Как иначе, по-вашему, между ним и святым отцом могли возникнуть такие близкие отношения?
Алехандро помолчал, переваривая эту поразительную информацию.
– А разве не потому, что он лучший лекарь Европы?
Женщина негромко рассмеялась; смех у нее был музыкальный, удивительно мелодичный.
– Он сказал бы, что это высокое положение по праву принадлежит вам.
Волна гордости окатила Алехандро, однако сейчас было не время забивать себе голову пустяками.
– Он ошибся бы, и, кроме того, в данный момент меня занимает совсем другое. Клянусь душой матери, я никогда даже не предполагал, что он был священником. За все время, что я его знаю, он ни разу не упоминал об этом. – Алехандро подошел ближе. – Как и о том, что с нами путешествует женщина. Говорят, это плохая примета. А раз так и раз наша поездка еще не окончена, позвольте мне, по крайней мере, узнать, откуда исходит опасность.
Он протянул руку и дернул за шнурок, которым крепилась на ее голове фуражка. Женщина не предприняла попытки остановить его. Фуражка свалилась, и волосы рассыпались по плечам; с раздосадованным видом женщина откинула их за спину.
– Я потратила столько времени, запихивая волосы под фуражку! Теперь придется делать все сызнова.
– Зачем, если вы разоблачены? Появитесь в своем естественном виде, как прекрасная женщина, кем вы и являетесь.
При этих словах она слегка отпрянула и сказала, уже без прежнего оттенка вызова:
– Вы меня разоблачили, да, но другие солдаты – так я думаю и надеюсь – по-прежнему не догадываются о моей истинной природе. У меня есть веские основания продолжать этот маскарад, и пусть все так и останется – ради нашей общей безопасности.
Алехандро сделал шаг назад, скрестил руки на груди и с легкой улыбкой на губах смотрел, как женщина с трудом заталкивает светлые локоны под фуражку.
– Я вас не выдам, – сказал он, когда она покончила с этим. – Меня зовут, хотя, возможно, вы это уже знаете, Алехандро Санчес. – Он слегка поклонился. – Счастлив познакомиться, хотя, наверно, время для официального представления уже упущено.
– Филомена де Фелиция. И спасибо за то, что вы не склонны болтать. – Теперь она снова выглядела как солдат. – На время этого путешествия я Филипп. И я, и отец Ги будем очень благодарны, если вы станете называть меня этим именем.
– Как пожелаете, – ответил он.
Однако это будет нелегко – учитывая, что он видел Филомену такой, какая она на самом деле.
* * *
Перед отправлением он сумел улучить момент и поговорить с Ги де Шальяком.
Заняв позицию подальше от него, чтобы никто не мог заподозрить, что они беседуют, Алехандро сказал:
– Я познакомился с Филиппом.
Де Шальяк резко повернул к нему голову.
– В высшей степени интересно, – продолжал Алехандро. – Этот солдат обладает множеством талантов. Точнее говоря, у него множество лиц.
– Так оно и есть, – негромко ответил де Шальяк, – но мы обсудим это в Париже. Смотрите, никому ни слова. Это очень важно, хотя вы не понимаете почему и не поймете, пока не узнаете больше. Сейчас вы должны просто довериться мне.
– Я уже не в первый раз слышу эти слова.
– И пока от этого лишь выигрывали, не забывайте.
– Не забуду, отец Ги.
Де Шальяк бросил на Алехандро негодующий взгляд, развернул коня и поскакал вперед. Алехандро тоже сел на коня и подтянул наверх Гильома. Мимо них один за другим скакали папские солдаты.
– Доброго дня, Филипп, – сказал он, когда девушка поравнялась с ним.
– И вам того же, Алехандро.
* * *
Около полудня они остановились на берегу реки – напоить коней. Алехандро спустил Гильома на землю, чтобы мальчик побегал и размял ноги, и подвел коня к Филомене. Поблизости никого не было.
– Если обстоятельства позволят, можем мы встретиться сегодня вечером? – спросил он и добавил: – Чтобы поговорить, конечно.
Их отражения в воде пошли рябью, когда кони припали к воде. Филомена не отвечала, но выражения неодобрения на ее лице он не увидел.
– Если вы не считаете, что это неосмотрительно.
Она еще немного помолчала.
– Я не против поговорить. Конечно, есть вещи, которые я предпочитаю не обсуждать, но кто откажется от хорошей компании? – Некоторое время они смотрели, как маленькие волны тревожат спокойную гладь озера. – Учтите, солдаты станут болтать, увидев нас вместе. Они считают меня странным и могут подумать то же о вас.
Он едва не рассмеялся.
– Только представьте, что они подумали бы, если бы узнали то, что знаю я.
– Не сомневаюсь, они сочли бы меня подходящей добычей для утоления своего вожделения, – отрезала она без намека на юмор.
Честный, прямой ответ Филомены расстроил Алехандро.
– Ну, не сомневаюсь, они сочли бы меня подходящей добычей для утоления своей ненависти, если бы узнали то, что уже знаете вы, – ответил он. – Я буду очень осторожен, ради нас обоих.
Остальные начали вновь садиться на коней. Алехандро подозвал Гильома. Отходя от Филомены и ведя коня в поводу, он обернулся:
– Итак, до вечера.
* * *
Капитан английских стражников сунул кошелек в руку вдовы. Она не стала рассыпаться в благодарностях, просто взвесила в руке полотняный мешочек, пытаясь оценить, сколько там денег. Явно гораздо больше тридцати сребреников, когда-то давно полученных за другое предательство. Теперь она определенно сможет перебраться в Англию и с удобствами устроиться там.
«Он в спешке покинул Авиньон и взял с собой мальчика. Да, мальчик золотоволосый, с голубыми глазами. Не знаю, куда они поехали, но это произошло всего несколько дней назад».
Она сунула кошелек в карман фартука и направилась в общественные конюшни.
– Я хочу выехать со следующей группой, которая отплывает в Кале, – сказала она конюху, сунула ему монету и объяснила, как ее найти, когда придет время.
* * *
Большая часть дня ушла на трудный спуск от Клюни к равнине. До Дижона, если повезет, они должны были добраться до заката. Выехав на равнину, отряд снова поскакал тесной группой, а не друг за другом, как среди скал, где дорога была чуть шире тропы. Разговаривая, снова можно было не кричать. День стоял чудесный, солнечный, со свежим ветром, насыщенным ароматом цветов.
Алехандро почувствовал, что напряжение наконец оставляет его, поскольку теперь не требовалось постоянно следить, куда ступает конь. Бремя того, что стояло за этим путешествием, по-прежнему давило на него, но сейчас оно казалось легче, чем в другие моменты. Убаюканный спокойным шагом коня, Гильом привалился к спине Алехандро и задремал. Руки мальчика были такие теплые, их прикосновение такое приятное – как у Кэт, когда она была в возрасте своего сына. Впереди Алехандро видел Филомену; она не отставала от своих товарищей, хотя, похоже, ни с кем не разговаривала.
Он позволил себе подумать о ней, о возможном развитии этой интриги. Мысли о вечерней встрече приятно разнообразили монотонную скачку. Как она будет одета, когда они встретятся? Как женщина? Вряд ли. Филомена ведь здесь в роли солдата и, возникни критическая ситуация, должна будет вести себя как солдат; тут-то она и может попасться, поскольку громоздкие женские юбки быстро снять нелегко. Он попытался вспомнить, сколько лет было Кэт, когда она начала жаловаться на то, как неудобно скакать на коне в женской одежде. В какой-то момент она перекроила юбку на брюки и после этого, нимало не стесняясь, путешествовала в них.
Эти воспоминания в какой-то степени помогли ему понять естественность, с которой Филомена носила солдатский плащ и брюки. Короткий меч у пояса, стрелы в колчане – он видел, с каким энтузиазмом его дочь таскала все это на себе. Добывая для них еду, она часто охотилась в лесу в окрестностях маленького дома, где они жили, пока на его пороге не объявился Гильом Каль, таща двоих раненых товарищей. Алехандро тогда затаился в тени с кинжалом в руке, готовый нанести удар, а шестнадцатилетняя Кэт открыла дверь. Гильом Каль показался им великаном. Один его товарищ скончался, а второму пришлось отнять руку, чтобы сохранить жизнь, но это не спасло его. Раненого пришлось оставить одного в доме, поскольку те, кто пытался помочь ему, вынуждены были бежать. Тогда-то его и нашел Карл Наваррский, со своими людьми рыскавший по всей округе. Издеваясь над беспомощным человеком, Наварра отрубил ему вторую руку, и когда Алехандро удалось вернуться, из милосердия он прекратил страдания несчастного своим мечом.
За что, спрашивается, пострадали эти люди? Только за то, что хотели иметь собственный клочок французской земли! Почему же Наварра и де Куси, имея обширные владения, отказывали им в этом? Ответ прост: над душой французского короля стояли англичане, и Карл Наваррский хотел воспользоваться этим преимуществом и захватить трон, для этого ему требовались все его земли, чтобы собрать как можно больше сил. Однако его старания – несмотря на учиненную им кровавую бойню и победу над Жакерией – пошли прахом.
Легонько похлопывая Гильома по руке, Алехандро вспоминал тот день, когда весь их мир в одночасье перевернулся вверх ногами. Мальчик не реагировал, дышал глубоко и спокойно. Внимание Алехандро привлекла стрекоза, возникшая не дальше расстояния вытянутой руки от его лица. Трепеща крыльями, прекрасное создание порхало то выше, то ниже, то правее, то левее, пока…
…пролетевшая мимо стрела не сдула ее прочь.
Стрела вонзилась в шею одного из солдат, который скакал в нескольких шагах впереди и слева. Алехандро развернулся в ту сторону, откуда прилетела стрела, и увидел вторую, тоже пронесшуюся мимо. Он закричал, предостерегая остальных; Гильом мгновенно проснулся и вцепился ему в спину. Впереди и чуть в стороне Алехандро заметил высокие скалы.
– Держись крепче! – крикнул он мальчику, и тот изо всех сил обхватил его.
Остальные уже мчались в сторону скал, за которыми можно было укрыться. Алехандро пришпорил коня, догнал того, на котором, обмякнув, скакал раненый солдат, схватил поводья и потянул за собой.
Пролетела еще одна стрела, совсем рядом, и вонзилась в круп коня с раненым солдатом. Тот встал на дыбы, конь Алехандро тоже. Алехандро почувствовал, что Гильом начинает соскальзывать. Схватив мальчика за руку, он припал к шее коня и заставил его опуститься под воздействием своего веса. Когда через несколько мгновений они доскакали до скал, со всех сторон протянулись руки, чтобы помочь снять на землю ребенка и раненого солдата.
Алехандро быстро спешился и несколько мгновений стоял, согнувшись и восстанавливая дыхание. Гильом прошмыгнул мимо него к подножию скалы и съежился там, от страха закрыв руками лицо.
– Свободные отряды, – произнес кто-то.
Сердце Алехандро упало. Он-то надеялся, что время наводимого ими ужаса прошло; выходит, нет. Просто, сидя в гетто, он ничего не слышал об этих мерзавцах, рыщущих по дорогам в поисках легких жертв. В сражении под Пуатье и в последовавших за ним стычках погибли множество французских сюзеренов, в результате чего сотням рыцарей стало некого грабить, а именно таким образом они добывали себе средства к существованию. Они стали сбиваться в шайки – так называемые «свободные отряды», никому не присягавшие на верность, – и превратились в настоящее бедствие для честных путешественников. Тех, кто напал на них сейчас, не остановило даже то, что они путешествовали под защитой Папы.
Четыре охранника осыпали мародеров стрелами, двое закрыли собой де Шальяка. Еще двое занимались лежащим на земле раненым товарищем. Одним из этих двоих оказалась Филомена.
Единым взглядом охватив всю картину, Алехандро наклонился к Гильому.
– Тебя не задели?
– Нет, дедушка…
Чувствовалось, что мальчик очень испуган.
– Я осмотрю того человека, который лежит на земле, а ты держись возле скал. Не отходи от них, иначе окажешься беззащитен. Понял?
Гильом кивнул. Алехандро, подбадривая, быстро обнял его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Алехандро помолчал, переваривая эту поразительную информацию.
– А разве не потому, что он лучший лекарь Европы?
Женщина негромко рассмеялась; смех у нее был музыкальный, удивительно мелодичный.
– Он сказал бы, что это высокое положение по праву принадлежит вам.
Волна гордости окатила Алехандро, однако сейчас было не время забивать себе голову пустяками.
– Он ошибся бы, и, кроме того, в данный момент меня занимает совсем другое. Клянусь душой матери, я никогда даже не предполагал, что он был священником. За все время, что я его знаю, он ни разу не упоминал об этом. – Алехандро подошел ближе. – Как и о том, что с нами путешествует женщина. Говорят, это плохая примета. А раз так и раз наша поездка еще не окончена, позвольте мне, по крайней мере, узнать, откуда исходит опасность.
Он протянул руку и дернул за шнурок, которым крепилась на ее голове фуражка. Женщина не предприняла попытки остановить его. Фуражка свалилась, и волосы рассыпались по плечам; с раздосадованным видом женщина откинула их за спину.
– Я потратила столько времени, запихивая волосы под фуражку! Теперь придется делать все сызнова.
– Зачем, если вы разоблачены? Появитесь в своем естественном виде, как прекрасная женщина, кем вы и являетесь.
При этих словах она слегка отпрянула и сказала, уже без прежнего оттенка вызова:
– Вы меня разоблачили, да, но другие солдаты – так я думаю и надеюсь – по-прежнему не догадываются о моей истинной природе. У меня есть веские основания продолжать этот маскарад, и пусть все так и останется – ради нашей общей безопасности.
Алехандро сделал шаг назад, скрестил руки на груди и с легкой улыбкой на губах смотрел, как женщина с трудом заталкивает светлые локоны под фуражку.
– Я вас не выдам, – сказал он, когда она покончила с этим. – Меня зовут, хотя, возможно, вы это уже знаете, Алехандро Санчес. – Он слегка поклонился. – Счастлив познакомиться, хотя, наверно, время для официального представления уже упущено.
– Филомена де Фелиция. И спасибо за то, что вы не склонны болтать. – Теперь она снова выглядела как солдат. – На время этого путешествия я Филипп. И я, и отец Ги будем очень благодарны, если вы станете называть меня этим именем.
– Как пожелаете, – ответил он.
Однако это будет нелегко – учитывая, что он видел Филомену такой, какая она на самом деле.
* * *
Перед отправлением он сумел улучить момент и поговорить с Ги де Шальяком.
Заняв позицию подальше от него, чтобы никто не мог заподозрить, что они беседуют, Алехандро сказал:
– Я познакомился с Филиппом.
Де Шальяк резко повернул к нему голову.
– В высшей степени интересно, – продолжал Алехандро. – Этот солдат обладает множеством талантов. Точнее говоря, у него множество лиц.
– Так оно и есть, – негромко ответил де Шальяк, – но мы обсудим это в Париже. Смотрите, никому ни слова. Это очень важно, хотя вы не понимаете почему и не поймете, пока не узнаете больше. Сейчас вы должны просто довериться мне.
– Я уже не в первый раз слышу эти слова.
– И пока от этого лишь выигрывали, не забывайте.
– Не забуду, отец Ги.
Де Шальяк бросил на Алехандро негодующий взгляд, развернул коня и поскакал вперед. Алехандро тоже сел на коня и подтянул наверх Гильома. Мимо них один за другим скакали папские солдаты.
– Доброго дня, Филипп, – сказал он, когда девушка поравнялась с ним.
– И вам того же, Алехандро.
* * *
Около полудня они остановились на берегу реки – напоить коней. Алехандро спустил Гильома на землю, чтобы мальчик побегал и размял ноги, и подвел коня к Филомене. Поблизости никого не было.
– Если обстоятельства позволят, можем мы встретиться сегодня вечером? – спросил он и добавил: – Чтобы поговорить, конечно.
Их отражения в воде пошли рябью, когда кони припали к воде. Филомена не отвечала, но выражения неодобрения на ее лице он не увидел.
– Если вы не считаете, что это неосмотрительно.
Она еще немного помолчала.
– Я не против поговорить. Конечно, есть вещи, которые я предпочитаю не обсуждать, но кто откажется от хорошей компании? – Некоторое время они смотрели, как маленькие волны тревожат спокойную гладь озера. – Учтите, солдаты станут болтать, увидев нас вместе. Они считают меня странным и могут подумать то же о вас.
Он едва не рассмеялся.
– Только представьте, что они подумали бы, если бы узнали то, что знаю я.
– Не сомневаюсь, они сочли бы меня подходящей добычей для утоления своего вожделения, – отрезала она без намека на юмор.
Честный, прямой ответ Филомены расстроил Алехандро.
– Ну, не сомневаюсь, они сочли бы меня подходящей добычей для утоления своей ненависти, если бы узнали то, что уже знаете вы, – ответил он. – Я буду очень осторожен, ради нас обоих.
Остальные начали вновь садиться на коней. Алехандро подозвал Гильома. Отходя от Филомены и ведя коня в поводу, он обернулся:
– Итак, до вечера.
* * *
Капитан английских стражников сунул кошелек в руку вдовы. Она не стала рассыпаться в благодарностях, просто взвесила в руке полотняный мешочек, пытаясь оценить, сколько там денег. Явно гораздо больше тридцати сребреников, когда-то давно полученных за другое предательство. Теперь она определенно сможет перебраться в Англию и с удобствами устроиться там.
«Он в спешке покинул Авиньон и взял с собой мальчика. Да, мальчик золотоволосый, с голубыми глазами. Не знаю, куда они поехали, но это произошло всего несколько дней назад».
Она сунула кошелек в карман фартука и направилась в общественные конюшни.
– Я хочу выехать со следующей группой, которая отплывает в Кале, – сказала она конюху, сунула ему монету и объяснила, как ее найти, когда придет время.
* * *
Большая часть дня ушла на трудный спуск от Клюни к равнине. До Дижона, если повезет, они должны были добраться до заката. Выехав на равнину, отряд снова поскакал тесной группой, а не друг за другом, как среди скал, где дорога была чуть шире тропы. Разговаривая, снова можно было не кричать. День стоял чудесный, солнечный, со свежим ветром, насыщенным ароматом цветов.
Алехандро почувствовал, что напряжение наконец оставляет его, поскольку теперь не требовалось постоянно следить, куда ступает конь. Бремя того, что стояло за этим путешествием, по-прежнему давило на него, но сейчас оно казалось легче, чем в другие моменты. Убаюканный спокойным шагом коня, Гильом привалился к спине Алехандро и задремал. Руки мальчика были такие теплые, их прикосновение такое приятное – как у Кэт, когда она была в возрасте своего сына. Впереди Алехандро видел Филомену; она не отставала от своих товарищей, хотя, похоже, ни с кем не разговаривала.
Он позволил себе подумать о ней, о возможном развитии этой интриги. Мысли о вечерней встрече приятно разнообразили монотонную скачку. Как она будет одета, когда они встретятся? Как женщина? Вряд ли. Филомена ведь здесь в роли солдата и, возникни критическая ситуация, должна будет вести себя как солдат; тут-то она и может попасться, поскольку громоздкие женские юбки быстро снять нелегко. Он попытался вспомнить, сколько лет было Кэт, когда она начала жаловаться на то, как неудобно скакать на коне в женской одежде. В какой-то момент она перекроила юбку на брюки и после этого, нимало не стесняясь, путешествовала в них.
Эти воспоминания в какой-то степени помогли ему понять естественность, с которой Филомена носила солдатский плащ и брюки. Короткий меч у пояса, стрелы в колчане – он видел, с каким энтузиазмом его дочь таскала все это на себе. Добывая для них еду, она часто охотилась в лесу в окрестностях маленького дома, где они жили, пока на его пороге не объявился Гильом Каль, таща двоих раненых товарищей. Алехандро тогда затаился в тени с кинжалом в руке, готовый нанести удар, а шестнадцатилетняя Кэт открыла дверь. Гильом Каль показался им великаном. Один его товарищ скончался, а второму пришлось отнять руку, чтобы сохранить жизнь, но это не спасло его. Раненого пришлось оставить одного в доме, поскольку те, кто пытался помочь ему, вынуждены были бежать. Тогда-то его и нашел Карл Наваррский, со своими людьми рыскавший по всей округе. Издеваясь над беспомощным человеком, Наварра отрубил ему вторую руку, и когда Алехандро удалось вернуться, из милосердия он прекратил страдания несчастного своим мечом.
За что, спрашивается, пострадали эти люди? Только за то, что хотели иметь собственный клочок французской земли! Почему же Наварра и де Куси, имея обширные владения, отказывали им в этом? Ответ прост: над душой французского короля стояли англичане, и Карл Наваррский хотел воспользоваться этим преимуществом и захватить трон, для этого ему требовались все его земли, чтобы собрать как можно больше сил. Однако его старания – несмотря на учиненную им кровавую бойню и победу над Жакерией – пошли прахом.
Легонько похлопывая Гильома по руке, Алехандро вспоминал тот день, когда весь их мир в одночасье перевернулся вверх ногами. Мальчик не реагировал, дышал глубоко и спокойно. Внимание Алехандро привлекла стрекоза, возникшая не дальше расстояния вытянутой руки от его лица. Трепеща крыльями, прекрасное создание порхало то выше, то ниже, то правее, то левее, пока…
…пролетевшая мимо стрела не сдула ее прочь.
Стрела вонзилась в шею одного из солдат, который скакал в нескольких шагах впереди и слева. Алехандро развернулся в ту сторону, откуда прилетела стрела, и увидел вторую, тоже пронесшуюся мимо. Он закричал, предостерегая остальных; Гильом мгновенно проснулся и вцепился ему в спину. Впереди и чуть в стороне Алехандро заметил высокие скалы.
– Держись крепче! – крикнул он мальчику, и тот изо всех сил обхватил его.
Остальные уже мчались в сторону скал, за которыми можно было укрыться. Алехандро пришпорил коня, догнал того, на котором, обмякнув, скакал раненый солдат, схватил поводья и потянул за собой.
Пролетела еще одна стрела, совсем рядом, и вонзилась в круп коня с раненым солдатом. Тот встал на дыбы, конь Алехандро тоже. Алехандро почувствовал, что Гильом начинает соскальзывать. Схватив мальчика за руку, он припал к шее коня и заставил его опуститься под воздействием своего веса. Когда через несколько мгновений они доскакали до скал, со всех сторон протянулись руки, чтобы помочь снять на землю ребенка и раненого солдата.
Алехандро быстро спешился и несколько мгновений стоял, согнувшись и восстанавливая дыхание. Гильом прошмыгнул мимо него к подножию скалы и съежился там, от страха закрыв руками лицо.
– Свободные отряды, – произнес кто-то.
Сердце Алехандро упало. Он-то надеялся, что время наводимого ими ужаса прошло; выходит, нет. Просто, сидя в гетто, он ничего не слышал об этих мерзавцах, рыщущих по дорогам в поисках легких жертв. В сражении под Пуатье и в последовавших за ним стычках погибли множество французских сюзеренов, в результате чего сотням рыцарей стало некого грабить, а именно таким образом они добывали себе средства к существованию. Они стали сбиваться в шайки – так называемые «свободные отряды», никому не присягавшие на верность, – и превратились в настоящее бедствие для честных путешественников. Тех, кто напал на них сейчас, не остановило даже то, что они путешествовали под защитой Папы.
Четыре охранника осыпали мародеров стрелами, двое закрыли собой де Шальяка. Еще двое занимались лежащим на земле раненым товарищем. Одним из этих двоих оказалась Филомена.
Единым взглядом охватив всю картину, Алехандро наклонился к Гильому.
– Тебя не задели?
– Нет, дедушка…
Чувствовалось, что мальчик очень испуган.
– Я осмотрю того человека, который лежит на земле, а ты держись возле скал. Не отходи от них, иначе окажешься беззащитен. Понял?
Гильом кивнул. Алехандро, подбадривая, быстро обнял его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75