В бывшем плантаторском доме выбило все стекла, а на крыше сразу в нескольких местах показались языки пламени. Часть горящего дизельного топлива выплеснулась на воду и доски причала, что только усугубило масштабы бедствия. Огненный шар, в который превратилась амфибия, с громким шипением плюхнулся обратно в воду, окутался облаком пара и затонул. На месте катастрофы остались пылающий причал, чадящие потеки разлившегося бензина и разгорающийся в доме пожар.
Охваченный нарастающим беспокойством за судьбу друга, Джордино послал к чертям предосторожности, вывел скиф на чистую воду и налег на весла. Он греб с таким остервенением, как будто от этого зависела его жизнь. В какой-то степени так оно и было, потому что жизнь без Питта не укладывалась в рамки сознания коротышки-итальянца. Достигнув границы охваченной огнем зоны, он закинул за плечи баллон акваланга, вставил в рот загубник и одним движением перевалился через борт в черную воду канала, озаренную огнями прожекторов и сполохами близкого пламени.
Погрузившись на несколько футов, Джордино словно очутился в другом мире. Пронизанная тусклым светом толща вызывала ощущение призрачной нереальности и внушала смутную тревогу. Приблизившись к причалу, итальянец ушел на дно и принялся рыться среди останков патрульного судна, то и дело натыкаясь на изуродованные, обгоревшие трупы в лохмотьях камуфляжа. Не обнаружив Питта на палубе, он предпринял еще одну попытку. Сорвав часть резиновой бахромы, клочьями свисающей вдоль борта, Джордино нырнул в образовавшуюся щель, слепо шаря перед собой руками в кромешной темноте. Пальцы его коснулись безжизненной человеческой плоти. Действуя на уровне инстинкта, он схватил тело за кисть и повлек за собой, работая одними ластами. Вытащив его на свет, итальянец лишь невероятным усилием воли сумел подавить подкатившую к горлу тошноту. На утопленника было страшно смотреть. Всю одежду с него сорвало взрывом. Ноги оторваны ниже коленей, живот вспорот, вместо лица кровавая маска в струпьях ожогов, из которой невидяще таращится единственный черный глаз. Черный глаз! Испустив вздох облегчения, итальянец брезгливо оттолкнул труп и вернулся к обломкам.
Отлично понимая, насколько невелик шанс уцелеть при взрыве такой невероятной силы, Джордино с упорством отчаяния продолжал разыскивать Питта или его тело, напряженно всматриваясь в темноту. Господи, ну где же он?! Подступающая усталость туманила голову, мешая мыслить рационально. Мышцы болезненно ныли, руки и ноги почти не слушались. Он уже готов был сдаться и прекратить бессмысленные поиски, но в этот момент чья-то живая рука, вынырнув из окружающей мути, цепко ухватила его за лодыжку. В первое мгновение итальянец запаниковал, но тут же расслабился, когда вслед за рукой из темноты показалась знакомая ухмыляющаяся физиономия.
Питту тоже изрядно досталось. Из носа обильно текла кровь, в прорехах изодранного гидрокостюма белело голое тело, от маски остался один ремешок, но Дирк был жив, а все остальное уже не имело значения. Приблизив лицо к маске напарника, он беззвучно пошевелил губами, несколько раз энергично ткнул рукой вверх в понятном любому аквалангисту жесте, отпустил лодыжку итальянца и устремился к поверхности. Вынырнули они практически одновременно. Джордино обхватил Питта за плечи, стиснул и прижал к себе в медвежьем объятии.
— Живой, черт тебя подери! — выдохнул он с облегчением.
— Живой, черт меня подери! — согласно осклабился Питт.
— Глазам своим не верю! Как тебе удалось выкрутиться на этот раз?
— Сам удивляюсь. Наверное, просто повезло. Когда они завели моторы, я потерял голову и сгоряча зашвырнул свой баллончик в лопасти винта. Слава богу, у меня хватило соображения нырнуть при этом поглубже и отвалить в сторонку. Я успел отплыть футов на восемь-девять, прежде чем рвануло, что меня и спасло. Слой воды ослабил убойную силу осколков, к тому же меня отбросило в прибрежный ил, который смягчил толчок. Слегка контузило, правда, в ушах до сих пор звенит — чудо, что барабанные перепонки уцелели! — но в остальном, как видишь, полный порядок. Ну и ощущение такое, как будто меня десять раундов подряд колошматили в четыре руки, как боксерскую грушу. Сознание я потерял всего на несколько секунд и быстро очнулся, но некоторое время ничего не соображал. Забыл даже, что во рту у меня, кроме собственного языка, ничего не осталось. Засосал по привычке загубник, а мне в глотку вместо воздуха хлынула вонючая жижа. Это меня отрезвило, хотя потом пришлось долго отплевываться. Ох и гадость, скажу я тебе, болотная луизианская водичка! Хорошо еще лягушку или пиявку не проглотил. Дальше рассказывать особенно нечего. Всплыл я на поверхность, прикинулся бревном и дрейфовал помаленьку, пока не заметил поблизости пузырьки от твоего акваланга.
— Честно говоря, я уж и надеяться перестал, — признался итальянец.
— Я тоже думал, что не выживу, — кивнул Питт, осторожно ощупав переносицу и проведя кончиком языка по рассеченной верхней губе. — Особенно, когда меня садануло по морде чем-то тяжелым. — На лице его вдруг появилось озабоченное выражение. — Слушай, а ведь у меня нос сломан. Надо же, впервые в жизни! Вот не было печали. Придется теперь пластическую операцию делать. Ну ничего, они мне за это еще заплатят!
Джордино непроизвольно покосился на охваченный пламенем дом и сочувственно поцокал языком.
— Давно хотел спросить тебя, старина, — начал он, на всякий случай отплыв подальше от напарника, — ответь мне на такой вопрос: способность в одночасье превращаться в ходячее стихийное бедствие передалась тебе по отцовской или материнской линии?
— Кто его знает? — ничуть не обидевшись, пожал плечами Питт. — О пироманьяках в роду семейные хроники умалчивают, а о моих европейских предках вообще никаких сведений нет.
Из всего многочисленного гарнизона китайского базы в живых, похоже, осталось всего трое. Из застигнутых стремительно разгоревшимся пожаром в стенах дома охранников только одному удалось выбежать из парадного. Покатавшись по мокрой от росы траве, он сумел затушить пылающую одежду и сейчас тихо стонал, уткнувшись лицом в землю. От местами еще тлеющей униформы струился легкий дымок. Второй извивался в конвульсиях рядом с причалом, широко раскрыв рот в беззвучном вопле и прижав к ушам ладони, из-под которых сочилась кровь. Очевидно, от взрыва у него лопнули барабанные перепонки. Третий с виду не пострадал, но явно пребывал в шоковом состоянии: он неподвижно стоял у края воды, бессмысленно пялясь на догорающие обломки амфибии. Еще четыре трупа плавали неподалеку от берега. Больше никого в пределах видимости не наблюдалось.
Питт в несколько гребков добрался до кромки, вскарабкался на откос и поднялся на ноги. Застывший в ступоре охранник, завидев возникшую непонятно откуда зловещую черную фигуру, частично пришел в себя и инстинктивно потянулся за пистолетом. Не найдя на поясе кобуры, сорванной ударной волной, он по-заячьи взвизгнул, развернулся и пустился наутек, но споткнулся и упал ничком, не пробежав и нескольких шагов. Пинок под ребра заставил китайца перевалиться на спину. Он в страхе зажмурился, но вынужден был открыть глаза, когда кто-то грубо схватил его за волосы и рывком вздернул в сидячее положение. Привидение в черном склонилось над ним и внятно произнесло разбитыми в кровь губами:
— Ты говоришь по-английски, придурок?
— Да, господин, — севшим от ужаса голосом пролепетал охранник. — Я учить американский словарь.
— Очень хорошо. Передай своему боссу, Шэнь Циню, что Дирк Питт интересуется, ходит ли он до сих пор в сортир в сопровождении телохранителей? Усек? Повтори!
Сбиваясь и путаясь в порядке слов, до смерти перепуганный китаец сумел, наконец, после нескольких безуспешных попыток, достаточно сносно воспроизвести требуемую фразу:
— Дирк Питт желать узнать, как уважаемый господин Шэнь ходить туалет — один или при свой телохранитель?
— Ладно, сойдет, образина ты косоглазая. — Питт добродушно похлопал его по плечу. — И мой тебе совет: запишись на курсы английского. Твой «американский словарь» оставляет желать лучшего.
Повернувшись спиной к охраннику, провожающему его совершенно безумным взглядом, Питт неторопливо побрел к скифу, который вездесущий итальянец успел подогнать к берегу.
35
Джулия обрадовалась наступлению темноты, как не радовалась, наверное, первому в жизни рождественскому подарку. Прячась в тени и неслышно ступая по палубе босыми ногами, она незаметно пробралась на нос буксира и, улучив момент, перепрыгнула на корму баржи, где тут же укрылась в груде пластиковых мешков с мусором. Серебристый свет взошедшей над горизонтом луны в последней четверти заливал палубу мертвенно-бледным сиянием. Он не позволял ей чувствовать себя в безопасности даже ночью, но в то же время помогал ориентироваться и держать в поле зрения немногочисленную команду буксира. Сверившись с Полярной звездой, девушка определила, что вскоре после выхода из Сангари буксир повернул на северо-запад.
Живописный ландшафт местности на возвышенном северном берегу затона Тиче разительно отличался от унылой панорамы главного русла Атчафалайи. Колышущаяся на ветру высокая трава зеленым морем окружала кряжистые дубы и статные кипарисы. Гибкие ивы склоняли ветви до самой воды и трепетно шелестели листвой, словно оплакивая кого-то в неизбывной печали. Дубовые и кипарисовые рощи, подобно черным и белым клеткам на шахматной доске, периодически чередовались с распаханными и засеянными полями, окружающими фермерские усадьбы. На огороженных пастбищах мирно жевали траву многочисленные стада крупного и мелкого рогатого скота. Пока не стемнело, Джулия несколько раз слышала знакомое пение лугового жаворонка, напомнившее о детстве и деревенском доме бабушки. Ей почему-то взгрустнулось, и в голову сразу полезли непрошеные мысли о будущем, о возможном замужестве, детях, карьере... Она прекрасно понимала, что не за горами тот день, когда ее снимут с оперативной работы и на всю оставшуюся до пенсии жизнь посадят в офисное кресло перебирать входящие и исходящие. Тоже необходимая работа, кто спорит, но уж больно тоскливая! Отдавала себе Джулия отчет и в том, что за несанкционированные действия начальство по головке не погладит, даже если ее дерзкая попытка самостоятельно выйти на логово контрабандистов увенчается успехом.
По правому борту показалась пристань, за которой раскинулся небольшой городок. Мысленно представив карту, девушка вспомнила его название — Паттерсон. Вдоль пирса тянулись ряды пакгаузов, а у причала выстроились длинной цепочкой разнообразные рыболовецкие суда — от новеньких сейнеров и траулеров до дряхлых лодок с облупившейся краской на бортах. Сразу за городом показался разводной мост. В ответ на долгий, протяжный гудок буксира раздался такой же гудок, поданный смотрителем, и пролеты моста начали медленно расходиться, открывая проход.
В нескольких милях выше Паттерсона буксир начал сбавлять ход и смешаться к южному берегу. Выглянув в просвет между мешками, Джулия увидела длинное кирпичное строение без окон, окруженное полудюжиной таких же коробок, только поменьше. Внизу, у воды, притулился довольно широкий пирс на бетонных сваях. Весь комплекс окружал металлический забор с протянутой поверху в три ряда колючей проволокой. Пространство между причалом и складами освещалось десятком прожекторов, размещенных по периметру и на крыше центрального здания. Пристань выглядела заброшенной и необитаемой, но немного погодя из дежурки у запертых ворот, подслеповато щурясь, вышел охранник в стандартном камуфляже и уставился на приближающийся тандем. По быстро меняющимся отблескам на стеклах единственного окна караульного помещения нетрудно было догадаться, что внутри находится включенный телевизор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128