— Потому что под бдительным присмотром этих волкодавов я не имею морального права тебя компрометировать.
— Компрометировать? — удивилась Джулия. — Меня? Каким образом?
— Очень просто. Например, пригласить тебя в мою берлогу, чтобы угостить на сон грядущий стаканчиком текилы и чашечкой кофе.
— А ты уверен, что сумеешь ограничиться только текилой и кофе? — лукаво осведомилась Джулия.
Питт убрал правую руку с баранки и ласково похлопал ее по голой коленке.
— Женщины до сих пор остаются для меня загадкой, но я всерьез рассчитываю, что ты в состоянии хотя бы на время забыть о своем статусе правительственного агента.
Вместо ответа она придвинулась поближе и прижалась к нему, уткнувшись лицом под мышку и с наслаждением вдыхая едва уловимый мужской запах, смешанный с запахом дорогой кожи.
— Мои служебные обязанности закончились, как только мы с тобой покинули дом этого подонка, — решительно заявила Джулия. — Теперь я свободна как ветер и могу распоряжаться собой как мне вздумается. Обожаю текилу, хотя ни разу не пробовала.
— Как мы избавимся от эскорта?
— Никак. Придется потерпеть.
— Как ты думаешь, они сильно рассердятся, если я изменю маршрут?
— Не знаю, — улыбнулась девушка. — Но ты ведь все равно изменишь.
Питт переключил скорость и лихо развернулся на пустынной трассе, предварительно просигналив фарами о своем намерении Водители обоих микроавтобусов, чуть замешкавшись, повторили маневр, и кавалькада двинулась в обратном направлении.
— Надеюсь, они не станут стрелять нам по колесам, — озабоченно сказал Питт, прибавляя скорость. — Заменить их обойдется в кругленькую сумму.
— Скажи, а ты правда нанял киллеров, чтобы убить Шэня, или просто лапшу ему на уши вешал?
— Конечно же, вешал! — осклабился Питт. — Но он, похоже, поверил, потому что привык судить о других по своим меркам. Пускай теперь нервничает, ночей не спит, к каждому шороху прислушивается.
— Представляю, каково ему будет в роли жертвы! — рассмеялась Джулия. — Но я так и не поняла, зачем мы возвращаемся?
— Мне кажется, я нащупал уязвимое место Шэня. Его ахиллесову пяту, извини за банальность. Хотя его личная жизнь окружена неприступной на первый взгляд стеной, маленькая брешь в ней все-таки просматривается. Если очень постараться, можно ее расширить, а потом нанести удар.
Джулия зябко поежилась и поглубже запахнулась в плащ.
— Если я правильно поняла, в ходе беседы с ним ты услышал и взял на заметку что-то такое, на что я не обратила внимания или пропустила мимо ушей?
— Совершенно верно. «Мечта всей моей жизни», — именно так он выразился.
— Речь шла вроде бы о каких-то культурных ценностях, вывезенных из Китая по приказу Чан Кайши. — Джулия наморщила лоб, припоминая этот эпизод.
— Их я и имел в виду, — подтвердил Питт.
— Но у него и так самая большая в мире коллекция произведений древнего китайского искусства. Зачем ему тратить время и деньги на поиски затонувшего судна? Не вижу смысла.
— А я вижу, потому что сам такой. Затерянные на дне морей и океанов сокровища веками будоражат воображение людей, порой делая их одержимыми и готовыми на любые жертвы ради подводного клада. Вот и Шэнь тоже одержим заветной мечтой отыскать и поднять пропавшие раритеты, и он в лепешку расшибется, чтобы осуществить ее. Пойми, он не может обрести ни счастья, ни покоя, пока не заменит на оригиналы копии из своей коллекции. Да-да, не удивляйся, большинство экспонатов, которыми мы с тобой сегодня любовались, — искусные подделки, тайно изготовленные по его заказу по снимкам и описаниям подлинных шедевров. Лишь обладание тем, чего нет больше ни у кого на свете, по-настоящему тешит его непомерное самолюбие. Мне случалось встречать людей такого же склада, и я уверен, что Шэнь не пожалеет тридцати лет жизни, чтобы найти судно и заполучить сокровища в свое единоличное владение.
— Но как можно разыскать на дне морском более полувека назад и неизвестно где затонувший корабль? — удивилась Джулия. — Я, например, даже представить себе не могу, с чего начать.
— А начнем мы с того, — загадочно улыбнулся Питт, — что постучимся в одну дверь примерно в шести кварталах отсюда.
26
Питт осторожно втиснул громоздкий «дюзенберг» в узкий проезд между двумя кирпичными домами, до самой крыши увитыми плющом, и остановил машину у фасада длинного приземистого строения, в котором когда-то размещался каретный двор.
— И кто же в домике живет? — поинтересовалась Джулия.
— Чрезвычайно оригинальный тип, — туманно ответил Питт и жестом указал на массивный бронзовый дверной молоток с набалдашником в форме парусника. — Постучи в дверку, девочка, если успеешь.
— Что значит «если успеешь»? — насторожилась Джулия, боязливо отдернув руку, — Тут какой-то подвох?
— Да не бойся, не укусит. Возьми его!
Но не успела девушка прикоснуться к рукоятке, как дверь распахнулась и на пороге, заслонив собою весь дверной проем, появился необыкновенно тучный мужчина в темно-красной пижаме. Тихо ахнув, Джулия отшатнулась, едва не сбив с ног стоявшего за ее спиной спутника. Питт расхохотался.
— Он всегда успевает, — сообщил он громким шепотом.
— Что успевает? — подозрительно нахмурился толстяк.
— Открыть дверь раньше, чем в нее постучатся.
— А-а, вот ты о чем, — пренебрежительно отмахнулся хозяин. — Я же не виноват, что звонок всегда предупреждает меня, если кто-то подъезжает к дому.
— Привет, Джулиан, — протянул руку Питт. — Прошу прощения за поздний визит.
— Не болтай глупостей! — обиженно пробасил мужчина, весивший, должно быть, не меньше четырехсот фунтов. — Ты прекрасно знаешь, что в этом доме тебе рады в любое время дня и ночи. Я вижу, ты не один, мой мальчик. Скорее представь меня своей очаровательной даме. Ужасно не терпится поцеловать ей ручку. Или щечку, — добавил он с надеждой в голосе.
— Это Джулия, — улыбнулся Питт. — Джулия Ли. А этого разжиревшего гурмана и любителя коллекционных вин зовут Джулиан Перлмуттер. Помимо прочих достоинств, он является обладателем самой полной в мире библиотеки по истории кораблекрушений.
Джулиан с достоинством поклонился — насколько позволил ему объемистый живот, с удовольствием поцеловал девушке руку, а потом чмокнул ее и в подставленную щеку, что привело его в исключительно радужное настроение.
— Друзья Дирка — мои друзья! — объявил он во всеуслышание и отступил назад, размашистым жестом приглашая гостей пройти внутрь. — Заходите, не стесняйтесь, нечего на пороге стоять. Я как раз собирался откупорить бутылочку сорокалетнего португальского портвейна. Надеюсь, мои дорогие, вы не откажетесь распить ее вместе со мной?
У Джулии глаза разбежались при виде тысяч и тысяч томов, заполнявших каждый квадратный дюйм свободного пространства. Большая часть книг размещалась на высоких, под потолок, стеллажах, остальные лежали в стопках и связках где придется — на антресолях, лестницах, балкончиках, на кухне, в гостиной, спальне, прихожей и даже в ванной. Меж книжных штабелей пролегали узкие проходы, по которым хозяин имел возможность пробраться из одного крыла дома в другое, правда, довольно извилистым маршрутом.
За пятьдесят лет Джулиан Перлмуттер превратил свою библиотеку в крупнейшее в мире собрание рукописных и печатных трудов по истории покорения человеком морей и океанов планеты от Ноева ковчега до наших дней. Ни один государственный морской архив не обладал и половиной информации, собранной под крышей бывшего каретного двора, в котором всего лишь сто лет тому назад соседствовали друг с другом разукрашенные прогулочные кареты, легкие фаэтоны и кабриолеты, извозчичьи коляски и ломовые подводы. Если Перлмуттеру не удавалось приобрести какое-то редкое издание или бортовой журнал, он снимал копию. Коллеги наперебой умоляли его продублировать библиотеку в электронном виде, опасаясь пожара или другого стихийного бедствия, но Джулиан упорно отказывался, предпочитая иметь дело с рукотворными страницами и переплетами, пахнущими кожей и пылью веков. При этом он с готовностью откликался на просьбы других исследователей и предоставлял необходимые им сведения, не требуя никакой платы. За долгие годы знакомства на памяти Питта не было ни одного случая, чтобы старина Перлмуттер кому-нибудь отказал.
Колоссальные книжные россыпи поражали воображение, но еще более внушительное зрелище представлял собой сам владелец всего этого неисчислимого богатства. Сибарит, обжора и любитель выпить, он не привык отказывать себе ни в чем, что касалось удовлетворения его аппетита и гурманских наклонностей. Трудно сказать, в какой мере отразилась многолетняя невоздержанность в еде и питье на его здоровье, но совсем расплывшаяся к старости круглая физиономия библиофила, в центре которой лиловой сливой торчал огромный мясистый нос, приобрела перманентную кирпичную окраску. Впрочем, этот сравнительно небольшой недостаток с лихвой компенсировался пышной седой гривой вьющихся волос и густой окладистой бородой. По-мушкетерски закрученные усы окаймляли полные, чувственные губы, а из-под кустистых бровей с озорным молодым задором пронзительно смотрели на мир глаза цвета глубокой небесной синевы. Несмотря на солидный вес и объем, в могучем теле Перлмуттера не нашлось бы и капли лишнего жира. Своим излучающим непоколебимый оптимизм обликом он чем-то напоминал деревянные скульптуры Торвальдсена. Многие считали его гораздо моложе, чем было на самом деле, хотя Джулиан Перлмуттер еще год назад перешел семидесятилетний рубеж, что никак не мешало ему по-прежнему наслаждаться жизнью.
Близкий друг сенатора Джорджа Питта, Перлмуттер знал Дирка с пеленок и относился к нему примерно так же, как бездетный дядюшка к любимому племяннику. Обеденный стол в гостиной заменяла отреставрированная и до блеска отлакированная крышка палубного люка парусного судна начала XIX века, а из мадерных рюмок синего венецианского стекла когда-то пили пассажиры первого класса итальянского круизного лайнера «Андреа Дориа». Каждую украшало миниатюрное изображение судна, выполненное эмалью, что вызвало законное недоумение Джулии.
— Я всегда считала, что «Андреа Дориа» давным-давно затонул, — заметила она. — Или я ошибаюсь?
— Нет, мисс Ли, — успокоил ее Перлмуттер, наливая вино в изумительной красоты рюмку на высокой восьмигранной ножке, — лайнер по-прежнему покоится на дне морском, а это, так сказать, трофейное имущество. Лет пять назад Дирк обследовал его останки и прихватил в сервизной ящик с рюмками, которые, зная мою слабость, любезно презентовал мне. Как вам мой портвейн?
Джулии польстило, что такой признанный знаток интересуется ее мнением, и постаралась его не разочаровать. Сделав небольшой глоток, она изобразила на лице райское наслаждение и энергично закивала.
— Вино восхитительное, мистер Перлмуттер.
— Очень хорошо! — заулыбался толстяк. — Я так и знал, что вам понравится. А тебя я даже не спрашиваю, — сердито покосился он на Питта. — Мне твои плебейские вкусы давно известны!
Тот сделал вид, что смертельно оскорблен замечанием хозяина и немедленно парировал выпад:
— Да ты сам не отличишь хороший портвейн от дешевого пойла, даже если утопить тебя в бочке! А я, между прочим, вырос среди виноградников и в винах разбираюсь получше некоторых, которым только бы глотку залить.
— Господи, и зачем я только открыл дверь и впустил в мой дом это чудовище?! — простонал Перлмуттер, скорчив страдальческую гримасу.
— Вы всегда так препираетесь? — невинно осведомилась Джулия, легко догадавшись, что ее просто разыгрывают.
— Нет, только при встрече, — рассмеялся Питт.
— Так что же привело вас ко мне в столь поздний час, молодые люди? — спросил хозяин, незаметно подмигнув девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128