Поток писем, передовиц и обозрений пошатнул было устои академической свободы, газета раскупалась, но только и всего. С полдюжины конгрессменов принялись поучать население, за что поплатились несколькими голосами в своих округах.
Конрой наслаждался ролью революционера и внезапно свалившейся известностью до осени 1989 года, когда коммунистические режимы в Восточной Европе начали рушиться как карточные домики. После этого он упал духом и отказывался давать интервью.
– Да, политические науки, – глаза профессора нервно забегали по толпе гостей, болтавших в обычной для вечеринки манере.
– Скажите, профессор, что вы думаете по поводу последних перестановок в советском Политбюро?
Профессор взглянул прямо в лицо Йоуку. В тот же момент Джейк Графтон легонько тронул Йоука за плечо, отделился от стены и направился к столу с закусками.
– Они предали идею. Они предали единомышленников, которые верили им и поддерживали их.
– Так, по вашему мнению, коммунизм не потерпел поражения?
Губы профессора задрожали.
– Коммунисты стали жадными, они продались за доллары, продали свою мечту американским финансовым воротилам и обманщикам, которые поработили рабочий люд. – Он говорил с пафосом, наполненным горечью.
– А что, если они правы, а вы нет? – спросил Йоук, когда профессор замолчал, чтобы перевести дух.
– Я прав! Я никогда не ошибаюсь! – Его голос задрожал еще больше. – Я прав! – Он отстранился от Йоука, прижав руки к груди. Пустой стакан, лишенный опоры, упал на ковер. – У нас был шанс сделать человечество лучше. У нас был шанс построить новое общество, где все люди – братья, мир трудящихся, свободных от эксплуатации со стороны сильных, жадных, ленивых, которые унаследовали свое богатство, которые…
Теперь все взоры были устремлены на него. Все прочие разговоры прекратились. Конрой не замечал. Он уже кричал в голос.
– …Эксплуататоры торжествуют. Это самый постыдный миг в истории человечества. – Он охрип, изо рта летела слюна. – Коммунисты сдались на милость богатых и облеченных властью. Они продали нас в рабство!
Появилась Колли Графтон, положила на плечо профессора руку и зашептала что-то ему в ухо. Глаза Уинстона Конроя закрылись, плечи опустились. Она заботливо увела его из комнаты, подальше от испуганных и недоуменных взглядов гостей.
Все вернулись к прерванным разговорам.
Джек Йоук стоял в одиночестве, все избегали его взглядов. Тиш Сэмьюэлз нигде не было видно. Внезапно почувствовав жажду, он направился на кухню.
Джек стоял у раковины, смешивая себе бурбон с водой, когда на кухню вошел Джейк Графтон.
– Простите, напомните ваше имя.
– Джек Йоук, капитан. Послушайте, я должен извиниться перед вами и вашей женой. Я не хотел так расстроить Конроя.
– М-да, – Джейк открыл холодильник и достал бутылку пива. Он свернул крышку и сделал глоток.
– Чем вы занимаетесь?
– Репортер в «Вашингтон пост».
Графтон кивнул и сделал еще глоток.
– Ваша жена прекрасно преподает. Я в восторге от ее уроков.
– Она любит преподавание.
– Это видно, когда она в аудитории.
– Слышали что-нибудь сегодня об этом наркодельце из Колумбии, Альдане? Где он закончит свои дни?
– Здесь, в Вашингтоне. Министерство юстиции объявило об этом три или четыре часа назад.
Джейк Графтон вздохнул.
– Думаете, будут проблемы?
– Не удивлюсь, – ответил хозяин. – Пожалуй, каждое поколение имеет своего Калигулу, деспота до мозга костей. У нас это преступники-психопаты, их много больше, чем единицы. Я слышал, что империя Альданы оценивается в четыре миллиарда. Внушительно, да?
– Вы считаете, американское правительство намерено затягивать решение тех проблем, которые уже стоят перед Колумбией?
Джейк Графтон хмыкнул.
– К сожалению, мой магический кристалл ничего не говорит мне по этому поводу. Почему вы занялись испанским, Джек?
– Думал, поможет в работе. – Это было относительной правдой. Джек Йоук взялся за изучение испанского в надежде пробиться в зарубежный отдел, где репортеры со знанием языков пользовались преимуществом. Но до сих пор ему не удалось получить никакой поддержки, чтобы сделать карьеру, поэтому он и пришел на вечеринку по случаю окончания семестра, чтобы встретиться с Джейком Графтоном.
– Может, удастся взять интервью у Альданы в камере.
Графтон пожал плечами.
– Как я понимаю, вы служите в ВМС?
– Да.
– В аппарате Комитета начальников штабов?
– У-гу, – серые глаза за стеклами очков в стальной оправе внимательно посмотрели на Йоука.
Йоук решил спросить наугад.
– Как по-вашему, что случится, когда они привезут Альдану сюда на суд?
Лицо Джейка Графтона ничего не выражало.
– Развлекайтесь, Джек, – бросил он через плечо уже в дверях. Ничего, подумал Йоук, Бог создал мир за шесть дней.
Он услышал стук в дверь и выглянул из кухни, чтобы посмотреть, кто пришел. Дочь хозяев Эми прошла мимо и открыла дверь.
– Привет, красавица. – Вошедшему было лет тридцать, роста примерно пять футов десять дюймов, короткие каштановые волосы и ровные белые зубы. Он вручил Эми коробку, завернутую в рождественскую бумагу. – Тебе от верных поклонников. Радости, счастья и всего прочего.
Девочка взяла сверток и с энтузиазмом его встряхнула.
– На твоем месте я бы так опрометчиво не поступал, – серьезно произнес гость. – Эта штука может ломаться. Жизнь Вселенной, как известно, идет на убыль, Время и Пространство сжимаются, в конечном итоге все деформируется, разрушится и поглотится субстанцией – и камни, и кошки, и дети – все. – Он шумно втянул ртом воздух. – Возможно, и луна сгинет тоже. И пара планет.
Широко улыбаясь, Эми с силой встряхнула сверток еще раз, а затем бросилась на шею пришедшему.
– О, Тоуд, спасибо!
– Это от меня и от Риты. – Он взъерошил ей волосы и легонько ухватил за ухо. – Ну-ка, говори и ей спасибо.
– Скажу-скажу.
Когда Эми убежала, Джек представился.
– Меня зовут Тоуд Таркингтон, – сообщил гость.
Еще один моряк, с раздражением подумал Джек Йоук, со своими причудами и прозвищами. Интересно, как они называли Графтона.
– Тоуд, да? Готов спорить, ваша матушка испуганно вздрагивает, каждый раз слыша такое!
– Она привыкла. На такие мелочи она не обращает внимания. – Таркингтон беспомощно взмахнул рукой и улыбнулся.
Внезапно Джеку пришло в голову, что ему не нравится этот гладкий и речистый мистер Таркингтон.
– Большинство гражданских не понимают тонкостей военно-морской дружбы, так ведь? Но я нахожу это странным.
Улыбка исчезла с лица Таркингтона. Две-три секунды он смотрел на Йоука, подняв брови.
– Вы выглядите так, будто у вас случился запор.
Прежде чем Йоук успел ответить, Таркингтон уже повернулся к нему спиной.
Спустя полчаса Джек нашел Тиш на балконе среди гостей. Вид отсюда открывался прекрасный, огни города мерцали в холодном воздухе. Вашингтон наслаждался не по сезону долгой осенью. Несмотря на то, что несколько раз все же случались холодные утренники, температура, как правило, не опускалась ниже десяти градусов тепла, как в этот вечер. На балконе царило оживление, хотя присутствовавшие то и дело потирали руки от холода, приходилось греться, прижимаясь друг к другу. Слева виднелся Потомак, а прямо впереди, на фоне Рестона, возвышался памятник Вашингтону.
– Внимание все, это Джек Йоук, – представила Джека остальным присутствовавшим Тиш.
Они вежливо кивнули, а затем один из однокашников Йоука по испанской группе продолжил свой монолог, прерванный его внезапным появлением. Он был средних лет и называл себя Брат Харольд.
– В конце концов я подумал, к чему запоминать все эти посты, псалмы, одеяния и молитвы? Я могу сократить медитации, оставив самое существенное, сделать из них нечто вроде подсознательного программирования, а затем гармония и трансцендентность позволят привлечь широкую аудиторию.
– Ты готова уйти? – шепнул Йоук своей спутнице.
– Минутку, – ответила она, увлеченная рассказом Брата Харольда.
Йоук постарался изобразить заинтересованность. Эту сказку он уже слышал трижды за последнее время. В отличие от Джейка Графтона или Уилсона Конроя, Брат Харольд был уверен, что облагодетельствует Йоука, позволив ему написать о себе статью в газету.
– …Так я ввел музыку. Конечно, не какую попало, а тщательно подобранную в стиле «соул». – Он немного поговорил о песнопениях древних монахов, об эффекте эхо, о подсознании, и затем сделал заключение. – Цель была – добиться экстаза посредством реверберации. И это сработало! Я доволен. Мои последователи получили покой и успокоение. Метод поразительно подходит для трансформации.
Йоук решил, что ему хватит. Он проскользнул через раздвижную стеклянную дверь и решил подождать внутри. Тоуд Таркингтон стоял у стены в одиночестве, сжимая в руке бутылку пива. Он даже не потрудился взглянуть на Йоука. Репортер ответил тем же.
Через секунду Тиш была рядом.
– Что такое «покой»? – спросила она, закрывая за собой дверь.
– Черт его знает. Могу поспорить, Брат Харольд тоже не знает. Давай попрощаемся с хозяйкой и отчалим.
– Она такая искренняя.
– Сумасшедшие все такие, – проворчал Йоук, с отвращением вспоминая сцену с Конроем.
Колли Графтон у двери прощалась с уходившей парой, ее дочь стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу. Колли была чуть выше среднего роста, держалась она прямо, с королевской осанкой. В этот вечер она убрала волосы назад и скрепила заколкой. Йоук обратил внимание на ее усталые глаза, когда прощался и благодарил за вечер и за уроки испанского.
– Надеюсь, с профессором Конроем все в порядке, я не хотел его расстроить.
– Жаль его, сейчас он переживает трудные времена.
Йоук кивнул, Тиш пожала ей руку, и они направились к лифту.
– Она мне понравилась, – сказала Тиш, лишь только двери лифта закрылись за ними. – Мы мило побеседовали.
– У нее странные друзья, – заметил Йоук, имея в виду Конроя.
– С тех пор, как коммунизм в Восточной Европе приказал долго жить, а Советский Союз развалился, над профессором все смеются, – попыталась объяснить Тиш. – Он никогда не думал, что его так возненавидят, будут оскорблять…
– Не думал? Да этот ядовитый прыщ засохнет без внимания!
– …Но насмешки ранят его.
– Поэтому миссис Графтон и жалеет его, да?
– Нет, – терпеливо продолжала Тиш. – Жалость убьет его. Она друг Конроя, потому что у него нет других друзей.
– А-а.
– Ты видел Тоуда Таркингтона? – уже на стоянке спросила она его.
– Угу.
– У нас был замечательный разговор. Его жены нет в городе, поэтому он приехал один. Он славный.
– Моряк, так?
– Ей-богу, не знаю. Я не спрашивала.
– Военные – вот что портит этот город. Куда ни плюнь – везде военные.
– И что?
Йоук открыл машину и помог ей сесть.
– Не люблю военных, – сказал он, уже сев за руль. Он вставил ключ в зажигание и повернул. – Мне не нравится, что они так упрощенно смотрят на мир. Я не люблю все эти ритуалы, чинопочитание, славословие войне, страданиям и смертям. Мне не нравится, что они постоянно тянут из казны. Вся эта свистопляска вызывает во мне раздражение.
– Да, – попыталась вмешаться Тиш, – но мне кажется, они такие же люди, как и все мы.
Йоук продолжал излагать свою мысль, не давая увести себя в сторону.
– Они ископаемые. Военные – это же анахронизм в мире, которому нужно накормить пять миллиардов человек. Они больше проблем создают, чем разрешают.
– Может быть, – ответила Тиш, глядя в окно и не проявляя особого внимания к глубокомысленным выводам репортера.
– Ты видела мужа миссис Графтон?
– О да, мы перекинулись парой слов, он прекрасный парень в полном смысле слова.
– Хочешь где-нибудь выпить?
– Не сегодня, спасибо. Я лучше поеду домой. Может, в другой раз.
– Конечно. – Джек включил передачу и выехал на улицу.
* * *
Подбросив Тиш домой, Йоук поехал в центр города, в офис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85