Стоило «дюзенбергу» оказаться в привычной атмосфере, как его мотор, до сих пор не дававший сбоев, болезненно задрожал, зачихал, застучал и почти перестал реагировать на команды, уподобившись окончательно выдохшемуся ретриверу, проплывшему целую милю с подстреленной хозяином уткой в зубах. Угрожая вот-вот заглохнуть, он кое-как протащил лимузин еще сотню ярдов, после чего отдышался, образумился и снова вошел в рабочий режим. Вентилятор вкупе с разогретым радиатором высушили подмокшие свечи, и четыре забарахливших было цилиндра один за другим вернулись к жизни.
Сотрясаемая мелкой дрожью, мокрая и несчастная Джулия, отплевываясь, из последних сил заползла на сиденье и бросила взгляд назад. Микроавтобус с наемниками, преследуемый вереницей полицейских машин, во все лопатки улепетывал в сторону памятника Вашингтону. Убедившись, что опасность миновала, она выжала воду из подола своего вечернего платья и пригладила ладонью висящие сосульками волосы в заранее обреченной попытке навести марафет. А когда поняла, что все ее усилия тщетны, повела себя так, как всегда или почти всегда ведут себя особы слабого пола в аналогичной ситуации, повинуясь безусловному рефлексу, который почему-то принято называть женской логикой. Иначе говоря, принялась искать козла отпущения, чтобы обвинить его во всех своих злоключениях. Поскольку никого больше рядом не нашлось, вся накопившаяся злость целиком вылилась на голову Питта. Когда Джулия повернулась к нему, глаза ее горели первобытной яростью, как у разъяренной пантеры.
— По твоей милости я насквозь промокла и наверняка схвачу воспаление легких! Моя одежда безнадежно испорчена, теперь ее только на помойку выбросить. Прическа выглядит как ерш для чистки сортира! — Задохнувшись от негодования, она на несколько секунд замолчала, и выражение ее лица немного смягчилось. — Ты авантюрист и гнусный обманщик, Дирк Питт! — продолжала Джулия, но уже без прежнего азарта. — Не будь я обязана тебе жизнью, непременно потребовала бы возмещения убытков и морального ущерба. Или хотя бы новое платье, — добавила она жалобным голосом.
Питт уже съехал с газона на твердый асфальт и выбрался на Индепенденс-авеню. Впереди показался Мемориальный мост через Потомак, за которым начиналась прямая магистраль, ведущая к аэропорту и его любимому ангару.
— Насчет платья подумаю, — улыбнулся он. — И если ты будешь хорошей девочкой, отвезу к себе домой, где ты сможешь обсушиться, принять душ и выпить чашечку кофе.
— А если я буду плохой девочкой? — промурлыкала Джулия. — Что тогда?
Питт расхохотался. Отчасти от облегчения — как ни крути, а сегодня ему уже дважды удалось ускользнуть из объятий старухи с косой, — но главным образом, отдавая должное комизму ситуации. Купание в пруду превратило Джулию из ослепительной красавицы в жалкого, взъерошенного котенка, однако она продолжала кокетничать как ни в чем не бывало, одновременно стараясь, без особого, впрочем, успеха, прикрыть некоторые части тела, рельефно обрисовывающиеся под мокрым и сделавшимся совершенно прозрачным платьем.
— Продолжай в том же духе, — поощрительно усмехнулся Питт, — и тогда мы, возможно, как-нибудь обойдемся без кофе.
28
Солнечный свет уже пробивался сквозь жалюзи, когда Джулия выплыла наконец из дремотного тумана, чувствуя во всем теле необыкновенную легкость. Это было на редкость приятное ощущение, навеянное, без сомнения, бурными перипетиями минувшей ночи, особенно ее финальной части, завершившейся перед самым рассветом. Она открыла глаза, привела в порядок отрывочные, разрозненные воспоминания и принялась внимательно изучать окружающую обстановку. Большая двухспальная кровать, в которой она проснулась в гордом одиночестве, стояла в центре просторной комнаты, напоминающей капитанскую каюту парусного корабля конца позапрошлого века. Вся мебель и другие предметы обихода — от антикварных кресел, столиков и бюро до холодного оружия и старинных навигационных приборов на стенах и полках — словно сошли с иллюстраций к морским романам Фенимора Купера, Роберта Стивенсона, Рафаэля Сабатини и Сесила Скотта Форестера.
Подобно большинству женщин, Джулия питала повышенный интерес к сравнительно небольшой по численности группе лиц противоположного пола, гордо именующих себя убежденными холостяками. Разделяя распространенное мнение, что характер одинокого мужчины вернее всего определяется бытовыми условиями, в которых тот существует, она никогда не упускала случая проверить это на практике. Предыдущий опыт общения с подобными экземплярами выработал в ней стойкое убеждение в их социальной неполноценности и некоторой инфантильности. Холостяки в ее представлении делились на две основные категории: неряхи и аккуратисты. Первые ненавидят мыть посуду, подметать полы и вытирать пыль. Уборка постели для них столь же чуждое и экзотическое занятие, как производство козьего сыра. В спальнях и кухнях их жилищ постоянно заводится всякая мелкая живность. Вокруг новеньких стиральных машин с ни разу не раскрытой инструкцией по эксплуатации скапливаются горы плесневеющего грязного белья. В холодильниках они держат только яйца и пиво, предпочитая питаться в кафе и ресторанах.
Вторые являют собой полную противоположность первым. Стерильность мест их обитания может привести в восхищение специалиста по обеззараживанию окружающее среды. Пыль, грязь, пятна, хлебные крошки и следы зубной пасты в раковине умывальника выявляются и ликвидируются с энергией и энтузиазмом, достойными лучшего применения. Каждый предмет мебели, каждая тарелка, чашка, ложка или вилка имеют свое, раз и навсегда закрепленное за ними место. Самый дотошный санитарный инспектор не найдет, к чему придраться на кухне аккуратиста. Уходя, они всегда гасят свет и выключают электроприборы, а возвращаясь домой, тщательно вытирают ноги перед дверью.
Беглый осмотр спальни вызвал у Джулии некоторое замешательство, потому что объект не поддавался привычной классификации. Немного поразмыслив, она пришла к парадоксальному выводу, что в Питте непостижимым образом сочетаются наиболее привлекательные отличительные особенности как первой, так и второй категории. Все окружающие ее вещи создавали уютное ощущение прочности и надежности, но в то же время несли отпечаток чисто мужской небрежности и безалаберности. Не самые приятные, по большому счету, черты характера, но именно они почему-то обладают особой притягательностью в женских глазах. Мысль о других женщинах в жизни Питта вызвала у Джулии мимолетную вспышку ревности, но она быстро успокоилась: судя по обстановке, дамы здесь если и бывали, то надолго не задерживались, что внушало определенный оптимизм.
Отбросив одеяло, она выбралась из постели и голышом прошлепала в соседнюю комнату, оказавшуюся гостиной. Вдоль двух стен тянулись застекленные стеллажи, на которых размещались модели затонувших судов, обнаруженных, обследованных и поднятых с морского дна при участии Питта и его коллег из НУМА. На третьей висели четыре полотна кисти Ричарда Де Россе, американского художника-мариниста XIX века, изображающие старинные колесные пароходы в открытом море, в гостиной явственно ощущался тот же теплый домашний уют что и в спальне, не имеющий ничего общего с претенциозно утонченной бездушностью атмосферы, создаваемой современными дизайнерами.
Движимая ненасытным женским любопытством, Джулия завершила обход, вернулась в спальню, уселась, скрестив босые ноги, на кровать и крепко задумалась. Кое-что из увиденного поразило ее, кое-что вызвало недоумение, кое-что опечалило. Теперь она намного отчетливее представляла себе истинную сущность человека, с которым столкнула ее судьба. Его очевидный консерватизм в пристрастиях и вкусах вовсе не был напускным, как ей показалось вначале, а уходил корнями в прошлое, которому принадлежал сам Дирк Питт. Подтверждение своей догадке Джулия находила практически во всем, что находилось в ангаре, служившем ему домом: коллекции антикварных автомобилей, мебели, картинах, посуде, столовых приборах и даже в таких мелочах, как тяжелые медные пробки, обнаруженные ею в ванной комнате и кухонной мойке.
Немые свидетели минувших эпох, снятые с потерпевших кораблекрушение судов, приобретенные на аукционах и распродажах, найденные при раскопках или добытые иным способом, вещи ревниво оберегали личную жизнь хозяина, создавая вокруг него непроницаемый для посторонних барьер. Он обожал женщин, преклонялся перед их красотой и обаянием, мог совершить подвиг или пойти на безумный риск, лишь бы добиться благосклонности очередной избранницы. Они неизменно отвечали ему взаимностью, тонко различая незримую грань между фальшью и искренним чувством, но ни одна из них так и не услышала из его уст предложения руки и сердца. Резюмируя вкратце итоги анализа, следовало признать и принять как непреложный тот факт, что Питт и брачные узы — понятия несовместимые, набраться терпения и ждать. Чего? Там видно будет.
Ее платье и нижнее белье, выстиранные и выглаженные, висели на плечиках в открытом платяном шкафу. Из кухни доносился аппетитный аромат свежесваренного кофе, но сам хозяин отсутствовал. Есть хотелось зверски, но девушка решила сначала привести себя в порядок и только потом отправляться на поиски. Завернув в ванную, она показала язык своему отражению в зеркале, мимоходом подумав, сколько женщин смотрелось в него до нее и сколько их будет после, но эту тему она уже исчерпала и твердо решила больше к ней не возвращаться. На подносе около умывальника Джулия нашла все необходимое для утреннего женского туалета: новую зубную щетку в упаковке, гель, шампуни, набор косметики, щетки, расчески и гребни для волос. Забравшись в объемистую медную лохань неизвестного назначения, служившую Питту в качестве ванны, она приняла душ, вытерлась большим махровым полотенцем, высушила волосы феном и наскоро причесалась. Потом вернулась в спальню, оделась, заглянула на кухню, налила себе кофе в большую фарфоровую чашку и вышла на лестничную площадку.
Дирк в рабочем комбинезоне занимался важным делом: менял искрошенное автоматными очередями лобовое стекло «дюзенберга». Чтобы не отрывать его, Джулия не стала сразу возвещать о своем появлении, решив сначала полюбоваться собранными внизу техническими раритетами. Ночью ей не удалось как следует рассмотреть коллекцию Питта, и теперь она собиралась наверстать упущенное.
Плохо разбираясь в автомобильной классике, она не сумела опознать ни одной из выстроившихся стройными рядами антикварных моделей, но сами автомобили поражали воображение своими элегантными обводами, хромированными дисками колес и радужным разноцветьем окраски. Ближе к лестнице Джулия обнаружила экспозицию несколько иного плана. Большой пульмановский вагон стоял на рельсах, проложенных вдоль возвышенной бетонной платформы, а рядом с ним замерли два самолета. Специалист без труда определил бы в них «Форд-три-мотор», прозванный авиаторами своей эпохи «Жестяным гусем», и «Мессершмитт-262», первый в мире реактивный истребитель, получивший боевое крещение в 1944 году. Дальше шли совсем уж непонятные экспонаты: эмалированная ванна с подвесным лодочным мотором и странная комбинация парусной шлюпки с надувным резиновым «тузиком», причем парус на мачте был сплетен из широких пальмовых листьев.
— Доброе утро! — крикнула сверху девушка, завершив обозрение.
Питт выпрямился, вскинул голову и одарил ее роскошной белозубой улыбкой.
— Наконец-то проснулась, лентяйка! Забыла старую пословицу: «Кто рано встает, тому бог подает»?
— Я бы с удовольствием провалялась в постели весь день, — призналась Джулия, сладко потягиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Сотрясаемая мелкой дрожью, мокрая и несчастная Джулия, отплевываясь, из последних сил заползла на сиденье и бросила взгляд назад. Микроавтобус с наемниками, преследуемый вереницей полицейских машин, во все лопатки улепетывал в сторону памятника Вашингтону. Убедившись, что опасность миновала, она выжала воду из подола своего вечернего платья и пригладила ладонью висящие сосульками волосы в заранее обреченной попытке навести марафет. А когда поняла, что все ее усилия тщетны, повела себя так, как всегда или почти всегда ведут себя особы слабого пола в аналогичной ситуации, повинуясь безусловному рефлексу, который почему-то принято называть женской логикой. Иначе говоря, принялась искать козла отпущения, чтобы обвинить его во всех своих злоключениях. Поскольку никого больше рядом не нашлось, вся накопившаяся злость целиком вылилась на голову Питта. Когда Джулия повернулась к нему, глаза ее горели первобытной яростью, как у разъяренной пантеры.
— По твоей милости я насквозь промокла и наверняка схвачу воспаление легких! Моя одежда безнадежно испорчена, теперь ее только на помойку выбросить. Прическа выглядит как ерш для чистки сортира! — Задохнувшись от негодования, она на несколько секунд замолчала, и выражение ее лица немного смягчилось. — Ты авантюрист и гнусный обманщик, Дирк Питт! — продолжала Джулия, но уже без прежнего азарта. — Не будь я обязана тебе жизнью, непременно потребовала бы возмещения убытков и морального ущерба. Или хотя бы новое платье, — добавила она жалобным голосом.
Питт уже съехал с газона на твердый асфальт и выбрался на Индепенденс-авеню. Впереди показался Мемориальный мост через Потомак, за которым начиналась прямая магистраль, ведущая к аэропорту и его любимому ангару.
— Насчет платья подумаю, — улыбнулся он. — И если ты будешь хорошей девочкой, отвезу к себе домой, где ты сможешь обсушиться, принять душ и выпить чашечку кофе.
— А если я буду плохой девочкой? — промурлыкала Джулия. — Что тогда?
Питт расхохотался. Отчасти от облегчения — как ни крути, а сегодня ему уже дважды удалось ускользнуть из объятий старухи с косой, — но главным образом, отдавая должное комизму ситуации. Купание в пруду превратило Джулию из ослепительной красавицы в жалкого, взъерошенного котенка, однако она продолжала кокетничать как ни в чем не бывало, одновременно стараясь, без особого, впрочем, успеха, прикрыть некоторые части тела, рельефно обрисовывающиеся под мокрым и сделавшимся совершенно прозрачным платьем.
— Продолжай в том же духе, — поощрительно усмехнулся Питт, — и тогда мы, возможно, как-нибудь обойдемся без кофе.
28
Солнечный свет уже пробивался сквозь жалюзи, когда Джулия выплыла наконец из дремотного тумана, чувствуя во всем теле необыкновенную легкость. Это было на редкость приятное ощущение, навеянное, без сомнения, бурными перипетиями минувшей ночи, особенно ее финальной части, завершившейся перед самым рассветом. Она открыла глаза, привела в порядок отрывочные, разрозненные воспоминания и принялась внимательно изучать окружающую обстановку. Большая двухспальная кровать, в которой она проснулась в гордом одиночестве, стояла в центре просторной комнаты, напоминающей капитанскую каюту парусного корабля конца позапрошлого века. Вся мебель и другие предметы обихода — от антикварных кресел, столиков и бюро до холодного оружия и старинных навигационных приборов на стенах и полках — словно сошли с иллюстраций к морским романам Фенимора Купера, Роберта Стивенсона, Рафаэля Сабатини и Сесила Скотта Форестера.
Подобно большинству женщин, Джулия питала повышенный интерес к сравнительно небольшой по численности группе лиц противоположного пола, гордо именующих себя убежденными холостяками. Разделяя распространенное мнение, что характер одинокого мужчины вернее всего определяется бытовыми условиями, в которых тот существует, она никогда не упускала случая проверить это на практике. Предыдущий опыт общения с подобными экземплярами выработал в ней стойкое убеждение в их социальной неполноценности и некоторой инфантильности. Холостяки в ее представлении делились на две основные категории: неряхи и аккуратисты. Первые ненавидят мыть посуду, подметать полы и вытирать пыль. Уборка постели для них столь же чуждое и экзотическое занятие, как производство козьего сыра. В спальнях и кухнях их жилищ постоянно заводится всякая мелкая живность. Вокруг новеньких стиральных машин с ни разу не раскрытой инструкцией по эксплуатации скапливаются горы плесневеющего грязного белья. В холодильниках они держат только яйца и пиво, предпочитая питаться в кафе и ресторанах.
Вторые являют собой полную противоположность первым. Стерильность мест их обитания может привести в восхищение специалиста по обеззараживанию окружающее среды. Пыль, грязь, пятна, хлебные крошки и следы зубной пасты в раковине умывальника выявляются и ликвидируются с энергией и энтузиазмом, достойными лучшего применения. Каждый предмет мебели, каждая тарелка, чашка, ложка или вилка имеют свое, раз и навсегда закрепленное за ними место. Самый дотошный санитарный инспектор не найдет, к чему придраться на кухне аккуратиста. Уходя, они всегда гасят свет и выключают электроприборы, а возвращаясь домой, тщательно вытирают ноги перед дверью.
Беглый осмотр спальни вызвал у Джулии некоторое замешательство, потому что объект не поддавался привычной классификации. Немного поразмыслив, она пришла к парадоксальному выводу, что в Питте непостижимым образом сочетаются наиболее привлекательные отличительные особенности как первой, так и второй категории. Все окружающие ее вещи создавали уютное ощущение прочности и надежности, но в то же время несли отпечаток чисто мужской небрежности и безалаберности. Не самые приятные, по большому счету, черты характера, но именно они почему-то обладают особой притягательностью в женских глазах. Мысль о других женщинах в жизни Питта вызвала у Джулии мимолетную вспышку ревности, но она быстро успокоилась: судя по обстановке, дамы здесь если и бывали, то надолго не задерживались, что внушало определенный оптимизм.
Отбросив одеяло, она выбралась из постели и голышом прошлепала в соседнюю комнату, оказавшуюся гостиной. Вдоль двух стен тянулись застекленные стеллажи, на которых размещались модели затонувших судов, обнаруженных, обследованных и поднятых с морского дна при участии Питта и его коллег из НУМА. На третьей висели четыре полотна кисти Ричарда Де Россе, американского художника-мариниста XIX века, изображающие старинные колесные пароходы в открытом море, в гостиной явственно ощущался тот же теплый домашний уют что и в спальне, не имеющий ничего общего с претенциозно утонченной бездушностью атмосферы, создаваемой современными дизайнерами.
Движимая ненасытным женским любопытством, Джулия завершила обход, вернулась в спальню, уселась, скрестив босые ноги, на кровать и крепко задумалась. Кое-что из увиденного поразило ее, кое-что вызвало недоумение, кое-что опечалило. Теперь она намного отчетливее представляла себе истинную сущность человека, с которым столкнула ее судьба. Его очевидный консерватизм в пристрастиях и вкусах вовсе не был напускным, как ей показалось вначале, а уходил корнями в прошлое, которому принадлежал сам Дирк Питт. Подтверждение своей догадке Джулия находила практически во всем, что находилось в ангаре, служившем ему домом: коллекции антикварных автомобилей, мебели, картинах, посуде, столовых приборах и даже в таких мелочах, как тяжелые медные пробки, обнаруженные ею в ванной комнате и кухонной мойке.
Немые свидетели минувших эпох, снятые с потерпевших кораблекрушение судов, приобретенные на аукционах и распродажах, найденные при раскопках или добытые иным способом, вещи ревниво оберегали личную жизнь хозяина, создавая вокруг него непроницаемый для посторонних барьер. Он обожал женщин, преклонялся перед их красотой и обаянием, мог совершить подвиг или пойти на безумный риск, лишь бы добиться благосклонности очередной избранницы. Они неизменно отвечали ему взаимностью, тонко различая незримую грань между фальшью и искренним чувством, но ни одна из них так и не услышала из его уст предложения руки и сердца. Резюмируя вкратце итоги анализа, следовало признать и принять как непреложный тот факт, что Питт и брачные узы — понятия несовместимые, набраться терпения и ждать. Чего? Там видно будет.
Ее платье и нижнее белье, выстиранные и выглаженные, висели на плечиках в открытом платяном шкафу. Из кухни доносился аппетитный аромат свежесваренного кофе, но сам хозяин отсутствовал. Есть хотелось зверски, но девушка решила сначала привести себя в порядок и только потом отправляться на поиски. Завернув в ванную, она показала язык своему отражению в зеркале, мимоходом подумав, сколько женщин смотрелось в него до нее и сколько их будет после, но эту тему она уже исчерпала и твердо решила больше к ней не возвращаться. На подносе около умывальника Джулия нашла все необходимое для утреннего женского туалета: новую зубную щетку в упаковке, гель, шампуни, набор косметики, щетки, расчески и гребни для волос. Забравшись в объемистую медную лохань неизвестного назначения, служившую Питту в качестве ванны, она приняла душ, вытерлась большим махровым полотенцем, высушила волосы феном и наскоро причесалась. Потом вернулась в спальню, оделась, заглянула на кухню, налила себе кофе в большую фарфоровую чашку и вышла на лестничную площадку.
Дирк в рабочем комбинезоне занимался важным делом: менял искрошенное автоматными очередями лобовое стекло «дюзенберга». Чтобы не отрывать его, Джулия не стала сразу возвещать о своем появлении, решив сначала полюбоваться собранными внизу техническими раритетами. Ночью ей не удалось как следует рассмотреть коллекцию Питта, и теперь она собиралась наверстать упущенное.
Плохо разбираясь в автомобильной классике, она не сумела опознать ни одной из выстроившихся стройными рядами антикварных моделей, но сами автомобили поражали воображение своими элегантными обводами, хромированными дисками колес и радужным разноцветьем окраски. Ближе к лестнице Джулия обнаружила экспозицию несколько иного плана. Большой пульмановский вагон стоял на рельсах, проложенных вдоль возвышенной бетонной платформы, а рядом с ним замерли два самолета. Специалист без труда определил бы в них «Форд-три-мотор», прозванный авиаторами своей эпохи «Жестяным гусем», и «Мессершмитт-262», первый в мире реактивный истребитель, получивший боевое крещение в 1944 году. Дальше шли совсем уж непонятные экспонаты: эмалированная ванна с подвесным лодочным мотором и странная комбинация парусной шлюпки с надувным резиновым «тузиком», причем парус на мачте был сплетен из широких пальмовых листьев.
— Доброе утро! — крикнула сверху девушка, завершив обозрение.
Питт выпрямился, вскинул голову и одарил ее роскошной белозубой улыбкой.
— Наконец-то проснулась, лентяйка! Забыла старую пословицу: «Кто рано встает, тому бог подает»?
— Я бы с удовольствием провалялась в постели весь день, — призналась Джулия, сладко потягиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128