— Гораздо чаще — нет, — сказала я.
Но Камиль посмотрел на меня очень серьезно.
— Помните, что из всех великих пророков прошлого — а это Моисей, Будда, Иоанн Креститель, Заратустра, Христос — единственным, кто по-настоящему воевал, был Мухаммед. У него имелась армия в четыреста тысяч воинов, пророк лично возглавил ее и повел на Мекку. Он отвоевал город.
— А как же Жанна д'Арк? — спросила я с улыбкой.
— Она не создала религию, — ответил он. — Однако духом она была сильна. Тем не менее джихад — совсем не то, за что его принимают западные люди. Вы когда-нибудь читали Коран?
Я отрицательно покачала головой.
— Я пришлю вам хорошую копию на английском. Думаю, вам будет интересно почитать его, и ваши представления об этой книге придется серьезно пересмотреть.
Камиль встал из-за стола, и мы вышли на улицу.
— Ну вот, а теперь — обещанная экскурсия по городу, — объявил он. — Мне хочется начать с центрального почтамта.
Мы направились вниз по улице к высокому зданию, расположенному у воды. По дороге Камиль продолжал рассказывать:
— Через центральный почтамт проходят все телефонные линии. Это одна из систем, которую мы унаследовали от французов. Все поступает в центр, оттуда ничего не выходит. То же самое касается и улиц. Междугородние звонки соединяется вручную. Вам будет интересно посмотреть на это, особенно потому, что вам придется иметь дело с этой архаичной телефонной системой, чтобы создать компьютерную модель, о которой мы говорили и проект которой я подписал. Большая часть данных будет поступать к вам по телефону.
Я не совсем поняла, каким образом модель, которую он описал мне, требует связи через телефонные линии, но мы договорились не обсуждать это в многолюдных местах, и я сказала только:
— Вчера вечером я пыталась сделать международный звонок. Это оказалось непросто.
Мы стали подниматься по ступеням к почтамту. Как и в большинстве алжирских зданий, внутри оказалось сумрачно, там были мраморный пол и высокие потолки. С потолка свисали причудливые люстры, похожие на те, что использовались в банковских конторах двадцатых годов. На стенах в массивных рамках висели фотографии Хуари Бумедьена, президента Алжира. У него было вытянутое лицо, большие печальные глаза и густые викторианские усы.
В тех алжирских учреждениях, где мне довелось бывать до сих пор, было очень много пространства, и центральный почтамт не оказался исключением. Хотя Алжир был большим городом, у меня создалось впечатление, что здешние присутственные места все же слишком просторны и вряд ли есть необходимость в таких огромных залах. Когда мы с Камилем шли по зданию почтамта, звук наших шагов отдавался от стен. Люди разговаривали громким шепотом, словно находились в публичной библиотеке.
В дальнем углу стоял небольшой коммутатор размером с кухонный стол. Вид у него был такой допотопный, словно его собрал еще Александер Грейам Белл. Рядом сидела строгая женщина лет сорока, ее волосы, ярко-рыжие от хны, были Уложены в тяжелый узел, а губы накрашены ярко-красной помадой, какой не выпускают со времен Второй мировой войны. Ее цветастое полупрозрачное платье относилось примерно к тому же периоду. На коммутаторе стояла большая коробка шоколадных конфет, тут же валялось множество скомканных фантиков.
— Неужели это министр! — воскликнула женщина, вставая, чтобы поприветствовать Кадыра.
Она протянула ему обе руки.
— Я получила твой шоколад, — сказала она, указывая на коробку. — Швейцарский! Ты всегда все делаешь по высшему разряду.
Голос у женщины был низкий, грудной, как у певицы-шансонье в баре на Монмартре. В ее облике трудовой лошадки было что-то до боли родное, и она мне сразу понравилась. Она говорила по-французски как марсельские матросы, акцент которых великолепно изображала Валери, домработница Гарри.
— Тереза, хочу представить тебе мадемуазель Кэтрин Велис, — сказал Камиль. — Она делает для министерства очень важную работу, касающуюся компьютеров. В действительности это важно для всего ОПЕК. Я решил, что ей необходимо познакомиться с тобой.
— Ах, ОПЕК! — воскликнула Тереза, делая большие глаза и щелкая пальцами. — Очень большая работа, очень важная! Должно быть, мадемуазель очень умная. Вы знаете, что такое ОПЕК? Скоро эта организация наделает много шума, поверьте мне.
— Тереза знает все, — рассмеялся Камиль. — Она прослушивает все телефонные переговоры.
— Конечно! — ответила Тереза. — Кто еще позаботится об этом, если не я?
— Тереза —pied noir, — объяснил мне Камиль.
— Что означает «черная нога», — перевела женщина на английский. Затем она снова перешла на французский и объяснила: — Мои предки жили в Африке, но я не из этих арабов. Мой народ пришел сюда из Ливана.
Похоже, я была обречена оставаться в неведении относительно генетических различий, которые существовали в Алжире. Однако для жителей страны они, по-видимому, имели огромное значение.
— У мисс Велис возникли прошлым вечером проблемы, когда она попыталась позвонить, — сказал Камиль.
— В котором часу это произошло? — поинтересовалась Тереза.
— Около одиннадцати вечера, — объяснила я. — Я попыталась дозвониться до Нью-Йорка из отеля «Эль-Рияд».
— Но я была здесь, на дежурстве! — воскликнула женщина. Она покачала головой и доверительно сообщила: — Эти типы, что работают в отеле на коммутаторе, сущие лентяи. Они просто отфутболивают постояльцев. Иногда приходится ждать до восьми часов, чтобы дозвониться. В следующий раз, когда соберетесь позвонить, дайте мне знать, и я все устрою. Хотите сделать звонок сегодня вечером? Скажите только, в котором часу, и дело в шляпе!
— Мне надо послать сообщение на компьютер в Нью-Йорк, чтобы дать знать, что я благополучно добралась до места. Там стоит автоответчик, вы говорите сообщение, а он его записывает.
— Очень современно! — восхитилась Тереза. — Если хотите, я могу передать ваше сообщение на английском.
Мы договорились, и я написала Ниму послание, в котором говорилось, что я добралась до Алжира в целости и сохранности и скоро отправлюсь в горы. Он, несомненно, поймет, что это означает. Я собиралась встретиться с антикваром Ллуэллина.
— Отлично, — произнесла Тереза, складывая мою записку. — Я немедленно передам его. Теперь, когда мы познакомились, ваши звонки будут проходить по высшему приоритету. Заходите как-нибудь навестить меня.
После столь полезного знакомства мы с Камилем снова вышли на улицу.
— Тереза — одна из самых важных персон в Алжире. Она может создать или разрушить политическую карьеру простым разъединением телефонной линии, если кто-то придется ей не по душе. Кто знает, может, она сделает вас президентом! — пошутил мой спутник.
Обратно к министерству мы шли вдоль берега.
— Я заметил, в записке вы упомянули про поездку в горы. Для вас это нечто особенное? Зачем вы собираетесь туда?
— Просто хотелось бы встретиться с другом моего приятеля, — сказала я, не желая вдаваться в подробности. — А заодно немного посмотреть страну.
— Я спрашиваю, потому что для кабилов горы — дом родной. Мое детство прошло в горах, так что я знаю их очень хорошо. Могу дать вам машину или отвезти сам, если хотите.
Хотя это приглашение было сделано таким же непринужденным тоном, как предложение показать столицу, в голосе Камиля прозвучали интонации, которых я не смогла определить.
— А я думала, ваше детство прошло в Англии, — сказала я.
— Я уехал туда в возрасте пятнадцати лет, чтобы поступить в частную школу для мальчиков. А до этого я скакал по холмам Кабила, как горная коза. В любом случае я не советую вам отправляться туда без проводника. Горы — это восхитительное место, но там легко заблудиться. К сожалению, карты Алжира оставляют желать лучшего.
Он так откровенно набивал себе цену, что я сочла невежливым отклонить его предложение.
— Было бы лучше всего, если бы я отправилась туда с вами, — заявила я. — Знаете, вчера, когда я ехала из аэропорта, у меня на хвосте висела машина службы госбезопасности. Парень по имени Шариф. Как вы думаете, что это значит?
Камиль вдруг резко остановился. Мы с ним находились в порту, где на волнах тихо покачивались гигантские лайнеры.
— Откуда вы знаете, что это был Шариф? — спросил он.
— Я встречалась с ним. Он… отвел меня в свой офис, когда я проходила таможню. Задал мне несколько вопросов, держался просто душкой. Затем отпустил меня, но следовал за мной до самого отеля…
— Какие вопросы он задавал? — оборвал меня Камиль. Лицо его стало каким-то серым. Я постаралась припомнить
все и перечислила вопросы. Я даже рассказала ему, как все случившееся прокомментировал водитель такси.
Когда я закончила, Камиль какое-то время не говорил ни слова, погрузившись в задумчивость. Наконец он произнес:
— Я был бы вам очень признателен, если бы вы больше никому об этом не говорили. Я попытаюсь все выяснить, но, скорее всего, беспокоиться не о чем. Возможно, Шариф просто обознался.
Мы отправились из порта обратно в министерство. Когда мы подошли к входу, Камиль сказал:
— Если Шариф снова попытается выйти на вас, скажите, что обо всем уже рассказали мне. — Он положил руку мне на плечо. — Да, еще скажите, что я лично везу вас в Кабил.
Звуки пустыни
Пустыня слышит то, что людям недоступно, и когда-нибудь она преобразится в пустыню звуков.
Мигель де Унамуно
Сахара, февраль 1793 года
Мирей стояла на Эрге, разглядывая безбрежную красную пустыню.
На юге простирались дюны Эз-Земула Эль-Акбара, высокие застывшие волны в десятки метров высотой. Издалека они казались кроваво-красной рябью в море песка.
За спиной у девушки возвышались Атласские горы, отливающие пурпуром в лучах заката и мрачные от нависших над ними снеговых туч. Тучи закрывали и небо над пустыней. Это было самое дикое место на земле — сотни тысяч километров песков цвета обожженного кирпича, где ничто не двигалось, только от дыхания Господа рождались кристаллы.
Сахра — так называлась пустыня. Бросовая земля на юге, царство арави — арабов, странников дикого края.
Но человек, который привел Мирей сюда, не принадлежал к их племени. У Шахина была светлая кожа, глаза и волосы цвета старой бронзы. Его народ говорил на языке древних берберов и правил этой пустыней больше пяти тысяч лет. Они пришли, рассказывал Шахин, с Атласских гор и Эргов — столовых гор, протянувшихся между Атласом и пустыней. Эта цепь плоских скал на местном языке звалась Арег — Дюна. Ее жители называли себя ту-ареги — люди Дюны. Туареги знали тайну, такую же древнюю, как они сами, тайну, похороненную в песках времени. Именно на поиски этого сокровенного знания Мирей отправилась много месяцев назад. И вот теперь, преодолев сотни и сотни километров, она пришла к его истокам. Минул всего месяц с тех пор, как они с Летицией бежали в известную лишь немногим бухточку на берегах Корсики.
Там Мирей наняла маленькую рыбацкую лодку, которая доставила ее через бурные воды зимнего Средиземного моря к берегам Северной Африки, где на пристани Дар-эль-Бейда ее ждал проводник по имени Шахин — Сокол. Он должен был сопроводить Мирей в Магриб. Мужчина был одет в черный балахон, лицо его закрывала двойная вуаль цвета индиго, благодаря которой он оставался невидимым для людей, но сам видел всех. Шахин был одним из «людей индиго», в этих таинственных племенах ахагаров все мужчины носили вуали, которые защищали их от ветров пустыни и придавали коже синеватый оттенок. Кочевники называли их магрибами, то есть магами, хранителями священных тайн Магриба — страны заката. Они знали, где спрятан ключ к шахматам Монглана.
Потому Летиция с матерью и отправили Мирей в Африку, потому она не побоялась зимой пересечь Высокий Атлас — пятьсот километров снежных буранов и коварных расщелин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108