устроили Сирия и Египет.
Бадр посмотрел на нее. Она еще так многого не знала. Она была напичкана штампами, которыми кормила народ пан-арабская пропаганда. Он не переставал удивляться, что большинство арабов искренне верят ей. Тот факт, что Израиль почти разгромил Третью египетскую армию и через несколько дней мог бы взять Каир и Дамаск, никак не доходил до них.
— Я так и не могу представить, чем бы ты могла заниматься, — сказал он.
— У меня есть идея.
— Какая?
— Я могу работать с тобой. — Она смотрела ему прямо в глаза. Это было так неожиданно, что он даже не улыбнулся. — И что ты будешь делать? — вежливо спросил он.
— Я могла бы помогать тебе, — серьезно сказала она. — Мать всегда говорила мне, что я должна была бы быть мальчиком. Тогда я была бы такой, как ты.
— Боюсь, что ничего не получится, — мягко сказал он. — У всех моих помощников имеется специальная подготовка. И большинство дел требуют специальных знаний.
— Я неточно выразилась, — сразу же поправилась она, — я могла бы начать как простой клерк или, может, секретарша, пока не освоилась бы.
— Знаешь ли стенографию и машинопись? — спросил он.
— Могу немного печатать на машинке.
Помолчав, он покачал головой.
— Боюсь, что ничего не получится. Даже для этой работы нам нужны подготовленные люди.
— Я могу принимать посетителей. Я хотела бы заниматься какой угодно работой.
— Ты моя дочь. Как это будет выглядеть?
— Этого никто не будет знать. Мы будем держать это в тайне.
— Нет. Не пойдет. В таком деле нет секретов.
Она упала духом.
— В школу я не вернусь, — упрямо сказала она. — Я ее ненавижу.
— Тебе и не придется возвращаться. У меня есть другая мысль.
Она с надеждой посмотрела на него.
— Если ты достаточно серьезно относишься к своим словам, я мог бы определить тебя в университет в Штатах, где бы ты специализировалась в менеджерстве. И через несколько лет у тебя было бы достаточно знаний, чтобы занять определенное место в организации.
— Для этого потребуются годы, — нетерпеливо сказала она. — А как насчет сейчас? К тому времени, как я кончу учебу, все уже будет сделано.
Он засмеялся.
— Не думаю. Дел более чем достаточно, их хватит и на свою и на мою жизнь.
— А не могу ли я учиться прямо здесь? — спросила она. — Тогда я могла бы работать и одновременно учиться.
— Это не одно и то же. Ты сможешь усвоить только стенографию, машинопись и, может быть, простейшие подсчеты.
— С этого я лишь начну, а затем, если станет ясно, что это мое дело, я смогу пойти в колледж в Штатах.
— Дай мне подумать.
— Здесь не о чем думать, — настойчиво сказала она. — Я слышала, как твой человек обращался в банк за секретаршами. Пока ты будешь ждать их, я могла бы отвечать на телефонные звонки и принимать посетителей. Я прекрасно общаюсь по телефону, честное слово.
Он снова не мог удержаться от смеха.
— Ты очень настойчивая молодая леди.
— Ты даже не знаешь, насколько это верно.
— Я начинаю усваивать эту идею. — Он хмыкнул, улыбка начала сползать с его лица. — Знаешь, я должен поговорить на эту тему с твоей матерью.
— Зачем? Ты никогда раньше не говорил с ней обо мне.
— Это она тебе так сказала?
— Да. — На мгновение она потупилась, затем снова подняла глаза. — Почему тебе никогда не хотелось увидеть нас после того, как ты ушел?
— И об этом тебе мать говорила? — Бадр в упор посмотрел на нее.
Она кивнула.
Бадр молчал. Не было смысла рассказывать ей, сколько раз он обращался с просьбами дать ему возможность увидеть их или отпустить детей к нему, на что получал неизменные отказы Мариам, говорившей, что она не хочет иметь с ним ничего общего. Лейла знала лишь то, что он их оставил и продолжала оставаться в этом убеждении. Он медленно перевел дыхание.
— Видишь ли, это не совсем так, — тихо сказал он.
Она молчала.
Бадр почувствовал, что она не очень верит ему.
— Но теперь это не имеет значения, — вежливо сказал он. — Ты здесь, и я смотрю на тебя.
Она кивнула, по-прежнему не проронив ни слова.
— Скажи, — смущенно сказал он, — как поживает твоя сестра?
— Отлично. Она замужем. Я не очень часто встречалась с ней или ее мужем. У нас почти нет ничего общего. Они очень заняты светской жизнью. Ах да, Амал считает, что она беременна.
Он улыбнулся.
— Ты считаешь, что я вот-вот могу стать дедушкой?
— Вполне возможно.
Он тихо присвистнул.
— Точно как американец, — сразу отреагировала она.
— Что именно?
— Этот свист. Что он означает?
Он засмеялся.
— На меня свалилась куча событий. Первым делом мне пришлось вспомнить, что я отец девятнадцатилетней девушки, и внезапно я узнаю, что могу стать дедушкой.
Лейла тоже рассмеялась.
— Не обращай на это внимания. Амал каждый месяц считает, что забеременела.
— Ты же знаешь, у тебя есть два брата.
— Я знаю. Мухаммед и Самир.
— Ты знаешь, как их зовут?
— Это не тайна. В газетах вечно встречаются сообщения о вас. И фотографии.
— Они хорошие ребята. Тебе они понравятся.
— Я хотела бы встретиться с ними.
— Так и будет. Скоро. — Он встал. — Где ты остановилась?
— У подруги, — сказала она. — Ее семья живет в Женеве.
— Она швейцарка?
— Да.
— Ты хочешь остаться там или предпочла бы переехать сюда и жить со мной?
— Как ты захочешь, — сказала она, отводя глаза.
— Тогда отправляйся, собери свои вещи, — сказал он. — Сможешь ли ты быть тут к обеду?
Лейла подняла голову. Ее глаза улыбались.
— Думаю, что да.
— О'кей, тогда отправляйся. Меня ждут дела.
Встав, она обняла его.
— Спасибо, отец.
Он легко поцеловал ее в голову.
— Не благодари меня. Ведь я же твой отец, не так ли?
* * *
Остановившись в дверях, она обвела взглядом столики. Ресторан был почти пуст, только несколько клерков допивали свой утренний кофе перед тем, как отправиться на службу. Лейла посмотрела на часы. Они должны быть здесь с минуты на минуту. Она заняла место за одним из столиков.
В ту же секунду появился официант.
— Мадемуазель?
— Коку с лимоном.
Принеся напиток, он удалился. Лейла закурила, затем отпила кока-колу. В стакане плавал маленький кусочек льда. Его явно не хватало, чтобы охладить стакан до того, как удастся его допить.
В дверях выросли двое молодых людей в сопровождении женщины. На них было привычное для многих одеяние — джинсы и рубашки. Снова появился официант. Принеся заказанный кофе, он исчез.
Она выжидательно смотрели на нее. Она молчала. Наконец, положив сигарету, она подняла два пальца в форме латинской буквы V.
Остальные расплылись в улыбках.
— Все было нормально? — на ломаном английском спросила женщина.
— Лучше и не надо.
— Он ничего не спрашивал?
— Только обычные для отца вопросы, — ответила она. Затем сама улыбнулась. — «Знаешь, я должен поговорить на эту тему с твоей матерью» — передразнила она.
На лице женщины появилось озабоченное выражение.
— А что если он в самом деле это сделает?
— Не сделает, — уверенно сказала она. — Я знаю мать.
Она не разговаривает с ним вот уже десять лет и не собирается делать это сейчас.
— Ты будешь работать с ним? — спросил молодой человек.
— В какой-то, мере. Он думает, что первым делом я должна пойти в школу бизнеса, усвоить кое-какие премудрости. А затем я смогу всецело отдаться работе.
— И ты пойдешь? — спросила женщина.
— Конечно. Если я этого не сделаю, у него могут появиться подозрения. Кроме того, это будет немного погодя.
— Какой он? — спросила женщина.
Лейла посмотрела на нее, словно видя в первый раз.
— Ты имеешь в виду моего отца?
— Кто же еще меня интересует? — фыркнула женщина. — Есть у него что-то общее с теми историями, о которых приходится читать? Ну, ты знаешь — плейбой, женщины не могут устоять и все такое прочее?
В глазах Лейлы появилось задумчивое выражение.
— Наверно, так оно и есть, — медленно сказала она. — Но я вижу в нем не это.
— Каким же ты его видишь?
— Я смотрю на него, — с горечью сказала Лейла, — и вижу все то, против чего мы боремся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51