Это предположение имело смысл. Опознать торчавшие уши и длинный нос находящегося в розыске преступника мог любой полисмен. Но эти уши и нос не появлялись с тех пор, как Перкерсон скрылся. Между тем стрельба у клиники абортов была наверняка его работой.
Кин не раз видел в кино такие истории; пластические операции помогли преступникам менять облик. Конечно, это — в кино, но других идей не было, и если отбросить эту, расследование заходило в тупик.
Полиция имела бы право при необходимости опросить всех хирургов-косметологов Большой Атланты, но Кин работал в одиночку и — частным образом. Пришлось углубиться в телефонный справочник. Изучая его, он для начала отбросил известных в городе специалистов, работающих в центральных, престижных госпиталях. Затем исключил докторов южной части города, населенной преимущественно черными. Перкерсон не пошел бы к черному доктору. Декатур и северо-восточные пригороды, где живут люди среднего класса, Кин отнес на последнюю очередь проверок, а для начала, рассудил он, можно заняться поиском в Мариетте, северо-западном пригороде Атланты. На референдуме жители Мариетты голосовали против присоединения к транспортной системе скоростного сообщения с центром города, чтобы, как тут объявили, не привлекать в Мариетту черных. В Мариетте было полно магазинов оружия и сдавалось в аренду коммерческое стрельбище. Можно было снять его хоть на часок. Подходящее, словом, местечко для темных дел.
В Мариетте, судя по справочнику, работало восемнадцать хирургов подходящей к случаю специализации. Нужно было каждого проверить. Кин ездил, согласно своему списку, весь день из офиса в офис. Там за стеклянными переборками сидели медицинские сестры, а в приемных, как правило, кроме журналов можно было увидеть доски с прикрепленными к ним карандашами: пациенты могли записать и оставить свои имена, адреса, телефоны.
За день работы Кин едва освоил половину списка. К вечеру он устал от пустых разговоров и нудных встреч с равнодушными людьми. На другое утро, однако, он выпил две чашки крепкого кофе и снова выехал в Мариетту.
Первый же офис, куда он заехал с утра, был в другом стиле, чем все вчерашние. Он показался Кину слишком большим для одного врача, а на табличке значилось только одно имя: Леонард Оллгуд, доктор медицины. Среди журналов в приемной лежали иллюстрированные издания с рекламами разных видов оружия и политическая периодика. Нашелся армейский журнал и один, которого Кин никогда не видел до этого, называющийся «Он гард», с подзаголовком «Журнал американцев, выступающих за сильную оборону». Ожидая приемщицу, вызванную по телефону, Кин полистал его и обнаружил имя издателя-редактора: «полковник морской пехоты Стюарт Уиллингхэм (в отставке)».
Кин показал приемщице свой значок.
— Доброе утро, — сказал он, вынимая коричневый конверт. — Посмотрите, пожалуйста, на фотографию. Не был ли этот человек вашим пациентом в последние несколько недель или месяцев?
Грудастая женщина в форме медицинской сестры слегка смешалась, как, впрочем, многие обыкновенные люди, которым внезапно предъявляют полицейский значок. На пластиковой карточке, прикрепленной к ее халату, значилось, что она — Сузи Эдемс.
— Конечно, я посмотрю, — бодро сказала она.
Кин вынул фотографию из конверта и показал ей, не отводя взгляда от ее лица. Глаза медсестры расширились, почти неуловимо дрогнули ноздри, она задержала дыхание.
— Никогда его не видела, — предельно искренне сказала она, покачав головой. И поднялась: — Посмотрим, может быть, его доктору знает...
Кин не выпустил из рук фотографию.
— Я хотел бы повидать доктора, — любезно сказал он, — если он найдет для меня минутку.
— Минутку... — повторила она, исчезая в дверях. Как только она вышла, в офис вошли три женщины, одна из них была забинтована, они расписались на листе бумаги. Первые пациенты сегодня, понял Кин. Медсестра открыла дверь и пригласила Кина войти.
— У доктора есть минутка до начала приема, — сказала она. — Пойдемте.
Она повела его по длинному коридору, в который выходили двери нескольких комнат. Доктор, подумалось Кину, должно быть, набирает пациентов целыми кучами. За последней дверью открылась небольшая, хорошо оборудованная операционная, при ней был просторный, обставленный дорогой мебелью кабинет. Или, скорее, операционная — при кабинете.
Человечек, одетый в белый халат, пожал Кину руку.
— Я — доктор Оллгуд, — сказал он. — У меня есть минута: чем могу быть полезен?
Кин уже не показывал своего значка.
— Я веду расследование, доктор, и прошу вас взглянуть на фотографию, интересующего меня человека. Не видели ли вы его раньше, не пришлось ли вам его оперировать — вот что я хотел бы узнать, если вас не затруднит.
Доктор не обращал внимания на фотографию.
— А могу я увидеть ваше удостоверение личности, пожалуйста? — справился он.
— Конечно, — сказал Кин. достав бумажник со значком и удостоверением.
И тогда Оллгуд протянул руку и взял у Кина бумажник. Такого в практике Кина еще не бывало. Он был изумлен.
— Я вижу, вы из Атланты, — сказал доктор. — А это означает, что вы не имеете права здесь действовать.
— Мне не нужно такого права, чтобы задать несколько вопросов, — ответил Кин.
— О, правильнее было бы вам попросить офицера полиции Мариетты сопровождать вас. — Доктор еще раз глянул в удостоверение. — Тем более вы уже вышли в отставку и, кажется, вообще не можете нигде действовать.
— Я — частный сыщик, действую на основании лицензии, — сказал Кин, представив другое удостоверение. Оллгуд и его внимательно рассмотрел.
— Майкл Кин, — произнес от задумчиво. — Что ж, мистер Кин, я рад сотрудничать. Хотел, лишь узнать, с кем имею дело. — Он вернул все бумаги Кину и уставился на фотографию. — Что ж, — сказал он, — этому парню, конечно, не повредило бы хирургическое вмешательство. Посмотрите на его уши! Думаю, что следовало подправить и нос. — Он облегченно вздохнул. — Нет, я, определенно, его не видел и не оперировал.
— Спасибо, доктор, — сказал Кин, уже поворачиваясь к выходу. — Вижу, что у вас операционная прямо в офисе.
— Это становится обычным, — ответил Оллгуд, выходя из-за стола, чтобы проводить Кина. — Я экономлю массу времени, оперируя здесь, а не в госпитале. — Он опять пожал руку Кина. — Сожалею, что не смог вам помочь. Всего хорошего. — Он повернулся и, подойдя к столу, что-то записал на листке бумаги. Кин мельком увидел это, следуя за медсестрой.
На прощанье она натянуто улыбалась.
«Горячо», — сказал себе Кин, усевшись в машину. В своей записной книжке он начертал имена доктора и медицинской сестры, Леонард Оллгуд и Сузи Эдемс. Здесь все удобно. Ни вопросов, неизбежных в госпитале, ни регистрации пациентов за пределами офиса. По остальным адресам ехать было бессмысленно.
И Кин узнал кое-что дополнительно. У Перкерсона теперь не только новые уши, но и новый нос: что-то приятное и прямое. И усики.
Когда Кин отъезжал от офиса, что-то важное всплыло в его сознании, понадобилась минута, чтобы это освоить. Оллгуд долго рассматривал его удостоверение частного сыщика и, безусловно, выяснил адрес. Затем записал это как пить дать.
Кин заехал на автостоянку возле торговых рядов и поставил машину так, чтобы видеть офис доктора Оллгуда и долго сидел в машине, раздумывая. Прошел час, но Кину не надоело. Он все смотрел на офис, время от времени приближая к глазам бинокль. Люди входили и выходили. А вот и знакомая личность!
Из черного джипа «чероки», подкатившего к офису, вышел полковник Уиллингхэм, седовласый, подтянутый. Его осанка производила впечатление и на расстоянии. Обратно полковник проследовал минут через десять. Он сел в свой джип и уехал.
Наконец-то, подумал Кин. Кое-что складывалось. Определенные имена, лица, имеющие, очевидно, касательство к преступлениям Перкерсона. Кин аккуратно тронул свою машину следом за джипом.
Глава 7
Компания продолжалась, и Уилл погрузился в ее рутину. Вечером он едва добирался до постели. Изо дня в день он встречался с десятками, сотнями людей, обменивался с ними рукопожатиями, выслушивал их советы и пожелания. Отвечал, не тушуясь, на всяческие вопросы. Насчет патриотизма, «семейных ценностей», своих мужских способностей и прочего.
В середине октября в общинном зале в Уэйкроссе, на крайнем юге штата, его удивило отсутствие провоцирующих плакатов. Он вдруг ощутил серьезность собравшихся. Не видно было пикетов.
— Их там не было нынче вечером, — сказал он Тому.
— Похоже, что это кончилось, — заметил Том. — Наши опросы показывают, что это уже не срабатывает.
— Я разочарован, — улыбнулся Уилл. — Только научился отвечать на провокации.
— Опросы показывают, — сказал Том, — что мы начинаем выигрывать в небольших городках и в сельской местности. Именно там людей привлекает имя сенатора Карра, с которым мы связаны. Но меня по-прежнему беспокоит некоторое отставание от Кэлхоуна. Надо его догонять. Это возможно, если как следует потратимся на телевидение. Но на это нет денег, Уилл. Второе осложнение — предстоящий судебный процесс. Он вынудит вас, Уилл, резко замедлить темп проведения кампании.
— Нельзя ли спланировать, чтобы все воскресенье перед началом процесса я мог провести дома?
— Это мы можем сделать. Кампания осложнится, если вы плохо проявите себя в суде.
— Полагаю, что толку будет немного, если я и выиграю процесс, — спокойно сказал Уилл. — «Обвиненный в убийстве получает свободу», — представляете заголовок в газетах?
— Послушайте, Уилл, худшее, что вы можете для себя сделать, это сейчас уже беспокоиться о том, как процесс повлияет на ваши шансы быть избранным. Просто приложите максимум стараний и позвольте мне позаботиться об освещении дела в прессе.
— Затем еще дебаты с доктором Доном. Он ведь мастак во всем, что касается телевизионных выступлений.
— Есть некоторые идеи в этом плане, — сказал Том. — Возможен новый подход к организации дебатов. Позже мы это обсудим.
Глава 8
В течение трех дней Мики Кин следил за Уиллингхэмом. Он был на месте, когда этот человек вставал утром, и он укладывал его в постель вечерами. Под деревьями на лесистом участке, в середине которого стоял дом Уиллингхэма, нашлось на горке хорошее место с обзором дома, стоянки и гаража.
Уиллингхэм дважды выезжал в церковь Святого Холма и по пути заглядывал в магазины, но большую часть времени оставался дома. Никто не приезжал повидать его, и появлялись лишь почтальоны да служащие из конторы, осуществляющей чистку ковров.
На третью ночь Уиллингхэм лег рано. Огни в доме погасли в одиннадцатом часу. Кин поехал домой и по дороге остановился у офиса Мэнни Пирла.
— Вы все же полагаете, что Уиллингхэм стоит за всем этим? — в который раз спросил Мэнни.
— Кто знает? Пока ничего не могу доказать. Но все как-то увязывается, понимаете? Чувствую, что Уиллингхэм выведет меня на Перкерсона.
— А как быть с доктором и медсестрой, — спросил Мэнни. — Может, за ними стоит понаблюдать?
— Если все так, как я думаю, Перкерсон с ними не общается. Получил новые уши и новый нос и исчез. Мне нужно неделю на Уиллингхэма; если ничего не добуду, попробую поработать с медиками.
Когда Кин вошел к себе в квартиру, звонил телефон. В свое время он опубликовал этот номер в объявлениях о розыске Перкерсона. Импульсивно Мики схватил телефонную трубку еще до того, как включился автоответчик.
— Хэлло.
— Хэлло, — произнесла женщина. Низкий, сипловатый, чем-то знакомый голос. — Это Майкл Кин?
— Да.
— Вам нужен Гаролд Перкерсон, я предоставлю его. — сказала женщина. — Мне нужна награда.
— Получите, что обещано, тут нет вопроса, — ответил Кин. — Ваше имя?
— Зовите меня Джил, — сказала женщина.
— О'кей, Джил, пусть так. И где, по-вашему, Перкерсон?
— Нужно встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49