Вы всегда нам говорили, что знаете, где лежат покойники. Почему на этот раз все должно быть иначе?
Вскоре пять человек вышли в темноту. Они тащили закутанное в простыню тело Кэнди Уолкера. Нельсон хорошо ориентировался на ферме, и я решил, что он действительно родственник Верле и Милдред. Он шел первым с фонариком в руках. Ночь была ясной. Звезды высыпали на небе и сверкали, как бриллианты на темной ткани. В такой компании это могли быть только краденые бриллианты.
Неполная луна также помогала освещать нам дорогу. Ночной прохладный, насыщенный густыми запахами трав, зерна, воздух как-то успокаивал меня. Я нес три лопаты, а Моран тащил тяжелый мешок с негашеной известью и, не переставая, что-то бормотал.
Миновав поле, мы спустились в низинку, потом остановились возле небольшой рощицы и начали копать недалеко от деревьев.
Копали по очереди: сначала я и Моран, потом остальные, включая и Нельсона. Тело лежало неподалеку у деревьев.
Яму выкопали быстро, хотя она должна быть глубиной в шесть футов. Но на самом деле оказалась даже больше размером, чем было нужно. Мне почему-то стало лучше после физической нагрузки. Ночь странным образом осветила случившееся, и, тем не менее, все оставалось, как во сне.
Два брата Баркеры, поскольку несли сюда труп Кэнди, сочли нужным довести дело до конца. Они опустили тело Уолкера в яму, освободив его от простыни. Потом тупо стояли, глядя вниз и держа в руках простыню. Нельсон стоял в расстегнутом жилете, «кольт» сорок пятого калибра угрожающе торчал у него из-за пояса. Он приказал Морану:
– Спускайся, тебе нужно полить ему на лицо и руки щелок, а потом засыпать известью.
– Я не стану этого делать!
– Делай, как тебе сказали! – повторил Нельсон. Совершенно протрезвевший к этому времени Моран, видимо, не забыл сцену в баре скобяной лавки и сказал:
– Если вы собираетесь меня убить, запомните только одно – у моего адвоката есть конверт, где я записал все, что мне известно. После моей смерти этот конверт будет...
– Да, да, – нетерпеливо прервал его Нельсон. – Давай спускайся и налей на лицо и руки щелок. Это будет самая прекрасная пластическая операция, какую ты когда-либо делал.
Фыркнув, Моран спустился в яму. Один из Баркеров подал ему уже открытую банку со щелоком. Из могилы уже поднимался резкий запах.
– Я все сделал, – уныло заявил Док Моран, выглядывая из ямы.
Он пытался понять, позволят ли ему оттуда вылезти.
Никто ему не ответил, поэтому я подал руку и помог вылезти из ямы.
Потом к нему обратился Нельсон:
– Теперь посыпь на него известью, хватит и половины мешка. Ты можешь сыпать на него сверху.
Моран вздохнул. Он злился, но в то же время побаивался их. Он взял мешок извести, открыл его. Фредди стоял рядом с лопатой на плече.
Доктор посыпал труп известью, как будто сеял семена. Потом поставил наполовину пустой мешок рядом с ямой и посмотрел на стоявшего напротив Нельсона.
– Что теперь?
В этот момент Фред Баркер ударил Морана по затылку лопатой.
Я никогда не смогу ни описать этот звук, ни забыть. Это были, я бы даже сказал, два звука. Первый – металлический, почти звон, разнесшийся эхом в ночи. Потом раздался второй – отвратительный щелчок, с каким разбивается на асфальте падающий с верхнего этажа арбуз. Я до сих пор слышу эти звуки.
Доктор Джозеф Моран, конечно, ничего уже не слышал. Упав в яму лицом вниз, он распластался на трупе Кэнди Уолкера. Затылок у него провалился так, что были видны мозги. Док Баркер сверху полил щелок ему на руки, высыпал в яму всю оставшуюся известь и сбросил туда простыню. Она летела вниз, как раненая птица.
– Давай, давай! – обратился ко мне Нельсон. – Бери лопату и засыпай.
Фред, Док и я засыпали яму. Фред работал той же лопатой, какой прикончил Морана.
Потом мы отправились обратно. У каждого из нас, кроме Нельсона, была на плече лопата, как у гномов из «Белоснежки». Тишину темной ночи нарушали только наши шаги по травянистой почве.
Когда мы подходили к дому, я попытался узнать у Нельсона о конверте, который, по словам Морана, находился у его адвоката.
– Именно в этом деле ты и сыграл свою роль, – ухмыльнулся Нельсон.
– Что ты хочешь сказать?
– Когда я пошел звонить, то один звонок был к Нитти.
– И что?
– Они добрались до адвоката Морана.
– Убили его?
– Нет! Купили его. Это же Чикаго, ты что, забыл?
– Так это Нитти предложил убить Морана?..
– И Нитти хотел его смерти.
– Потому, что он передавал «грязные» деньги?
– Да, и еще Нитти волновало, как и нас, что Моран слишком много пил и болтал.
– Вот оно что...
– Ты не догадывался, зачем тебя сюда послали? Чтобы передать Доку Морану билет в ад. Или ты думал, что Нитти хотел его возвращения в Чикаго, чтобы тот выпотрошил очередную шлюху?
Нитти, щедро снабдив меня водительским удостоверением на имя Джимми Лоуренса, не сказал, что я еду со смертным приговором для Дока Морана. И вот теперь я оказался в самом гнезде бандитов. И из-за того, что помог убить Морана, я стал их сообщником теперь. Я не предполагал, что так случится. Но если бы и знал о замышлявшемся, то не смог бы ничего предпринять, чтобы помешать убийству.
Теперь так же, как и Моран, я знал, где лежат покойники.
32
В восемь вечера на ферме все занимались своими делами. Долорес и Хелен сидели на диване и слушали по радио Бернса и Аллена («Грейси все еще искал своего пропавшего брата» в их исполнении). Мамочка на маленьком столике пыталась собрать одну из своих мозаик. Она сидела на диване у окна, и ее ножки не доставали до пола. Милдред Джиллис находилась в гостиной, она что-то вышивала. Ее мальчики лежали на ковре и играли в настольную игру. Время от времени они начинали шуметь, но каждый раз Милдред усмиряла их. В кухне мужчины играли в покер с небольшими ставками. Игроки – Фред и Док Баркеры, Верле Джиллис и «Детское личико» Нельсон – толпились у длинного стола. Несмотря на маленькие ставки, все старались играть серьезно, особенно Нельсон.
Я тоже играл, но, выиграв тридцать центов, вышел из игры, потому что Нельсон так разозлился, как будто я задумал сбежать, выиграв у него все имевшиеся деньги.
Вам бы никогда не пришло в голову, что сегодня здесь умерло два человека. Один окончил свою жизнь на этом заваленном сейчас картами и мелочью столе. Второй был убит лопатой веселым Фредом Баркером, который сейчас, хохоча и показывая рот, полный золотых зубов, вовсе об этом не вспоминал.
В отличие от них я чувствовал себя именно так, как чувствует себя человек, который рыл могилу и помогал опустить туда очередного покойника.
Я вышел в ночь. Было прохладно. Прошелся по двору фермы, осмотрел разные постройки. Это было несложно сделать, потому что на высоких столбах горели фонари. За домом стояло несколько машин, остальные, наверное, находились в сарае. Дверь сеновала была открытой. Слышался стрекот сверчков, и в воздухе пахло навозом. Я увидел Карписа, маленький и хрупкий, он легко покачивался на качелях.
Карпис улыбнулся и кивнул мне головой. Его улыбка по-прежнему наводила страх.
Я прислонился к столбу.
– Так и должно было случиться, – спокойно заметил Карпис.
– Что?
– Док Моран. Просто дело времени. – Он спокойно пожал плечами.
– Наверное.
– Мне показалось, что вам не нравится, когда убивают людей.
– Вообще-то это не мое любимое занятие.
– Я вас понимаю. О, я не против иногда проявить силу, помахать пистолетом, но убивать мне тоже не доставляет удовольствия.
Из гостиной послышался смех. Это Грейси что-то сказал смешное по радио.
– Фредди же – наоборот, – продолжал Карпис. Его забавлял наш разговор. – Думаю, он рожден убивать. Иногда меня поражает, как ему удается легко расправляться с людьми с помощью своего пистолета. Он запросто может убить любого, стоящего у него на пути, – копа, бандита или обычного человека, – ему все равно.
Я не знал, что ему ответить на это.
– Может, потому, что Фредди рос в Озарке, или эти народные песни. Может, это их семейная черта, ведь его старший брат Герман погиб в перестрелке с копами. А у Дока, черт побери, просто палец чешется, чтоб поскорее нажать на курок.
– У них безопасной кажется только Мамочка. Качели поскрипывали, скрип заглушал стрекот сверчков и все остальные ночные звуки, а также даже приглушенные звуки радио в комнате.
– Да, Мамочка достаточно безопасная, но тоже своеобразная личность.
– Мне кажется, ее не волнует, каким образом ее парни зарабатывают себе на жизнь.
Карпис заулыбался и покачал головой.
– Все, что делают ее мальчики, ей кажется правильным. Ничего дурного они не могут делать, считает она.
– По-моему, сыновья так же относятся и к ней.
– Вы только посмотрите, как она держится за них, ездит с нами. И Фредди, Док, и я – просто три брата, которые заботятся о своей Мамочке, если вдруг кто-то начнет интересоваться нами. Это прикрытие для дураков. Что еще может выглядеть более невинным?
Качели продолжали скрипеть, а по радио раздавался смех.
Я сказал:
– Не знал, что Нельсон тоже работает с вами.
– Обычно не с нами, но я знаю его уже много лет. Он сохраняет преданность. Он очень храбрый и быстро на все реагирует. Мы сейчас собираемся заняться крупным делом.
Очень внимательно посмотрев на меня, он спросил:
– Вы всегда занимаетесь рэкетом или иногда хотите подработать на жизнь другими способами?
Я сел на качели рядом с ним. Карпис перестал раскачиваться. Но качели продолжали двигаться по инерции.
Я ответил:
– Не понимаю вас.
Он вздохнул и снова стал раскачиваться, а я помогал ему.
– Послушайте, – сказал он, как бы объясняя совершенно очевидное маленькому ребенку. – Мы – обычные грабители, пытались заниматься похищением, но это другой вид воровства. И еще наша банда постоянно меняется...
– Меняется?
– Ну да, люди приходят и уходят. Я и парни Баркер, мы были вместе долгое время. Но нам приходилось работать с разными людьми. Мы их брали к себе время от времени. У нас нет четких правил игры, как у вас, парней из рэкета.
– Что вы имеете против парней из рэкета? Он скорчил гримасу.
– Они всегда указывают, что следует воровать, а что нет. Им не нравится, когда воруют то, после чего на них могут обратить внимание. Они стараются «не высовываться». И еще они больше работают, как бы точнее выразиться, – в сфере общественных услуг.
– Общественных услуг?
– Ну, да – девочки, наркотики, букмекерство. Это не преступление, а просто бизнес. Настоящее преступление, когда вы начинаете работать, чтобы заработать деньги себе на жизнь – ну, например, грабите банк, взламываете запоры или похищаете кого-нибудь. Вы должны приложить к этому усилия. Парням из рэкета это не нравится. Тут нужно поработать. Но все равно, когда эти парни по-настоящему обозлятся на вас... Господи... случиться может все, что угодно.
– Действительно, спросите об этом Дока Морана, – заметил я.
Карпис поднял вверх палец. Сейчас он очень сильно напоминал учителя математики.
– Хорошо, может, Чикаго дало добро на выход Дока Морана, может, они даже и просили об этом, но не заплатили нам ни цента. Мне, как и моим людям, не нравится убивать людей за деньги. Пусть этим занимаются парни из рэкета.
– Зачем вы мне говорите все это?
– Потому что вы не бандит из Чикаго, – многозначительно сказал Карпис.
Ключи от «Аубурна» лежали у меня в кармане.
– Вот как?
Я передвинул руку поближе к пистолету, который находился у меня под мышкой.
– Нет, – улыбнулся Карпис. – Вы с Востока, а в Чикаго вы, как рыба без воды. Не хотите заняться честной работой?
У меня вырвался вздох облегчения, но я постарался сделать это незаметно.
– Может быть, – ответил ему я.
– Вскоре у нас будет по-настоящему большое дело.
– Когда?
– В пятницу.
– В эту пятницу?
– В эту пятницу.
– Вы хотите сказать послезавтра?
– Правильно.
– И что будет?
– Похищение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52