Цены на листья коки в Боливии и Перу упали со ста до десяти долларов за центнер. Один из обозревателей делал на основе этого вывод, что Джордж Буш выигрывает войну с наркотиками. Другой, который, видимо, будучи первокурсником, не спал на лекциях по экономике, предполагал, что падение цен свидетельствует о небывалом урожае в Перу и Боливии, в результате чего все затраты на искоренение коки пошли впустую.
Джек Йоук заглянул в свою записную книжку. Он нашел нужный номер и позвонил.
– Да.
– Привет, это Джек Йоук, как дела?
– Слишком гладко, пижон. Что у тебя на уме?
– Видел утреннюю газету?
– Ты же знаешь, я не читаю это барахло.
– Вопрос. Какие сейчас уличные цены?
– Ты это о чем?
– Поднимаются или падают?
– Стабильные, парень. Пять баксов за упаковку. Кое-кто поговаривает о снижении до четырех, но дальше разговоров дело не идет. Навару такого не будет, понимаешь?
– Какие-нибудь проблемы с доставкой?
– Нет, насколько я знаю.
– Спасибо.
– Бывай.
Человек, с которым разговаривал Йоук, Харрисон Рональд Форд – он называл себя полным именем с тех пор, как тот актер с его именем стал популярным, – положил трубку на другом конце и вернулся к своему кофе.
Газета, про которую он только что сказал Йоуку, что никогда не читает, лежала раскрытой перед ним на кухонном столе. Под статьей, которую он читал, когда зазвонил телефон, стояло имя Йоука. Заголовок гласил, что ФБР закрыло банк «Секонд Потомак». Недавно убитый кассир Уолтер П. Харрингтон, вероятно, занимался отмыванием денег. Служащие «Секонд Потомак» в ужасе. Многочисленные нарушения требований бухгалтерского учета. Некоторые подозревали, что происходит что-то неладное, но никто не хотел рисковать работой и пенсией. Теперь у них нет ни того, ни другого.
Харрисон Рональд налил себе еще чашку кофе и прикурил очередную сигарету. Он посмотрел в окно на здание напротив, затем возвратился на свое место за кухонным столом и занялся комиксами. Просмотрев их и посмеявшись над приключениями Кэти, он достал карандаш и принялся разгадывать кроссворд.
Харрисон Рональд любил кроссворды. Давным-давно он заметил, что, заполняя их клетки, может думать о чем угодно. Сегодня ему предстояло многое обдумать.
В первую очередь это Фримэн Мак-Нэлли. Он знал, что Мак-Нэлли отмывал деньги через банк Харрингтона. Что будет делать Мак-Нэлли теперь? Его оборот составлял почти три миллиона наличными в неделю. Примерно четверть этой суммы шла на западное побережье в оплату за сырье, приличный кусок – на зарплату, отмазки и другие расходы. До сих пор операции приносили миллион долларов в неделю чистого дохода – чуть больше четырех миллионов в месяц – деньги, которые Мак-Нэлли должен был каким-то образом превращать в законные средства, чтобы он и его приятели могли их тратить и пускать в оборот.
Хоть это и приятные хлопоты, но хлопоты. Интересно было бы узнать, что придумал Фримэн.
За год, который Харрисон Рональд проработал в организации, Фримэн Мак-Нэлли снискал у него огромное уважение. Имея шесть классов образования, Фримэн Мак-Нэлли обладал особым чутьем и кошачьей способностью вывернуться и устоять на ногах в любой неожиданной ситуации, которые так часто бывают у любого энергичного бизнесмена.
Большинство неприятностей происходили с Мак-Нэлли из-за людей, работавших на него: из-за их жадности, пристрастия к наркотикам, тщеславия, самодовольства. Мак-Нэлли был прирожденным лидером. С ним невозможно было спорить. Все, кто в его глазах представлял опасность для его лидерства и дела, исчезали, быстро и навсегда. Но заблудшие души, которые, как он считал, можно исправить, он направлял на путь истинный и доверял им.
Как всякий наркоделец, Мак-Нэлли постоянно вел борьбу за свою территорию, перекрестки и дома, где его люди продавали товар. Мак-Нэлли обладал природным талантом для этой войны. Он представлял собой воплощение неотвратимости.
И как всякий наркоделец, он все время имел дело с наличными, что требовало постоянной бдительности в отношении мошенников и воров. Здесь Мак-Нэлли тоже преуспел, Бог его щедро наградил паранойей и природным нюхом на кражи. Насколько Харрисон Рональд знал, какие-то самонадеянные ребята пытались его надуть пару раз. Несколько этих глупцов получили по пуле в лоб на память о своей авантюре, а одного живьем распилили на части электропилой.
Но несмотря на то, что Фримэн Мак-Нэлли имел много общего с другими удачливыми дельцами, он был все-таки уникальным человеком. Он интуитивно чувствовал, что самую серьезную угрозу для его предприятия представляют власти – полиция, ФБР, ДЕА. Поэтому он периодически принимал меры для уменьшения этой угрозы до приемлемого уровня. Он находил политиков, полицейских и сотрудников ДЕА, которых можно купить, и покупал их.
В результате Харрисон Рональд Форд находился в Вашингтоне на нелегальном положении вместо того, чтобы сидеть за рулем патрульной машины в Эвансвилле, штат Индиана. Его здесь знали не как Харрисона Рональда Форда, а как Сэмми Зэт.
Конь Дон Кихота, 23 по горизонтали. Восемь букв, последняя Т.
Форд появился в Вашингтоне год назад и снял для себя эту дыру. Проболтавшись пару недель по барам, нашел работу у одного из распространителей, который работал на Мак-Нэлли. Он уже месяц занимался этим, когда одним дождливым вечером в четверг повстречал на улице своего давнего приятеля по студенческой бейсбольной команде из Эвансвилла, Джека Йоука.
Ему пришлось все рассказать Йоуку, выбора не было. Йоук знал, что он полицейский, и сохранил его тайну. Прошло уже больше десяти месяцев. Харрисон Рональд все еще жив, руки-ноги на месте. Теперь он выполнял ответственные поручения Фримэна и доставлял для него товар.
Он был близко, совсем рядом. Он знал имена двух местных полицейских в списке Фримэна и одного политика, но ему нужны доказательства, приемлемые для суда.
Они появятся. Рано или поздно он их получит. Если доживет.
Росинант. Росинант – конь Дон Кихота.
Только бы эта лиса Фримэн Мак-Нэлли не напал на след.
Черт побери этого Йоука. Зачем этому белому понадобилось звонить сегодня? Ну и ладно, чем хуже, тем лучше, Джек Йоук, по крайней мере, напишет ему некролог.
* * *
Покойный Джадсон Линкольн жил в современном трехэтажном городском доме в фешенебельном районе примерно в миле на северо-восток от Белого дома. Т. Джефферсон Броуди припарковал свой «мерседес» в квартале от дома Линкольна и вернулся назад пешком.
Его ждали. Утром он позвонил вдове и предупредил ее, что хочет поговорить с ней о приобретении дела ее покойного мужа. Она, по-видимому, связалась со своим адвокатом, затем перезвонила Броуди и предложила встретиться в два часа пополудни.
Судя по утреннему телефонному разговору, она была довольно спокойна, но это еще ничего не значило. Похоже, Броуди предстояло провести трудный день в обществе причитающей вдовы, бестолковых детей с плохими манерами и, конечно же, какого-нибудь толстого адвоката с волосами, расчесанными на пробор, готового до тошноты возиться с каждой фразой контракта и получающего за свое усердие чрезмерное вознаграждение. Вопрос о том, кто убил Джадсона Линкольна, видного чернокожего бизнесмена и опору общества, будет все время висеть в воздухе. И полиция. Они постоянно будут звонить вдове, задавая вопросы, без которых, по их мнению, не обойтись.
О, да. Т. Джефферсон Броуди с этим справится.
Нажав на кнопку дверного звонка, Броуди поправил двадцатидолларовый голубой шелковый платок в нагрудном кармане пиджака. Он надеялся, что ему не придется предлагать его для содержимого носа вдовы, но… Он расправил галстук и проверил, на все ли пуговицы застегнут пиджак и нет ли на нем складок под шерстяным пальто длиной до колен.
Дверь открыла чернокожая горничная, вся униформа которой заключалась в маленьком белом фартуке. Он протянул ей свою карточку и сказал:
– К миссис Линкольн, пожалуйста.
– Я возьму ваше пальто, сэр. – Взяв его пальто, она добавила: – Сюда, пожалуйста, сэр, – и проводила его по коридору в кабинет.
Миссис Линкольн оказалась высокой женщиной с тонкими чертами лица и потрясающей фигурой. Ее талия, с удовлетворением отметил про себя Броуди, не превышала двадцати двух дюймов. А объем груди, прикинул он, был в два раза больше. Джадсон Линкольн, должно быть, совсем выжил из ума, если волочился за потаскушками, в то время когда дома его ожидал такой лакомый кусочек!
Она улыбнулась.
Т. Джефферсон Броуди почувствовал, как у него вспотели колени.
– Я Дебора Линкольн, мистер Броуди. А это мой адвокат Джеремия Джоунс.
Теперь Броуди в первый раз взглянул на адвоката. Лет двадцати пяти, с волосами, гладко зачесанными назад, плохими зубами и скользкой улыбкой.
– Да, да, мистер Броуди, Дебора рассказала мне о заинтересованности вашего клиента в приобретении дела ее мужа. Такое горе, она потеряла его так рано.
Пока Броуди любовался вдовой, ему вдруг пришло в голову, что она слишком хорошо переносит смерть своего несчастного мужа. Их взгляды встретились, и оба улыбнулись друг другу. Она отвернулась от Броуди и, как ему показалось, сделала над собой усилие, чтобы придать лицу должное выражение.
– Такое горе, – произнес Броуди, еще раз взглянув на жиголо Джоунса. – Гм, да, жизнь должна продолжаться. Простите, что беспокою вас сразу после… э-э, но мои клиенты настаивали, чтобы я поговорил с вами об их интересах в делах вашего мужа до того как вы… э-э, до того как вы…
Прекрасная Дебора Линкольн взяла своего адвоката за руку и сжала ее, восторженно глядя на Броуди.
– …Они хотят купить его бизнес, – закончил он, запинаясь и пытаясь собраться с мыслями.
Да, действительно. Дебора Линкольн. Да, верно, вам нужен мужчина, который бы успокоил вас в нужный час. Но почему этот прыщ в адвокатском сюртуке? Почему не Т. Джефферсон Броуди?
– У меня для вас отличное предложение. – И Броуди подарил вдове свою самую откровенную, самую искреннюю улыбку.
Переговоры с Деборой Линкольн и ее адвокатом Джоунсом заняли остаток часа. Броуди предложил 350 000 долларов, адвокат требовал 450 000. После некоторых взаимных уступок миссис Линкольн милостиво согласилась на компромисс в 400 000. Ее адвокат, взяв ее за руку и глядя прямо в глаза, пытался убедить запросить больше, но она уже приняла решение.
– Четыреста тысяч – это по-честному, – сказала она. – Это как раз столько, во сколько Джадсон оценивал свое дело.
Она мягко улыбнулась Джоунсу и пожала ему руку. Броуди закатил глаза к Всевышнему.
Они договорились, что завтра утром миссис Линкольн и мистер Джоунс придут в офис Броуди, чтобы просмотреть документы на продажу, счета и другие бумаги. Броуди все приготовит к их приходу.
Пожав всем руки, Броуди вышел из кабинета в сопровождении горничной, которая помогла ему надеть пальто и придержала дверь.
Уже на тротуаре, когда дверь за ним закрылась, он, направляясь к автомобилю, позволил себе от души рассмеяться.
* * *
Дверь открыла молодая женщина с платком на голове.
– Как я понял, вы сдаете квартиру? – с надеждой в голосе спросил Генри Чарон, приподняв брови.
– Да, входите, входите. На улице так холодно. Сколько там, градусов пять?
– Чуть больше, я думаю.
– Это наверху. Спальня, ванная, гостиная и кухня. Очень симпатичная.
Они стояли в коридоре. Дом на Нью-Гэмпшир-авеню оказался старым, но довольно чистым. Женщина носила большие очки в роговой оправе коричневого цвета, с толстыми стеклами, которые сильно увеличивали ее глаза, и это придавало ей комический вид. Чарон спохватился, поймав себя на том, что смотрит в эти карие глаза как зачарованный. Она переводила взгляд с одного на другое, и он отчетливо видел, как двигаются мышцы вокруг ее глаз.
– Я бы хотел взглянуть на квартиру.
– Арендная плата – девятьсот долларов в месяц, – как бы извиняясь сообщила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Джек Йоук заглянул в свою записную книжку. Он нашел нужный номер и позвонил.
– Да.
– Привет, это Джек Йоук, как дела?
– Слишком гладко, пижон. Что у тебя на уме?
– Видел утреннюю газету?
– Ты же знаешь, я не читаю это барахло.
– Вопрос. Какие сейчас уличные цены?
– Ты это о чем?
– Поднимаются или падают?
– Стабильные, парень. Пять баксов за упаковку. Кое-кто поговаривает о снижении до четырех, но дальше разговоров дело не идет. Навару такого не будет, понимаешь?
– Какие-нибудь проблемы с доставкой?
– Нет, насколько я знаю.
– Спасибо.
– Бывай.
Человек, с которым разговаривал Йоук, Харрисон Рональд Форд – он называл себя полным именем с тех пор, как тот актер с его именем стал популярным, – положил трубку на другом конце и вернулся к своему кофе.
Газета, про которую он только что сказал Йоуку, что никогда не читает, лежала раскрытой перед ним на кухонном столе. Под статьей, которую он читал, когда зазвонил телефон, стояло имя Йоука. Заголовок гласил, что ФБР закрыло банк «Секонд Потомак». Недавно убитый кассир Уолтер П. Харрингтон, вероятно, занимался отмыванием денег. Служащие «Секонд Потомак» в ужасе. Многочисленные нарушения требований бухгалтерского учета. Некоторые подозревали, что происходит что-то неладное, но никто не хотел рисковать работой и пенсией. Теперь у них нет ни того, ни другого.
Харрисон Рональд налил себе еще чашку кофе и прикурил очередную сигарету. Он посмотрел в окно на здание напротив, затем возвратился на свое место за кухонным столом и занялся комиксами. Просмотрев их и посмеявшись над приключениями Кэти, он достал карандаш и принялся разгадывать кроссворд.
Харрисон Рональд любил кроссворды. Давным-давно он заметил, что, заполняя их клетки, может думать о чем угодно. Сегодня ему предстояло многое обдумать.
В первую очередь это Фримэн Мак-Нэлли. Он знал, что Мак-Нэлли отмывал деньги через банк Харрингтона. Что будет делать Мак-Нэлли теперь? Его оборот составлял почти три миллиона наличными в неделю. Примерно четверть этой суммы шла на западное побережье в оплату за сырье, приличный кусок – на зарплату, отмазки и другие расходы. До сих пор операции приносили миллион долларов в неделю чистого дохода – чуть больше четырех миллионов в месяц – деньги, которые Мак-Нэлли должен был каким-то образом превращать в законные средства, чтобы он и его приятели могли их тратить и пускать в оборот.
Хоть это и приятные хлопоты, но хлопоты. Интересно было бы узнать, что придумал Фримэн.
За год, который Харрисон Рональд проработал в организации, Фримэн Мак-Нэлли снискал у него огромное уважение. Имея шесть классов образования, Фримэн Мак-Нэлли обладал особым чутьем и кошачьей способностью вывернуться и устоять на ногах в любой неожиданной ситуации, которые так часто бывают у любого энергичного бизнесмена.
Большинство неприятностей происходили с Мак-Нэлли из-за людей, работавших на него: из-за их жадности, пристрастия к наркотикам, тщеславия, самодовольства. Мак-Нэлли был прирожденным лидером. С ним невозможно было спорить. Все, кто в его глазах представлял опасность для его лидерства и дела, исчезали, быстро и навсегда. Но заблудшие души, которые, как он считал, можно исправить, он направлял на путь истинный и доверял им.
Как всякий наркоделец, Мак-Нэлли постоянно вел борьбу за свою территорию, перекрестки и дома, где его люди продавали товар. Мак-Нэлли обладал природным талантом для этой войны. Он представлял собой воплощение неотвратимости.
И как всякий наркоделец, он все время имел дело с наличными, что требовало постоянной бдительности в отношении мошенников и воров. Здесь Мак-Нэлли тоже преуспел, Бог его щедро наградил паранойей и природным нюхом на кражи. Насколько Харрисон Рональд знал, какие-то самонадеянные ребята пытались его надуть пару раз. Несколько этих глупцов получили по пуле в лоб на память о своей авантюре, а одного живьем распилили на части электропилой.
Но несмотря на то, что Фримэн Мак-Нэлли имел много общего с другими удачливыми дельцами, он был все-таки уникальным человеком. Он интуитивно чувствовал, что самую серьезную угрозу для его предприятия представляют власти – полиция, ФБР, ДЕА. Поэтому он периодически принимал меры для уменьшения этой угрозы до приемлемого уровня. Он находил политиков, полицейских и сотрудников ДЕА, которых можно купить, и покупал их.
В результате Харрисон Рональд Форд находился в Вашингтоне на нелегальном положении вместо того, чтобы сидеть за рулем патрульной машины в Эвансвилле, штат Индиана. Его здесь знали не как Харрисона Рональда Форда, а как Сэмми Зэт.
Конь Дон Кихота, 23 по горизонтали. Восемь букв, последняя Т.
Форд появился в Вашингтоне год назад и снял для себя эту дыру. Проболтавшись пару недель по барам, нашел работу у одного из распространителей, который работал на Мак-Нэлли. Он уже месяц занимался этим, когда одним дождливым вечером в четверг повстречал на улице своего давнего приятеля по студенческой бейсбольной команде из Эвансвилла, Джека Йоука.
Ему пришлось все рассказать Йоуку, выбора не было. Йоук знал, что он полицейский, и сохранил его тайну. Прошло уже больше десяти месяцев. Харрисон Рональд все еще жив, руки-ноги на месте. Теперь он выполнял ответственные поручения Фримэна и доставлял для него товар.
Он был близко, совсем рядом. Он знал имена двух местных полицейских в списке Фримэна и одного политика, но ему нужны доказательства, приемлемые для суда.
Они появятся. Рано или поздно он их получит. Если доживет.
Росинант. Росинант – конь Дон Кихота.
Только бы эта лиса Фримэн Мак-Нэлли не напал на след.
Черт побери этого Йоука. Зачем этому белому понадобилось звонить сегодня? Ну и ладно, чем хуже, тем лучше, Джек Йоук, по крайней мере, напишет ему некролог.
* * *
Покойный Джадсон Линкольн жил в современном трехэтажном городском доме в фешенебельном районе примерно в миле на северо-восток от Белого дома. Т. Джефферсон Броуди припарковал свой «мерседес» в квартале от дома Линкольна и вернулся назад пешком.
Его ждали. Утром он позвонил вдове и предупредил ее, что хочет поговорить с ней о приобретении дела ее покойного мужа. Она, по-видимому, связалась со своим адвокатом, затем перезвонила Броуди и предложила встретиться в два часа пополудни.
Судя по утреннему телефонному разговору, она была довольно спокойна, но это еще ничего не значило. Похоже, Броуди предстояло провести трудный день в обществе причитающей вдовы, бестолковых детей с плохими манерами и, конечно же, какого-нибудь толстого адвоката с волосами, расчесанными на пробор, готового до тошноты возиться с каждой фразой контракта и получающего за свое усердие чрезмерное вознаграждение. Вопрос о том, кто убил Джадсона Линкольна, видного чернокожего бизнесмена и опору общества, будет все время висеть в воздухе. И полиция. Они постоянно будут звонить вдове, задавая вопросы, без которых, по их мнению, не обойтись.
О, да. Т. Джефферсон Броуди с этим справится.
Нажав на кнопку дверного звонка, Броуди поправил двадцатидолларовый голубой шелковый платок в нагрудном кармане пиджака. Он надеялся, что ему не придется предлагать его для содержимого носа вдовы, но… Он расправил галстук и проверил, на все ли пуговицы застегнут пиджак и нет ли на нем складок под шерстяным пальто длиной до колен.
Дверь открыла чернокожая горничная, вся униформа которой заключалась в маленьком белом фартуке. Он протянул ей свою карточку и сказал:
– К миссис Линкольн, пожалуйста.
– Я возьму ваше пальто, сэр. – Взяв его пальто, она добавила: – Сюда, пожалуйста, сэр, – и проводила его по коридору в кабинет.
Миссис Линкольн оказалась высокой женщиной с тонкими чертами лица и потрясающей фигурой. Ее талия, с удовлетворением отметил про себя Броуди, не превышала двадцати двух дюймов. А объем груди, прикинул он, был в два раза больше. Джадсон Линкольн, должно быть, совсем выжил из ума, если волочился за потаскушками, в то время когда дома его ожидал такой лакомый кусочек!
Она улыбнулась.
Т. Джефферсон Броуди почувствовал, как у него вспотели колени.
– Я Дебора Линкольн, мистер Броуди. А это мой адвокат Джеремия Джоунс.
Теперь Броуди в первый раз взглянул на адвоката. Лет двадцати пяти, с волосами, гладко зачесанными назад, плохими зубами и скользкой улыбкой.
– Да, да, мистер Броуди, Дебора рассказала мне о заинтересованности вашего клиента в приобретении дела ее мужа. Такое горе, она потеряла его так рано.
Пока Броуди любовался вдовой, ему вдруг пришло в голову, что она слишком хорошо переносит смерть своего несчастного мужа. Их взгляды встретились, и оба улыбнулись друг другу. Она отвернулась от Броуди и, как ему показалось, сделала над собой усилие, чтобы придать лицу должное выражение.
– Такое горе, – произнес Броуди, еще раз взглянув на жиголо Джоунса. – Гм, да, жизнь должна продолжаться. Простите, что беспокою вас сразу после… э-э, но мои клиенты настаивали, чтобы я поговорил с вами об их интересах в делах вашего мужа до того как вы… э-э, до того как вы…
Прекрасная Дебора Линкольн взяла своего адвоката за руку и сжала ее, восторженно глядя на Броуди.
– …Они хотят купить его бизнес, – закончил он, запинаясь и пытаясь собраться с мыслями.
Да, действительно. Дебора Линкольн. Да, верно, вам нужен мужчина, который бы успокоил вас в нужный час. Но почему этот прыщ в адвокатском сюртуке? Почему не Т. Джефферсон Броуди?
– У меня для вас отличное предложение. – И Броуди подарил вдове свою самую откровенную, самую искреннюю улыбку.
Переговоры с Деборой Линкольн и ее адвокатом Джоунсом заняли остаток часа. Броуди предложил 350 000 долларов, адвокат требовал 450 000. После некоторых взаимных уступок миссис Линкольн милостиво согласилась на компромисс в 400 000. Ее адвокат, взяв ее за руку и глядя прямо в глаза, пытался убедить запросить больше, но она уже приняла решение.
– Четыреста тысяч – это по-честному, – сказала она. – Это как раз столько, во сколько Джадсон оценивал свое дело.
Она мягко улыбнулась Джоунсу и пожала ему руку. Броуди закатил глаза к Всевышнему.
Они договорились, что завтра утром миссис Линкольн и мистер Джоунс придут в офис Броуди, чтобы просмотреть документы на продажу, счета и другие бумаги. Броуди все приготовит к их приходу.
Пожав всем руки, Броуди вышел из кабинета в сопровождении горничной, которая помогла ему надеть пальто и придержала дверь.
Уже на тротуаре, когда дверь за ним закрылась, он, направляясь к автомобилю, позволил себе от души рассмеяться.
* * *
Дверь открыла молодая женщина с платком на голове.
– Как я понял, вы сдаете квартиру? – с надеждой в голосе спросил Генри Чарон, приподняв брови.
– Да, входите, входите. На улице так холодно. Сколько там, градусов пять?
– Чуть больше, я думаю.
– Это наверху. Спальня, ванная, гостиная и кухня. Очень симпатичная.
Они стояли в коридоре. Дом на Нью-Гэмпшир-авеню оказался старым, но довольно чистым. Женщина носила большие очки в роговой оправе коричневого цвета, с толстыми стеклами, которые сильно увеличивали ее глаза, и это придавало ей комический вид. Чарон спохватился, поймав себя на том, что смотрит в эти карие глаза как зачарованный. Она переводила взгляд с одного на другое, и он отчетливо видел, как двигаются мышцы вокруг ее глаз.
– Я бы хотел взглянуть на квартиру.
– Арендная плата – девятьсот долларов в месяц, – как бы извиняясь сообщила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85