Около камина стояло ведро с водой и тряпкой. По грубым доскам деревянного пола дорожка из водяных капель тянулась к тому месту, где на соломенных тюфяках лежали родители девочки. Бубоны были явственно различимы у обоих, Алехандро не понадобилось даже прикасаться к больным.
Он оглянулся на Кэт и увидел, что она согласна с его мнением: дело плохо.
– Ты очень хорошо ухаживаешь за ними, – сказал он, поднимаясь с колен и заставив себя улыбнуться. – Ты храбрая, добрая девочка.
Кэт отвела его в сторону.
– Я слишком хорошо знаю по себе, какие испытания ожидают бедняжку, – прошептала она.
«Не позволяй мне выплевывать лекарство, – сказал он ей когда-то, тысячу лет назад. – Как бы я ни протестовал, заставь меня проглотить его».
Алехандро проклинал неведомую силу, которая лишила воды матушки Сары целительной серы, превратив их в безобидную жидкость. Он оглянулся на девочку, стоящую на коленях между родителями с тряпкой в руке и старательно вытирающую пот с их лиц, – тоненькую, с длинными золотистыми волосами и большими круглыми светло-голубыми глазами, очень похожую на Кэт в детстве. Сердце болело при мысли о том, что ей, скорее всего, не суждено стать взрослой женщиной.
Как будто прочтя его мысли, девочка подняла взгляд и спросила дрожащим голосом:
– Я тоже заболею?
Алехандро понимал, что правда напугает ее еще больше. Кэт мягко прикоснулась к плечу девочки.
– Один Бог знает. Продолжай делать то, что делаешь. Этим ты очень помогаешь отцу и матери.
– Это поможет им выжить?
Поколебавшись, Алехандро ответил:
– Могу только повторить: все в руках Божьих. А теперь мы должны уйти.
Девочку охватила паника.
– Пожалуйста, останьтесь хотя бы ненадолго!
– Мне очень жаль, дитя, но у нас вскоре наверняка будет много больных. Нам нужно подготовиться. Мы заглянем к тебе завтра утром.
Она храбро кивнула ему; при виде этого на глазах Алехандро выступили слезы.
Выйдя в проулок, Кэт сжала его руку.
– Ох, p?re, мне ужасно не хочется оставлять ее одну.
– Мне тоже. Однако тут уже ничего поделать нельзя. И я сказал правду: нам нужно подготовиться.
* * *
Когда они вернулись, все дети Блэкуэлла сидели взаперти в доме.
– Я не выпускаю их наружу, – ответил Блэкуэлл, когда его спросили о причинах. – Клянусь, этих детей я не потеряю.
– В таком случае лучше выпустить их на свежий воздух, – посоветовал Алехандро.
Блэкуэлл, прищурившись, посмотрел на него.
– Не понимаю. В таверне вы говорили, что все должны сидеть по своим домам.
– Правильно, и это верно для тех, кто живет близко друг к другу. Но здесь вы на отшибе, и разумнее позволить им выйти.
– Но чумная влага…
– …прекрасно чувствует себя как внутри дома, так и снаружи. Может, внутри даже еще лучше.
Алехандро чуть было не рассказал Блэкуэллу о том зрелище, которое, наверно, будет преследовать его до самой смерти: крысы, убегающие из горящего дома, где лежали семь покойников. Однако даже такого ученого человека, как де Шальяк, оказалось нелегко убедить; он по-прежнему настаивал, что телесная влага передается от одной жертвы к другой вместе с дыханием. «Мы оба отчасти правы», – вот на чем они в конце концов помирились. И хотя Блэкуэлл был отнюдь не дурак, ему, в самом разгаре всех этих ужасных событий, наверняка было не до ученых рассуждений.
– Если кто-нибудь из членов вашей семьи заболеет, мы позаботимся о нем.
Голос Блэкуэлла задрожал.
– Я буду усердно молить Бога, чтобы этого не потребовалось.
– И я тоже, – сказал лекарь.
* * *
К полудню следующего дня в Эйаме заболели еще шесть человек и у нескольких десятков появились первые признаки ужасной болезни. Алехандро и Кэт трудились всю ночь, стараясь облегчить страдания несчастных. Чувствуя, что силы на исходе, Алехандро в отчаянии обратился к старейшинам.
– Так не может больше продолжаться, – сказал он. – Мы бегаем от дома к дому, оказывая помощь больным. Нельзя ли собрать всех зараженных вместе?
Они коротко переговорили между собой, и один спросил:
– Сколько сейчас заражено?
– Возможно, человек тридцать. Но будут и еще, не сомневайтесь. Люди должны оставаться в тех домах, которых чума не коснулась, но там, куда она уже проникла, она будет так же немилосердна, как в Лондоне, – все, кто живет в этих домах, почти наверняка заболеют. Их тоже нужно изолировать. Те, кто еще не заболел, пусть ухаживают за своими родственниками.
В разговор вмешался другой старейшина.
– По размеру у нас только церковь годится для этого.
– А когда церковь будет полна? – спросил первый старейшина.
Они в ужасе посмотрели друг на друга, и Алехандро подлил масла в огонь.
– Она будет полна, уверяю вас.
Разгорелся жаркий спор; нетерпение Алехандро возрастало с каждым произнесенным словом. Так и не договорившись по вопросу о том, куда девать зараженных, когда церковь будет полна, старейшины перешли к более насущной проблеме.
– Кто сообщит людям, что нужно делать?
И снова они заспорили, не обращая внимания на Алехандро. В конце концов его терпение лопнуло, и он крикнул, перекрывая шум:
– Вы им сообщите!
Тут же воцарилось молчание. Он повел взглядом, посмотрел в глаза каждому сидящему за столом и повторил:
– Вы!
* * *
Никто не встречал воинов с фанфарами, поскольку они вернулись с пустыми руками, если не считать заболевшего человека, которого оставили на попечение смотрителя замка. В его ушах все еще звучали слова де Куси: «Проследи, чтобы о нем позаботились».
Размышляя о том, что имел в виду де Куси, отдавая такой расплывчатый приказ, смотритель медленно, осторожно подошел к волокуше и наклонился над ней. На бледном лице больного выступили крупные капли пота, его то и дело сотрясал жестокий кашель. Не зная, что делать, смотритель бросился на поиски няни, которая, как все знали, хорошо разбиралась в таких проблемах.
Он нашел ее в апартаментах принцессы. Несмотря на свой возраст и хрупкое сложение, старуха трепала за ухо и распекала служанку из прачечной за лень и неумение.
– Пойдем со мной, – сказал смотритель, – мне нужен твой совет!
Он подтянул ее к окну и показал на волокушу. Вокруг уже собрались любопытные, хотя близко никто не подходил.
Няня быстро перекрестилась, отпустила девушку из прачечной, которая тут же со слезами убежала, и повернулась к смотрителю.
– Его нужно изолировать.
– Но что, если это чума? – в ужасе спросил смотритель.
– Как узнаешь, глядя с такой высоты? – закричала старуха. – Я не лекарь, и здесь сейчас нет ни одного. Ты бы лучше послал за астрологом королевы. Пусть он и решает, что делать. Однако вот что ясно: этого человека нужно немедленно изолировать, а не то все мы умрем.
Она легким шагом вышла, и смотритель проводил ее взглядом. Он не знал, что у нее на сердце, зато точно знал, что, прослужив не одно десятилетие Плантагенетам, можно научиться без особого труда скрывать свои истинные чувства.
* * *
Король Эдуард сидел в резном кресле рядом с женой и внимательно слушал ученое мнение ее придворного астролога по поводу состояния заболевшего следопыта. Астролог говорил очень тихо, чтобы не слышали остальные, находящиеся в зале. Король считал его шарлатаном, поскольку были случаи, когда он подталкивал королеву к поступкам, которые Эдуард считал достойными сожаления. Ситуацию усугубляло и то, что у астролога был тонкий, высокий, пронзительный голос. В телесных недугах он разбирался на уровне дворцового лекаря, иногда даже лучше, но ни тот ни другой, по мнению короля, не стоили даже того, чтобы чистить ему сапоги.
– В настоящий момент Сатурн стоит очень близко к Венере; таким образом, две противоположные силы воздействуют на внутренние органы этого человека, используя его подавленное состояние как врата. Самое неудачное сочетание, и, боюсь, он вряд ли поправится. Равновесие его телесных жидкостей полностью нарушено.
– Говори проще, – прошептал король. – Я хочу знать, зараза это или нет.
– Не могу сказать, сир. Мне требуется время, чтобы сделать еще кое-какие расчеты…
– Сколько времени?
– Возможно, день или два – расчеты занимают очень…
Король медленно поднялся; праздник не прошел для него даром – снова разыгралась подагра. Низенький, тощий астролог непроизвольно отступил при виде возвышающегося над ним внушительного монарха.
– Убирайся, – бросил король.
– Эдуард! – запротестовала Филиппа. – Он пришел по моей просьбе, чтобы помочь нам…
– От него никакого толку, – прервал жену король и снова понизил голос. – Я еще больше сбит с толку, чем до того, как выслушал его объяснения. У нас дворец полон гостей. Только представь себе, что случится, если чума проникнет сюда, когда все члены королевских домов Европы собрались в этих стенах на свадьбу нашей дочери!
На какое-то время Филиппа утратила дар речи, а потом прошептала:
– Ты мог бы, по крайней мере, проявить вежливость, позволить ему закончить свои объяс…
– Я король. Мне нет надобности быть вежливым. И я уже выслушал достаточно тарабарщины о всяких там соединениях, разъединениях и воздействиях.
Он повел взглядом по лицам собравшихся в зале, по привычке разыскивая старого друга, но с огорчением вспомнил, что Шандоса здесь нет. Снова опустившись в кресло, он подозвал пажа.
– Разыщи Гэддсдона и пошли ко мне, немедленно.
Паж бросился на поиски королевского лекаря. Собравшиеся расступались перед ним, но потом снова смыкали ряды вокруг короля. Эдуард улыбнулся и жестом приказал музыкантам играть; придворные возобновили свои беседы, как будто ничего не случилось.
* * *
Некоторые жители Эйама добровольно соглашались на изоляцию; другие яростно протестовали, и их приходилось тащить силком. На третий день эпидемии сорок человек заболели точно, и у двадцати пяти появились зловещие симптомы. Церковь была забита почти целиком. К вечеру четвертого дня взаперти оказались более половины жителей деревни, включая четырех старейшин.
По мере того как слух о чуме распространялся по окружающим деревням, люди начали предлагать помощь – в основном криками с дальней стороны того самого кладбища, через которое зараза проникла в деревню вместе с рулонами шерсти. Вскоре из деревень к северу от Эйама стали поступать продукты: снопы пшеницы, караваи хлеба, мешки с чечевицей, твердый сыр; все грудами оставляли на краю кладбища. Раз в день кто-нибудь из здоровых приходил туда и забирал припасы. Единственным человеком, покидавшим Эйам, был возница смертной телеги.
Мор по-прежнему свирепствовал, распространяясь по деревне, словно огонь. Безнадежность и меланхолия саваном окутали Эйам.
Так продолжалось до седьмого дня.
* * *
– Как ты сегодня, маленькая? – спросила Кэт. Вопрос был риторический; она не ожидала ответа от девочки, лежащей на тюфяке, разложенном на церковном полу.
Когда Кэт в последний раз осматривала ее, та, казалось, была на грани смерти.
– Гораздо лучше, спасибо, – ответила девочка.
Голосок звучал слабо, но уверенно. Кэт удивленно склонилась над ней.
– Поразительно.
Она напоила девочку и отправилась на поиски Алехандро. Он был занят с очередным больным. Кэт потянула его за руку, не обращая внимания на протесты.
– Ты должен пойти со мной и своими глазами увидеть кое-что.
Девочка лежала на тюфяке и улыбалась. Кэт пригладила ей волосы и посмотрела на Алехандро.
– Она поправляется, – потрясенно произнес он.
– Вчера она была так плоха, что я не сомневалась – это ее последняя ночь. – Кэт пробежала взглядом по лицам лежащих вокруг и, как предполагалось, умирающих людей. – Я заметила кое-что странное, p?re. Многие из тех, кто мужественно помогал больным и определенно должен был заразиться, так и не заболели.
Алехандро был так занят, ухаживая за больными, что сам не замечал этого. Но сейчас…
– Ты права, – с удивлением согласился он.
То, что он увидел в церкви, подтверждало это впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75