Пока они с Джейни готовили обед, каждые несколько минут Кэролайн поглядывала в окно на ворота, надеясь увидеть ярко-зеленый костюм. До заката оставалось не больше часа.
– Он уже должен был вернуться, – сказала она.
– Вовсе не обязательно, – попыталась успокоить ее Джейни. – Может, он нашел что-нибудь такое, что стоит привезти сюда.
– Он множество раз проделывал этот путь и, уж наверное, нашел бы это стоящее раньше, если бы оно было.
– Может, да, а может, нет. Постарайся расслабиться… он может вернуться в любую минуту.
Кэролайн снова выглянула в окно.
– Надеюсь, ты права.
Мучительно медленно прошел час. Свинина была готова, солнце зашло. Дети покончили с занятиями и уселись вместе с Кристиной за обеденный стол. Его уже накрыли, но пока никого не звали.
Кэролайн изо всех сил старалась сделать хорошую мину при плохой игре – ради малышей; но сумела лишь несколько раз с жалким видом улыбнуться. Когда из конюшни пришел Том, Джейни отвела его в сторону.
– Что нам делать?
– Ждать. – Что еще он мог предложить? – Поесть, конечно. И ждать.
– Может, послать кого-нибудь навстречу?
– Пока не стоит. Майкл в состоянии позаботиться о себе. Может, не желая слишком утруждать Галена, он решил заночевать где-нибудь в пустой конюшне, а вернуться утром.
– Как можно спать в таком костюме?
Том не ответил на этот вопрос.
– Уверен, с ним все в порядке. Майкл умный человек.
* * *
«Надо же быть таким дураком, позволить вот так поймать себя», – думал Майкл, сердито расхаживая туда и обратно по маленькой комнате в большем из двух зданий, когда-то бывшем жилым фермерским домом и теперь, как казалось Майклу, любовно восстановленном до своего первоначального состояния.
Полы блестели от лака, на белых стенах ни пятнышка. На одной из них висели полки, уставленные разнокалиберными книгами; их вид доставил Майклу удовольствие – пока он не вспомнил, что эта библиотека стала для него тюрьмой. Сквозь узкое окно с кружевными занавесками в комнату проникали косые солнечные лучи. Возникла мысль разбить его, но он отбросил ее, выглянув в окно и увидев стоящего снаружи молодого человека. Причем в ботинках: существенное преимущество.
Не говоря уж о молодости и хорошем знании местности.
Однако он не видел никого в ножных кандалах, и обращались с ним на удивление хорошо; может, ему все же не причинят вреда? Лучше взять себя в руки, успокоиться – и дождаться, пока представится возможность сбежать. В таком взволнованном состоянии уснуть он не мог, поэтому принялся читать названия стоящих на полках книг, пока взгляд не остановился на одном из них: «Изготовление сыров».
Он читал что-то о сычужном ферменте – хотя, по правде говоря, толком не мог сосредоточиться, – когда дверь отворилась. Вошел мужчина с пистолетом Майкла в руке и с ним та женщина, Линда, которая несла поднос с едой. Майкл увидел, как над тарелкой поднимается пар, почувствовал аппетитный запах; рот непроизвольно наполнился слюной. На тарелке были бобы, мелко нарезанная курица и какая-то зелень… возможно, шпинат. Тут же лежала потускневшая от времени ложка.
Линда поставила поднос и вышла.
– Мы подумали, может, вы проголодались, – сказал мужчина, растягивая слова на манер южан. – Давайте поешьте.
Майкл встал, делая вид, что не замечает подноса.
– Кто вы? Зачем я здесь?
Мужчина улыбнулся и кивнул на еду.
– Моя жена обидится, если выяснится, что ее труды пропали зря, поэтому, прошу вас, съешьте то, что она для вас приготовила. – Он попятился к двери. – После этого мы зададим вам те же вопросы.
* * *
Том повесил фонарь на крюк над дверью и отчистил ботинки от весенней грязи. Развязывая шнурки, он услышал негромкие голоса Кэролайн и Джейни. Поставил ботинки на коврик и в одних носках вошел в зал. Женщины тут же повернулись в его сторону; он увидел, что Кэролайн плачет.
Обычно, устроив на ночь животных и возвращаясь после этого домой, мужчины находили женщин, сидящих за чашкой чая – слава богу, что у них есть теплица – и занятых мелкой рутинной работой, в которой не было недостатка в их новом мире. Всегда требовалось то заштопать дырки, то подлатать или сшить заново рукавицы, то связать прихватки для посуды или половые коврики. Том часто восхищался своей женой – женщиной, получившей прекрасное образование и достигшей большого профессионального успеха, – которая, казалось, находила удовлетворение в занятиях простыми домашними делами. Она, когда-то вскрывавшая мозг сотням пациентов, сейчас своими необыкновенно чуткими пальцами вязала, плела и шила всякие нужные мелочи. Он никогда не слышал от нее ни единого слова жалобы на то, что другие, возможно, расценили бы как понижение своего статуса. Пока женщины трудились, мужчины играли в карты или «Скрэбл»; если кто-то уставал или неважно себя чувствовал, его сменял другой.
Оглянувшись, Том не увидел дочери.
– Где Кристина? – спросил он.
– В лаборатории, – ответила Джейни. – Ей нужно что-то там проверить.
Ну, с этим все понятно: это просто вежливое оправдание, чтобы избежать дискомфорта ожидания. Том знал, что его дочь всегда терпеть не могла эмоционального дискомфорта; это состояние выбивало из колеи и расстраивало ее. Волнение из-за задержки Майкла сгущалось в воздухе, как туча, накладывая печать на лица всех женщин. Приятного вечернего разговора ожидать не приходилось.
Проведав дочь, Том вернулся в зал, сел рядом с Кэролайн и положил руку ей на плечо.
– Может, еще не время так уж огорчаться.
– Тебе легко говорить, – ответила она, шмыгнув носом.
– Понимаю твои чувства, но постарайся хотя бы не сходить с ума. По крайней мере, пока.
– Господи! – Кэролайн обхватила себя руками. – Если бы у нас было радио или что-нибудь…
– Да, тогда все было бы гораздо проще.
Несколько минут прошли в молчании; все думали об одном и том же, но каждый по-своему. В конце концов Кэролайн отправилась в постель, и вскоре зал опустел. Джейни и Том остались одни.
Бросив быстрый взгляд в сторону закрытой двери спальни Кэролайн, Джейни спросила:
– И что теперь?
– Не знаю. Меня начинает точить мысль, что, может, не стоило никуда посылать Майкла.
– Ну, на то имелась серьезная причина. Нужно было больше узнать об этой бактерии, а как иначе это сделать?
– Даже если он зашел чуть дальше, чем планировалось, – после паузы заговорил Том, – хотя я понятия не имею, зачем бы он это сделал, к завтрашнему полудню он должен вернуться. Самая дальняя точка сбора образцов укладывается в эти временные рамки, даже если бы он шел пешком.
Некоторое время Джейни обдумывала его слова.
– Если придется отправиться на его поиски, это должна сделать я.
Ее муж среагировал мгновенно и очень энергично.
– Нет! Ни в коем случае. Пойду я. Или кто-нибудь другой из мужчин.
– А если что-то случится с тобой и ты не вернешься, что нам делать, оставшись без двух мужчин? К тому же, если Майкл пострадал, я могу лучше всех позаботиться о нем.
– Никуда ты не пойдешь, даже не заикайся об этом. У тебя нет костюма… а ведь это опасный район, не забыла? Опасный район.
– У других тоже нет костюма! Придется просто выйти ненадолго и так же быстро вернуться. Что бы ни случилось с Майклом, это, скорее всего, произошло еще на пути. Я надену маску.
Не отвечая, Том сидел у стола с мрачным, огорченным видом. Потом поднялся и заговорил спокойно, умело скрывая свою тревогу, как это было ему свойственно. Перед Джейни снова был юрист, авторитетный человек, уверенно отстаивающий свою точку зрения.
– При всем моем уважении, дорогая, мы опережаем события. Весьма вероятно, что его задержка вызвана вполне оправданной причиной. Например, он нашел что-то фантастическое, способное изменить всю нашу жизнь, и тащит эту находку сюда.
Глава 9
Ночь уже почти наступила, а отряд де Шальяка все еще продолжал скакать. Один солдат погиб, получив стрелу в сердце, другой, в очень скверном состоянии – стрелу отрезали, но не стали вытаскивать, и она теперь выступала из шеи не больше чем на толщину пальца, – лежал на поспешно сооруженной волокуше. До Дижона было еще не меньше часа пути. Все попытки Алехандро переговорить с де Шальяком наедине окончились неудачей. Не удалось ему побеседовать и с Филоменой, не считая нескольких фраз, которыми он перебросился с ней во время рокового сражения.
Все были измотаны до предела. Гильом цеплялся за спину Алехандро, но находился в таком нервном, взволнованном состоянии, что и минуты не мог усидеть спокойно.
Тело погибшего положили на его же коня.
– Похороним его в Дижоне, – объявил де Шальяк.
Алехандро против воли думал о том, что один человек погиб, а другой находится при смерти, и все это зря. Мародерам «свободных отрядов» не досталось ни су.
Филомена скакала впереди, сразу за де Шальяком, который время от времени оглядывался на нее, как бы желая проверить, в каком она состоянии. Алехандро знал, что она потрясена, понял это по ее лицу. И еще он заметил, что, когда после сражения она садилась на коня, у нее дрожали руки.
Сейчас капитан охраны задал быстрый темп скачки; они потеряли час во время схватки, да и раненого товарища требовалось как можно быстрее доставить в безопасное место. Чем ближе к Дижону, тем чаще попадались крестьянские дома, и капитан не раз бросал на де Шальяка взгляд, как бы испрашивая позволения остановиться. Однако тот не реагировал, и они продолжали путь. Вскоре их взорам открылся раскинувшийся впереди, в долине, небольшой город. Над деревьями поднималась высокая колокольня. Надо полагать, это и было место их назначения.
В красивом старомодном аббатстве Дижона встреча прошла без обычной помпы и церемоний, которыми сопровождалось их появление в предыдущие дни. Де Шальяк сам проследил, чтобы братья тут же перенесли раненого внутрь. Покойника сняли с его незадачливого коня и, прежде чем унести, положили на землю. Помогая слезть Гильому, Алехандро заметил, что тот не сводит взгляда с погибшего.
До него внезапно дошло, что мальчик впервые сталкивается со смертью. Алехандро не мешал ему смотреть, как тело переносят в аббатство.
– Куда его понесли, дедушка?
– Чтобы похоронить. Сначала тело омоют, потом наденут на него саван и закопают в землю. Скоро он встретится с ангелами на небесах.
Некоторое время мальчик обдумывал его слова, затем последовал новый, на этот раз более сложный вопрос:
– Ты когда-нибудь видел ангела?
– Нет, Гильом, они стараются не показываться людям.
– Тогда откуда ты знаешь, что они есть?
Алехандро помолчал.
– Я не знаю, я просто верю, что они есть. Знание и вера – не одно и то же. Я верю в Бога, хотя никогда не видел и его тоже и, значит, не могу знать, что он существует. Однако повсюду вокруг я вижу его дела, поэтому, логически рассуждая, имею основания верить, что он есть. Понимаешь, о чем я?
Мальчик кивнул с серьезным видом; возможно, это был не тот ответ, который он хотел услышать, но пока с него хватит.
* * *
– Отдаю за гроши! – посетовала жена Купера, открывая дверь для соседа, который протопал мимо, сгибаясь под тяжестью большого металлического котла.
Она вернулась в дом и прошлась по маленьким опустевшим комнатам. Остальное имущество было уже распродано евреям в гетто; это оказалось нелегким делом и тянулось долго, но с каждым днем ее кошелек становился все тяжелее. От Авиньона до Парижа она доедет в карете, а в Кале поскачет на коне – это совсем не то что мул, на котором она более десяти лет назад ехала вслед за идущим пешком мужем. Она вернется в Эйам в хорошей одежде, в добром здравии, при деньгах – и все будет прощено. Ее встретят с распростертыми объятиями. Если понадобится, она купит их молчание, но, думалось ей, вряд ли возникнет такая необходимость. Даже монарх со столь долгой памятью, как король Эдуард, не станет уделять внимание жене бывшего браконьера, к тому же ныне покойного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75